никита— Соли нет! — резко бросила Зинаида Петровна, даже не открыв дверь полностью. — И не будет!
Галина Михайловна стояла на лестничной площадке с пустой солонкой в руках, словно школьница, которую отчитала строгая учительница. За тридцать лет соседства она впервые слышала такой тон от своей лучшей подруги.
— Зиночка, что случилось? Я же просто…
— Ничего не случилось! — Дверь захлопнулась с таким грохотом, что где-то внизу залаяла собака.
Галина постояла ещё минуту, глядя на обшарпанную коричневую краску двери. На табличке красовалась надпись «Семья Воронцовых», которую они вместе клеили пять лет назад после ремонта в подъезде. Тогда они смеялись, что живут как сёстры — через стенку, друг у друга на виду.
— Может, я что-то не так сказала? — пробормотала она, спускаясь по скрипучим ступенькам.
В своей квартире Галина поставила пустую солонку на подоконник и задумалась. Что же произошло? Ещё неделю назад они пили чай на Зининой кухне, обсуждали, какой подарок купить соседке снизу на день рождения. А вчера Зинаида прошла мимо неё во дворе, будто не заметила.
— Бабуль, а почему тётя Зина на тебя сердится? — спросил Димка, появившись на кухне в пижаме.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Галина.
— Да я слышал, как она с тётей Верой разговаривала у подъезда. Говорила, что ты про неё забыла, как только внук приехал.
Галина почувствовала, как что-то ёкнуло в груди. Неужели Зинаида думает, что она её бросила? Да, последний месяц она действительно больше времени проводила с Димкой — помогала с уроками, водила в кружки, готовила его любимые котлеты. Сын попросил присмотреть за ребёнком, пока жена в командировке.
— Бабуль, может, позовём тётю Зину на блинчики? — предложил Димка. — Она же их так хвалила в прошлый раз.
— Не знаю, солнышко. Кажется, она очень обижена.
— А за что?
— За то, что я… — Галина не закончила фразу. Как объяснить восьмилетнему мальчику, что взрослые люди могут ссориться из-за глупости? Что её лучшая подруга почувствовала себя ненужной?
Вечером, готовя ужин, Галина то и дело поглядывала в окно на Зинину кухню. Там горел свет, мелькала знакомая фигура. Обычно в это время они звонили друг другу, обсуждали прошедший день. Зинаида рассказывала про свои цветы на балконе, а Галина — про внука.
— Может, сходить и извиниться? — подумала она вслух.
— За что извиняться-то? — проворчал Димка, решая задачку по математике. — Ты же ничего плохого не делала.
Но Галина понимала: дело не в том, что она сделала плохого. Дело в том, чего она не делала. Не звонила просто так поболтать. Не забегала на чай. Не интересовалась Зининым самочувствием. Весь месяц она жила только внуком — его расписанием, его друзьями, его школьными делами.
— Завтра обязательно поговорю с ней, — решила Галина, укладывая Димку спать.
Но назавтра Зинаида ушла из дома рано утром и вернулась поздно вечером. А послезавтра не отвечала на стук в дверь, хотя Галина точно знала, что подруга дома — слышала, как работает телевизор.
Прошла неделя. Встречаясь во дворе или в магазине, Зинаида здоровалась натянуто и сразу куда-то спешила. Галина чувствовала себя виноватой, но не знала, как исправить ситуацию.
— Может, купить ей что-нибудь? — предложил Димка. — Цветы или конфеты?
— Не поможет, — вздохнула Галина. — Тётя Зина обижена по-настоящему.
— А давай напишем ей письмо! Как в кино!
Галина улыбнулась. Наивный мальчишка думал, что всё можно решить простыми словами. Если бы всё было так легко…
Письмо Галина всё-таки написала. Сидела за кухонным столом, исписала три листочка и каждый рвала. То слишком сентиментально получалось, то слишком официально.
— Милая Зиночка, — начинала она в четвёртый раз. — Прости меня, дурочку старую…
— Бабуль, а можно я отнесу? — Димка заглянул через плечо.
— Что ты, солнышко. Это взрослые дела.
— Но я же могу просто сунуть под дверь, когда она на работе будет.
