Лена поставила сумки с продуктами на пол и уставилась на мужа так, будто он объявил о прилете инопланетян.
— С чего это твоя мама у нас жить собралась?
Сергей замер у окна, не оборачиваясь. Плечи напряглись, как струна перед обрывом.
Она… ну… — он повернулся, и Лена увидела что-то странное в его глазах. Не то чтобы вина, не то чтобы страх. Что-то другое. — Лен, тут дело сложное.
— Какое еще сложное? — голос у неё задрожал от злости. — Мы же договаривались! Никаких родственников в нашем доме надолго! Помнишь, как твоя тетя Галя два месяца…
— Она не просто так хочет к нам переехать, — Сергей прошел к дивану, сел тяжело, руки сцепил в замок. — Мама… она больна.
Лена присела на край кресла, не снимая куртки.
— Больна как? Простыла что ли?
— Нет. Серьезно больна.
Слово повисло в воздухе, как топор над головой. Лена почувствовала, как из неё разом вытекает весь гнев, оставляя пустоту.
— Господи… — она сняла наконец куртку, кинула на спинку кресла. — А почему ты мне раньше не сказал? Когда узнал?
— На прошлой неделе. После того анализа, помнишь, она ездила к доктору? — Сергей потер лицо ладонями. — Я сначала думал… может, ошибка какая. Но нет. Точный диагноз.
— И что доктора говорят?
— Лечение есть, но… дорогое. И долгое. А главное — ей нельзя одной оставаться. Совсем нельзя. Может состояние резко ухудшиться, понимаешь?
Лена встала, прошлась по комнате. В голове крутилась каша из мыслей. Свекровь она, мягко говоря, недолюбливала. Галина Петровна женщина была властная, любила поучать, в их дела лезть. А тут…
— Слушай, а может, сиделку найти? Или в санаторий какой отправить?
— На какие деньги, Лен? — Сергей посмотрел на неё устало. — Ты же знаешь, сколько у мамы пенсия. А лечение… я уже посчитал. Нам придется продать дачу. И то не факт, что хватит.
— Дачу? — у Лены подкосились ноги. — Серёж, ты что? Мы же собирались там баню строить, беседку… Дети так любят туда ездить!
— А что делать-то? — он встал, подошел к ней. — Это же мама, Лен. Моя мама. Я не могу её бросить.
Лена отвернулась к окну. На улице моросил дождь, серый и унылый, как её настроение сейчас. Соседка тётя Клава выгуливала своего мопса, который упорно не хотел идти дальше калитки.
— А на сколько это всё? — спросила она тихо.
— Врачи сказали… если лечение поможет, то может, года два-три протянет. А может, и больше. Всё от организма зависит.
— Два-три года, — повторила Лена. — Серёж, да ты понимаешь, что это значит? У нас квартира двухкомнатная. Дети в одной спят, мы в другой. Мама где?
— Мы с тобой можем в зал перебраться. Диван-то раскладывается.
— А наша жизнь личная? — голос у Лены сорвался на крик. — Я же не святая, Серёж! Я обычная женщина! Мне тоже хочется иногда с мужем поговорить, не боясь, что кто-то подслушивает!
Сергей молчал. Что тут скажешь? Она была права. Галина Петровна любила контролировать всё вокруг. Особенно Лену. Постоянно критиковала её готовку, уборку, воспитание детей.
— А дети как воспримут? — продолжала Лена. — Настя и так в переходном возрасте, бунтует против всех. А тут бабушка со своими правилами и нравоучениями…
— Детям объясним. Они поймут.
— Да? А помнишь, что было в прошлый раз, когда мама приезжала на неделю? Настя вообще из дома сбежала к подружке, сказала, что с бабушкой в одной квартире не выживет!
Сергей сел обратно на диван, локти поставил на колени, голову опустил.
— Лен, я всё понимаю. Но выбора-то нет. Братья мои далеко живут, своих семей полно. Сестра в Америке. Остаюсь только я.
— А дом престарелых?
— Ты же маму знаешь. Она скорее уйдет в мир иной, чем в дом престарелых поедет. Да и деньги те же нужны.
