никитаЯ стояла на кухне, пытаясь упихнуть в чемодан третий купальник (ну а вдруг два других порвутся или потеряются?), когда в дверь позвонили. Муж открыл, и я услышала этот голос. Этот голос. Который я узнаю из тысячи. Который преследует меня в кошмарах.
— Сынуля! Я тут мимо проезжала, думаю — дай загляну!
Свекровь. Людмила Петровна. Женщина-катастрофа. Женщина-стихийное бедствие.
Конечно же, она не «мимо проезжала». Она живет в сорока минутах езды на метро. В другом районе. Но в её мире это, видимо, считается «мимо».
Я поспешно запихнула купальник обратно в шкаф. Почему-то мне всегда казалось жутко неловким, когда свекровь видела вещи, напоминающие о том, что у нас с её сыном бывает… ну… личная жизнь.
— Машенька! — она влетела на кухню как торнадо, сметая моё душевное равновесие. — Что это ты тут делаешь?
Собираю манатки, чтобы сбежать от вас на море, дорогая Людмила Петровна. Но вслух я, конечно, сказала: — Да вот, вещи собираю. Мы через три дня уезжаем.
— Куда это? — её глаза сузились, как у кошки, учуявшей птичку.
— На море, мам, — ответил мой муж Дима, входя на кухню с таким лицом, будто только что проглотил лимон. — В Сочи. На десять дней.
И тут она выдала это. Фразу, перевернувшую весь наш отпуск:
— Собирайтесь, я с вами на море поеду! — решительно объявила свекровь, даже не подозревая о последствиях своего внезапного решения.
Знаете, что самое смешное? Мы ведь не смогли отказать. Я пыталась. О боже, как я пыталась.
— Людмила Петровна, но у нас уже всё забронировано, — промямлила я.
— Я к вам в номер не полезу, не переживай! — она отмахнулась от меня, как от назойливой мухи. — Я себе отдельный номер возьму, рядышком.
— Но это дорого… — я всё ещё надеялась на финансовый аргумент.
— У меня пенсия хорошая, — она гордо выпрямилась. — Да и откладывала я. Как чувствовала, что пригодится.
Дима молчал. Предатель. Просто стоял и молчал. Я метнула в него взгляд, который должен был испепелить его на месте, но, увы, мой муж оказался огнеупорным.
— Мам, может в другой раз? — наконец выдавил он.
— А что такого? — она уже достала телефон и что-то в нём искала. — Вот, смотрите, тут номера ещё есть в вашем отеле! Я сейчас забронирую!
Это был конец. Крах.
Наш романтический отпуск только что превратился в… даже не знаю, как это назвать. Семейную каторгу?
В самолёте я сидела у окна, уткнувшись лбом в иллюминатор и мысленно проклиная всё на свете. Дима сидел посередине, виновато поглядывая то на меня, то на свою мать, которая расположилась у прохода и уже успела подружиться с половиной салона.
— Машенька, ну не дуйся, — шептал мне муж. — Это же всего на десять дней.
— Десять дней?! — прошипела я в ответ. — Ты хоть понимаешь, что это 240 часов? 14 400 минут?! С твоей мамой!
— Она не будет с нами всё время, — он попытался взять меня за руку, но я выдернула её.
— Она будет с нами постоянно, — процедила я сквозь зубы. — Ты её знаешь. Она будет просыпаться в шесть утра и звонить нам, чтобы узнать, не проспали ли мы завтрак.
Дима промолчал. Потому что знал: я права.
— Димочка, — вклинилась Людмила Петровна, наклоняясь через сына ко мне. — А что это ты такая кислая, Машенька? Боишься летать? Да ты не переживай! Я вот, помню, в молодости летела в Болгарию, так там такая турбулентность была…
И понеслось. История за историей. Всё её «богатое» прошлое, все поездки, все впечатления. Я закрыла глаза и попыталась представить, что я уже на пляже. Одна. Без свекрови.
Не получилось.
Сочи встретил нас солнцем, морем и… ливнем. Да-да, прямо так.
Вышли мы из аэропорта при ярком солнце, а до отеля добрались уже под настоящим ливнем — небеса словно устроили второе издание всемирного потопа.