Галина задумалась. А ведь и правда — так даже лучше. Зинаида прочитает наедине, без свидетелей. Может, смягчится.
Утром, проводив Димку в школу, Галина тихонько поднялась на четвёртый этаж. В подъезде было тихо, только где-то капал кран. Она осторожно сунула письмо под дверь и быстро спустилась вниз.
Весь день думала: прочитала ли? Что подумала? К вечеру терпения не стало — позвонила в дверь.
— Зиночка, это я! Галка!
Молчание. Но Галина знала — подруга дома. Слышно было, как на кухне шипит сковородка.
— Зина, ну что ты как маленькая! Давай поговорим!
За дверью что-то грохнуло. Похоже, Зинаида уронила кастрюлю. Потом послышались шаги — твёрдые, решительные.
— Поговорить? — дверь распахнулась так резко, что Галина вздрогнула. — О чём нам говорить? О том, как ты целый месяц меня не замечала?
— Зиночка, я же объясняла в письме…
— Письмо твоё я прочитала! — глаза у Зинаиды сверкали. — «Извини, была занята с внуком». Хорошенькое извинение! А что, я тебе чужая стала?
— Да что ты говоришь!
— А то! Тридцать лет дружили! Каждый день созванивались! А тут — месяц тишины! Будто я умерла!
Галина растерялась. Она ожидала обиды, но не такой ярости.
— Зина, ну подумай сама — мальчишка приехал, родители попросили присмотреть…
— Присматривай! — отмахнулась Зинаида. — Только зачем врать, что мы подруги? Подруги друг про друга не забывают!
— Я не забывала! Просто времени не было…
— Времени! — Зинаида горько рассмеялась. — На звонок в пять минут времени не было? На «как дела, живая ли?» не было времени?
Галина хотела возразить, но поняла — Зинаида права. Она действительно забыла про подругу. Не со зла, но забыла.
— Знаешь что, Галка, — голос Зинаиды стал тише, но холоднее. — Живи со своим внучком. А меня оставь в покое. Поняла?
Дверь захлопнулась. На этот раз тише, но окончательнее.
Галина спустилась домой с тяжёлым сердцем. Димка делал уроки, изредка поглядывая на неё.
— Ну что, бабуль? Помирились?
— Нет, солнышко. Не помирились.
— А что она сказала?
— Что я её забыла.
— И что теперь?
Галина пожала плечами. Что теперь? Жить дальше. Только почему-то мир вдруг стал меньше и холоднее.
Следующие дни тянулись мучительно. Галина ловила себя на том, что автоматически набирает Зинин номер, а потом вешает трубку, не дождавшись ответа. Привычка тридцати лет давала о себе знать.
— Бабуль, а может, мы с тобой испечём тортик и отнесём тёте Зине? — предложил Димка за завтраком.
— Не надо, милый. Она не захочет.
— Откуда знаешь? Может, она уже не сердится?
Галина печально улыбнулась. Ах, если бы всё было так просто, как в детских мечтах!
Но Димка оказался упрямым, как все мальчишки. Вечером он притащил из магазина муку, яйца и сахар.
— Давай печь! Я видел в интернете рецепт «Наполеона». Тётя Зина же его любит!
— Димочка, пойми — взрослые ссорятся не так, как дети. Тортиком тут не поможешь.
— А вдруг поможет? — мальчик смотрел на неё такими умоляющими глазами, что Галина сдалась.
Они возились на кухне до позднего вечера. Димка старательно раскатывал тесто, а Галина варила крем. За окном горел свет в Зининой кухне — подруга тоже что-то готовила.
— Смотри, бабуль! — Димка ткнул пальцем в окно. — Тётя Зина печёт пирожки! Она любит готовить, когда грустная. Так мама говорила.
Галина взглянула и действительно увидела знакомую картину: Зинаида склонилась над столом, лепит что-то руками. Раньше в такие вечера они готовили вместе — то у одной, то у другой.
— Может, позовём её к нам? — не унимался Димка.
— Не пойдёт.
— А ты попробуй! Скажи, что торт готов и нужно его попробовать!
Утром Димка сам отнёс торт к Зининой двери. Вернулся с пустыми руками и сияющими глазами.
— Взяла! Даже спасибо сказала! И ещё передала, что торт очень вкусный!
