Раиса Михайловна стояла у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу. За окном серое ноябрьское небо сыпало мелким дождём. Люди спешили по своим делам, прикрываясь зонтами и капюшонами. А у неё время словно остановилось.
— Рая, я всё решил, — голос мужа, доносившийся из глубины квартиры, был непривычно твёрдым. — Хватит. Тридцать два года — достаточный срок, чтобы понять, что дальше бессмысленно.
Она не отвечала, только крепче сжимала в руке телефон. На экране светилось сообщение от дочери: «Мама, я завтра прилечу. Держись. Люблю тебя».
Михаил прошёл на кухню, загремел чайником.
— Ты слышишь меня вообще? — крикнул он. — Я говорю, что подал заявление на развод.
Раиса повернулась от окна. Её всегда аккуратно уложенные волосы сейчас были растрёпаны, глаза покраснели от слёз.
— Я слышу, Миша. Просто не понимаю — почему сейчас? Почему именно сейчас, когда…
— Когда твоя мать решила переехать к нам? — перебил он её. — Да, именно поэтому. Это была последняя капля.
История Раисы и Михаила началась тридцать пять лет назад в Ленинграде. Она — студентка филфака, застенчивая девушка из провинциального городка. Он — подающий надежды инженер, коренной ленинградец из семьи потомственных интеллигентов.
Познакомились они в библиотеке имени Салтыкова-Щедрина. Михаил работал над дипломом, а Раиса готовилась к экзамену по зарубежной литературе. Её книги соскользнули со стола, и он помог их собрать. Банально, но именно так всё и началось.
— У вас удивительные глаза, — сказал он тогда. — Как будто в них отражается всё небо Ленинграда.
Раиса смутилась и покраснела, а Михаил пригласил её в кафе напротив библиотеки. Они проговорили до закрытия. Он провожал её до общежития, и они стояли под моросящим дождём, не замечая его, увлечённые разговором о Бродском и судьбе интеллигенции.
Через три месяца он сделал ей предложение, а ещё через полгода они поженились. Свадьба была скромной — родители Михаила не одобрили его выбор. «Провинциалка, — говорила его мать. — Что ты в ней нашёл?» Но он был влюблён и не слушал никого.
Их первые годы вместе были счастливыми. Раиса окончила университет, устроилась на работу в издательство. Михаил делал карьеру в конструкторском бюро. Они снимали маленькую комнату в коммуналке на Васильевском острове и мечтали о собственной квартире.
Когда родилась Анна, их единственная дочь, им выделили двухкомнатную квартиру от предприятия Михаила. Раиса ушла с работы, чтобы заниматься ребёнком. А потом наступили девяностые.
Конструкторское бюро закрылось, Михаил остался без работы. Они выживали как могли — Раиса подрабатывала переводами, Михаил брался за любую работу. Времена были тяжёлые, но они держались вместе.
А потом Михаил встретил старого однокурсника, который предложил ему работу в новой компании. Дела постепенно наладились. К концу девяностых они даже смогли купить трёхкомнатную квартиру в новом районе.
Всё это время мать Раисы, Клавдия Петровна, жила в своём маленьком городке в Псковской области. Она приезжала к ним несколько раз в год, помогала с Анной, но никогда не оставалась надолго. «У меня свой огород, своя жизнь», — говорила она.
Михаил относился к тёще с уважением, но без особой теплоты. Она была простой женщиной, работала всю жизнь на швейной фабрике, овдовела рано. С Михаилом у них было мало общего, но они не конфликтовали.
— Ты помнишь, как моя мать помогала нам в девяностые? — Раиса сидела за кухонным столом, обхватив ладонями чашку с остывшим чаем. — Когда у нас денег не было даже на еду, она привозила всё, что вырастила на своём огороде. Когда Аня болела, сидела с ней сутками. И ни разу ничего не попросила взамен.
Михаил стоял у окна, засунув руки в карманы домашних брюк.
— Я помню, Рая. И я благодарен ей за это. Но есть разница между помощью и… тем, что происходит сейчас.
— Ей восемьдесят два года, Миша! У неё больные ноги, давление, сердце. Как она может жить одна в деревне, где ближайшая больница в тридцати километрах?
— Есть дома престарелых, — тихо сказал Михаил.
Раиса посмотрела на него так, будто увидела впервые.
— Ты предлагаешь отдать мою мать в дом престарелых?
