Я снова не сплю. Четвертый час ночи, а я все считаю и считаю – квартплата, продукты, одежда… и, конечно, ежемесячный «взнос» свекрови на её «достойную жизнь». Странно, когда-то мы с Толей мечтали о путешествиях и своём доме, а теперь все наши разговоры только о деньгах. Вернее, о деньгах для его матери.
На предприятии, где мы все работали, Лидия Михайловна много лет была большой шишкой – заместителем генерального по производству. Женщина она была влиятельная, но транжира страшная – всё спускала на бутики одежды, спа-салоны и заграничные курорты. О пенсии даже не думала – зачем, если есть единственный обожаемый сын, которого она пристроила на тёплое местечко? Да и кто ее уберет с насиженного места — у нее все схвачено, везде свои люди.
Именно благодаря ей Толя получил хорошую должность, хотя, положа руку на сердце, не особо для неё подходил. Он неплохо зарабатывал – тысяч двести в месяц, не меньше. Я же работала в отделе закупок простым специалистом с зарплатой в восемьдесят.
Когда свекровь все же была вынуждена уйти, хотя конечно ей не хотелось, но ей уже не двойственно намекали уйти на пенсию, она была уверена, что её безбедная жизнь продолжится. Ведь сын обязан содержать мать! А что у этой матери была возможность накопить на старость – так об этом никто не заикался.
– Толенька, сына, – говорила она своим медовым голосом за очередным воскресным ужином. – Ты же понимаешь, что пенсии мне никак не хватит? Я привыкла к определённому уровню жизни. Ты уж не оставь мать в старости.
– Элечка, ты же понимаешь, что всем, что у вас есть, вы обязаны мне, – любила повторять свекровь за семейным ужином, который она устраивала каждое воскресенье. – Если бы не я, где бы сейчас вы были — да, мой мальчик?
Я обычно молчала, хотя внутри всё кипело. Да, она помогла сыну с карьерой. Но это же не значит, что теперь мы всю жизнь должны быть её вечными должниками?
— Да и я свою должность получила не благодаря ей — а просто хорошо работала — почему я-то должна быть ей благодарна
Каждый месяц у нас с мужем шёл один и тот же разговор:
– Толя, может, не будем в этом месяце отправлять маме столько денег? – осторожно предлагала я. – У нас самих расходы большие. Тем более, она всю жизнь на хорошей должности работала – неужели совсем ничего не отложила на старость?
– Что значит не будем? – вскидывался муж. – Мама на пенсии, ей нужна поддержка. Я не могу позволить, чтобы она в чём-то нуждалась! Она же меня на ноги поставила, образование дала, работу хорошую.
– А то, что мы теперь должны урезаться в расходах – это ничего? За квартиру платим, продукты, бытовую химию – ты зарабатываешь больше чем я в два раза, а после твоих выплат матери у нас получается одинаковая зарплата! ну разве это мощь в ущерб себе?!
– Не начинай, – морщился Толя. – Ты же знаешь, мама привыкла к определённому уровню жизни. Она не может, как твои родители, на даче овощи выращивать и на распродажах продукты покупать.
– Мои родители всю жизнь честно работали и на пенсию копили. А твоя мать… – я осеклась, проглотив окончание фразы. Говорить о том, что свекровь просто прожигала жизнь, надеясь на сыновью поддержку, было бессмысленно.
Глядя на то, как свекровь каждый месяц требует денег у сына, я всё чаще думала о собственной старости. Нет, я не хотела повторить её путь – сначала прожигать жизнь, а потом сидеть на шее у детей. Именно тогда и появилась идея – накопить на маленькую квартиру и оформить её на родителей. Это будет моя личная страховка на будущее: захочу – продам и буду жить на эти деньги, захочу – буду сдавать и получать прибавку к пенсии. Главное – ни муж, ни свекровь не будут иметь к ней никакого отношения.
Я начала потихоньку откладывать деньги. Каждый раз, когда удавалось сэкономить на продуктах или когда выпадала возможность подработать, я прятала заначку. Конечно, я понимала, что обманывать мужа нехорошо.
Но, глядя на то, как легко он отдаёт последние деньги матери, я убеждалась в правильности своего решения. В конце концов, это были мои деньги, заработанные честным трудом. И я имела право распорядиться ими так, чтобы обеспечить себе спокойную старость, не превращаясь в обузу для собственных детей.
