«Ты уверена?» — спросила тогда мать, глядя на два чемодана и детскую коляску в прихожей. Нина кивнула, не поднимая глаз. В коляске спал трёхлетний Костя, а в рюкзаке-кенгуру на её груди посапывал шестимесячный Андрей. Её плечи не дрожали — она уже всё отплакала ночью, когда укладывала вещи.
«Лучше пожалеешь, что сделала, чем что не сделала», — сказала она, больше себе, чем матери.
Вечером того же дня, сидя на кухне съёмной квартиры в доме на окраине их городка, она смотрела, как мальчики спят на разложенном диване. Костя обнимал младшего брата, словно защищая. Никто из них не плакал, когда они уходили из дома, где прожили последние четыре года. Сергей даже не вышел из своего кабинета попрощаться.
«Ты вернёшься», — только и сказал он вечером накануне, когда она объявила о своём решении. — «Без меня ты никто».
Он сидел за столом, просматривая бумаги. Не поднял глаз. Не спросил «почему?». Будто не слышал, как она не спала ночами с плачущим Андрейкой, как пыталась совмещать работу бухгалтера с уходом за детьми, как просила его хоть раз погулять с сыновьями.
Сергей был другим, когда они познакомились. Или она видела только то, что хотела видеть? Уверенный, статный, на хорошей должности в строительной компании. Он говорил красиво, дарил цветы, рассказывал о будущем. О детях они не говорили.
А потом, после свадьбы, всё изменилось. Нина помнила, как он встретил известие о её первой беременности — поджал губы и спросил: «Ты уверена, что сейчас время?» Тогда она списала это на волнение будущего отца. Когда родился Костя, Сергей приходил в роддом с цветами, но смотрел на сына со странной смесью недоумения и разочарования, словно ожидал чего-то иного.
«Орёт, как и все дети», — сказал он, когда Костя заплакал в его руках.
А потом родился Андрейка, и Сергей даже не приехал в роддом. «На работе аврал», — сухо объяснил по телефону. Нина вернулась домой на такси с новорождённым. Первые две недели муж спал в кабинете, объясняя это тем, что «ребёнок орёт, а ему нужно высыпаться перед работой».
Детей он не брал на руки, не гулял с ними. Когда Костя делал первые шаги, Сергей смотрел телевизор. Когда малыш подбежал к нему, гордый своим достижением, тот отодвинулся: «Не мешай, папа занят».
На кухне съёмной квартиры было холодно. Нина накрыла сыновей ещё одним одеялом и включила старенький обогреватель. Деньги, что она скопила за последний год, должны были хватить на первое время. Ещё была подработка: она вела бухгалтерию для маленькой парикмахерской.
За окном мела апрельская позёмка, ветер бросал в стёкла мокрый снег. Нина достала блокнот и начала писать список: «Найти садик для Кости. Узнать о пособиях. Поискать работу на полный день».
Телефон зазвонил резко, заставив её вздрогнуть.
«Ниночка, может быть, вы всё-таки помиритесь?» — в голосе матери звучала надежда. — «Мужчины, они такие… Ему просто нужно время привыкнуть к детям».
«Четыре года, мама. Четыре года он привыкал», — Нина говорила тихо, боясь разбудить мальчиков. — «Я не вернусь».
«Но как ты будешь одна? С двумя детьми? Ты же ещё молодая, тебе всего двадцать семь. Подумай о себе».
Нина посмотрела на спящих сыновей. Костя что-то пробормотал во сне и крепче обнял младшего.
«Я думаю о себе, мама. И о них. Лучше одной, чем рядом с тем, кто не любит ни меня, ни детей».
Она выключила телефон. Завтра будет новый день — её первый день без мужа, но с двумя сыновьями.
Той ночью Нина почти не спала. Она лежала между детьми, слушала их дыхание и думала о том, что больше не будет тишины за ужином, не будет холодного взгляда, не будет фраз, сказанных так, чтобы унизить. Теперь будет только труд — тяжёлый, ежедневный. Но и свобода: свобода смеяться с детьми, не оглядываясь на недовольное лицо мужа, свобода решать самой, свобода дышать полной грудью.
Под утро ей приснился сон: её мальчики уже взрослые, сильные, добрые. Они помогают кому-то, улыбаются, живут настоящей жизнью. И во сне она поняла, что всё делает правильно.
