Артем и София явились снова, теперь уже со «свидетелями» — какой-то растрепанной женщиной из соседнего подъезда.
— Вот, знакомься, — торжествующе объявил Артем. — Галина Петровна видела, как ты с тетей обращалась! А ты думала, никто ничего не узнает?
Галина Петровна, пахнущая перегаром и явно получившая деньги за показания, начала бормотать что-то про крики и плохое обращение.
— Женщина, — спокойно сказала Лариса, — вы хоть знаете, как звали мою тетю?
— Ну… как… Татьяна… Павловна? — неуверенно ответила «свидетельница».
— Семеновна, — поправила Лариса. — Татьяна Семеновна. И жила она не в том подъезде, где вы меня якобы видели.
Галина Петровна смутилась, стала путаться в показаниях. Вскоре стало ясно, что она вообще ничего не знает ни о тете, ни о Ларисе.
— Все ясно, — сказала Лариса. — Убирайтесь все трое. И больше не приводите подставных свидетелей.
Подготовка к суду шла тяжело. Лариса собирала справки, ездила по врачам, просила знакомых дать показания. Денег катастрофически не хватало — большая часть сбережений ушла на адвоката.
Она экономила на всем, покупала самые дешевые продукты, ходила пешком вместо метро, отказывалась от всех развлечений. По ночам не спала, мучаясь вопросом, а вдруг проиграет? Вдруг суд поверит Артему и Софии?
***
Нина Сергеевна, подруга тети, пришла с важной новостью.
— Лариса, дочка, — взволнованно говорила она, — вспомнила я кое-что важное! Таня же мне рассказывала, что лет пять назад всех родственников звала к себе жить!
— Как звала?
— Ну, официально! Через нотариуса какого-то письма разослала. Приглашала переехать к ней, ухаживать, а за это наследство обещала. Но никто не откликнулся! Только ты согласилась!
— А документы остались?
— Не знаю… Надо у нотариуса спросить. Таня говорила, что все официально оформляла.
***
Павел Анатольевич провел целое расследование в архивах нотариальных контор. И нашел!
— Лариса, у нас появился козырь, — сообщил он по телефону. — Документ 2020 года. Татьяна Семеновна действительно приглашала всех родственников к совместному проживанию. В обмен на уход она обещала оставить им наследство.
— И что? Приглашение могло до них не дойти… Не понимаю, что это меняет…
— А то, что ваши истцы получили эти документы на руки! Есть расписки о вручении. Но проигнорировали предложение. А теперь требуют то, от чего сами отказались!
***
Зал районного суда был набит битком. Кроме сторон процесса пришли свидетели, журналисты — кто-то слил информацию в прессу, и дело получило огласку как «битва за московскую квартиру».
Судья, женщина лет пятидесяти с усталым, но внимательным взглядом, объявила заседание открытым.
— Слушается дело по иску граждан Морозова А. В. и Кольцовой С. П. к гражданке Кравцовой Л. С. о признании недействительным завещания. Слово предоставляется истцам.
Артем поднялся, явно нервничая. Дорогой костюм не мог скрыть его волнения. Руки дрожали, голос срывался.
— Ваша честь, — начал он, вытирая платком вспотевший лоб, — мы… То есть я и София Петровна… Мы считаем, что завещание составлено неправильно. Наша тетя была больна, могла не понимать… Ну… что подписывает.
— У вас есть медицинские документы, подтверждающие недееспособность завещательницы? — спросила судья.
— Ну… не то чтобы недееспособность… — забормотал Артем. — Но она же больная была! И потом…
Он бросил злобный взгляд на Ларису.
— Ответчица могла на нее повлиять! Заставить, обманом…
— Конкретные факты принуждения назовите.
— Да как же… Это же очевидно! — Артем начал размахивать руками. — Она не родственница, а получила всю квартиру! Мы кровная родня, а остались ни с чем!
— Господин Морозов, — терпеливо объяснила судья, — родство не является обязательным условием для наследования по завещанию. Завещатель вправе оставить имущество любому лицу.
София вскочила с места, не дожидаясь вызова.
— Я хочу сказать! — выкрикнула она, размахивая руками так, что золотые браслеты звенели. — Тетя Танечка была моя крестная! Мы с ней как мать с дочерью были! Она мне всегда говорила: «Сонечка, ты у меня будешь наследницей!»
— Когда она вам это говорила? — уточнила судья. —Можете назвать какую-то дату?
— Ну… всегда говорила! Каждый раз, когда я приезжала!
— А как часто вы приезжали?
София замялась.
— Ну… не так часто… Я же в другом городе жила… Работа, семья… Но мы созванивались! По телефону общались!
— Как часто?
— По праздникам… На день рождения… — голос Софии становился все тише.
