«Не ищите» — гласила короткая записка, оставленная матерью двадцать лет назад. Но она все-таки вернулась, и этот стук в дверь стал началом их противостояния
От прежнего дома, где когда-то пахло свежей выпечкой и звучал папин смех, не осталось и следа. Теперь здесь царила разгульная, бесшабашная жизнь, в которой не было места светлым воспоминаниям.
— Я так больше не могу, — Марина стояла в дверях, сжимая кулаки. После бессонной ночи силы были на исходе. — Может хватит? Сестра, давай продадим квартиру и разъедемся. Каждому своя жизнь.
— Гляньте-ка, принцесса недовольна! — Витя развалился на диване, закидывая ноги на журнальный столик. — Не по нраву наша компания? Думаешь, самая образованная тут? Ничего продавать я не собираюсь — где нам жить то? Не нравится что-то — твои проблемы!
— Умолкни, Марин! — Полина вскочила, пошатываясь. — Папина гордость! Вечно строишь из себя самую правильную! А теперь что, гнушаешься нами?
— Я не гнушаюсь, — Марина старалась говорить спокойно. — Но это уже не дом. Соседи жалуются, участковый приходил…
— Слушай сюда! — Витя резко поднялся, надвигаясь на неё. — Надоела со своими поучениями! Собирай вещи, пока вежливо просим!
— Точно, убирайся! — Полина истерически рассмеялась, хватаясь за плечи сожителя. — Нам и без твоих нравоучений отлично! Думаешь, я не замечаю твои взгляды? Это высокомерие! Ты же всегда была совершенством!
— Полина, давай поговорим позже, — Марина покачала головой. — Сейчас бесполезно.
— Не смей меня учить! — Полина схватила пустую бутылку. — Ты мне не мать! Хотя… всегда хотела ею быть, да? Бедная малышка Полиночка, надо её опекать! А может, мне не нужна опека? Может, мне так нравится?
— Всё, довольно, — процедил Витя. — Я сказал — уходи. И больше не появляйся. Ясно?
Марина собрала вещи на следующий день. Фотографии отца, документы на квартиру, немного одежды — всё уместилось в два чемодана. В комнате остался старый медвежонок-ночник из детской — она не смогла его забрать, слишком много воспоминаний было связано с этим домом.
Сняла комнату на окраине, у пожилой женщины. По вечерам подрабатывала репетитором, днём учила детей в школе. Постепенно жизнь, казалось, начала налаживаться.
Прошло пять лет. Отцовская квартира по закону принадлежала сёстрам — после исчезновения жены он оформил развод через суд, чтобы защитить дочерей. Марина почти смирилась, что Полина с Витей живут там, превратив их прежний уютный дом в место для постоянных гулянок.
И вдруг, словно призрак из прошлого, появилась мать. Диана разыскала Полину, явилась без предупреждения:
— Доченька, я вернулась. Это же я, твоя мама. Открой.
Полина впустила — возможно, от неожиданности, а может, чтобы досадить сестре. Диана, будто и не было двадцати лет отсутствия, мгновенно освоилась в квартире, которую когда-то бросила.
Вот новая версия, которая учитывает возраст героев и раскрывает мотивы возвращения матери:
— Полиночка, несправедливо это получается, — Диана устроилась в кресле, оглядывая квартиру. — Марина от семьи отреклась, а доля её здесь висит…
— Почему ты вернулась? — перебила Полина. — Двадцать лет… Двадцать лет тебя не было!
Диана помолчала, разглаживая складки на юбке:
— Я многое пережила за эти годы. Тогда, в девяностых… Ты была совсем крошкой, не помнишь. Время страшное — пустые магазины, очереди за хлебом. Твой отец целыми днями на заводе пропадал, а зарплату задерживали месяцами.
Она отвернулась к окну:
— Познакомилась с человеком. Обещал райскую жизнь в Турции. Говорил — через год куплю вам квартиру, заберу к себе… А я молодая была, глупая. Поверила.
— И что случилось?
— Оказалось, не я одна такая доверчивая. У него таких «жен» в разных городах было пятеро. Когда поняла — уже поздно. Документы он забрал, якобы для оформления визы. Деньги, что я привезла, тоже исчезли.
— Но можно было написать, позвонить…
— Стыдно было, — Диана покачала головой. — Да и страшно. Работала где придется — в отелях горничной, на рынках. Потом познакомилась с немецким туристом, он помог с документами. Но… — она замялась. — В общем, не сложилось.
— А сейчас почему вернулась?
