Воскресный рынок гудел сотней голосов. Андрей крепко держал за руку шестилетнюю Машу, лавируя между рядами с овощами.
Солнечный осенний день, яркие краски, запахи спелых яблок и мёда… всё это создавало ощущение простого семейного счастья. Того счастья, которое он научился ценить за последний год.
— Папа, папочка, смотри! — Маша дернула мужчину за рукав куртки, показывая на витрину с игрушками. — Какая красивая кукла!
Сердце привычно сжалось от слова «папа». Каждый раз, когда девочка так его называла, в душе что-то переворачивалось: смесь вины, нежности и щемящей тоски.
Но он научился улыбаться в ответ.
— Машенька, давай сначала купим продукты для мамы, а потом…
***
Время словно остановилось.
В потоке людей, метрах в десяти от них, он увидел… её. Наталью. Его жену. Женщину, которую когда-то любил больше жизни и которой не смог сказать правду.
Воздух застрял в легких. Колени предательски задрожали.
«Только не сейчас, — пронеслось в голове. — Господи, только не здесь, не при Маше!»
Взгляды супругов встретились. Он увидел, как расширились ее глаза, как дрогнули губы, как побелели пальцы, сжимающие сумку с продуктами.
— Андрей? — шепот жены прозвучал как крик в внезапно наступившей тишине.
Маша снова потянула мужчину за рукав:
— Пап, кто эта тётя? Почему она так на тебя смотрит?
Наталья перевела взгляд на девочку. По её щекам покатились слёзы, оставляя тёмные дорожки на бледном лице.
— Вот значит как? — голос супруги дрожал от боли и ярости. — Вот почему ты не вернулся. У тебя всё это время была другая семья! Господи!
— Наташа, прошу, выслушай! — муж шагнул к женщине, но она отшатнулась от него как от прокаженного.
— Два года! — её голос сорвался на крик. — Два года я жила надеждой! Искала тебя, писала запросы, молилась каждый вечер! А ты… ты просто скрылся и завел другую жизнь?!
Люди вокруг начали останавливаться, с любопытством разглядывая драматическую семейную сцену.
Маша испуганно прижалась к ноге Андрея, спрятав лицо в складках куртки.
— Давай отойдем, — тихо произнес супруг. — Я всё объясню. Клянусь, я всё тебе расскажу.
— Объяснишь?! — Наталья истерически рассмеялась. — Что именно? Как ты предал нашу любовь? Как завёл новую семью, пока я каждый день молилась о твоем спасении? О том, чтобы ты вернулся?!
Женщина швырнула сумку на землю. Яблоки покатились по асфальту, словно красные слёзы.
— Я ждала тебя! — её голос срывался от рыданий. — Понимаешь? Я ждала тебя каждую секунду своей жизни! А ты… ты просто…
Она не договорила, развернулась и побежала прочь, расталкивая прохожих.
— Папа, почему тётя так кричала? — Маша подняла на него испуганные глаза, так похожие на глаза своего настоящего отца. — Почему она плачет?
Андрей смотрел вслед убегающей супруге, чувствуя, как рушится его тщательно выстроенный мир. Он знал, что этот день когда-нибудь настанет. Знал и боялся его больше смерти.
— Пойдем, малыш, — он взял девочку на руки, прижав к себе. — Нам нужно догнать эту тётю. Я должен рассказать ей одну очень важную историю.
— А как же продукты для мамы? Она ждет!
Эти простые слова отозвались глубокой болью в душе.
— Купим позже, — мужчина поцеловал Машу в макушку. — Сейчас есть дело важнее.
***
Андрей быстро пошёл в ту сторону, куда убежала супруга.
Он должен был рассказать ей правду. Всю правду о том страшном бое, о последних словах друга, о мучительном выборе и о клятве, которая стала дороже собственного счастья.
Наталья нашлась в сквере за рынком. Женщина сидела на скамейке, спрятав лицо в ладонях. Её плечи мелко дрожали от беззвучных рыданий.
