Ксения уже три года была на пенсии. И жила одна в двухкомнатной квартире, наслаждаясь тишиной и покоем. С мужем развелась много лет назад. Сын Матвей жил отдельно, лишь изредка навещая мать.
Одиночество её нисколько не тяготило, даже наоборот, радовало. Особенно, после нескольких лет совместной жизни с семьёй сына, его женой и ребенком.
Подруги ей откровенно завидовали и любили приходить в гости, чтобы посидеть в тишине и поговорить, не отвлекаясь на своих многочисленных домочадцев.
— Где будем восьмое марта отмечать? — спросила недавно Софья, когда они втроём ходили в театр. — Снова у Ксюши?
— Ну а где ещё? — улыбнулась Екатерина. — она у нас единственная сама себе хозяйка.
— В кафе не хотите? — спросила Ксения, — может сходим, развеемся? Что вы у меня-то не видели? Не надоело?
— В кафе таких пирогов не будет, — возразила Софья. — Обожаю твою стряпню. Хочу пирогов!
…
Восьмого марта Ксения с утра увлечённо хлопотала на кухне, занимаясь пирогами с разными начинками.
Она проверила еще раз сервировку стола: белоснежные скатерть и салфетки, изящные бокалы, серебряные приборы – все сияло в лучах весеннего солнца, проникающего сквозь окно. В ожидании подруг, тихонько напевая, она включила любимую музыку.
Часы тикали, а подруги так и не появлялись. Сначала Ксения пыталась успокоить себя, думая, что они просто задержались из-за пробок. Но время шло, телефон молчал, и беспокойство Ксении росло.
Наконец, она не выдержала, позвонила Софье.
— Вы где? У меня стол накрыт давно, жду-жду…
— Тебе Катя разве не позвонила? — было слышно, что Соня простужена, говорит в нос, кашляет и чихает.
— Не было ни от кого звонков. Ты заболела?
— Подхватила где-то, совсем расклеилась, встать не могу. Катерина звонила, к ней гости неожиданно нагрянули, сказала, что не сможет пойти. Обещала тебе позвонить.
— Ясно всё с вами. И куда я теперь кучу пирогов дену? Хоть бы заранее предупредили.
— Кто ж знал? Вчера я ещё здорова была. Ну Катька!
— Ладно, выздоравливай, потом встретимся. Не беспокойся. Позвоню своим сейчас, на пироги позову.
Ксения положила трубку, подумала и набрала Матвея:
— Сын, у вас как дела? Празднуете? Ко мне не заглянете?
— Мам, подарок тебе купили, думали заскочить сегодня, но никак пока. Гости у нас. Завтра обязательно заедем.
— Ну ладно, до завтра пироги доживут. Разогревать только придётся. Надо же, столько стараний и всё зря!
Она встала и начала убирать со стола в холодильник свою стряпню.
Такого грустного праздника у неё ещё не было.
…
Внезапно раздался звонок в дверь. Ксения радостно кинулась открывать, на ходу гадая, кто же всё-таки решил её навестить.
Но с удивлением обнаружила на пороге сгорбленную старушку с седыми волосами и печальными слезящимися глазами.
— Здравствуй, Ксюша, — проскрипела она.
— Добрый вечер…
— Не узнаёшь?
— Честно говоря… Извините…
— Я Маргарита Юрьевна, — старушка закашлялась, прикрыв рот рукой.
Ксения с трудом сообразила, кто перед ней. Отступила, пропуская неожиданную гостью в квартиру. Только теперь она узнала бывшую свекровь в этой женщине.
Она постарела за эти годы до неузнаваемости. Лицо, когда-то полное силы и уверенности, теперь было измождённым, покрытым сетью морщин. Волосы, которые она всегда носила в строгих причёсках, поседели и свисали небрежными прядями.
Ксения была ошеломлена. Она не видела свекровь с того дня, как развелась с Андреем около сорока лет назад. Тогда отношения между ними были враждебными, полными взаимного недопонимания и обид. И сейчас такому сюрпризу она совсем не обрадовалась.
— Здравствуйте… Заходите, но… как вы? Откуда? Что случилось?