— Устала бегать, — Диана придвинулась ближе. — Годы идут. Хочется покоя, дома. Я ведь о вас часто думала. Особенно о тебе — такая крошка была…
— Марина говорила, ты даже не попрощалась.
— Марина… — Диана поморщилась. — Что она может помнить? Восемь лет было. Небось, навыдумывала историй…
— Она меня вырастила, — тихо сказала Полина.
— Вот именно! — Диана всплеснула руками. — Заняла мое место! А теперь что? Живет отдельно, носа не кажет. Думает, она лучше всех? А мы с тобой — родная кровь. Я твоя мать, что бы ни случилось.
Она взяла дочь за руку:
— Знаешь, сколько сейчас стоит квартира в центре? Если продать… Купим тебе машину. Или бизнес откроем — маленькое кафе, например. Заживем как люди! Только надо Марину убедить отказаться от доли.
Полина молчала. В голове путались мысли — обида на мать, злость на вечно правильную Марину, мечты о красивой жизни…
— Я все исправлю, — шептала Диана, поглаживая дочь по волосам. — Мы начнем сначала. Будем жить как настоящая семья. Я же твоя мама.
И Полина, измученная одиночеством, хотела ей верить. Хотела забыть, как плакала по ночам, как завидовала одноклассницам, которых мамы встречали из школы. Хотела думать, что теперь все будет по-другому.
А Диана уже строила планы, прикидывая стоимость квартиры и возможную прибыль. Она не собиралась упускать свой шанс — особенно теперь, когда младшая дочь так отчаянно нуждалась в материнской любви.
Уже через неделю Диана поймала момент, когда Полина пересчитывала деньги на квартплату, хмурясь и откладывая счета в сторону.
— Тяжело тянуть одной? — как бы между делом спросила она, присаживаясь рядом.
— Да вот, за отопление подняли… — Полина растерянно перебирала купюры. — А Витька со своей работы копейки приносит.
— Знаешь, — Диана понизила голос, — я всё думаю — как же так получилось, что отец завещал квартиру вам обеим? Ведь если бы не развод…
Полина подняла глаза:
— Что «если бы»?
— Знаешь, дочка, — Диана покачала головой, — всё могло быть иначе. Не будь развода, квартира осталась бы моей… А потом перешла бы тебе.
Полина подняла глаза:
— О чём ты?
— Да всё о том же. После развода супругам делят имущество поровну. А твоя сестра… — Диана скривила губы, — И сейчас, когда мы снова вместе, разве правильно, что половина нашего дома принадлежит Марине? Она же живёт отдельно, своей жизнью. А мы с тобой — настоящая семья.
Полина, прежде лишь изредка тревожившая сестру звонками, теперь атаковала её постоянно:
— Надо же, какая у меня сестрица благородная! — Полина с вызовом откинула волосы. — Мама вернулась, душу перед тобой открыла, а ты и порог переступить брезгуешь. Всё в своей норе сидишь, учительница праведная! Думаешь, мы тут все такие… недостойные твоего внимания? Или боишься запачкаться об нас? А может, совесть всё-таки проснётся — родная мать ведь зовёт!
Мать звонила по ночам. В трубке слышалось прерывистое дыхание, а потом:
— Что, не откроешь? И правильно делаешь. Я бы на твоем месте тоже дверь не открыла… — в голосе матери появлялись незнакомые, колючие нотки.
— Только теперь у меня очень много свободного времени. И знаешь, за двадцать лет я много чего узнала о жизни. О том, как делаются разные… неприятные вещи. Ты ведь дорожишь своей работой в школе? И репутацией? Я слышала, ты хорошая учительница. Было бы жаль, если бы начались проблемы. Марина, давай по-хорошему — просто подпиши отказ от доли. Мы с Полиной давно решили — нам эта квартира очень нужна. И мы её получим, поверь. Так или иначе.
Витя караулил у работы. Стоял, привалившись к стене, улыбался нехорошей улыбкой. Марина замедлила шаг, судорожно оглядываясь — но школьный двор уже опустел, последние ученики разошлись по домам.
— Эй, сестрёнка! Поговорить надо. По-семейному.
Она развернулась и быстро пошла в противоположную сторону, к остановке, где обычно толпились люди. Но Витя не отставал, шел следом, продолжая говорить:
— Чего убегаешь? От семьи не убежишь. Давай присядем, обсудим твоё будущее…
К счастью, из-за угла показался школьный охранник — дядя Коля совершал свой обычный вечерний обход. Витя тут же отступил в тень, процедив сквозь зубы:
— Ладно, в другой раз поболтаем. Только учти — терпение у нас не резиновое. Думай быстрее, сестрёнка.