— Солнышко, — Андрей осторожно опустил девочку на землю, — поиграй пока там на площадке. Только чтобы я тебя видел, хорошо?
Дочка кивнула и побежала к качелям. Он медленно подошёл к скамейке.
— Наташа…
— Уходи, — глухо произнесла жена, не поднимая головы.
— Нет, — мужчина опустился рядом. — Теперь я должен рассказать тебе всё. С самого начала.
***
— Это случилось два года назад, — Андрей говорил тихо, глядя на играющую вдалеке Машу. — Когда я подписал контракт, даже не представлял, как изменится моя жизнь.
Наталья продолжала молчать, но он чувствовал, что она слушает.
— В учебке нас определили в одно отделение с Сергеем Комаровым. Помню, как он достал фотографию жены и дочки, показывал всем. Лена, его супруга, тогда уже болела. Рак, вторая стадия. Он пошел на контракт ради денег на её лечение.
Мужчина замолчал, собираясь с мыслями. Перед глазами встала та страшная ночь под обстрелом.
— Мы быстро сдружились. Знаешь, бывает такое… встречаешь человека и понимаешь: вот он, настоящий друг, родственная душа. Сергей всё время говорил о семье, особенно о маленькой дочери. Считал дни до отпуска, копил деньги.
— И? Что случилось потом? — тихо спросила Наталья.
— Нас зажали в полуразрушенном здании. Я не заметил снайпера. Серёга увидел вспышку и… он прикрыл меня собой, Наташа. Просто шагнул вперед, не думая.
Мужчина провёл рукой по лицу, пытаясь сдержать подступающие слёзы.
— Пуля попала ему в грудь. Я пытался его вытащить, зажимал рану, но он уже понимал, что не выживет. Взял с меня клятву позаботиться о Лене и Маше. «Они совсем одни, — говорил он. — Кроме престарелой бабушки никого. Обещай, что не бросишь их». И я поклялся. А потом нас взяли в плен.
Наталья молчала, глядя, как девочка качается на качелях.
— Три месяца в плену я думал только о двух вещах: о тебе и о своей клятве. Потом нашей группе чудом удалось бежать. Помогли. Всех объявили пропавшими без вести. И тогда я оказался перед самым страшным выбором в жизни.
— Между мной и ими!
— Я метался несколько дней, — продолжал супруг, погруженный в воспоминания. — Ходил возле нашего дома, видел, как ты возвращаешься с работы. Такая красивая, сильная, уверенная в себе. А потом пошел к Лене. Просто посмотреть, как они. И когда увидел её, едва передвигающуюся по квартире, увидел маленькую Машу, которая спрашивала у бабушки, когда вернётся папа…
Мужчина сжал кулаки так, что на руках выступили вены.
— Я не смог уйти, Наташа. Понимаешь? Ты бы справилась. Ты умная, красивая, сильная. Встретила бы ещё своё счастье. А они бы просто не выжили. Я это понимал. Лены тогда врачи давали от силы пару месяцев.
— А сейчас?
— Ей стало немного лучше. Наверное, появилась причина бороться. Но прогнозы врачей… — он не договорил.
Маша подбежала к ним, держа в руках найденный каштан:
— Папа, смотри какой красивый! Я его маме занесу!
Андрей машинально погладил девочку по голове. Наталья смотрела на них. В её глазах читалась не только боль, но и понимание.
— Я не хотел делать тебе больно. Просто не мог иначе. Серега отдал за меня жизнь. А я должен был сдержать слово.
Супруги замолчали, глядя, как Маша снова убегает играть. Между ними повис главный, пока не заданный вопрос. Вопрос, которого они оба боялись.
***
— Я помню тот вечер, когда впервые пришёл к ним, — Андрей говорил медленно, словно каждое слово давалось ему с большим трудом. — Стоял у двери целый час, не решаясь позвонить. Всё думал… может, уйти? Может просто присылать деньги? Но перед глазами стояло лицо Сергея, его последний взгляд.