— Я ведь предупреждала насчёт зонтика! — с победоносным видом произнесла свекровь, извлекая из своей необъятной сумки складной зонт, похожий на миниатюрный шатёр. — Димочка, скорее сюда, спрячься!
Мой муж, как послушный сынок, тут же шагнул под её защиту, оставив меня мокнуть. Я молча глотала дождевую воду вперемешку со слезами отчаяния.
В отеле выяснилось, что номер Людмилы Петровны находится… прямо напротив нашего. Просто прямо напротив. Через коридор. Я могла бы кричать от ужаса, если бы у меня остались силы.
— Это же здорово! — воскликнула она, хлопая в ладоши. — Будем ходить друг к другу в гости!
Дима улыбался натянуто, но молчал. Я мысленно примеряла на него разные пыточные устройства средневековья.
— Ладно, я пойду приму душ и переоденусь, — сказала я, пытаясь сбежать хотя бы на пять минут.
— Конечно, деточка, — свекровь кивнула. — А мы с Димой пока решим, куда пойдём вечером!
Мы с Димой .Я уже не существовала в этом уравнении. Меня стёрли.
Первый вечер был… кошмарным. Людмила Петровна решила, что нам непременно нужно пойти на «культурную программу» — какой-то концерт местной самодеятельности. Два часа песен про море, солнце и любовь в исполнении людей, которые явно перепутали свое призвание.
— Красота какая! — восхищалась свекровь, отбивая ритм ногой. — Вот это я понимаю — отдых с культурной программой!
Я сидела, скрестив руки на груди, и мечтала о том, чтобы меня похитили инопланетяне. Дима периодически сжимал мою руку, но это не помогало.
На второй день погода наладилась, и мы пошли на пляж. Я надела свой новый купальник — тот самый, третий, который всё-таки взяла. Яркий, открытый, идеально подчеркивающий фигуру. Я вышла из кабинки для переодевания, и Дима присвистнул:
— Вау! Ты выглядишь потрясающе!
Я улыбнулась. Может, не всё так плохо?
— Машенька! — голос свекрови раздался, казалось, на весь пляж. — Что это на тебе такое?! Ты же простудишь… ну… всё простудишь!
Она подошла ко мне, держа в руках какой-то бесформенный кусок ткани:
— Я вот тебе парео купила. Прикройся, а то не дай бог солнечный удар в… эти места.
«Эти места». Господи. Я взяла парео, натянула улыбку и прошипела Диме:
— Я её утоплю. Клянусь, я её утоплю.
Вечером третьего дня я не выдержала. Мы сидели в ресторане отеля, и Людмила Петровна рассказывала официанту историю своей жизни, параллельно выбирая блюда.
— А вот в 83-м году я впервые попробовала морепродукты. Это был кальмар, знаете ли. Не такой, как сейчас готовят…
Официант улыбался всё более вымученно. Я отодвинула стул и встала:
— Пойду подышу воздухом.
— Я с тобой! — тут же подорвался Дима.
— Нет, — я положила руку ему на плечо. — Останься с мамой. Я хочу побыть одна.
Выбравшись на набережную, я с наслаждением втянула в лёгкие солоноватый бриз. Волны мерно накатывали на берег, лунная дорожка серебрилась на воде, и в этот короткий миг я наконец-то ощутила — да, я и правда на отдыхе.
— Эй, красотка, скучаешь? — рядом со мной остановился молодой человек с улыбкой голливудской звезды.
— Нет, — отрезала я. — Не скучаю.
— А выглядишь так, будто тебе не хватает компании, — он не унимался.
— Мне хватает компании, — вздохнула я. — Даже слишком.
— Я Алексей, — он протянул руку. — А ты?
Я смерила его взглядом. Высокий, симпатичный, уверенный в себе. В другой жизни я бы, может, даже флиртовала с ним. Но сейчас…
— Я замужем, — сказала я, показывая кольцо. — И у меня с собой свекровь. Хочешь познакомиться с ней?
Он отшатнулся, как от прокажённой:
— Эээ… нет, спасибо. Удачного вечера!
И исчез в толпе отдыхающих. Я рассмеялась. Впервые за эти дни.
Когда я вернулась в ресторан, Дима и его мать о чём-то спорили. Они замолчали, как только увидели меня.