Старушка вздохнула, тяжело переступая через порог, опираясь на свою клюшку.
— Я осталась… — сказала она с горечью в голосе, — совсем одна. Не могу больше. Чувствую, скоро встать не смогу.
Ксения пригласила ее войти, усадила за стол, налила чаю, нарезала пирог.
— Угощайтесь, праздник сегодня, всё-таки.
Маргарита Юрьевна ела, рассказывая ей о своём одиночестве, о том, как ей тяжело и страшно чувствовать себя забытой и ненужной.
В этот момент прошлое всплыло в памяти Ксении яркими красками: свадьба с Андреем, мечты о счастливой жизни, ссоры, развод. И Маргарита Юрьевна, которая всегда была главной причиной всех ссор и скандалов.
— Я знаю, это может показаться странным. Мы не всегда были в хороших отношениях. Но сейчас я очень одинока. И правда, глоток воды подать некому, — сказала старушка, глядя Ксении в глаза. — Я хочу просить тебя о помощи.
Ксения слушала ее с удивлением. Она помнила, как Маргарита Юрьевна настаивала на их разводе с Андреем, и гнала её из дома вместе с ребенком, обвиняя во всех грехах.
— Так рада тебя видеть, — старушка, взяла Ксению за руку. — Прости меня, Ксюша, за всё. Я тогда была очень несправедливой.
Ксения молчала, не зная, как реагировать на такие признания. Маргарита Юрьевна тоже замолчала, словно взвешивая в уме что-то важное.
— Ксения, — сказала она наконец. — Хочу предложить тебе сделку. Я очень больна, осталось недолго. Моя квартира… я хочу завещать ее тебе, если ты будешь за мной ухаживать, помогать.
Ксения была потрясена. Она не ожидала такого предложения. С одной стороны, ей было жаль старую женщину, которая осталась одна на старости лет. Но с другой стороны, она не могла забыть о боли и обиде, которые причинила ей Маргарита Юрьевна.
— Маргарита Юрьевна, это очень щедрое предложение, но я вряд ли смогу. Даже не знаю, что сказать… — пробормотала Ксения. — Это очень всё неожиданно.
— Я понимаю, но поверь, мне больше не к кому обратиться. А ты добрая женщина. Единственная, кто может помочь.
Ксения совсем не ожидала такого поворота событий. Она смотрела на старушку, ее бледные сморщенные руки, усталые глаза. В них читался такой страх, такая тоска…
— Маргарита Юрьевна, я не могу принять это. И не хочу, если честно. Могу просто помогать вам, приходить иногда. Но не часто. Сама ведь уже не девочка, со здоровьем тоже проблемы.
— Нет, Ксюша, — настаивала старушка. — Я хочу, чтобы моя квартира досталась тебе и моему внуку. Кому же ещё? Андрея нет больше. Кому?
Ксения чувствовала себя неловко.
— Принять это предложение слишком тяжело, — призналась она. — После того, как вы много раз обвиняли меня в том, что я хочу отобрать у вас вашу квартиру…
— Прости ради Бога. Характер мой. Много наговорила тогда, давно жалею. Андрей так и не женился ведь больше, всё меня обвинял, что жизнь ему испортила
— Я тоже больше замуж не вышла. Только и жила ради сына.
— А он совсем спился, сгинул через это дело. Сколько слёз пролила.
— А я? Меньше, думаете? — Ксения разозлилась, — Маргарита Юрьевна, я очень ценю ваше предложение, но не могу его принять.
Старушка опустила глаза, перебирая крючковатыми пальцами свою юбку.
— Я понимаю, Ксюша, — сказала она тихо.
— Буду навещать вас иногда. Помогать как смогу, как получиться. Но на многое не рассчитывайте.
Маргарита Юрьевна посмотрела на Ксению своими грустными глазами.
— Спасибо тебе, Ксюша, — прошептала она.
Ксения проводила бывшую свекровь с тяжёлым сердцем. В тот вечер она запуталась в своих чувствах и долго не могла заснуть. Обида смешивалась с жалостью, и она понимала, что принять такое предложение – значит связать себя обязательствами, которые она может не выдержать.
