— Мам, а ты мне покажешь смешные денежки?
Четырехлетний Димка только что снял пижаму и пытался натянуть майку, потому что Марина разбудила его и велела одеваться в детский сад.
— А что это такое? — удивилась она.
— Бабушка сказала, что ты получаешь смешные денежки. И дома будешь с ними сидеть. А если ты будешь дома, можно я тоже в садик не пойду? ― он тут же насупился, готовый заплакать.
— Дим, с чего ты взял, что я останусь дома? Ты же видишь, что я тоже одеваюсь. Сейчас отведу тебя в садик, а сама — на работу.
— А бабушка сказала…
Марина вспылила:
— Ну, если бабушка сказала, то у нее и спрашивай. Давай быстрее, а то опоздаем!
Димка брел по улице и запинался в свежевыпавшем снеге, который еще не везде успели почистить. Марина тянула его за руку, понимая, что до начала смены совсем мало времени.
Приведя сына в группу, Марина открыла шкафчик, в котором лежали Димкины вещи, и сказала:
— Сына, ты уже большой, давай переодевайся сам, а то я уже опаздываю.
Потом чмокнула Димку в макушку и побежала на работу.
* * *
— А вы что, не будете больше ребенка водить в садик? — встретила воспитательница Марину вечером, когда она пришла забрать сына.
— С чего вы взяли?
— Так он сам говорит, что мама будет сидеть дома, и он тоже. И в садик ходить не будет.
— Ну, Наталья Николаевна, я вас умоляю, вы же воспитательница. И поверили четырехлетнему ребенку?
— Мне кажется, что сейчас только таким и можно верить, — улыбнулась она. — Я просто хотела вас предупредить, что если вы Диму заберете, то обратно попасть будет трудно. Заведующая говорила, что у нас большая очередь.
— Нет, я не планирую бросать работу и сидеть дома. Спасибо за заботу.
— Не за что, — обрадовалась Наталья Николаевна. — Честно говоря, мне было бы жалко, если бы Дима ушел. А кто тогда у нас на утренниках стихи читать будет?
Марина вела ребенка за руку по убранным от снега тротуарам и улыбалась. «Все-таки хорошо, что Валентина Федоровна читает Димке книжки и учит с ним стихи. Вот он уже в садике «звездочкой» стал. Переживают, что стихи, кроме него, читать некому».
* * *
— Ну, сынок, рассказывай, как прошел твой день? — улыбнулся Олег, садясь за стол ужинать вместе со своим маленьким семейством.
— Хорошо! Мы поиграли с Артемом и Данилой, потом ели суп с фрикадельками. А потом пели песню про друзей на музыкальном занятии. А еще мама, когда за мной пришла, сказала Наталье Николаевне, что не будет забирать меня из садика. Мам, а смешные денежки ты принесла?
Олег удивленно посмотрел на жену.
— Я что-то не понял. О чем речь?
— Потом расскажу, — тихо произнесла Марина. — Давай, Димка, доедай и иди зубы чистить.
Ребенок проглотил две последние ложки макарон, слез со стула и побежал в свою комнату.
— Ты куда? — крикнула ему вслед мама. — А ну, марш в ванную!
— Сейчас! Только посмотрю на «ежика».
«Ежиком» Димка называл кристаллы, набор для выращивания которых подарила ему бабушка Валя. Они медленно росли на подоконнике, и мальчишка каждые утро и вечер смотрел на них, надеясь заметить, как они увеличиваются в размерах.
— Ну так что там про садик, про деньги? — поинтересовался Олег.
— Димка утром мне поведал, что вчера бабушка сказала ему, что я получаю «смешные деньги». Вот теперь и просит их показать. А еще я не утверждаю, но уж как поняла с его слов, Валентина Федоровна посетовала, что вместо того, чтобы работать за такую маленькую зарплату, лучше бы я сидела дома. И он попросился сидеть вместе со мной.
Муж нахмурился.
— Опять?! Сколько раз я просил ее не говорить при ребенке о нас в таком тоне… Видимо, придется еще раз напомнить.
— Да не надо. Я уже привыкла. Валентина Федоровна — пожилой человек. И я, как медицинский работник, могу сказать, что старческие изменения характера доказаны множеством исследований.
— Марина! Она — моя мать!
— Олег, не заводись. Я не хотела ее обидеть, просто шучу. Никто не знает, какими мы будем в ее возрасте.
— Да, и кстати, она обижается, что ты называешь ее по имени-отчеству.