Лена присела рядом с мужем. В голове роились мысли, одна хуже другой. Представила себе утро: встать, сделать завтрак на всех, собрать детей в школу, а тут свекровь с комментариями типа «А вот я бы по-другому сделала» или «В наше время дети были воспитаннее».
— Сколько времени у нас есть? — спросила она.
— Она хочет уже на следующей неделе переехать. Лечение нужно начинать срочно.
— Следующей неделе? — Лена вскочила. — Серёж, ты с ума сошел? Мне же работу нужно предупредить, что могу опаздывать или вообще уходить внезапно! Детям психологически подготовиться!
— Я понимаю, что это быстро…
— Быстро? Да это же ураган какой-то! — Лена заходила по комнате, размахивая руками. — Ты хоть представляешь, как изменится наша жизнь? Мы не сможем друзей приглашать, музыку слушать громко, телевизор смотреть что хотим. Твоя мама ведь считает, что все современные фильмы — это плохо!
— Ну не все же…
— Серёж, вспомни, как она реагировала, когда мы «Игру престолов» включили! Чуть в обморок не упала от этих сцен!
Сергей невольно улыбнулся. Действительно, мама тогда устроила целую лекцию о падении нравов и разложении общества.
— Но что делать-то, Лен? — он взял её за руку. — Скажи, что делать?
Лена посмотрела на него. В его глазах была мольба, отчаяние и что-то еще. Любовь к матери, наверное. Или чувство долга. А может, и то, и другое.
— А ты уже ей пообещал? — спросила она.
— Я… ну да. Сказал, что обсудим с тобой, но в принципе…
— В принципе уже решил за нас обоих, — закончила Лена. — Как всегда.
— Это не так!
— Да? А помнишь, как ты «обсуждал» со мной покупку машины? Или ремонт в детской?
Сергей замолчал. Она была права. Он действительно имел привычку сначала решать, а потом ставить жену перед фактом.
— Лен, я просто… я не знаю, как по-другому. Мама одна, больна. Если мы её не возьмем, кто возьмет?
— А если я скажу «нет»? — тихо спросила Лена. — Что тогда?
Сергей посмотрел на неё долго и серьезно.
— Тогда я… я не знаю. Наверное, сниму маме квартиру, буду к ней ездить каждый день. На работе отпрошусь без содержания, может.
— И денег на лечение не останется.
— Не останется.
Лена села на диван, откинулась на спинку, закрыла глаза. В квартире было тихо, только тикали часы на кухне да за окном шумели машины.
— Знаешь, что больше всего меня злит? — сказала она, не открывая глаз.
— Что?
— То, что твоя мама меня терпеть не может. И не скрывает этого. А теперь мне придется ухаживать за человеком, который считает меня неудачной женой и плохой матерью.
— Мама тебя не…
— Серёж, не надо, — Лена открыла глаза. — Мы же взрослые люди. Она с самого начала была против нашего брака. Помнишь, что говорила? «Слишком молода, легкомысленна, из неподходящей семьи.»
— Это было давно. Она изменилась.
— Да? А на прошлый Новый год что говорила про мой салат оливье?
Сергей поморщился. Мама действительно раскритиковала Ленин салат, сказав, что «в нем слишком много майонеза и вообще вкус не тот».
— И про то, как я детей воспитываю, тоже помню, — продолжала Лена. — «Слишком балует, никакой строгости». А когда я пыталась быть построже, то уже «слишком жестокая, детство отнимает».
— Лен…
— Нет, ты послушай! — она повернулась к нему. — Я понимаю, что болезнь — это страшно. И мне её жалко, честное слово. Но почему я должна жертвовать своим покоем ради человека, который меня не уважает?
Сергей взял её руки в свои.
— А что, если она изменится? Болезнь иногда людей меняет. Делает их мягче, добрее.
— А что, если не изменится? — парировала Лена. — Что, если станет еще хуже? Больные люди бывают очень капризными и требовательными.
— Тогда… тогда мы как-нибудь справимся.
— Мы? — Лена высвободила руки. — Серёж, ты же на работе пропадаешь с утра до вечера. Кто будет справляться? Я! Я буду лекарства давать, по докторам возить, настроение поднимать и терпеть её недовольство всем вокруг!