— Всё в порядке? — спросил муж.
— Да, — я улыбнулась. — Просто подышала морем.
— Машенька, мы с Димой тут говорили… — начала свекровь, но осеклась под взглядом сына.
Что-то явно происходило. Что-то, о чём я не знала.
На четвёртый день всё изменилось.
Утренний завтрак в отеле прерван неожиданным появлением женщины, которая, несмотря на схожий с Людмилой Петровной возраст, выглядела так, словно только что была отснята для престижного журнала для стильных пенсионерок.
— Людочка?! — вырвалось у неё. — Не может быть, что это ты, Людмила Кузнецова?!
Моя свекровь подавилась кофе:
— Валя?! Валентина Соколова?!
Они бросились друг к другу в объятия, визжа как девчонки. Я с недоумением посмотрела на Диму. Он пожал плечами — явно тоже не знал, кто эта женщина.
— Это же Валя! Мы с ней в институте учились! — объяснила Людмила Петровна, оторвавшись от подруги. — Сорок лет не виделись! Представляешь?!
Я кивнула, не представляя, как можно так радоваться встрече с человеком, которого не видел четыре десятилетия.
— А я тут с группой, — затараторила Валентина. — Представляешь, турфирма для пенсионеров организовала поездку! Нас пятнадцать человек! Все наши!
— Все-все? — Людмила Петровна схватилась за сердце. — И Петя Воронин?
— И Петя, и Вася Крылов, и Надя Лебедева! — подтвердила Валентина. — Мы сегодня на экскурсию едем! В горы! На весь день!
Людмила Петровна повернулась к нам:
— Ребята, вы же не обидитесь, если я с ними поеду? Это же такая встреча! Сорок лет!
Я едва сдержалась, чтобы не вскочить и не закричать: «УРААААА!» Вместо этого я очень серьёзно сказала:
— Конечно, Людмила Петровна. Мы всё понимаем. Это же такая встреча.
— Вы уверены? — она посмотрела на сына. — Димочка?
— Конечно, мам, — он улыбнулся. — Езжай, развлекайся.
Она обняла нас обоих и упорхнула с подругой. Мы с Димой переглянулись и одновременно выдохнули.
— Свобода! — прошептала я.
— Временная, — уточнил он. — Но да, свобода.
Этот день был… волшебным. Мы с Димой бродили по набережной, держась за руки. Заходили в кафешки, ели мороженое, целовались на пляже. Как подростки. Как влюблённые.
— Прости меня, — сказал он, когда мы сидели на пирсе, свесив ноги. — Я должен был настоять, чтобы она не ехала с нами.
— А почему не настоял? — спросила я, глядя на волны.
Он вздохнул:
— Потому что… она одинока, Маш. С тех пор, как папа умер, она совсем одна. И ей страшно.
Я повернулась к нему:
— Страшно?
— Да, — он смотрел вдаль. — Она боится, что я тоже от неё отдалюсь. Что у неё никого не останется.
Что-то дрогнуло у меня внутри. Я представила свою свекровь — вечно бодрую, энергичную, вмешивающуюся во всё… одинокую.
— Но это не оправдывает то, как она влезает в нашу жизнь, — продолжил Дима. — И вчера я ей это сказал. Сказал, что мы любим её, но нам нужно пространство. Своя жизнь.
Так вот о чём они спорили вчера!
— И что она?
— Она расплакалась. Сказала, что не хотела мешать. Что просто боится потерять связь со мной. Со своим единственным сыном.
Я смотрела на волны и думала. О Людмиле Петровне. О её страхах. О своём раздражении. И о том, что, возможно, понимание — это первый шаг к… чему? К принятию?
— Дим, — я взяла его за руку. — А что, если нам… постараться найти золотую середину? — Найти баланс — не отвергать её полностью, но и не дать ей захватить нашу личную жизнь?
Он взглянул на меня с нескрываемым удивлением:
— Ты это серьёзно?
— Более чем, — я решительно кивнула. — Стоит хотя бы попытаться.
Поздним вечером вернулась Людмила Петровна — вся сияющая, переполненная эмоциями. Она тараторила без остановки о встрече с однокурсниками, о том, как все изменились за эти годы, и о планах на завтра — теперь уже совместной морской прогулке.