Они приходили втроём — мать, Полина, Витя. Стучали в дверь часами, кричали на весь подъезд:
— Открывай! От родни не спрячешься! Мы всё равно своего добьёмся!
Соседи уже косились недобро, шептались за спиной. А мать с Полиной продолжали осаду:
— Слышь, принцесса, хватит в домике прятаться! — Полина почти кричала в телефонную трубку. — Думаешь, отсидишься там со своей долей? Не выйдет! Мы тебе жизнь сделаем такую, что сама прибежишь подписывать! Мы семья, поняла? Мать вернулась — значит, всё теперь будет по-нашему! Либо по-хорошему отдашь свою половину, либо… — она зловеще усмехнулась. — Либо мы тебе устроим такое веселье, что сама взвоешь. Каждый день, каждый час будем напоминать, от кого ты отвернулась!
Когда Марина отказывалась открывать, Диана начинала громко разговаривать с Полиной у двери, явно рассчитывая на соседей:
— Доченька, не переживай. Видишь, какая у тебя сестра… Двадцать лет не виделись, а она даже поговорить не хочет. Родную мать на порог не пускает. Ничего, может, одумается, совесть проснётся.
Однажды вечером, вернувшись с работы, Марина нашла свою дверь исписанной маркером. Размашистые буквы складывались в слова: «Предательница», «Позор семьи». Пока она оттирала надписи, из своей квартиры выглянула соседка:
— Деточка, может, правда с родней помиришься? Всё-таки мать есть мать…
Мать звонила круглыми сутками — то рыдала и умоляла о встрече, то срывалась на проклятия: — Отдай долю по-хорошему! Я твоя мать, я имею право! Или ты предпочитаешь скандал? Или ты хочешь, чтобы все узнали правду о тебе?
Какую правду? Марина не понимала. Но каждый звонок, каждая встреча выматывали все сильнее. В конце концов она заблокировала их номера, перестала открывать дверь. Только иногда, проверяя почту, находила конверты — с угрозами и требованиями.
Телефон зазвонил, когда Марина проверяла тетради. Она хотела сбросить незнакомый номер. Но вдруг это кто-то из родителей. И сразу услышала знакомый голос:
— Слышь, ты совсем обнаглела? — с ходу начала Полина. — Не хочешь по-хорошему ОТДАТЬ долю — будет по-плохому.
— Что значит «отдать»? — Марина сжала телефон. — Это папина квартира.
— Была папина, а теперь будет наша с мамой! — Полина рассмеялась. — Думаешь, такая чистенькая училка? А мы с Витей можем всем рассказать, как ты с учениками… ну, сама понимаешь. Хочешь, чтобы директор узнал?
— Ты врешь…
— А это у нас компромат. Витя постарался. Фотошоп знаешь какой сейчас классный? — Полина говорила все громче. — Так что выбирай: или тихо отписываешь нам долю, или пойдешь работать уборщицей. Если вообще возьмут с такой репутацией.
Марина молчала, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Они не остановятся. Мать, которая бросила их ради какого-то хахаля. Сестра, связавшаяся с уголовником. Они вытрясут из нее все — угрозами, шантажом, враньем.
— Даю тебе три дня, — припечатала Полина. — А то Витя обещал ПЕРЕСТАТЬ беседовать. Он умеет убеждать по-другому.
Марина положила телефон и долго смотрела в окно. Странно, но после разговора с сестрой в голове прояснилось. Будто кто-то протер запыленное стекло.
Она открыла ноутбук и зашла на сайт недвижимости. «Продам долю в двухкомнатной квартире. Срочно» — написала в объявлении. Цену поставила ниже рыночной — нужно успеть до того, как сестра с Витей придумают новую пакость.
Через час телефон зазвонил. Первый покупатель. К вечеру их было уже трое.
«Быстрые сделки — мой профиль», — и сразу написал риэлтор из агентства. «Через неделю деньги будут у вас на счете».
Продать долю, уехать, начать с чистого листа.
Через неделю Марина сидела в поезде, увозившем её в новую жизнь. Телефон она сменила, страницы в соцсетях удалила. В сумке лежали документы на новую квартиру в другом городе.
…Через год Марина узнала, что мать с Полиной продали квартиру и куда-то уехали. Витя исчез из их жизни. А она… она наконец-то научилась жить без чувства вины. И была счастлива.