Галина почувствовала, как что-то тёплое шевельнулось в груди. Неужели лёд тронулся?
Но радость оказалась преждевременной. На следующий день Зинаида встретила её у почтовых ящиков и протянула пустую тарелку.
— Спасибо за торт. Димка молодец.
— Зиночка, а может, зайдёшь на чай? Димка так хотел тебя увидеть…
— Некогда мне. Дела.
— Какие дела? В воскресенье же!
Зинаида поправила сумку на плече и холодно ответила:
— У каждого свои дела. У тебя — внук. У меня — другие.
— Зина, ну до каких пор это будет продолжаться?
— А что продолжаться? Живём себе спокойно. Ты — со своей семьёй, я — сама по себе.
— Но мы же подруги!
— Были. — Зинаида направилась к лифту. — А теперь просто соседки.
Галина стояла в холле, сжимая в руках письма, и чувствовала, как слёзы подступают к горлу. Тридцать лет дружбы — и всё рухнуло из-за её глупости!
Вечером Димка нашёл её на кухне в слезах.
— Бабуль, что случилось?
— Тётя Зина больше не хочет со мной дружить.
— Почему?
— Потому что я плохая подруга. Забыла про неё, когда ты приехал.
Димка сел рядом и обнял её за плечи.
— Бабуль, а может, она просто ждёт, что ты первая подойдёшь?
— Я же подходила! Много раз!
— Не так подходила. Взрослые любят, когда им говорят красивые слова. Как в кино.
— Какие красивые слова?
— Ну… что ты её любишь. Что она для тебя важная. Что без неё скучно.
Галина вытерла глаза. Из уст младенца…
— А ты знаешь что, солнышко? Может, ты и прав.
В субботу Галина решилась. Димка уехал к родителям на выходные, и она осталась одна — наедине со своими мыслями и пустой квартирой. Тишина давила на неё, как никогда раньше.
Она сидела на кухне, пила чай и смотрела в окно на Зинину квартиру. Подруга поливала цветы на балконе — те самые фиалки, которые они вместе покупали на рынке три года назад.
— Хватит! — сказала Галина вслух. — Так больше нельзя!
Она встала, поправила халат и решительно направилась к двери. На лестнице помедлила — а вдруг опять получит отказ? Но потом представила, как проведёт ещё один вечер в одиночестве, и нажала кнопку звонка.
— Зиночка, открой! Мне надо с тобой поговорить!
— Говорили уже. Всё сказано.
— Не всё! — Галина приложила ладонь к двери. — Пожалуйста, открой. Я не уйду, пока не скажу то, что должна.
Долгая пауза. Потом щёлкнул замок.
Зинаида стояла в дверях в старом домашнем платье, бледная, с красными глазами. Видно было, что и она плохо спала.
— Ну, говори, — сказала она, не приглашая войти.
— Можно зайти?
— Зачем? Скажешь и пойдёшь.
— Зина, я пришла не извиняться. Хватит извинений.
Подруга удивлённо подняла брови.
— А зачем тогда?
— Сказать правду. Всю правду.
Галина глубоко вздохнула и начала:
— Да, я тебя забыла. Забыла, как только Димка приехал. Ты права — я стала плохой подругой. Целый месяц думала только о нём, его уроках, его проблемах. И знаешь что? Мне было… легко.
— Легко? — голос Зинаиды дрогнул.
— Легко забыть про всё остальное. Про твои цветы, которые ты так любишь. Про твои боли в спине. Про то, как ты переживаешь, что дети редко звонят. Я погрузилась в заботы о внуке и словно спряталась от всего мира.
Зинаида молчала, но губы у неё дрожали.
— И самое страшное — я не замечала, как тебе больно. Не замечала, что ты ждёшь моих звонков. Что скучаешь. Что чувствуешь себя ненужной.
— Галка… — тихо произнесла Зинаида.
— Дай досказать! — Галина чувствовала, как слёзы катятся по щекам, но продолжала. — Тридцать лет ты была мне как сестра. Больше чем сестра — ты была моей опорой. Когда муж умер, ты меня поднимала. Когда дети уехали, ты была рядом. А я… я в первую же трудную минуту тебя бросила.
— Не бросила. Просто забыла.