— Я предлагаю найти решение, которое устроит всех. Мы можем помогать ей финансово, навещать, но…
— Но не жить с ней под одной крышей, — закончила за него Раиса. — Знаешь, я никогда не думала, что услышу от тебя такое. Тридцать два года вместе, и вдруг…
— Не вдруг, — перебил её Михаил. — Ты просто не замечала, как всё менялось. Или не хотела замечать.
Проблемы в их семье начались задолго до появления Клавдии Петровны в их квартире. После того как Анна окончила школу и поступила в университет в другом городе, Раиса почувствовала пустоту. Её жизнь все эти годы вращалась вокруг дочери и мужа, а теперь дочь уехала, а муж всё больше времени проводил на работе.
Она пыталась вернуться в профессию, но за годы домашней жизни многое изменилось. Её навыки устарели, а конкуренция стала жёстче. После нескольких неудачных попыток устроиться на работу, Раиса впала в депрессию.
Михаил всё это время строил карьеру. Из рядового инженера он вырос до технического директора крупной компании. У него появились новые интересы, новые друзья — в основном коллеги, с которыми Раиса не находила общего языка.
Они всё реже разговаривали по душам. Михаил приходил домой поздно, уставший, часто раздражённый. Раиса пыталась сохранить семью — готовила его любимые блюда, интересовалась его работой, но чувствовала, что он всё больше отдаляется.
Анна после университета уехала работать за границу. Сначала в Германию, потом в США. Она звонила родителям каждую неделю, приезжала раз в год, но Раиса всё равно скучала по ней невыносимо.
А три месяца назад позвонила соседка Клавдии Петровны и сообщила, что та упала и сломала шейку бедра. Раиса немедленно поехала к матери. Операция, больница, реабилитация — всё это легло на её плечи. Михаил помогал финансово, но сам навестил тёщу только однажды.
Когда встал вопрос о том, что Клавдия Петровна больше не может жить одна, Раиса даже не сомневалась в решении.
— Мама переедет к нам, — сказала она Михаилу. — У нас большая квартира, есть свободная комната.
Михаил возражал, но не слишком настойчиво. Раиса думала, что он просто беспокоится о бытовых неудобствах. Но когда Клавдия Петровна действительно переехала к ним, всё оказалось гораздо серьёзнее.
— Она занимает ванную по два часа, — говорил Михаил, нервно расхаживая по кухне. — Я опаздываю на работу из-за этого. Она включает телевизор на полную громкость в шесть утра. Она комментирует каждый мой шаг, каждое слово.
— Миша, она старый человек. У неё свои привычки, — пыталась успокоить его Раиса.
— Дело не в привычках. Дело в том, что наша жизнь полностью изменилась. Мы больше не можем разговаривать свободно — она всегда рядом. Мы не можем… быть вместе как муж и жена — ты постоянно прислушиваешься, не нужна ли ей помощь.
Раиса молчала. Она понимала его претензии, но не видела другого выхода. Её мать нуждалась в постоянном уходе, а нанять сиделку на полный день они не могли себе позволить, несмотря на хорошую зарплату Михаила.
— Это временно, — сказала она наконец. — Она поправится, станет более самостоятельной.
Но они оба знали, что это неправда. В восемьдесят два года люди не становятся более самостоятельными. Они требуют всё больше внимания и заботы.
Первый серьёзный скандал случился через месяц после переезда Клавдии Петровны. Михаил пришёл домой поздно, немного выпивший — у коллеги был день рождения. Тёща встретила его в коридоре и начала отчитывать как мальчишку.
— Явился, — сказала она, покачивая головой. — Хорош муж, нечего сказать. Жена целый день одна, а он по гулянкам.
— Клавдия Петровна, — сдерживая раздражение, ответил Михаил, — я был на корпоративном мероприятии. Это часть моей работы.
— Знаем мы эти мероприятия, — не унималась старушка. — В наше время мужики так не делали. Мой Петя, царствие ему небесное, никогда…
— Ваш Петя умер сорок лет назад, — не выдержал Михаил. — Времена изменились.
Клавдия Петровна охнула и схватилась за сердце. Прибежала Раиса, начала успокаивать мать, дала ей лекарство. Потом был скандал — уже между супругами.
— Как ты мог? — кричала Раиса. — Она же старый человек! У неё больное сердце!