— То есть несколько раз в год?
— Ну да… Но это же не значит, что мы не были близки!
Судья сделала пометку в протоколе.
— Вызывается свидетель Петрова Валентина Ивановна.
Валентина Ивановна прошла к свидетельскому месту твердым шагом, выпрямив спину, как солдат на параде.
— Расскажите суду об отношениях между завещательницей и ответчицей.
— Что рассказывать? — всплеснула руками Валентина Ивановна. — Пять лет Лариса жизни своей не видела! Всю себя тете Тане отдала! Я же этажом ниже живу, все слышу… А уж как любила Танечку, как берегла! Святая девочка наша Лариса, святая!
— А что вам известно об истцах? Часто ли они навещали тетю?
— Часто? — хмыкнула Валентина Ивановна. — Да этот Артем за все пять лет раза три приезжал! И то каждый раз денег просил! Помню, как-то пришел… Ну, не трезвый… Скандал устроил такой, что весь подъезд сбежался. Кричал на больную женщину, требовал, чтобы она ему денег дала!
Артем покраснел, задергался на стуле.
— Это… Это неправда! — выкрикнул он. — Я трезвый был!
— Тихо в зале! — стукнула молотком судья. — Свидетель, продолжайте.
— А эту… — Валентина Ивановна презрительно покосилась на Софию. — Вообще ни разу не видела! За пять лет ни разу! А сейчас явилась, на наследство претендует!
— А состояние здоровья Татьяны Семеновны? Была ли она в здравом уме?
— Конечно, в здравом! — возмутилась Валентина Ивановна. — Умнейшая женщина была! До последнего дня книжки читала, кроссворды разгадывала. И память отличная! Как-то спрашивает: «Валя, как дела у твоего Сережки?» А Сережка — это мой внук, она его с детства помнила.
— Спасибо, свидетель может проходить.
Следующей вызвали Нину Сергеевну.
— Я с Танечкой сорок лет дружила, — рассказывала она, вытирая глаза платочком. — Лучше человека не было! Она мне обо всем рассказывала, всем делилась… И о завещании она мне говорила, года три назад было. Сказала: «Нина, я Ларочке квартиру оставляю. Она одна обо мне заботится, пусть и получает». И добавила: «Хорошо, что есть такие люди, как наша Лара. А то я бы совсем одинокая была».
— А о других родственниках что говорила?
— Ох, расстраивалась очень! — всхлипнула Нина Сергеевна. — Говорила: «Пока здоровая была — все крутились вокруг, а заболела — все исчезли». Особенно из-за Артема переживала. Говорила: «Племянничек только когда деньги нужны и вспоминает про тетю».
Артем и София переглянулись, лица у них были мрачные.
— А помните ли вы что-нибудь о предложении Татьяны Семеновны родственникам переехать к ней?
— Конечно, помню! — оживилась Нина Сергеевна. — Она всех звала! Официально, через нотариуса. Говорила: «Кто будет за мной ухаживать, тому и квартира достанется». Но никто не откликнулся. Только Лариса согласилась, и то она не родственница была, просто добрый человек.
Теперь вызвали врача, Игоря Петровича Сидорова, который наблюдал тетю последние три года.
— Татьяна Семеновна страдала от последствий удара, — объяснял он сухо и четко, — но интеллект сохранен был полностью. Память, мышление, способность принимать решения — все в норме.
— То есть она была способна понимать значение своих действий?
— Абсолютно. До последнего дня.
Наконец слово взял адвокат Ларисы.
— Ваша честь, — сказал он торжественно, — у меня есть документ, который полностью меняет дело.
В зале поднялся гул. Судья стукнула молотком.
— Какой документ?
— Составленный Татьяной Семеновной пятнадцатого октября две тысячи двадцатого года, — Павел Анатольевич достал из папки официальную бумагу. — В нем она официально приглашает истцов к совместному проживанию и уходу за ней. В обмен на это она обещает оставить им наследство.
Артем и София побледнели.
— Что содержится в этом документе конкретно? — спросила судья.
— Цитирую: «Приглашаю племянника Артема Валерьевича Морозова и крестницу Софию Петровну Кольцову…»
Адвокат зачитал документ, где в обмен на уход тетя обещала оставить квартиру обоим племянникам в равных долях.
— Документ был разослан истцам заказными письмами, — закончил он.
— У вас есть подтверждения получения?
— Да. Вот расписки о вручении.
Судья внимательно изучила документы.
— Истец Морозов, почему вы не откликнулись на это предложение?
Артем молчал, открывая и закрывая рот.
— Я… у меня работа была… семья… — пробормотал он наконец. — Не мог бросить все и переехать к больной тете…
— А вы, гражданка Кольцова?