Так и жили. Я считала каждую копейку, планировала расходы, а свекровь регулярно требовала то на процедуры, то на новый телефон, то на поездку к родственникам или подругам, которые никогда не заканчиваются. И ведь не откажешь – Толя всегда становился на её сторону.
Но всё изменилось, когда на предприятии сменилось руководство. Новому начальству оказались не важны былые заслуги свекрови — Лидии Михайловны. Они смотрели только на результаты работы. А результаты у Толи, прямо скажем, были так себе.
– Анатолий Сергеевич, мы вынуждены с вами попрощаться, – сказал новый директор. – Ваша безответственность и халатное отношение к работе недопустимы.
Муж пришёл домой как в воду опущенный:
– Представляешь, они меня уволили! Меня! После стольких лет работы!
– Может, это и к лучшему? – попыталась я его подбодрить. – Найдёшь что-то новое, более интересное…
– Да кому я нужен? – махнул он рукой и завалился на диван. – Мне нужно время подумать. Я не знаю где еще будут столько платить
И он думал. День за днём, неделя за неделей. А я тянула всё на себе – квартплату, продукты, бытовые расходы. Естественно, переводы свекрови прекратились, что её очень расстроило.
И вот однажды вечером она появилась на нашем пороге, бледная и взволнованная. Даже не сняв туфли, прошла в гостиную, держась за стену театрально-дрожащей рукой.
– Толенька, сыночек, беда! – она картинно прижала руку к груди, опускаясь в кресло. – Сердце шалит, врачи говорят – срочно нужно лечение. В специализированном центре, в Москве. Это очень дорого, но…
– Мама, у меня сейчас нет таких денег, – растерянно пробормотал Толя, присаживаясь рядом с ней на подлокотник.
– Как это нет? – всплеснула руками свекровь. – Сыночек, когда же ты уже на работу устроишься? Второй месяц дома сидишь! У меня пенсия копеечная, еле концы с концами свожу. Приходится у невестки твоей на Маникюр просить – стыд какой! А ведь раньше я вам помогала…
Я стояла у окна, до боли сжимая кулаки. Знала бы она, как мы сами живём последнее время – на одну мою зарплату, считая каждую копейку.
– Лидия Михайловна, а давайте сначала разберемся? – я повернулась к ним. – Какой диагноз? Какие врачи? Почему именно Москва?
– Ты что, мне не веришь? – свекровь подалась вперед. – Думаешь, я вру? Толя, ты слышишь, как она со мной разговаривает? Я уже неделю на таблетках живу, а она допросы устраивает! Раньше я хоть могла себе лекарства нормальные позволить, а теперь… – она достала из сумки пачку рецептов. – Вот, посмотри, сколько всего выписали. А денег даже на это нет!
– А машина? – вдруг тихо спросила она, поворачиваясь к сыну. – Что дороже – машина или родная мать?
– Мама… – Толя побледнел.
– Лидия Михайловна, а может, поищем центр подешевле? И поближе? – я старалась говорить спокойно. – У меня, между прочим, тоже родители есть, и им тоже помощь нужна. Но я же как-то справляюсь, не прошу последнее отдать!
– Что ты говоришь такое? – взвилась свекровь. – Как ты можешь сравнивать? Твои родители всю жизнь в деревне прожили, они привыкли! А я… Я не могу в районной поликлинике! Мне нужны нормальные специалисты! Тем более, это всё из-за вас – все мои болезни от переживаний за сына, которого так несправедливо уволили! Каждый день сердце кровью обливается, когда вижу, как он без работы сидит…
– Из-за нас? – я почувствовала, как дрожит голос. – А может…
– Хватит! – Толя вскочил. – Мама, мы что-нибудь придумаем. Эля, выйди.
– Куда выйти? Из кухни? Из квартиры? Из семьи? – я уже не сдерживала слез.
Я посмотрела на его окаменевшее лицо и вдруг поняла – бесполезно что-то доказывать. Можно было бы напомнить, как его мать ушла с предприятия и почему теперь нуждается в их деньгах – не по своей воле, а после внутренней проверки отдела закупок. Можно было рассказать, сколько раз я слышала от бывших коллег о её махинациях с поставщиками. Но какой в этом смысл? Для Толи она всегда будет идеальной матерью, которая «всё для него сделала». А я – бездушной женой, которая не хочет помочь свекрови в трудную минуту.
