― Ты опять сделала себе эти ногти? Это же очень дорого, Оля! Лучше бы Миланке что-то купила, тратишь на всякую ерунду. Вот так, сиди спокойно, скоро поедем… ― Оля усаживала дочку в детское кресло, не обращая внимания на строгий взгляд матери, Елены Викторовны.
― Мама, у Миланки все есть. А маникюр ― это необходимость, это красиво, и я хочу его делать.
― У тебя две руки ― сама себе сделать можешь. Вечером села и сделала. Я вообще всю жизнь сама себе лаком красила и без всяких салонов обходилась. Такие деньжищи непонятно на что выбрасывать.
― Ох, мам, я это уже слышала миллион раз. Давай не будем, не начинай. Мы в детстве сникерс ножом делили на всех и омлет только из одного яйца жарили. Тошно вспомнить. Сейчас все иначе, к счастью. Все, пока, мне ехать нужно. Спасибо, что сегодня Милану забрала, а то Женька опять на работе допоздна. Вообще его не вижу с этой новой работой.
― Если бы ты не поехала на свой маникюр, у тебя было время забрать ее самой. Но тебе лишь бы деньги потратить.
Оля включила зажигание, помахала матери через стекло, и машина тронулась.
Оля порядком устала от того, как мать пытается контролировать ее расходы и считать ее деньги. Так было всегда.
* * *
Когда родители начали еще в школе давать ей первые карманные деньги, Елена Викторовна всегда интересовалась, на что дочь их потратила.
― Мам, я купила себе сухарики и газировку.
― Это что еще за ерунда? Зачем тебе эта химия? Я же тебе дала деньги, чтобы ты нормально пообедала в столовой. У них там вкусный борщ и дешевый к тому же.
― Мам, ну какой борщ? Я его и дома поем.
Потом, когда Оля поступила в университет и начала получать стипендию, мама пыталась контролировать и ее.
― Ты опять спустила все деньги на посиделки в буфете и на лак этот ужасный? Ну кто ногти зеленым лаком красит, Оль?
― Мам, захотела и спустила. Последние, что ли?
― Я в твои годы каждую копейку считала, потому что лишних денег не бывает!
― Ну нельзя же всю жизнь вот так экономить. Так и с ума можно сойти. А сейчас не девяностые годы. Сейчас другое время.
― Время всегда одинаковое, и всегда нужно бережно к деньгам относиться!
Оля начала работать, получать зарплату, а мама продолжала считать ее деньги и одергивать. Она всегда спрашивала, какая зарплата и аванс у Оли, узнавала сколько стоят вещи, которые она покупает, и всегда критиковала за дороговизну и неразумное отношение к финансам.
― Сколько стоит этот свитер? Пять тысяч? Я такой же на рынке видела за тысячу рублей. Вот точь-в-точь.
― Мама, он качественный и красивый. Я хочу хорошо выглядеть.
― Нельзя все спускать на ерунду! О будущем нужно думать.
― Я хочу жить здесь и сейчас и не трястись над каждой копейкой!
У родителей деньги водились всегда. Оля думала, что это благодаря высокой зарплате, но позже поняла, что все из-за трепетного, точнее, маниакального отношения матери к экономии. «Выйди на две остановки раньше и купи сметану дешевле, срезай с картошки кожуру потоньше, не выбрасывай эти носки ― зашей и еще можно поносить, я мяса приготовила на два дня, поэтому без добавки, если голодная ― положи побольше гречки…».
Оля устала так жить и выдохнула с облегчением, когда познакомилась с «перспективным» Женей. Она была студенткой, он уже работал в частной компании экономистом. Сначала был на посылках у начальства, а потом его карьера пошла вверх, и он возглавил экономический департамент. После окончания вуза Оля работала юристом в частной фирме и тоже неплохо зарабатывала. У молодой семьи были деньги, и они их не считали.
У Жени и Оли была общая черта ― они очень легко относились к финансам. Не откладывали на книжку, как родители, а тратили все и сразу, придерживаясь принципа: «Жить нужно здесь и сейчас, вдруг завтра не наступит».