Марина шумно выдохнула. Это был их давний спор.
— Знаешь, вот когда она будет относится ко мне, как к дочери, тогда, возможно, я и назову ее мамой. А пока ― извини, но нет. Я ей благодарна, что она с Димкой занимается. В детском саду все отмечают, какой не по годам развитый у нас ребенок. Но то, что она постоянно настраивает Димку против меня…
— Ничего она не настраивает!
Вечер опять закончился обидами, как, впрочем, и всегда, когда речь заходила о Валентине Федоровне.
* * *
— Мам, привет! Как дела? Как самочувствие? — Олег, маленько остыв от ссоры с женой, набрал номер матери.
— Здравствуй, сынок! Все в порядке. Завтра с утра пойду к врачу. Посмотрим, что он мне скажет. А как твои? Как там Димочка? Вы мне его привезете в выходные?
— Нет, мам. Мы договорились, что в субботу поедем все вместе к Марининой маме. Ей надо карниз помочь повесить. Ну и заодно Димка с другой бабушкой пообщается.
— Я вот не понимаю, почему ты обязан все делать моей сватье? Сейчас же есть куча всяких разных фирм. Вызови, пусть починят. Так нет, ты сам тратишь на это время, да еще и работаешь. У тебя времени на отдых совсем не остается.
— Мам, тебе я тоже помогаю. Или ты так не считаешь?
— Ну так то я — твоя мать, а то ― какая-то посторонняя женщина.
— Маринина мама не посторонняя, а тоже Димкина бабушка, как и ты. Не начинай, пожалуйста. Кстати, что ты там опять ребенку наговорила? Он теперь от мамы «смешные денежки» просит. Сколько раз тебя просить быть осторожнее в выражениях? Дети ― они же, как губка, все впитывают.
— А что я? Я вообще ничего не сказала. Просто имела в виду, что та зарплата, которую получает твоя жена, смешная, и лучше бы она сидела дома и за сыном приглядывала.
— А Димка, мам, не понимает твои иносказания. Он буквально все понял.
— Ну и что же мне теперь и слова не сказать?
— Если ты хочешь обсудить его мать, то да, лучше не надо. Марина очень рада, что ты с ним занимаешься, но все-таки давай с уважением относиться к ее работе. Все, мамочка, целую. Потом позвони, расскажи, что врач посоветует.
* * *
Эта неделя у Марины выдалась морально и физически тяжелой. Каждый день после работы она забирала Димку из садика, и они вместе ехали к бабушке Вале. Терапевт прописал Марининой свекрови курс витаминных уколов, чтобы снизить градус обеспокоенности пациентки собственным здоровьем. Ну а кто же их будет делать, если не невестка-медсестра?
И изо дня в день, пока Марина молча готовилась к процедуре, она выслушивала причитания и назидания Валентины Федоровны.
— Ну и зачем тебе эта работа? Там же копейки платят. Вот так ходила бы да обслуживала больных на дому ― и то больше бы получала. И с ребенком больше бы времени проводила. Ой! Что же ты так грубо, не чужой же я тебе человек. Правда, Димочка? Не хочет мама с тобой дома сидеть. Так и норовит тебя сплавить то в детский сад, то бабушке.
Ребенок в это время смотрел по телевизору мультики и не обращал внимания на разговоры взрослых.
Сделав последнюю инъекцию, Марина облегченно выдохнула:
— Ну все, Валентина Федоровна. Больше я вас мучить не буду.
— Спасибо, дорогая. Но ты все-таки подумай над тем, что я тебе говорю. У меня жизненный опыт большой, не зря говорят, что надо прислушиваться к мудрости старшего поколения.
— А я и подумала, — улыбнулась невестка и протянула Валентине Федоровне лист бумаги.
— Что это такое?
— Как что? Счет за мои услуги. Вы же сами сказали, что я деньги смешные получаю и могла бы с пациентов на дому брать. Так почему бы не начать с вас?
Валентина Федоровна нацепила на нос очки и запричитала:
— Ох, ничего себе! Ох, невестушка! А называется — родной человек. Что же ты такие деньжищи мне выставила? И ведь не постеснялась же! Вот тебе и забота о близких людях! Да как же так можно-то? Расскажи кому ― перед людьми стыдно!
Под этот монолог свекрови Марина собрала вещи, одела Димку и, стоя уже на пороге, сказала:
— Я вас с оплатой не тороплю. Свои люди, сочтемся.