— Она провоцирует меня специально, — отвечал Михаил. — Я прихожу домой и чувствую себя виноватым неизвестно в чём. Это мой дом, в конце концов!
После этого случая отношения в семье стали ещё более напряжёнными. Михаил всё чаще задерживался на работе, а когда приходил домой, запирался в своём кабинете. Раиса разрывалась между мужем и матерью, пытаясь угодить обоим и не преуспевая ни в чём.
А две недели назад Михаил не пришёл ночевать. Раиса звонила ему, но он не отвечал. Она не спала всю ночь, а утром получила сообщение: «Переночевал у друга. Нужно было подумать».
Когда он всё-таки вернулся, то объявил о своём решении подать на развод.
Анна прилетела на следующий день. Её встречал отец — они договорились по телефону. По дороге домой он рассказал ей свою версию событий.
— Понимаешь, Анютка, я просто не могу так больше, — говорил Михаил, глядя на дорогу. — Твоя бабушка — хороший человек, но жить с ней под одной крышей невозможно. А твоя мама… она меня просто не слышит.
Анна молчала. В свои тридцать лет она была успешным программистом в крупной американской компании. Замужем не была, детей не имела — карьера занимала всё её время. Отношения родителей всегда казались ей образцовыми, и новость о разводе стала для неё шоком.
— Папа, но вы же всегда были такой крепкой парой, — сказала она наконец. — Неужели нельзя найти какое-то решение?
— Я пытался, Аня. Предлагал нанять сиделку, снять для бабушки отдельную квартиру поблизости… Даже говорил о хорошем доме престарелых. Твоя мама воспринимает всё в штыки.
— А ты её понимаешь? — тихо спросила Анна. — Это же её мать.
Михаил вздохнул.
— Понимаю. Но и ты пойми — мне шестьдесят один. Я всю жизнь работал, обеспечивал семью. Сейчас, когда я наконец могу позволить себе пожить для себя, я должен превратиться в сиделку при старой женщине, которая даже не испытывает ко мне симпатии.
— И что ты предлагаешь?
— Я уже всё решил, Аня. Заявление подано. Квартиру я оставлю вам — тебе, маме и бабушке. Сам сниму что-нибудь небольшое.
Анна покачала головой.
— Знаешь, пап, я всегда восхищалась тобой. Думала, что ты — настоящий мужчина, надёжный, сильный. А сейчас… сейчас я не знаю, что думать.
Дома Анну встретила мать. Она похудела, осунулась, но старалась держаться. Клавдия Петровна сидела в кресле у телевизора и делала вид, что не замечает зятя.
— Анечка, доченька, — Раиса обняла дочь. — Как я рада тебя видеть.
Они прошли на кухню. Михаил сказал, что ему нужно съездить по делам, и ушёл. Мать и дочь остались вдвоём.
— Мама, что происходит? — спросила Анна. — Папа говорит, что вы разводитесь.
Раиса кивнула.
— Да, он подал заявление. Говорит, что не может жить с бабушкой под одной крышей.
— А другие варианты?
— Какие, Анечка? Отдать мать в дом престарелых? Или нанять сиделку, которая будет обращаться с ней как с вещью? Она всю жизнь заботилась о нас, а теперь, когда ей нужна помощь, я должна от неё отказаться?
Анна помолчала, собираясь с мыслями.
— Мама, а вы говорили с бабушкой об этом? Она знает, что из-за неё вы с папой расстаётесь?
Раиса покачала головой.
— Нет, конечно. Я не хочу, чтобы она чувствовала себя виноватой.
— Но, может быть, она сама не хочет быть причиной разлада?
В этот момент дверь на кухню открылась, и на пороге появилась Клавдия Петровна. Несмотря на возраст и болезнь, она двигалась удивительно тихо.
— Не надо обо мне говорить так, будто меня уже нет, — сказала она. — Я всё слышу и всё понимаю.
Она прошла к столу и села, тяжело опираясь на трость.
— Анечка, как ты выросла, — старушка погладила внучку по руке. — Совсем взрослая стала.
— Бабушка, — Анна поцеловала её в морщинистую щёку, — как ты себя чувствуешь?
— Как может себя чувствовать старуха, которая разрушила семью дочери? — горько усмехнулась Клавдия Петровна. — Паршиво я себя чувствую, вот как.
— Мама, перестань, — вмешалась Раиса. — Ты ни в чём не виновата.