Жили от зарплаты до зарплаты. Оля много денег спускала на шопинг: постоянно сидела на маркетплейсах и почти каждый день бегала забирать новую одежду, косметику, ненужные мелочи для дома. Женя тоже был шопоголиком и любил заказывать брендовые вещи из-за границы, покупал подписки в онлайн-кинотеатрах, а еще всякие машинки на пульте управления ― в детстве не наигрался. Им не нужно было копить на жилье ― жили в квартире Жениной бабушки. На машину тоже ― автомобиль подарили его родители.
С рождением Миланы жизнь стала сильно дороже, но молодые родители экономить по-прежнему не собирались. Новоиспеченные бабушки и дедушки были так счастливы рождению внучки, что подарили почти все, что нужно новорожденной ― мебель в детскую, коляску, игрушки, одежду.
― Оля, вы должны поумерить свои траты, ― снова и снова говорила мать. ― Теперь у вас Миланка есть ― это большая ответственность. Деньги всегда должны быть отложены на черный день. Вдруг что случится? Тогда в долги придется лезть. Зачем ты ей этот комбинезон купила? Он же дорогущий. Тетя Вера вам отдала ― ее дочка в нем почти не ходила ― можно носить
― Мам, мы оба работаем. Я же тебе уже миллион раз говорила: не хотим и не будем мы жить, как вы, и трястись над деньгами. Если деньги откладывать на черный день ― черный день обязательно настанет. И Милана будет ходить во всем самом лучшем. Нечего ей эти обноски приносить ― мой ребенок не будет за кем-то донашивать.
Елена Викторовна только качала головой и расстраивалась, когда видела, что Оля купила себе очередную (пятнадцатую, что ли?) сумку и собралась идти к косметологу на выходных. Если Елена Викторовна давала деньги «на внучку», она всегда требовала строгого отчета, на что они были потрачены.
― Я же тебе дала, чтобы ты ей обувь летнюю купила!
― Мам, сейчас январь. Кому нужна летняя обувь? Потом. Мы в парке были на выходных.
― Опять на ерунду всякую потратила. Я же хотела, чтобы ты что-то путное купила. Тем более, сейчас скидки на летнюю коллекцию.
― Коллекция прошлогодняя. Кому она нужна?
Елена Викторовна могла учинить скандал, после которого Оля вообще зарекалась брать у нее какие-либо деньги. Но с пенсии мама переводила что-то опять, и ситуация повторялась.
* * *
Жизнь шла своим чередом, казалась беспроблемной и очень сытной. Оля и Женя работали, Милана росла, они строили планы, и казалось, что так будет всегда. Но хочешь насмешить бога ― расскажи ему о своих планах… Однажды ночью Елену Викторовну разбудил звонок в дверь.
-― Господи, Оля, ― встала она на пороге. ― Что стряслось? Ты еще и с Миланочкой…
Оля молча обняла мать и разрыдалась.
― Что такое?
― Мам, он нас выгнал!
― Кто? Женя? Да ты что? Как выгнал?
― У него, оказывается, другая и уже давно, ― всхлипывала Оля.
― Какая другая? У вас же все было хорошо!
― Ему вечером пришло сообщение, он был в душе, я просто посмотрела телефон… А это она ему написала. Написала, как она любит и скучает!
― Кто?
― Да Кристина эта, с которой они работают сто лет! Она к нам и в гости приходила, и кофе мы с ней вместе пили. Оказалось, что они уже два года вместе. Он даже отпираться не стал, ничего не отрицал. Как так может быть, мам? ― Оля рыдала и не могла остановиться.
― Ну все, все… Пойдем, детка, отдыхать. Видишь, мама устала и расстроена. Оль, иди на кухню, успокойся, чаю себе налей, потом поговорим.
Елена Викторовна увела Милану в комнату, уложила и пришла к Оле, которая в темноте сидела на кухне.
― Он меня выгнал, мам. Он сказал, что давно хотел мне обо всем сказать, и ждал, когда Милана подрастет, но раз уж я сама влезла в его телефон, то сказал сегодня и теперь ― мол, сама во всем виновата.