Наталья молча слушала, глядя на играющую вдалеке девочку.
— Лена открыла не сразу. Медленно передвигалась. Я помню её растерянный взгляд, когда она увидела меня на пороге. Худая, изможденная болезнью женщина. В глазах промелькнула боль и едва теплящаяся надежда.
«Вы… вы были с Сережей?» — спросила она. А я… я не мог вымолвить ни слова. Просто кивнул.
Мужчина замолчал, тяжело вздохнул, а потом продолжил:
— Маша выбежала в коридор с криком «Папа вернулся!». Увидела меня и замерла. А потом расплакалась. Знаешь, я до сих пор помню этот детский плач: без истерики, тихий такой, безнадёжный. Лена тогда еле добралась до дивана. Села, прижала к себе дочку. «Расскажите, — попросила. — Расскажите всё».
***
Андрей перевёл дыхание. На детской площадке девочка качалась на качелях. Ее смех разносился по всему скверу.
— Я рассказал им правду. Про тот бой, про его последние слова, про клятву. Про то, как Серега прикрыл меня ценой своей жизни. Лена слушала молча, только крепче прижимала к себе дочь. А когда я закончил, просто сказала: «Останьтесь на ужин. Маша, накрой на стол». Такая простая фраза, а в ней было всё: и понимание, и благодарность, и какое-то отчаянное достоинство.
— И ты остался, — разочарованно произнесла Наталья.
— Да. Сначала просто помогал по хозяйству. Лене было тяжело ходить. Потом начал возить её по больницам, доставать лекарства. Девочка постепенно привыкла ко мне. Знаешь, она очень похожа на Сергея. Такая же улыбка, тот же взгляд.
Голос мужчины дрогнул.
— Я пытался уйти. Честное слово, пытался! Несколько раз собирал вещи, говорил себе “Всё, хватит, надо вернуться к настоящей жизни. К тебе”. Но каждый раз что-то случалось: то Лене становилось хуже, то Маша заболевала, то бабушка попадала в больницу.
— А потом ты влюбился в нее, — это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
Андрей закрыл глаза, делая глубокий вдох.
— Я не хотел этого, Наташа. Правда, не хотел. Это случилось… как-то само. День за днём, разговор за разговором. Знаешь в чём ирония? Лена никогда не просила меня остаться. Наоборот, всё время говорила “живите своей жизнью, не губите себя”. А я просто не мог уйти.
— Она знает? О твоих чувствах?
— Мы никогда об этом не говорили. Но, наверное, да. Знает.
Маша подбежала к ним, запыхавшаяся, с раскрасневшимися щеками:
— Пап, а можно мороженое?
— Нельзя, солнышко, — мягко ответил мужчина. — Ты вчера горло застудила, помнишь?
— Ну па-а-ап…
— Нет, Машенька. Мама расстроится, если ты заболеешь.
Девочка надула губы, но спорить не стала и убежала обратно к качелям. Наталья проводила её взглядом.
— Ты стал хорошим отцом, — неожиданно сказала она.
— Я не отец ей. Я просто…
— Нет, — перебила супруга. — Ты именно отец. Я же вижу, как она к тебе тянется, как слушается. И ты другой стал. Более мягкий что ли. Раньше ты таким не был.
Андрей молчал, не зная, что ответить.
— Знаешь, что самое страшное? Я ведь должна ненавидеть тебя. За обман, за молчание, за все. А я смотрю на вас и… не могу.
Женщина достала из сумочки платок и вытерла глаза.
— Сколько ей осталось? Лене?
— Врачи говорят, что от силы полгода. Но они то же самое говорили год назад.
— И что потом?
Андрей посмотрел на играющую Машу. В его взгляде была такая решимость, что супруга поняла ответ без слов.
***
Они долго сидели молча, глядя на играющую девочку. Порывистый осенний ветер кружил опавшие листья, словно пытаясь что-то сказать.