— Виновата, — твёрдо сказала старушка. — Я всё слышала. И раньше слышала, как вы ругаетесь из-за меня. Думала, перетерпится, утрясётся. А оно вон как вышло.
Она повернулась к внучке.
— Аня, у тебя там, в Америке, как с жильём-то? Большая квартира?
Анна удивлённо моргнула.
— У меня дом, бабушка. Небольшой, но двухэтажный. Три спальни, сад…
— Вот и хорошо, — кивнула Клавдия Петровна. — Значит, решено.
— Что решено? — не поняла Раиса.
— Я поеду с Аней в Америку, — просто сказала старушка. — Там и климат теплее, и за мной будет кому присмотреть. А вы с Михаилом помиритесь.
В кухне повисла тишина.
Михаил вернулся поздно вечером. Он ожидал очередного скандала, но в квартире было тихо. На кухне горел свет. Он осторожно заглянул туда и увидел жену и дочь, сидящих за столом с чашками чая.
— Проходи, папа, — сказала Анна. — Нам нужно поговорить.
Михаил настороженно сел за стол.
— А где… — начал он.
— Бабушка спит, — ответила Анна. — У неё был тяжёлый день.
Раиса подвинула мужу чашку с чаем.
— Миша, Аня предлагает забрать маму к себе в Америку.
Михаил недоверчиво посмотрел на дочь.
— Ты серьёзно?
— Более чем, — кивнула Анна. — У меня большой дом, я могу работать удалённо. Бабушке там будет хорошо — тепло, спокойно. И медицина на уровне.
— А как же виза? Документы? — Михаил всё ещё не верил в реальность происходящего.
— Я всё узнала, — ответила Анна. — Есть специальная виза для родственников. Будет непросто, но я справлюсь. Главное — ваше согласие.
Михаил перевёл взгляд на жену.
— Рая, ты… согласна отпустить маму?
Раиса грустно улыбнулась.
— Не я решаю, Миша. Мама сама так захотела. Сказала, что не простит себе, если мы разведёмся из-за неё.
Михаил откинулся на спинку стула, потирая переносицу.
— Я не знаю, что сказать.
— Скажи, что ты отзовёшь заявление о разводе, — тихо проговорила Раиса. — И что мы попробуем начать заново.
Три недели спустя они стояли в аэропорту Пулково. Клавдия Петровна, одетая в новое пальто, купленное специально для поездки, держалась удивительно прямо.
— Не плачь, Раечка, — говорила она дочери. — Мы же не навсегда прощаемся. Будем по видеосвязи разговаривать каждый день. А летом вы с Мишей прилетите в гости.
Раиса кивала, вытирая слёзы.
Михаил стоял рядом, держа жену за руку. Последние недели они много говорили — впервые за долгие годы. О том, как отдалились друг от друга, как перестали замечать потребности и чувства друг друга.
— Берегите себя, Клавдия Петровна, — сказал он, неловко обнимая тёщу. — И спасибо вам.
Старушка хитро прищурилась.
— За что же, зятёк?
— За то, что вырастили такую дочь, — ответил он. — И за то, что… преподали мне урок.
Клавдия Петровна похлопала его по плечу.
— Ладно, будет тебе. Главное — береги мою Раю. Она у меня одна.
Объявили посадку на рейс. Анна взяла бабушку под руку, и они медленно пошли к выходу на посадку. У самых дверей Клавдия Петровна обернулась и помахала рукой.
Домой они ехали молча. Квартира встретила их непривычной тишиной.
— Странно, — сказала Раиса, — я всё ещё прислушиваюсь — не зовёт ли мама.
Михаил обнял её за плечи.
— Ты молодец, Рая. Не каждый смог бы отпустить мать так далеко.
— У меня не было выбора, — вздохнула она. — Или мама, или ты. А я не хочу выбирать.
Они прошли на кухню. Раиса начала готовить ужин, а Михаил сел за стол, наблюдая за ней.
— Знаешь, — сказал он вдруг, — я ведь действительно подумывал о разводе ещё до приезда твоей мамы.
Раиса замерла с ножом в руке.
— Почему?
— Мне казалось, что мы стали чужими. Что у нас не осталось ничего общего, кроме прошлого. Я чувствовал себя одиноким, даже когда ты была рядом.
Раиса отложила нож и села напротив мужа.