Она встала и пошла на кухню. Нужно было что-то делать руками, иначе она точно закричит или заплачет.
Сергей пошел за ней.
— Лен, ну давай спокойно поговорим.
— О чем тут говорить? — она начала яростно мыть посуду, хотя та была уже чистая. — Ты уже все решил. Мама переезжает, и точка.
— Не точка. Если ты категорически против…
— А толку? — Лена повернулась к нему, мокрые руки вытирая о полотенце. — Если я откажусь, ты всю жизнь будешь меня винить в том, что я не дала помочь твоей матери. А дети узнают и тоже будут думать, что мама бессердечная.
— Никто никого винить не будет.
— Да ладно, Серёж. Мы же не вчера поженились. Я тебя знаю.
Он молчал, потому что понимал — она права. Он действительно не смог бы простить ей отказ.
— Но то, что ответил муж, жену просто с ног сшибло, — продолжала размышлять вслух Лена.
— Что именно меня сшибло? — переспросила она у самой себя.
— То, что я её всегда любил, — сказал вдруг Сергей тихо. — И то, что сейчас она беззащитна. И то, что я не могу её бросить, даже если это разрушит нашу семью.
Лена замерла с полотенцем в руках.
— Разрушит семью?
— Я надеюсь, что нет. Но… может быть. Не знаю. Я просто знаю, что не могу поступить по-другому.
Лена медленно повесила полотенце на крючок.
— Значит, решено?
— Решено.
Лена прошла в комнату, села на подоконник, обхватив колени руками. Сергей остался на кухне, понимая, что лучше не лезть сейчас к жене с утешениями.
— А ты хоть понимаешь, — донеслось из комнаты, — что мне придется увольняться с работы?
— Почему? — Сергей высунул голову из кухни.
— Потому что Светлана Петровна из бухгалтерии уже второй месяц за мной охотится. Ищет повод уволить. А тут я начну опаздывать, отпроситься постоянно… Она же не дура, поймет, что я не на полную ставку работаю.
— Может, с начальством поговорить? Объяснить ситуацию?
— Серёж, ты в каком мире живешь? — Лена повернулась к нему. — Нам объяснят, что у каждого свои проблемы, а работу надо делать качественно. И будут правы.
— Тогда найдешь другую работу.
— Ага. В пятьдесят лет, с перерывами в трудовом стаже. Обязательно найду.
Сергей почувствовал, как на него наваливается усталость. Он не думал об этом. Точнее, думал, но как-то поверхностно. Казалось, что любовь и желание помочь матери решат все проблемы. А проблемы, оказывается, росли как снежный ком.
— Может, сиделку все-таки найдем? — предложил он неуверенно.
— На какие деньги? — Лена спрыгнула с подоконника. — Ты же сам сказал, что дачу продавать придется.
— Ну… займем у кого-нибудь.
— У кого, Серёж? У твоего брата, который сам кредиты выплачивает? У моих родителей, которые на пенсии живут? У друзей?
— Может, у друзей…
— Серёж, приличная сиделка стоит как твоя зарплата. А то и больше. Кто нам такие деньги даст?
В прихожей хлопнула дверь. Дети вернулись из школы.
— Мам, пап, мы дома! — заорал десятилетний Мишка. — А чего вы такие кислые?
— Да так, — Лена быстро вытерла глаза. — Устали немного.
Настя, четырнадцатилетняя, окинула родителей подозрительным взглядом.
— Опять ругались? — спросила она, снимая куртку.
— Не ругались, а обсуждали, — поправил Сергей.
— Ага, обсуждали, — фыркнула Настя. — Мам, ты плакала?
— Нет, просто глаза устали.
— А чего обсуждали? — Мишка сунул нос в холодильник. — Ой, а можно я йогурт возьму?
— Бери, — разрешила Лена. — Только руки помой сначала.
— Так чего обсуждали-то? — не отставал мальчишка.
Лена посмотрела на Сергея. Надо было говорить правду. Дети все равно скоро узнают.
— Садитесь, поговорить надо, — сказала она.
Настя насторожилась еще больше. Когда родители просили сесть и поговорить, новости обычно были паршивые.
— Бабушка заболела, — начал Сергей. — Серьезно заболела. И ей нужна помощь.