― Умный какой. А шашни крутить на стороне ― это он, значит, не виноват.
― Он сказала, что устал от семейной жизни и от нас устал. И от наших долгов устал.
― Так. Не поняла. От каких еще долгов?
― Ну мы технику, все что у нас есть, брали в кредит и что-то как-то… перестали справляться.
― Та-ак, погоди… Вот эта плазма огромная ― это в кредит?
― Да, и плазма.
― Ох, батюшка, какие еще кредиты! У вас же зарплаты хорошие. А я тебе миллион раз говорила ― считай деньги, экономь, не трать, береги. А ты то на маникюр, то на сумку. Я тебе говорила, Оля!
― Мам, ну что теперь сделаешь? Короче, у нас накопился долг, гасить было нечем, и я заняла деньги на работе у Петра Васильевича. Без процентов, конечно, но нужно отдавать.
― Ох, какой кошмар. Много заняла?
― Полтора миллиона…
― Сколько?!
― Мы ждали, что Женя получит бонус в конце квартала, тогда мы смогли бы частично отдать. Но сегодня он сказал, что отдавать ничего не будет. И выставил нас с Миланкой. Сказал, если я будут требовать от него эти деньги, он отсудит у меня дочь. Потому что жилья у меня нет, машины тоже нет.
― У тебя есть работа, и ты благополучная мать. Не выдумывай, суд обычно берет сторону матери в таких вопросах, а он тебя просто запугивает. Как ты долг этот будешь отдавать? С чего? Оля, ты чем думала? Это же огромные деньги!
― Я думала, что мы с ним семья, и мы справимся. А теперь я одна, с ребенком, огромным долгом и без мужа.
― У тебя никаких сбережений нет?
― На карте немного есть. Ну зарплата скоро. А так ― все.
Елена Викторовна прижала ладонь к сердцу и в ужасе смотрела на дочь.
― Правильно ты думала, Оля. Мы семья, и мы справимся, ― в дверях появился заспанный отец, Сергей Семенович, подслушавший разговор. ― А этот твой Женя ― так, мимо проходил, случайный знакомый. Только ты должна взяться за ум, начать слушать мать, найти подработку и, наконец, перестать транжирить. Она тебе все жизнь это говорит, и вот результат. А с Женей я поговорю, как мужик с мужиком. А теперь отбой и спать.
И родители ей действительно помогли. Женя оказался последним подлецом: он больше не захотел видеть дочь, съехался с Кристиной и отказался помогать жене выплачивать долг. Он был счастлив в новых отношениях и больше ничего его не беспокоило.
Огромный долг Оля выплачивала вместе с родителями ― без них не справилась бы. Они перезаняли, опустошили свои банковские вклады и сильно ужались в обычной жизни.
* * *
― Если бы мы с отцом деньги не копили всю жизнь, я не знаю, как бы ты этот позорный долг закрыла, ― Елена Викторовна открыла пакет, который Ольга принесла из магазина. ― А зачем ты купила этот кофейный зефир, Оль? Там есть клубничный по акции, в два раза дешевле.
― Мам, ну долг почти закрыли, теперь можно перестать экономить и деньги считать. Что теперь ― всю жизнь ужиматься и пакетики чайные по два раза заваривать? Это перебор. Там еще рыбка красная, посмотри-посмотри какая.
Елена Викторовна хотела что-то возразить, но в дверь позвонили.
― Ох, это, наверное, доставка. Сейчас, ― Оля выскочила в коридор и скоро вернулась с большим свертком.
― Мам, смотри, какую я сумку заказала! Пряжка серебряная, смотри.
Елена Викторовна молча наблюдала за дочерью.
― Оля, ты опять за свое, опять за свое, ― тихим голосом сказала она. ― А когда нас с отцом не станет ― как ты жить будешь с такой безалаберностью и долгами? Ты же пропадешь…
Но Оля ее не слышала: она весело болтала по телефону с администратором салона красоты, в который решил записаться после долгого перерыва. А то, знаете ли, кожа лица сухая и серая, хочется обновиться и напитаться. Разве можно себе-любимой отказать в таком удовольствии?