…
На следующий день к Ксении нагрянул сын со всем своим семейством, с женой Галиной, сыном Ильёй и дочерью Женькой.
Она, наконец-то, порадовалась, что нашлись едоки на её пироги. И пока они ели, рассказала о визите свекрови.
— Правильно сделала, что отказала, — согласился Матвей. — Пусть сама в своих хоромах живёт, как хочет.
Он хорошо помнил скандалы из-за которых родители развелись. Ему было восемь лет, когда бабушка выгнала его с матерью из квартиры.
— А может зря? — засомневалась Галя. — Если квартира хорошая, может стоит ради неё постараться?
— Вот и старайтесь, — ответила Ксения, — а мне моей квартиры хватает. И я хорошо знаю её характер. Не хочу иметь ничего общего. И не удивлюсь, если ещё и обманет. Всегда была подлой тёткой. Но ты сходи, поговори, может договоришься о чем-нибудь.
— Некогда мне. Если бы не работала, была на пенсии, тогда можно.
— Нет, на меня не рассчитывайте. Не хочу её видеть. Всю жизнь отравила.
— А я бы сходила, — прочавкала Женька с набитым ртом, — если квартира норм.
— В центре трёхкомнатная, — ответила Ксения. — Квартира очень хорошая. Хозяйка вот только… Баба-Яга настоящая.
— Сиди уж, — фыркнула на дочь Галина, — там мыть, прибирать, готовить надо. Ты дома за собой чашку сполоснуть не хочешь.
— Вы же мне за это квартиру на дарите. А если бабуся подарит, я её на руках в туалет согласна носить.
Женька была и правда, высокой, крепкой, спортивной. Уже выше отца и матери.
— Мне восемнадцать исполнилось, могу жить отдельно. А где? Мне эта квартира как раз подходит.
— Размечталась! — засмеялся Илья, — она может ещё сто лет проживет, бабки-ёжки, они такие.
…
А Женя никого не послушала, сходила к прабабушке, познакомилась, поговорила, поторговалась и через несколько дней объявила родителями, что съезжает от них к Маргарите Юрьевне.
— Она обещала дарение на меня сделать. Я ей помогать буду за проживание и квартиру.
— Да ты ж не умеешь ничего, — развела руками Галина, — она тебя выгонит, поймёт, что обманула.
— Всё я умею, просто не делаю, если можно не делать. А за квартиру… У неё и мебель там такая! Вообще, обстановочка класс! И рядом с универом, очень удобно.
— А если она и правда, проживет ещё двадцать лет? Ты, небось, рассчитываешь, что быстро квартиру освободит тебе?
— Да пусть живёт, места там много. Она бабулька тихая, не помешает. Вы мне больше мешаете.
— Ой, не знаю, что ты надумала. Скандал ведь получится.
…
Все пять лет, пока училась в университете, жила Женя вместе с прабабушкой. Маргарита Юрьевна хоть и ворчала, но рада была такой помощи. А Женька на её ворчание внимания не обращала. Делала, что попросит, помогала, как могла.
Только в последний год, когда совсем слегла Маргарита Юрьевна, попросила Женя о помощи Ксению.
— Боюсь я, бабуль, она уже еле дышит. Вдруг что, и я одна там с ней… Поживи со мной, пока, а?
Пришлось Ксении переселиться опять в квартиру бывшей свекрови, туда, где жила в молодости с мужем Андреем, где родила сына, и откуда была изгнана сорок лет назад.
Но Маргарита Юрьевна уже не вызывала у неё неприязни. Только жалость и сожаление.
— Спасибо, дочка, — прошептала ей напоследок старушка, — очень я боялась одна помирать. Спасибо Женечке, девочка хорошая у нас. Очень хорошая. Жаль, не знала я ни внуков, ни правнуков.
Каждое слово давалось ей с трудом. Но она говорила, стараясь успеть напоследок покаяться и попросить прощения.
Ксения уже не возражала и не держала зла на неё. Какой смысл сердиться на того, кто сам себя наказал?