— Я в другом городе жила! — выкрикнула София. — Не могла же я все бросить!
— Получается, — продолжил адвокат, — что истцы отказались от наследства, когда нужно было что-то отдавать взамен. А теперь требуют его, ничего не предлагая.
— Более того, — добавил он, — на призыв Татьяны Семеновны откликнулась только ответчица. Не родственница. Она переехала к больной женщине, ухаживала за ней все эти годы. Тратила свои деньги на лечение.
Судья удалилась на совещание. В зале поднялся шум — все обсуждали неожиданный поворот. Артем и София сидели мрачные, понимая, что дело проиграно. Через сорок минут судья вернулась.
— Встать, суд идет!
Судья огласила решение. Завещание Смирновой Татьяны Семеновны от 12 марта 2022 года признавалось действительным.
— Доказательств принуждения или обмана суду представлено не было. Более того, из материалов дела следует, что истцы имели возможность стать наследниками на законных основаниях, но отказались от предложенных условий.
Артем обреченно опустил голову. София судорожно теребила сумочку.
— В удовлетворении иска отказать. Завещание оставить в силе. Судебные расходы взыскать с истцов солидарно в размере ста восьмидесяти тысяч рублей.
Молоток судьи опустился с громким стуком.
После суда
У выхода из здания суда Артем попытался подойти к Ларисе.
— Лариса, послушай… — начал он, но голос звучал уже не так уверенно. — Может, мы… того… не подумав сделали…
— Что хотите сказать? — устало спросила Лариса.
— Ну… Может, оно и к лучшему… — Артем нервно мял в руках папку с документами. — Квартира-то все равно нам была не нужна… У меня своя есть, у Софии тоже…
— Да, — усмехнулась Лариса, — когда нужно было ухаживать за больной — квартира не нужна была. А когда просто получить — очень нужна стала.
София стояла поодаль, разговаривала по телефону с кем-то, жаловалась на «несправедливый суд» и «купленных свидетелей».
— Мы подадим апелляцию! — крикнула она Ларисе. — Это еще не конец!
— Подавайте, — спокойно ответила Лариса. — Только учтите, теперь еще и штраф платить будете.
Валентина Ивановна, которая пришла поддержать Ларису, услышала эти слова.
— Да что вы как коршуны кружите! — возмутилась она. — Совесть-то у вас есть?
— А у вас есть? Мошенницу покрываете! И вообще, какое вам дело?! — огрызнулась София.
— Самое прямое! — встрепенулась Валентина Ивановна. — Я тридцать лет рядом с Танечкой жила! Видела, как эта девочка за ней ухаживала! А вас, милочка, за все эти годы в глаза не видела!
София развернулась и быстро пошла к стоянке такси. Артем поплелся следом.
***
Апелляция была отклонена без рассмотрения, у Артема и Софии не нашлось денег на адвокатов после выплаты штрафа. Они исчезли из Ларисиной жизни так же внезапно, как и появились.
В нотариальной конторе Лариса получила свидетельство о праве на наследство. Бумага была торжественная, с гербовой печатью — официальное подтверждение того, что квартира теперь принадлежит ей.
— Поздравляю, — улыбнулся нотариус. — Справедливость восторжествовала.
***
Лариса стояла в слесарной мастерской, выбирая новые замки. Хотелось символически закрыть эту тяжелую главу, начать все заново.
— Самые крепкие ставьте, — советовал мастер. — Сейчас всякие, знаете ли, ходят, лучше перестраховаться.
— Да, — согласилась Лариса, — хитрых людей действительно хватает.
Вечером, когда слесарь ушел, а новые замки блестели на двери, Лариса села в тетино кресло. На столе лежали новые ключи — блестящие, неиспользованные. Ключи от ее дома, от ее новой жизни.
Завтра она позвонит заведующей поликлиникой, скажет, что готова вернуться на полную ставку. Потом съездит к тете Тане. Проведает и расскажет, что все закончилось хорошо. А еще купит цветы — тетя очень любила желтые хризантемы.
И обязательно возьмет в дом кота. Тетя всегда мечтала о пушистом рыжем коте, но боялась, что не сможет за ним ухаживать. Теперь ухаживать будет Лариса.
Где-то за окном шумел вечерний город. Спешили домой люди, ехали машины, жизнь продолжалась. А здесь, в этих стенах, где столько лет звучали стоны больной женщины, теперь было тихо и спокойно.
Лариса встала, подошла к окну. Внизу во дворе играли дети.
— Спасибо, тетя Таня, — прошептала она. — За все спасибо.
И в этой тишине ей показалось, что она слышит тихий, довольный голос:
— Живи, доченька. Живи и радуйся. Ты заслужила.