В итоге Толя продал машину. Молча собрал документы, даже не спросив моего мнения. Деньги отдал матери, а со мной перестал разговаривать. Совсем. Как будто это я была виновата в том, что у нас нет лишних сотен тысяч на «срочное лечение» свекрови.
А потом в моей жизни случилось то, чего я совсем не ждала. На квартальном собрании наш новый директор объявил о премировании лучших сотрудников. Оказалось, что за последние полгода мне удалось найти новых поставщиков и сэкономить предприятию приличную сумму. Когда я увидела размер премии – триста тысяч – у меня перехватило дыхание. Три месяца работы, бессонные ночи над документами, постоянные переговоры – всё это наконец-то принесло свои плоды.
Я была на работе, когда Толе оказывается позвонила его мать.
– Сыночек! – я потом узнала от коллег, как всё было. – Ты представляешь, что я сейчас узнала? Твоя жена премию получила! Большую! Мне Валентина Петровна из бухгалтерии звонила.
– Сколько? – только и спросил он.
– Триста тысяч! – в голосе свекрови звенело торжество. – А я вот тут на лекарствах экономлю… Видимо, невестка решила нас не осчастливливать этой новостью?
– Хорошо, мам. Я разберусь.
Два дня в доме стояла гнетущая тишина. Толя молчал, но я кожей чувствовала его напряжение. На третий день он вдруг попросил мой телефон:
– Слушай, мне срочно нужно такси заказать через приложение, а у меня деньги закончилась. Дай на твоем вызвать.
Я протянула телефон, не подумав. И только когда он открыл банковское приложение, поняла – вот же!
– Что, решил мои финансы проверить? – я не сдержала горечи. – Там, как видишь, всего двадцать тысяч. Мог бы просто попросить — а не придумывать историю с такси. На квартиру и продукты ушло. Может, тебе тоже пора уже на работу устроиться? А то мы как-то странно живём – я зарабатываю, а отчитываться почему-то должна перед тобой и соответственно перед твоей матерью.
Он молча смотрел на банковское приложение. Потом так же молча вернул телефон и ушел в другую комнату. В тот момент я даже почувствовала что-то вроде гордости за свою предусмотрительность – все-таки не зря сразу сняла деньги и спрятала дома. Да и вообще, какое он имеет право копаться в моих счетах? Это моя премия, заработанная моим трудом. Пока я размышляла об этом, злость на его поведение постепенно вытеснила все остальные чувства.
___
В тот вечер я вернулась в перевёрнутую вверх дном квартиру. Сердце замерло – первая мысль была о деньгах. Я бросилась к тайнику, но было поздно.
– Нас обокрали! – в панике набрала я номер мужа, прекрасно понимая, что происходит.
– Не волнуйся, – его голос звучал непривычно спокойно, с едва уловимой насмешкой. – Просто я нашёл СВОЮ заначку и решил немного отдохнуть. Знаешь, слишком много стресса в последнее время.
Я молчала, чувствуя, как по спине бежит холодный пот. Он давал мне выбор – либо признаться в своих тайных накоплениях и тем самым подтвердить, что я намеренно скрыла ДЕНЬГИ, когда его мать нуждалась в помощи, либо «согласиться», что найденные деньги – его старые накопления.
– Толя, я… – начала я, но он перебил:
– Приберись там, ладно? Мне было некогда – самолёт ждать не будет. – В его голосе слышалось злорадное удовлетворение человека, поймавшего другого на лжи.
Я опустилась на пол среди разбросанных вещей. В голове крутился один вопрос – что хуже: признаться, что все эти годы копила втайне от мужа, тем самым подтвердив, что именно я виновата в продаже машины для лечения свекрови, или промолчать и смириться с тем, что меня фактически шантажируют собственным обманом?
К тому же я понимала – признайся я сейчас, и свекровь будет до конца жизни попрекать меня этими скрытыми накоплениями, а муж не простит обмана.
Так и осталась – с работой, с пустой копилкой и разбитыми мечтами о собственном жилье. А муж укатил на курорт, прихватив мои сбережения, молчаливо давая понять: либо я признаюсь в своём обмане, либо он считает эти деньги своими по праву. И теперь я даже не знаю, каким он вернётся. И вернётся ли вообще.