***
Сентябрьское солнце било в окно кухни. Нина готовила завтрак, поглядывая на часы. Семь утра. Через полчаса нужно разбудить Костю — первое сентября, третий класс. Андрейке в садик к восьми тридцати.
«Колготня», — усмехнулась она про себя.
Прошло пять лет. Пять лет без Сергея. Первый год был самым тяжёлым. Деньги закончились быстрее, чем она рассчитывала. Приходилось брать дополнительную работу — вечерами набирала тексты, пока мальчики спали. Спала по четыре часа, иногда задрёмывала в автобусе. Растворимый кофе стал постоянным спутником.
Сергей не звонил, не интересовался сыновьями. Однажды она встретила его на улице — он шёл с молодой женщиной, что-то оживлённо ей рассказывал. Нина отвернулась, потянула Костю за руку в другую сторону — но он успел заметить отца.
«Мама, а почему папа с нами не живёт?» — спросил он вечером.
«Потому что… потому что мы с папой очень разные люди», — ответила она, подбирая слова.
«Он нас не любит?» — Костя смотрел прямо, не по-детски серьёзно.
Нина хотела соврать, сказать что-то утешительное, но не смогла.
«Иногда люди не умеют любить так, как нужно», — произнесла она наконец. — «Но это не из-за тебя или Андрейки. Это просто… так бывает».
Костя кивнул, словно понял больше, чем она сказала. В восемь лет он уже был маленьким мужчиной — учился защищать младшего брата, помогал накрывать на стол, сам складывал свои вещи.
Нина вздрогнула от звука будильника. Пора будить детей. Андрейка спал, разбросав руки и ноги во все стороны, растрёпанный, улыбающийся во сне. Костя уже не спал — сидел над учебником, повторяя таблицу умножения.
«Завтрак готов», — позвала она. — «Костя, ты чего не спишь?»
«Хочу быть отличником в этом году», — серьёзно ответил он.
После завтрака она проводила их — Костю в школу, Андрейку в садик. Потом побежала на работу. Теперь она была главным бухгалтером в небольшой торговой фирме. Платили неплохо, но график был жёстким. В шесть вечера — бегом в садик за Андрейкой, затем к школе, где Костя ждал её в группе продлённого дня.
Вечерами они вместе делали уроки. Андрейка рисовал рядом, иногда пытаясь помочь брату решить задачу. Нина готовила ужин, проверяла тетради, читала на ночь сказки. Времени на себя почти не оставалось.
Иногда накатывала усталость — такая, что хотелось лечь и не вставать. В такие моменты она запиралась в ванной, включала воду, чтобы не слышали, и плакала. Пять минут слабости — и снова в бой.
«Ты бы устроила личную жизнь», — говорила подруга Лена. — «Мальчикам нужен отец».
Нина только качала головой. На личную жизнь не было ни времени, ни сил. А главное — она боялась снова ошибиться, привести в дом человека, который не примет её детей.
Однажды зимой Андрейка заболел — высокая температура, хрипы в лёгких. Врач назначил дорогие лекарства и постельный режим. Нина взяла отгулы, сидела с ним дома. Вечером пришёл из школы Костя, тихо сел рядом с кроватью брата.
«Мама, я там накопил…» — он протянул ей жестяную копилку. — «На лекарства».
Она прижала сына к себе, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Не заплакать. Только не при нём.
«Спасибо, родной. Но лекарства я уже купила».
«А на что тогда?» — спросил он.
«Давай на велосипед копить? Для тебя и Андрейки. Весной купим».
Его глаза загорелись, но через секунду он нахмурился:
«А тебе на что-нибудь не надо?»
В этот момент Нина поняла: каким бы тяжёлым ни был её путь, она не ошиблась. Её мальчики вырастут другими — тёплыми, заботливыми. Настоящими мужчинами.
Весной они купили велосипед. Один на двоих — больше не потянули. Костя учил Андрейку кататься, терпеливо поддерживая за руль. Когда у младшего получилось проехать самостоятельно несколько метров, оба кричали от восторга.
«Мама, смотри! Я сам!» — кричал Андрейка.
Нина смотрела на них, сидя на скамейке, и думала: вот оно, счастье. Не в мужском плече рядом, не в достатке — а в этих мгновениях, когда твои дети радуются жизни, учатся чему-то новому. Когда старший помогает младшему, не требуя ничего взамен.
