Сколько Ира себя помнила, она всегда мечтала найти свою маму. Так не все детдомовские мечтали – кто-то просто хотел хоть в какую семью попасть, другие делали вид (а, может, и правда), что им все равно. Но вот Ира ни от кого не скрывала, что ждет свою маму, верит в то, что та за ней обязательно вернется.
Но мама так за ней и не пришла. Ира выросла, выучилась на швею и очень хорошо устроилась в одно частное ателье – хозяйка Вера Алексеевна, высокая, статная женщина с плотной шапкой химической завивки на голове, была строгой, но при этом справедливой и заботливой, с ней Ира много чему научилась: и на работу вовремя приходить, и делать свою работу не абы как, а на совесть, да и так, в жизненных коллизиях рекомендации ей давала. Вере Алексеевне Ира и рассказала про их любовный четырехугольник.
Как и полагается в любовном четырехугольнике, их было четверо: две девушки и два парня. Ира еще с подросткового возраста любила Олега – высокого, с хищным прищуром, бессовестного нигилиста и одиночку, который всем говорил, что никогда не женится и не будет плодить никому не нужных отпрысков.
В саму Иру был влюблен Толик – краснощекий, с крупными руками и добрым сердцем. Он очень ей нравился, но как друг, не более. Ира позволяла ему носить ее пакеты с рынка и встречать после работы, если было слишком поздно, целовала на прощание в щеку, но четко давала понять, что это все, что она может ему дать.
Толя нравился Ириной подружке Маше – та сама была такой же тихоней, единственная из всех пошла учиться дальше техникума, но в чувствах своих признавалась только Ире, ничуть не обижаясь на подругу за то, что Толик Иру идет встречать после работы, а не Машу.
Кого любил Олег, было непонятно, видимо, только себя.
Ира начальнице даже их общую фотографию показала, чтобы та тоже подтвердила, что Олег куда интереснее. Начальница долго изучала цветное изображение, закусив тонкие напомаженные губы, после чего сказала:
— Вообще-то, правильнее быть не с кем интереснее, а с кем надежнее. Смотри, прозреешь потом, как бы не было поздно.
И принялась расспрашивать Иру про ее жизнь в детском доме, про подружку Машу, про верного рыцаря Толика и про красавчика Олега. Ира подробностями делилась охотно – и хорошими, и плохими. Теперь они с начальницей часто вместе обедали, и она чувствовала зависть товарок, но внимания на них не обращала. Когда одна из девушек сделала Ире замечание, что она шьет не так, Ира в ответ только огрызнулась:
— Не учи меня жить, лучше помоги материально!
— Что, думаешь, начальница тебя привечает, так тебе все можно? Она просто жалеет тебя, глупая, вечно сироток на работу берет, да только те быстро брюхатятся и уходят. Она сама ребенка в детдом сдала, вот и замаливает грехи, ты не думай, что такая особенная!
Поверить в то, что Вера Алексеевна могла так поступить со своим ребенком, Ира не могла. Но потом спросила у другой работницы, которая постарше, и та подтвердила:
— У нее муж моряком был, а она нагуляла ребенка в его отсутствие, вот и отдала. Муж у нее больно строгий был, помер в том году. А ребеночку сейчас девятнадцать бы было, она сама мне говорила. Да она всем говорит, тебе разве нет?
Нет, Ире она такого не говорила. Сначала Ира подумала, что начальнице было стыдно признаться в таком сироте, но потом, когда она стала приглядываться к ней, страшная и одновременно радостная догадка пронзила Иру: а ведь ей как раз девятнадцать лет, и больно уж она к Ире добра, а еще… Еще она свою визитку директрисе оставила и велела всех, кому трудно найти работу, к ней отправлять! Не затем ли она это сделала, чтобы так со своей дочерью познакомиться?
С того дня Ира искала в лице Веры Алексеевны знакомые черты и находила их. Ей так и хотелось сказать – я все знаю и вовсе не осуждаю вас! Я всегда знала, что мы встретимся…
Когда она рассказала об этом подружке Маше, та сказала, что Ира все выдумывает и принимает желаемое за действительное. Иру это очень обидело, и тогда она пошла к Толику, потому что знала, что он ей точно поверит.
Толик обрадовался.
— Как здорово, Ира, я так рад за тебя! А Машу не слушай, она просто завидует тебе, да и все.
— Как ты думаешь, мне нужно ей сказать, что я все знаю?
— Нет! Не надо, дай ей самой сказать. А она обязательно скажет. Когда будет готова.
И Ира послушала Толика. Но теперь она старалась и сама побольше общаться с Верой Алексеевной (мамой, как она называла ее про себя), показывая, какая она способная, умная и во всех смыслах положительная девушка.
Как-то раз Вера Алексеевна позвала ее к себе в гости и предложила взять кого-нибудь из своих друзей.
— Машу возьми и рыцаря этого своего – а то я столько наготовила, нам двоим не съесть.
С Машей Ира поссорилась, поэтому позвала Толика, и тот радостно согласился. Нет, вообще-то, сначала она пригласила Олега, но он сказал, что ему нечего делать у скучной старой тетки. А Толя был готов за Ирой хоть на край света идти.