— Знаешь, — наконец произнесла Наталья, — я ведь представляла нашу встречу сотни раз. Особенно в первый год. Помню, как ты сказал тогда: «Я должен быть там, должен защищать Родину». Я плакала, но отпустила. Верила, что ты вернёшься.
Женщина горько усмехнулась:
— А потом пришло извещение, что ты пропал без вести. Я не верила. Ходила по инстанциям, писала запросы, искала любую информацию. Только одного не могу понять. Почему ты не дал знать, что жив? Хотя бы намёком.
— Я не мог, — тихо ответил мужчина. — После того боя, после клятвы Сергею… всё изменилось. Я стал другим человеком.
Маша подбежала к ним, держа в руках охапку кленовых листьев:
— Папа, смотри, какие красивые! Отнесем маме?
— Конечно, солнышко. Только давай немного позже, хорошо?
Девочка кивнула и снова умчалась собирать листья. Наталья проводила её взглядом.
— Она счастливая. И любит тебя. По-настоящему.
— Наташа…
— Нет, помолчи, — женщина подняла руку в знак протеста. — Дай мне договорить. Я пришла сюда за продуктами, а встретила… встретила совсем другого человека. Не того Андрея, которого провожала на защиту Родины. Ты изменился. И, знаешь, наверное, это к лучшему.
Она помолчала, собираясь с мыслями:
— Я подам на развод. Пришло время отпустить прошлое. И друг друга.
— Ты уверена?
— Да. Теперь абсолютно уверена. У тебя другая жизнь, другая семья. А я тоже должна начать жить заново.
Она поднялась со скамейки, расправила складки на платье:
— Береги их, слышишь? Особенно девочку. Ей нужен отец. Настоящий.
— Наташа, прости меня. За всё прости.
Женщина улыбнулась сквозь слёзы:
— Знаешь, что самое удивительное? Я уже простила. Наверное, в тот момент, когда увидела, как ты смотришь на Машу. Так мог смотреть только отец. Настоящий отец.
Девочка снова подбежала к ним:
— Пап, я есть хочу! Пойдём домой?
— Сейчас, солнышко, — он погладил девочку по голове. — Попрощайся с тетей.
— До свидания! — Маша помахала рукой. — А вы к нам еще придете?
Наталья покачала головой:
— Нет, милая. Но ты не грусти. У тебя есть папа. Он никогда тебя не оставит.
Женщина развернулась и пошла прочь. На полпути остановилась и обернулась:
— Андрей! Передай Лене… передай, что я желаю ей здоровья. И счастья. Вам всем.
***
Он смотрел, как уходит его жена: прямая спина, гордо поднятая голова. Такой он запомнит её навсегда.
— Пап, а почему тетя плакала? — спросила Маша, дергая его за рукав.
— Потому что иногда взрослые плачут от счастья, — ответил мужчина, беря дочь за руку. — Пойдём домой. Мама наверняка уже заждалась.
***
Они шли по осеннему скверу: высокий мужчина и маленькая девочка, а вокруг них кружились разноцветные листья.
Где-то там, в другой жизни, осталась женщина, которая отпустила его во второй раз. Впереди ждала та, которой он поклялся быть верным. До конца. Каким бы этот конец ни был.
— Пап, а можно всё-таки мороженое? — снова попыталась Маша.
— Нет. Но знаешь что? Давай купим маме цветы. И эти красивые листья возьмём. Она обрадуется.
— Ура! — воскликнула девочка. — А ещё давай купим её любимый пирог!
— Обязательно купим!
По дороге домой Андрей чувствовал удивительное спокойствие. Впервые за долгое время он точно знал, что поступил правильно. Чтобы ни случилось дальше, он сдержит обе свои клятвы: и ту, что дал умирающему другу, и ту, что дал самому себе. Быть настоящим отцом для Маши и любящим мужем для Лены. Столько, сколько им отмерено быть вместе.
А листья всё кружились и кружились в прозрачном осеннем воздухе, словно благословляя их путь домой.
