— Томка, ты совсем с ума сошла? Какой еще Север? — Ленка заламывала руки, мельтеша по кухне. — У тебя двое пацанов, куда ты собралась?
— А что делать-то? — Тамара машинально поправила выбившуюся прядь, уставилась в одну точку. — Мне что, побираться идти? Квартиру Витька отсудил, алименты какие с него возьмешь — все «в черную» получает…
— Да ты хоть представляешь, какой там холод? Какие условия?
— Представляю, Лен. Родители там двадцать лет оттрубили, я там выросла. Знаю, что почем.
Ленка плюхнулась на табуретку, покачала головой:
— Господи, Томка… Ну куда ты с мальчишками? Им в школу скоро…
— Вот именно! — Тамара стукнула кулаком по столу, да так, что ложки подпрыгнули. — Им в школу! А я что? Без жилья, без работы… Мать с отцом разбились, квартиру их продала за копейки — все на похороны ушло. Витька, гад, свою новую фифу в нашу квартиру привел… Куда мне деваться?
Повисла тяжелая тишина. Только чайник посвистывал на плите да часы тикали — старые, еще советские, с кукушкой. Когда-то давно их привез отец Тамары с Севера. Говорил, выменял у местных за ящик тушенки…
— Томка, — Ленка вдруг встрепенулась, — а давай к нам? У меня в конторе как раз уборщица нужна. Платят немного, но стабильно. И жить у нас будете, места всем хватит.
— Да ты что? — Тамара аж задохнулась. — У тебя своих двое, муж… Куда нам еще?
— Не спорь! — отрезала Ленка. — Квартира большая, четырехкомнатная. Девчонки в одной комнате, твои пацаны в другой… Справимся!
…Прошло полгода. Тамара, или Томка, как ее все звали с детства, механически водила шваброй по коридору офисного центра. Пот заливал глаза, спина ныла, но она не останавливалась — надо было успеть до прихода первых сотрудников.
Жизнь потихоньку налаживалась. Мальчишки — Димка и Сашка — пошли в школу, привыкли к новому месту. Ленкины дочки, хоть и постарше были, приняли их хорошо, возились с ними как с младшими братьями. Сама Ленка…
Тамара вздохнула. Подруга детства, конечно, здорово выручила. Но в последнее время что-то менялось. Все чаще Ленка раздражалась по мелочам, делала замечания мальчишкам, а то и самой Тамаре. «Сколько можно на чужой шее сидеть?» — как-то бросила в сердцах.
Вечером того же дня Ленка огорошила новостью:
— Томка, у нас в субботу гости. Важные люди придут, партнеры по бизнесу с женами. Ты это… приготовь что-нибудь, накрой на стол. И поухаживай за гостями, ладно?
— Как скажешь, — только и ответила Тамара. Что тут скажешь? Живешь на чужой территории — играй по чужим правилам.
Суббота выдалась суматошная. С утра Тамара готовила, бегала по магазинам, драила квартиру. К вечеру все блестело, на столе красовались салаты и закуски, в духовке томилось мясо.
Гости начали собираться к семи. Холеные, уверенные в себе пары, дорого одетые, надушенные… Тамара в своем единственном приличном платье чувствовала себя бедной родственницей. Впрочем, ею она и была.
— А это наша Тамара, — небрежно бросила Ленка, представляя ее гостям. — Помогает мне по хозяйству.
Кто-то кивнул, кто-то сделал вид, что не заметил. Только один из мужчин задержал взгляд чуть дольше обычного. Высокий, статный, с проседью на висках. Рядом с ним стояла молодая женщина — судя по всему, жена. Холеная блондинка с безупречным макияжем.
— Валерий, — представился мужчина, протягивая руку. — А это моя супруга, Марина.
— Очень приятно, — пробормотала Тамара, отводя глаза.
Весь вечер она чувствовала на себе его взгляд. Когда разносила закуски, когда убирала пустые тарелки, когда подливала вино… Валерий смотрел спокойно, оценивающе, словно прицениваясь. От этого взгляда по спине бежали мурашки.
Ночью Тамара долго не могла уснуть. В соседней комнате посапывали мальчишки, за стеной негромко работал телевизор — Ленкин муж смотрел футбол. А она лежала, глядя в потолок, и думала о том, как странно устроена жизнь. Еще год назад у нее было все — муж, квартира, уверенность в завтрашнем дне. А теперь… Теперь она спит на раскладушке в чужой квартире и радуется возможности убирать чужие кабинеты за копейки.
Утром Ленка как бы между прочим сказала:
— Знаешь, ты Валерию понравилась. Он про тебя спрашивал.
— И что? — напряглась Тамара.
— Да ничего, — пожала плечами подруга. — Просто говорю. Он, между прочим, очень влиятельный человек. И обеспеченный.
— У него жена есть.