В гостях у Веры Алексеевны ей понравилось. Не понравилось только то, что та все больше болтала с Толей, называя его «Анатолием» и восхищаясь каждой глупостью, которую он скажет.
«Неужели моя мама из тех, кто западает на молодых?» – с ужасом подумала Ира.
Но еще ужаснее было то, что подобные встречи стали повторяться – Вера Алексеевна звала ее в гости, и звала Толика, при этом не через Иру, а сама ему звонила. Ира была в ярости, один раз она даже высказала это Толе, но он ответил, что неудобно отказывать такой хорошей женщине.
— Вот и выяснили, почему эта тетка такая добрая, – ухмыльнулся Олег. – А ты еще меня хотела ей скормить.
— И что мне делать?
Олег прищурился, закусил сигарету, выпустил дым и сказал:
— Жениться ему надо.
— Жениться?
— Ну да. Жена его тогда из дома не выпустит.
— Так на ком ему жениться, если он за мной бегает!
— А Машка на что? Она же сохнет по нему как кирпичная стена! Сведи их, да и все дела.
Ну что же, это была идея. Ира, прикрываясь тем, что они с подругой поссорились, отправила Толика разузнать как там она. А сама написала Маше, чтобы та клювом не щелкала и придумала кучу дел, с которой ей нужно помочь, чтобы оделась не так, как обычно, в водолазку до горла и джинсы, а в платье с декольте, и чтобы пирожки ему наготовила и солянку – он ее любит.
То ли Маша сделала все так идеально, что Толик не смог устоять, то ли он просто устал страдать по недоступной Ире, но через три такие поездки они начали встречаться. Толик, трус несчастный, ей об этом не сказал, зато Маша написала, радостно извиняясь, что увела у подруги такого поклонника. А Ира только рада была – Толик стал пропускать воскресные обеды у Веры Алексеевны, и они вновь были вдвоем.
— Ирочка, я должна тебе кое-что сказать.
От этих слов в голове у Иры заиграли фанфары – ну, наконец-то!
— Да? – слабым от волнения голосом спросила она.
— Ты, наверное, меня осудишь, но… Нет, я себя не оправдываю, это моя вина. У меня был муж, ты знаешь, и он был вспыльчивым и жестоким человеком. Я любила его, несмотря ни на что любила. Поэтому когда по глупости завела интрижку с соседом, была вынуждена уехать к маме и там родить ребенка, так, чтобы никто об этом не узнал. Ребенка я оставила в больнице и больше никогда его не видела до недавнего времени.
Ире захотелось крикнуть – я знаю, мама, ничего страшного, я уже давно простила тебя! Но слова застряли в горле, ей даже дышать было сложно.
— Понимаю, что это для тебя шок, но ты постарайся не сердиться. Всю свою жизнь я помнила об этом ребенке и корила себя. Я поэтому и стараюсь помогать выпускникам, грехи замаливаю.
— Вы сказали, – дрожащим голосом произнесла Ира, – что не видели её до недавнего времени. Это значит, что теперь увидели?
— Её? Нет, это не девочка, мальчик. И да, я его увидела, совершенно случайно – вот ведь как иногда судьба закрутит, да? Твой друг Толя – он мой сын. Он с соседом тем одно лицо. А глаза у него как у моего отца…
Мир перед глазами Иры закрутился так сильно, что ее замутило, в голове грохотало – нет, этого не может быть, я ее дочь, а не Толик! Слезы подступили к глазам, так что остановить их не было никакой возможности.
Вера Алексеевна притянула ее к себе, принялась гладить по спутанным волосам.
— Бедная девочка, прости, что я все это на тебя вывалила, я просто не знаю, как ему сказать об этом, боюсь, что он никогда не сможет меня понять и простить.
Слово «мама», которым Ира уже давно называла про себя Веру Алексеевну, готово было уже слететь с ее губ, но только это было не так, она не была ее мамой.
— Конечно, он простит вас, – всхлипывая, сказала Ира. – Мы же все мечтаем найти маму, очень сильно мечтаем!
В ту ночь Ира почти не спала. Она никак не могла примириться с открывшейся ей истиной. И под утро решение пришло.
— Толик, у меня кран сломался, не можешь зайти починить? – невинным голосом поинтересовалась она по телефону, намазывая в это время ногти на ногах ярко-красным лаком.
Конечно, Толик согласился, когда он мог ей отказать. «Прости, Маша, – подумала Ира. – Но мне нужна мама».
Ногти можно было и не красить, Толик и так не устоял перед ее алым ртом и куда более аппетитным декольте, чем у скромницы Маши. И к тому времени, когда Вера Алексеевна все рассказала Толе, у них уже была назначена дата свадьбы.
— Можно, я буду называть вас мамой? – спросила Ира с замиранием сердца. – Мы же теперь одна семья.
— Конечно, девочка моя! Как я рада, что ты, наконец, рассмотрела, какой Толик хороший!
— Да, мама, он очень хороший!
Это слово было сладким как мед. И он смог заглушить горечь того, что всю жизнь ей придется жить с нелюбимым.