— А вы? — вдруг спросила она. — Чем вы занимались?
— Отдыхали, — честно ответил Дима. — Гуляли, купались.
— Это хорошо, — она кивнула. — Вам нужно время вдвоём. Я понимаю.
Я удивлённо посмотрела на неё. Неужели наша свекровь действительно это сказала?
— Мам, — Дима откашлялся. — Мы тут подумали… Может, сходим завтра вместе в дельфинарий? Втроём. А потом мы с Машей пойдём на пляж, а ты — к своим друзьям?
Она просияла:
— С удовольствием! Я так давно хотела в дельфинарий!
И я поняла: мы нашли баланс. Золотую середину. Время вдвоём и время… втроём.
Остаток нашего отдыха сложился на удивление сбалансированно.
Людмила Петровна в основном была занята встречами с бывшими однокурсниками, но мы пересекались за утренней трапезой и периодически организовывали совместные активности — будь то культурные вылазки, посиделки в уютных кафе или неспешные прогулки вдоль мор
Я узнала, что моя свекровь в молодости была известной в своём городе танцовщицей. Что она обожает джаз. Что она коллекционирует фигурки слонов. И что она, оказывается, отличный рассказчик — если дать ей слово в правильный момент.
А ещё я узнала, что у неё есть своя история любви — трагичная и прекрасная. История о том, как она встретила отца Димы, как они боролись с неодобрением родителей, как строили жизнь с нуля.
— Он был такой… живой, — говорила она, глядя на море. — Мне его до сих пор не хватает. Каждый день.
И в этот момент я увидела в ней не назойливую свекровь, а женщину. Одинокую. Потерявшую любовь всей своей жизни. Держащуюся за сына — словно за последнюю соломинку, соединяющую её с прошедшими временами. Солнце садилось в море, окрашивая волны в золотой и розовый.
Вечером, перед самым отъездом, мы расположились на пляже втроём — я, Дима и его мать.
— Знаете, — вдруг сказала свекровь, — я так благодарна вам за этот отпуск.
— И мы тебе, мам, — Дима обнял её за плечи.
— Нет, правда, — она повернулась ко мне. — Машенька, я знаю, что была… навязчивой. Всегда. И в этот раз тоже. Просто… когда теряешь самого близкого человека, начинаешь бояться потерять всех остальных.
Я сглотнула комок в горле:
— Людмила Петровна, всё в порядке. Мы… я понимаю.
— Нет, дай мне закончить, — она взяла меня за руку. — Я вела себя как эгоистка. Думала только о своём страхе остаться одной. И не видела, что вмешиваюсь в вашу жизнь. Но эти дни… они многое мне показали. Я поняла, что могу быть счастлива и сама по себе. Что у меня есть друзья, интересы. Что я могу дать вам свободу, не теряя связи.
Её глаза блестели от слёз. Мои, кажется, тоже.
— И я хочу попросить прощения. За все те разы, когда я влезала без спроса. Когда я критиковала. Когда я… была плохой свекровью.
Я не выдержала и обняла её. Крепко-крепко.
— Вы не плохая свекровь, — прошептала я. — Просто… слишком заботливая.
Мы рассмеялись все втроём. А потом долго сидели, смотря на звёзды, появляющиеся в небе.
Знаете, что самое удивительное во всей этой истории? Людмила Петровна действительно изменилась. Не сразу, не волшебным образом. Но что-то сдвинулось.
Когда мы вернулись домой, она стала звонить не три раза в день, а раз в два-три дня. Она начала спрашивать, удобно ли нам, прежде чем прийти в гости. Она даже извинялась, если чувствовала, что переходит границы.
А я… я научилась видеть человека за ролью «свекрови». Женщину с её страхами, надеждами, историей. И, знаете, оказалось, что эта женщина довольно интересная. Даже забавная. Иногда мудрая.
Теперь, когда меня спрашивают о секрете отношений со свекровью, я вспоминаю тот момент на пляже. И говорю: «Попробуйте увидеть в ней не свекровь, а просто человека. Со своими страхами и надеждами».
И ещё — иногда нужно просто поехать вместе на море.