— А я думала, что тебе просто не нужна жена, которая не смогла сделать карьеру, у которой нет своих интересов…
— Рая, — Михаил взял её за руку, — мне никогда не была нужна карьеристка. Мне нужна была ты — такая, какая есть.
— А сейчас?
— А сейчас я понял кое-что важное, — он помолчал. — Знаешь, когда твоя мама сказала, что уедет с Аней, я почувствовал… облегчение. Но не потому, что избавляюсь от неё. А потому что понял — у нас есть шанс. Шанс начать заново.
Раиса сжала его руку.
— Думаешь, мы сможем?
— Уверен, — кивнул Михаил. — Нам обоим нужно многое переосмыслить, многое изменить. Но главное — мы всё ещё вместе.
За окном начался снег — первый в этом году. Крупные хлопья медленно падали на землю, покрывая её белым одеялом. Раиса смотрела на это преображение природы и думала о том, как иногда нужно потерять что-то, чтобы понять его ценность.
— У нас ещё будет много хорошего, Миша, — сказала она. — Обещаю.
Прошло полгода. Раиса сидела на кухне, глядя на телефон. Анна должна была позвонить ещё час назад. Наконец экран засветился.
— Аня, я уже начала волноваться, — сказала Раиса вместо приветствия.
Лицо дочери было усталым, под глазами залегли тени.
— Прости, мама. Бабушку сегодня опять увезли в больницу. Только что вернулись.
Раиса напряглась.
— Что с ней?
— Всё то же. Сердце. Врачи говорят, что это возраст, — Анна потёрла переносицу. — Она слабеет с каждым днём.
— Может, мне прилететь? — Раиса прикусила губу.
— Не стоит, мама. Дорога её только измотает сильнее. Да и… — Анна замялась. — Как там папа?
Раиса отвела взгляд.
— Мы почти не видимся. Он снял квартиру на другом конце города. Говорит, что так проще, пока всё не уляжется.
— Но вы же не развелись?
— Нет, — Раиса покачала головой. — Заявление он забрал. Но… что-то сломалось, Аня. Я не знаю, можно ли это починить.
На заднем плане раздался голос медсестры. Анна обернулась, кивнула.
— Мама, мне пора. Бабушке нужно сделать укол. Я позвоню завтра.
Экран погас. Раиса сидела в пустой квартире, слушая тиканье часов. Из трёх комнат она использовала только одну — остальные стояли запертыми. Она не находила в себе сил даже убраться там.
Телефон снова зазвонил. На экране высветилось имя мужа.
— Да, Миша, — ответила она.
— Рая, я заеду завтра, заберу свои зимние вещи, — голос был деловым, отстранённым. — Тебя устроит в районе шести вечера?
— Да, конечно, — механически ответила она. — Как ты?
Пауза.
— Нормально. Работаю много. А ты?
— Тоже ничего, — соврала Раиса. — Анна звонила. Маме снова плохо.
— Сочувствую, — в голосе не было теплоты. — Передавай ей привет.
— Хорошо, — Раиса сглотнула комок в горле. — До завтра, Миша.
Она положила трубку и подошла к окну. Начинался дождь — такой же, как в тот день, когда они познакомились в библиотеке. Тридцать пять лет назад. Целая жизнь.
Иногда, думала Раиса, мы совершаем выбор, который кажется единственно правильным. Только потом понимаем, что за всё приходится платить. И цена часто оказывается выше, чем ты готов заплатить.
Через месяц её мать умерла от сердечного приступа. Анна хотела перевезти тело в Россию, но Раиса настояла на похоронах в Америке. «Ей там нравилось, — сказала она. — Пусть там и останется».
На похоронах Михаил стоял рядом с бывшей женой, поддерживая её под руку. Они не разговаривали — просто стояли вместе, как когда-то, давным-давно. Два чужих человека, которых связывало только общее прошлое.
— Я сделала всё, что могла, — сказала Раиса вечером, когда они сидели в гостиной дома Анны. — Для всех вас. Но этого оказалось недостаточно.
Михаил посмотрел на неё — впервые за долгое время по-настоящему посмотрел.
— Знаешь, Рая, иногда нет правильного решения. Есть только решения, с которыми мы можем жить.
Он помолчал, вертя в руках стакан.
— Я возвращаюсь в Петербург завтра. Если хочешь… я мог бы пожить в нашей квартире, пока ты здесь. Чтобы она не пустовала.
Раиса кивнула, зная, что больше не вернётся в тот дом. Её время там закончилось.