— А что с ней? — Мишка перестал жевать йогурт.
— Тяжелая хворь, — сказала Лена коротко. — Ей нужно лечиться, и нельзя одной жить.
— И она к нам переезжает? — догадалась Настя.
— Да. На время лечения.
— А это долго? — спросил Мишка.
— Может быть, долго, — честно ответил Сергей.
Настя вскочила со стула.
— Папа, ты что? Где она жить будет? У нас места нет!
— В нашей с мамой комнате. А мы в зал перейдем.
— А где я делать уроки буду? В зале же телевизор, там Мишка мультики смотрит!
— Приспособимся как-нибудь, — устало сказала Лена.
— Мам, а бабушка опять будет говорить, что я неправильно одеваюсь? — Настя дернула себя за короткую юбку. — И что музыка у меня плохая?
— Настя, бабушка больна, — строго сказал Сергей. — Нужно ее жалеть, а не думать о юбках.
— Да я жалею! — вспылила девочка. — Но почему из-за этого я должна всю жизнь менять?
— Не всю жизнь, а временно.
— А сколько это временно? Месяц? Год? Пять лет?
Сергей и Лена переглянулись. Этого они сами не знали.
— А у меня будет своя комната? — спросил Мишка.
— Нет, будешь с Настей, как раньше, — ответила мама.
— Обалдеть! — Настя схватилась за голову. — Папа, мне четырнадцать лет! Мне нужна своя комната! А тут бабушка, потом Мишка… Да я с ума сойду!
— Не сойдешь, — сказала Лена. — Вырастет человек из тебя настоящий. Заботливый.
— А что, если я не хочу быть заботливой? — вызывающе спросила Настя. — Что, если я хочу быть обычным подростком, который думает о своих проблемах?
— Настя!
— Да что «Настя»? — девочка уже почти кричала. — Вы же сами на кухне ругались! Думаете, я не слышала? Мама не хочет, чтобы бабушка приезжала!
— Мама переживает, — вступился Сергей. — Это нормально.
— А я почему не могу переживать? Почему только взрослые имеют право не хотеть что-то?
Настя выбежала из кухни. Через секунду хлопнула дверь ее комнаты.
— Вот видишь? — сказала Лена. — А ты говорил, дети поймут.
Мишка доедал йогурт и внимательно слушал.
— А мне все равно, — сказал он. — Бабушка пирожки печет вкусные. И сказки рассказывает.
— Молодец, Мишка, — погладила его по голове Лена. — Иди уроки делать.
Когда мальчик ушел, супруги остались на кухне вдвоем.
— Ну что? — спросил Сергей. — Видишь, как начинается?
— Вижу. И знаешь что? Мне все равно. Я устала бороться.
— То есть?
— То есть пусть будет как ты хочешь. Твоя мама приедет. Я буду за ней ухаживать, потому что больше некому. Настя будет бунтовать и в итоге возненавидит нас обоих. Мишка привыкнет. А мы… — она пожала плечами. — А мы разучимся быть мужем и женой. Станем просто сожителями, которые вместе тянут воз проблем.
— Лен…
— Не надо ничего говорить, — остановила его она. — У тебя выбора нет, у меня тоже. Значит, так и живем.
Она встала и пошла к двери.
— Куда идешь?
— Мириться с Настей. А потом буду звонить на работу, предупреждать, что могут быть проблемы с графиком.
— А дальше?
— А дальше идем в магазин. Покупаем раскладушку, постельное белье. Освобождаем место в шкафу. — Лена обернулась. — Готовимся к новой жизни.
Сергей остался сидеть на кухне один. За окном стемнело. Включился фонарь во дворе, осветив мокрые от дождя деревья.
Он думал о том, что жена права. Их жизнь изменится кардинально. И не факт, что к лучшему. Но выбора действительно не было.
А может, выбор был всегда. Просто иногда все варианты одинаково тяжелые.
Он встал, выключил свет в кухне и пошел звонить матери — сказать, что в следующие выходные они приедут за ее вещами.
В коридоре слышались приглушенные голоса Лены и Насти. Кажется, они мирились. Мишка что-то напевал в своей комнате.
Жизнь продолжалась, просто теперь по-другому.