— Ну и что? — Ленка хитро прищурилась. — Мало ли что может быть…
Тамара промолчала. Но червячок беспокойства уже начал грызть душу. Что-то подсказывало — это только начало. И продолжение будет непростым…
Через неделю Ленка как бы невзначай сообщила:
— Томка, тут такое дело… Валерий просил передать, что хотел бы с тобой встретиться. Поговорить.
— О чем это? — Тамара замерла с недомытой тарелкой в руках.
— Да откуда ж я знаю? — Ленка отвела глаза. — Может, работу предложить хочет. У него свой бизнес, между прочим.
«Врет», — мелькнуло в голове у Тамары. Слишком уж старательно подруга изображала неведение.
Встреча состоялась в кафе — небольшом, уютном, с приглушенным светом и негромкой музыкой. Валерий ждал ее за столиком у окна. На нем был дорогой костюм, пахло от него какими-то нереально дорогими духами.
— Спасибо, что пришли, — он поднялся навстречу, отодвинул для нее стул.
— Слушаю вас, — Тамара села, расправила на коленях старенькую юбку.
— Давайте без официоза, — улыбнулся Валерий. — Можно просто на «ты»?
Она кивнула. Принесли кофе — она даже не помнила, когда заказывали.
— Тамара, — Валерий отхлебнул из чашки, — я человек прямой. Не люблю ходить вокруг да около. Ты мне понравилась.
— У вас есть жена.
— Да. И я ее люблю. Но… — он помолчал. — У нас есть проблема. Марина не может иметь детей.
Тамара почувствовала, как по спине пробежал холодок. Вот оно что…
— Мы давно ищем женщину, которая могла бы выносить для нас ребенка, — продолжал Валерий. — Честную, порядочную, здоровую. У тебя уже есть двое детей, значит, проблем с вынашиванием нет…
— Вы что, следили за мной? — перебила Тамара.
— Собирал информацию, — спокойно поправил он. — Это нормально. Дело серьезное.
Она молчала, комкая в руках салфетку. В голове билась единственная мысль: «Как же так?»
— Мы готовы хорошо заплатить, — голос Валерия звучал как будто издалека. — Купим тебе квартиру. Хорошую, в новом доме. Чтобы было где жить с детьми…
— А если я откажусь?
Он пожал плечами:
— Это твое право. Но подумай — такой шанс выпадает раз в жизни. Ты сможешь обеспечить будущее своим мальчишкам. Или… будешь и дальше жить в чужом доме, убирать чужие кабинеты…
Домой Тамара шла пешком, хотя Валерий предлагал подвезти. Нужно было проветрить голову, подумать. В кармане лежала его визитка — простая белая карточка с номером телефона.
Ленка ждала ее на кухне. Сразу видно — извелась вся.
— Ну что? Как поговорили?
— А ты знала? — тихо спросила Тамара. — Знала, зачем он хотел встретиться?
Подруга отвела глаза:
— Догадывалась… Томка, ну ты что? Это же такой шанс! Квартира своя будет, деньги…
— А совесть? — Тамара почти кричала. — Родить и отдать? Как вещь какую-то?
— Да при чем тут совесть? — взвилась Ленка. — Ты о своих детях подумай! Им жить где-то надо, учиться… А ты все о своей совести! Эгоистка!
Тамара выскочила из кухни, захлопнула дверь. В своей комнатушке упала на раскладушку, уткнулась лицом в подушку. Из соседней комнаты доносились голоса мальчишек — они делали уроки, спорили о чем-то…
Всю ночь она не сомкнула глаз. Думала, прикидывала, мучилась. А утром позвонила Валерию.
Все закрутилось как в калейдоскопе. Обследования, анализы, договоры… Валерий с Мариной были предельно корректны, держались на расстоянии, но при этом контролировали каждый шаг. Тамара переехала в съемную квартиру — «чтобы было спокойнее». Мальчишки остались пока у Ленки — «так будет лучше для всех».
Когда тест показал две полоски, Марина плакала от счастья. Валерий молча открыл бутылку шампанского. А Тамара… Тамара почувствовала, как внутри что-то оборвалось.
Беременность протекала тяжело. Ее мутило, она не могла есть, ночами не спала. Валерий возил ее по лучшим врачам, Марина приносила какие-то особые витамины, но легче не становилось.
— Может, это знак? — как-то спросила Тамара у своего отражения в зеркале. — Может, не надо этого делать?
Но отступать было поздно. Да и куда? В маленькой квартирке уже стояла новая мебель, в шкафу висели обновки для мальчишек, в прихожей — их новые портфели…
На УЗИ она узнала, что будет мальчик. Марина светилась от счастья:
— Мы назовем его Павликом! Правда, милый?
Валерий кивнул. А Тамара почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота — и не от токсикоза…
Живот рос, а вместе с ним росла и тревога. Тамара начала замечать, что Валерий с Мариной все чаще говорят о ребенке как о своем, совсем не учитывая ее присутствие. Строят планы, выбирают имена, покупают вещи… А она — так, инкубатор. Временное пристанище.