После чего вместе с сыном вышла и закрыла за собой дверь.
* * *
Спустя два часа позвонил Олег.
— Что у вас там с мамой произошло? Звонит, вся от гнева кипит. Говорит, что ты ее пенсию отбираешь. У нее давление подскочило, скорую вызвала, а те говорят, что все нормально. Еще грозились за ложный вызов привлечь. Теперь она на всех медиков обижена. Все, говорит, только о деньгах думают, а не о людях.
— Ой, долго рассказывать, — отмахнулась Марина. — Одно могу сказать точно. В ближайшее время водить Димку к Валентине Федоровне будешь ты.
* * *
Врач подошел на медицинский пост, где сидели медсестры.
— Девочки, скорая везет женщину-диабетика с гипертоническим кризом. Подготовьте место в третьей палате.
— Валентина Федоровна, как вы? — подскочила Марина, увидев свекровь на каталке, когда пациентку подняли на этаж.
— Ой, Мариночка, плохо мне, — простонала она. — Хорошо, что ты тут. Хоть один родной человек рядом.
Последний месяц после того случая, они не виделись и даже не разговаривали. Олег взял все общение с матерью на себя. Марина, хоть и переживала, думая, не слишком ли резко поступила с Валентиной Федоровной, но старалась сильно себя не корить. Зато от капанья на мозги по поводу работы избавилась.
Марина пообщалась с дежурным врачом, принесла в палату теплое одеяло и повернула кровать свекрови так, чтобы не дуло от окна. Следующие полторы недели, даже когда Марина не дежурила, она по два-три раза в день приходила к свекрови и расспрашивала о самочувствии, приносила фрукты, воду и Димкины рисунки, созданные специально для бабушки Вали.
— Счастливая, ты, Валюш, — сказала соседка по койке, оставшись с ней наедине в палате. — Сын приходит, внук все время рисует для любимой бабушки, невестка ― так вообще почти круглые сутки рядом с тобой. Не то что моя дочь. Два раза за все время позвонила с вопросом: «Ты как? Ну, давай выздоравливай». Даже бутылочки воды не передала…
— Да, у нас вообще, очень дружная семья, — расцвела от похвалы и улучшившегося самочувствия Валентина Федоровна.
* * *
Когда Валентина Федоровна немного окрепла после выписки, Олег договорился, что она посидит с внуком, пока Олег с Мариной прогуляются по магазинам. Близился Новый год, нужно посмотреть подарки ребенку и обеим мамам.
Как только молодая семья появилась в дверях, бабушка Валя начала раздевать внука.
— Димочка, я так по тебе соскучилась!
— Я тоже, — кивнул мальчишка, снимая расшнурованные бабушкой ботинки. — Вот, я тебе нарисовал.
И достал из рюкзачка листок бумаги.
— Ой, какая красота! — всплеснула руками Валентина Федоровна.
— Мам, ну мы пошли? — поинтересовался Олег, понимая, что разговор между Димкой и бабушкой может затянуться.
— Да, конечно. Можете не торопиться. У нас будет чем заняться.
Как только за родителями закрылась дверь, Валентина Федоровна повернулась к малышу.
— А у бабушки для моего любимого внучка тоже есть подарок.
— Какой? — тут же заинтересовался Димка.
— Сначала моем руки и пьем кисель, а потом покажу. Хорошо?
Дима побежал в ванную, потом на кухню. Поставив пустую кружку в раковину, как учила мама, обернулся:
— Бабушка, а где подарок?
— На диване лежит, — улыбнулась Валентина Федоровна.
Мальчишка заглянул в комнату и с удивлением посмотрел на розового цвета коробку.
— Это же для девчонок!
— А вот и нет! — бабушка Валя подняла крышку и достала игрушечный стетоскоп. — Это набор для будущих врачей. А ими могут быть и девчонки, и мальчишки. Ты же в поликлинике разных врачей видел? И дядь, и теть?
Внук кивнул. Бабушка повесила стетоскоп ему на шею и дала в руки пластмассовый градусник.
— Вырастешь и, если захочешь, тоже станешь медиком, как твоя мама.
— И мне буду давать смешные денежки? — спросил Димка.
Валентина Федоровна вздохнула и с улыбкой посмотрела на ребенка.
— Ты будешь лечить людей. Папу, бабушек, маму. Чтобы никто-никто не болел. И все были здоровы. А деньги… Деньги — это не главное.