В тот вечер, укладывая детей спать, она впервые за долгое время подумала: «Спасибо, Сергей, что ты ушёл из нашей жизни. Иначе я бы никогда не узнала, какой бывает настоящая любовь».
***
Нина смотрела на часы. Половина седьмого вечера. Костя ещё не вернулся с собеседования. В свои двадцать четыре он заканчивал магистратуру. Параллельно искал работу. Костя всегда был таким — организованным. Целеустремлённым. Андрей, младший, другой — творческий, немного рассеянный. Но оба — добрые. Это главное.
Телефон зазвонил, когда она протирала кухонный стол.
«Мам, я еду домой», — голос Кости звучал сдержанно, но она сразу поняла — что-то случилось.
«Как прошло?»
«Расскажу. Мы с Машей заедем вместе».
Маша, невеста Кости. Симпатичная, серьёзная девушка с химического факультета. Познакомились на студенческой конференции. Нина полюбила её сразу. За прямой взгляд, за то, как она слушала, чуть наклонив голову. За то, как относилась к Косте — с уважением, без сюсюканья.
Через полчаса в прихожей загремели ключи. Костя вошёл, держа Машу за руку. Глаза блестят, но держится спокойно.
«Мам, ты сядь», — он кивнул на кухонный стул.
«Господи, ты меня пугаешь», — Нина опустилась на стул. — «Что-то с работой?»
«С работой всё отлично. Меня взяли. Но не в это дело». Он переглянулся с Машей. «Мам, мы сегодня были у врача».
У Нины упало сердце. Повисла тишина.
«У нас будет ребёнок», — наконец произнёс Костя. — «Маша на десятой неделе».
Нина моргнула, пытаясь осознать услышанное. Маша стояла, опустив глаза. На её лице читалось волнение.
«Мы хотим пожениться раньше, чем планировали», — продолжил Костя. — «В следующем месяце».
Нина встала, подошла к ним, обняла обоих. Почувствовала, как напряжение уходит из плеч Маши.
«Я буду бабушкой?» — спросила Нина, отстраняясь. В голове не укладывалось.
«Получается, что да», — Костя улыбнулся, наконец позволив себе выглядеть счастливым.
«Но как же учёба? Маша, тебе ведь ещё год?»
«Я возьму академический. Потом закончу», — ответила девушка. — «Костя говорит, что справимся».
«Конечно, справитесь. Я помогу чем смогу».
Вечером, когда Маша ушла домой, Нина заварила чай. Костя сидел напротив, смотрел в чашку, вертел ложку в руках.
«Мам, я знаю, что рановато. Но я счастлив». Он поднял глаза. «И я не оставлю их. Ни Машу, ни ребёнка. Никогда».
Нина кивнула. Не нужно было ничего говорить. Она знала, что он имеет в виду.
Свадьба была скромной. Родители Маши, Костя с Машей, Андрей, который примчался из своего художественного института в Москве, несколько друзей с обеих сторон. И Нина, в тёмно-синем платье, которое купила специально для этого дня.
После ЗАГСа Андрей отвёл её в сторону.
«Мам, я тебя давно спросить хотел. Ты не жалеешь?»
«О чём?»
«Ну, что одна нас тянула. Что замуж больше не вышла».
Нина посмотрела на сына. Глаза тёмные, как у отца, но взгляд совсем другой — тёплый, внимательный.
«Нет, не жалею», — ответила она.
«Просто мы с Костей иногда говорим… Может, тебе было бы легче с мужем».
«Знаешь, когда-то я думала, что женщине обязательно нужен мужчина рядом. А потом поняла — женщине, как и мужчине, нужны рядом люди, которые её любят. Это могут быть дети, родители, друзья. Главное, чтобы было тепло».
Андрей поцеловал её в щёку.
«Вот станешь известным художником, нарисуешь мой портрет — и я буду совсем счастлива», — улыбнулась она.
«Обязательно», — кивнул он.
Первое слово внучки было «баба». Нина как раз держала её на руках и показывала игрушку, когда Софья вдруг отчётливо произнесла: «Баба».
«Что ты сказала, маленькая?» — не поверила Нина.
«Баба!» — повторила Софья и схватила её за нос.