Однажды ночью она проснулась от острой боли внизу живота. Малыш толкался особенно сильно, словно чувствовал ее тревогу. Тамара положила руку на живот:
— Прости меня, маленький… Прости, если сможешь.
А потом разрыдалась — впервые за все это время. Плакала долго, навзрыд, размазывая слезы по щекам. В окно светила луна, где-то вдалеке лаяли собаки, а она сидела на кровати, баюкая свой живот, и шептала:
— Что же я наделала… Что же я наделала…
До родов оставалось два месяца. И каждый день был как пытка.
Роды начались неожиданно — на две недели раньше срока. Валерий примчался среди ночи, довез до роддома. Марина уже ждала там — бледная, взволнованная.
Тамара рожала тяжело. Почти сутки промучилась, пока наконец не раздался первый крик. Сквозь пелену боли и усталости она услышала:
— Мальчик! Здоровенький!
— Дайте… — прошептала она пересохшими губами. — Дайте посмотреть…
Но ребенка уже унесли. А через час в палату вошла медсестра:
— К вам посетители.
На пороге стояли Валерий и Марина. Она — с огромным букетом, он — с какими-то бумагами.
— Тамарочка, спасибо! — Марина бросилась к кровати. — Ты не представляешь, какой он красивый! Весь в Валеру!
Тамара отвернулась к стене. В груди болело — и не от молока, которое пришлось перетягивать.
— Вот, — Валерий положил на тумбочку папку. — Документы на квартиру. Все как договаривались.
Она молчала. А что тут скажешь?
Их она больше не видела. Через неделю выписалась, поехала в свою новую квартиру. Красивую, просторную, с евроремонтом. Забрала мальчишек от Ленки — та даже не вышла попрощаться.
Пыталась найти Валерия с Мариной — узнать, как там маленький. Но телефоны молчали, по старому адресу они уже не жили. Как в воду канули.
Квартира душила. Каждый угол, каждая вещь напоминали о содеянном. По ночам снился детский плач — она вскакивала, бежала проверять мальчишек, а потом долго сидела на кухне, глядя в темноту за окном.
Через месяц она продала квартиру. Все деньги раздала — часть церкви, часть детским домам. Себе оставила только на комнату в общежитии.
— Мам, зачем? — недоумевал старший, Димка. — Там же так хорошо было!
— Не могу там, сынок, — только и ответила она. — Душа не лежит.
В общежитии было тесно, шумно, но… спокойно. Никаких призраков, никаких воспоминаний. Обычная жизнь обычных людей.
Там она и встретила его. Павел работал сантехником, жил этажом ниже. Пришел как-то чинить кран, разговорились…
В тот вечер она ему все рассказала. Вот так, сразу — будто камень с души сбросила. Он слушал молча, хмурился, а потом сказал:
— Знаешь, Тамара… У каждого своя дорога к счастью. Иногда через грязь идти приходится. Только важно не застрять в ней.
Они поженились через полгода. Павел оказался мастером на все руки — сам построил дом на окраине города. Небольшой, но уютный, теплый. Со своим огородом, с яблонями…
Потом родились двойняшки — Машенька и Коленька. Мальчишки их с первого дня приняли, носились с малышами как с родными.
Жизнь потихоньку наладилась. Только иногда, укачивая маленьких, Тамара думала о том, другом мальчике. Как он там? Похож на нее или на отца с матерью? Знает ли, что где-то есть женщина, которая носила его под сердцем?
… Прошло пятнадцать лет. Димка уже институт закончил, работает в крупной компании. Сашка в армии отслужил, свое дело открыл. Двойняшки в школу ходят — отличники, гордость родителей.
А она все помнит. И каждый год в день его рождения ставит свечку в церкви — за здравие раба Божьего Павла. Может, когда-нибудь жизнь сделает еще один поворот, и они встретятся. Хоть издалека посмотреть, хоть одним глазком…
Вечерами они с мужем часто сидят на крылечке. Он обнимает ее за плечи, они смотрят на закат. Яблони шумят листвой, пахнет скошенной травой и летом.
— О чем думаешь? — спрашивает Павел.
— О жизни, — улыбается она. — О том, как странно все складывается. Вроде идешь-идешь по одной дороге, а потом — раз! — и все меняется.
— Жалеешь? — он знает, о чем она.
— Нет, — качает головой Тамара. — Что было — то было. Значит, так надо было. Через это я к тебе пришла, к нашему счастью…
Он целует ее в висок. А она думает о том, что жизнь — она как река: течет-течет в одну сторону, а потом вдруг — поворот, и вот уже новое русло, новые берега. И не знаешь, что за следующим изгибом — омут или тихая заводь.
Главное — плыть. И верить, что где-то там, впереди, тебя ждет твой берег. Твоя пристань. Твое счастье.
А еще — помнить. Всегда помнить о тех, кто остался на других берегах. И молиться за них. И надеяться, что у них тоже все хорошо.
Потому что без этой памяти, без этой надежды — какая же это жизнь?