Нина рассмеялась, прижимая к себе это тёплое, пахнущее молоком существо.
В тот же вечер, уже дома, она достала старую фотографию. На ней — она сама, совсем молодая, с двумя маленькими мальчиками. Костя серьёзно смотрит в камеру, Андрей улыбается беззубой улыбкой. Фото сделано через месяц после того, как она ушла от Сергея.
Она провела пальцем по лицам сыновей на фотографии. Тогда казалось, что жизнь кончена. Что она одна против целого мира. А сейчас у Кости растёт дочь, Андрей заканчивает институт и встречается с хорошей девушкой. И пустоты нет — ни в сердце, ни в доме.
Телефон на тумбочке зазвонил. Это был Костя.
«Мам, ты не поверишь! Софья сегодня сказала первое слово!»
«Знаю», — улыбнулась Нина. — «Она сказала „баба»».
«Вообще-то, она сказала „мама»», — засмеялся Костя. — «Но пусть будет „баба». Второе слово — тоже неплохо».
Нина поймала себя на мысли, что давно не была так спокойна и счастлива. Наверное, именно так и выглядит награда за все эти годы. Не какое-то особенное событие, а просто тепло и уверенность, что всё сделала правильно.
***
«Бабушка, смотри!» — Софья, уже шестилетняя, с косичками, влетела на кухню, держа в руках рисунок. Вслед за ней вошёл трёхлетний Миша, сын Андрея. — «Это наше семейное дерево. Нам в школе задали».
Нина вытерла руки полотенцем и взяла лист бумаги. На нём был нарисован большой зелёный дуб. На ветках — кружочки с именами: мама, папа, бабушка, дядя Андрей, тётя Лена, братик Миша.
«А это кто?» — Нина указала на маленький кружок в углу листа, подписанный неровными буквами: «Дедушка Сергей».
«Это папин папа. Его мы никогда не видели», — пожала плечами Софья. — «Папа сказал, он давно уехал».
Нина кивнула. Да, так и было. Сергей уехал из города три года назад. Костя случайно узнал об этом от общих знакомых. Ни он, ни Андрей не пытались разыскать отца.
Дети убежали в комнату. Скоро должны были приехать Андрей с женой. Воскресный обед у мамы стал традицией. В такие дни Нине казалось, что её небольшая квартира превращается в целую вселенную — с детским смехом, взрослыми разговорами, звоном посуды и ароматом пирогов.
Звонок в дверь. На пороге — Андрей с Леной и маленьким Мишей. За ними — Костя с Машей, держащие коробку с тортом.
«Мам, ты опять целый день у плиты?» — Андрей обнял её, оглядывая стол. — «Мы же договаривались — просто посидеть, поговорить».
«Так мы и будем сидеть и говорить», — улыбнулась Нина. — «Только с пирогами».
После обеда мужчины вызвались мыть посуду. Машу с Леной Нина выпроводила в комнату — «отдыхать». Сама села за стол, наблюдая, как сыновья управляются на кухне.
Костя что-то рассказывал, размахивая полотенцем. Андрей смеялся, расставляя тарелки. В их движениях была какая-то синхронность, будто два музыканта, играющих одну мелодию. Такие разные — и такие похожие.
Нина поймала себя на мысли: она уже не помнит, когда в последний раз думала о Сергее. Было время, когда обида и горечь не отпускали. Потом стало легче. А теперь… теперь есть только благодарность — за сыновей и за решение, принятое двадцать семь лет назад.
Вечером, когда все разъехались, Нина сидела в тишине с чашкой чая. На стене — фотографии: Костя с Машей и Софьей, Андрей с Леной и Мишей, она сама — с седыми уже волосами, но с тем же ясным взглядом. Семейная хроника.
«Я не построила новую личную жизнь», — подумала она, глядя на эти фотографии. — «Но я построила сильную родословную. Настоящую семью».
Она никогда не говорила это вслух — слишком громко звучало бы. Но это была правда, простая и ясная, как всё настоящее. Она забрала своих мальчиков из холода и привела их к теплу. И теперь они сами строят мир, где ценят друг друга, где дети знают, что такое забота и любовь не на словах, а на деле.
Нина улыбнулась и сделала глоток уже остывшего чая. Жизнь получилась не такой, как мечталось в юности. Получилась лучше.