— Это ещё хуже! Если бросают специально — это жестоко. А если забывают — значит, ты не важна. Не нужна.
Зинаида вытерла глаза рукавом халата.
— Я так и думала. Что стала ненужной.
— Вот дура! — Галина шагнула вперёд. — Какая же ты дура, Зинаида Петровна! Ты думаешь, я могу без тебя? Думаешь, мне легко живётся эти недели?
— А мне легко, по-твоему?
— Знаю, что не легко! Потому и пришла! Потому что без тебя я как без рук! Некому пожаловаться на соседей. Некому рассказать, что внук натворил. Некому посоветоваться, какое платье к празднику купить!
Зинаида неожиданно всхлипнула.
— А я думала… думала, тебе с внуком веселее, чем со старой соседкой.
— Веселее? — Галина рассмеялась сквозь слёзы. — Да мне со старой соседкой всегда веселее было! С тобой можно и поплакать, и посмеяться, и поругаться вволю!
— И поругаться?
— И поругаться! Ты же знаешь, как я люблю повздорить!
Зинаида наконец улыбнулась — едва заметно, но улыбнулась.
— Ладно уж. Заходи. Чай поставлю.
— С печеньем?
— С печеньем. И с вареньем. И расскажешь про внука всё, что за месяц накопилось.
— А ты про цветы расскажешь?
— Расскажу. У меня новая фиалка расцвела — розовая, такая красавица!
Они прошли на кухню, и Галина почувствовала, как тяжесть спадает с души. Дом подруги встретил её знакомыми запахами — пирожков, цветов и того особого уюта, который бывает только у хороших людей.
— Зиночка, а можно я завтра с солью приду? У меня закончилась.
— Приходи. Соли у меня всегда много.
Понедельник начался как обычно — Галина проводила Димку в школу и, вместо того чтобы идти домой, поднялась к Зинаиде. Подруга уже ждала её с накрытым столом.
— Вот, нарезала яблочный пирог, — сказала Зинаида, разливая чай. — Вчера пекла, всё думала: а что, если Галка не придёт?
— Ещё как приду! Теперь каждый день буду приходить, пока не надоем!
— Никогда не надоешь, — Зинаида потеплевшими глазами посмотрела на подругу. — Знаешь, я тут думала всю ночь… А ведь я тоже виновата.
— В чём?
— Могла же сама позвонить! Могла прийти, познакомиться с внуком как следует. А я сразу в обиду ударилась, как маленькая.
— Не говори глупости. Это я дура была.
— Обе дуры, — рассмеялась Зинаида. — Две старые дуры, которые чуть дружбу не угробили.
Галина отпила чаю и вдруг спросила:
— А помнишь, как мы в первый раз поссорились? Лет двадцать назад?
— Как не помнить! Из-за рецепта котлет! Ты говорила — с луком, я — без лука.
— И неделю не разговаривали!
— А потом встретились в очереди за молоком, и ты сказала: «Ладно, пусть будет с луком, зато дружба без лука».
— И смеялись потом до слёз! — Галина вытерла глаза. — Эх, Зинка, сколько же мы с тобой всего пережили!
— Переживём и ещё. Не дряхлые пока.
В этот момент в прихожей загремел ключ — Димка вернулся из школы раньше обычного.
— Бабуль! А, ты у тёти Зины! — мальчик радостно ворвался на кухню. — Значит, помирились?
— Помирились, солнышко, — улыбнулась Галина.
— Димочка, иди сюда, — позвала Зинаида. — Хочу с тобой как следует познакомиться. Галка про тебя столько рассказывала, а я всё сердилась да дулась.
Мальчик подошёл, и Зинаида обняла его за плечи.
— Ты хороший мальчик. И умный. Это ты бабушку научил, что делать?
— Не научил. Просто сказал, что взрослые любят красивые слова.
— А ещё что сказал?
— Что настоящие друзья не обижаются долго, — важно ответил Димка.
— Правильно сказал, — кивнула Зинаида. — А теперь садись, пирог пробовать. И рассказывай, как дела в школе.
Галина смотрела на эту картину — седая подруга угощает её внука, мальчик болтает о своих делах, на столе дымятся чашки с чаем — и понимала: вот оно, счастье. Простое, домашнее, из таких вот маленьких моментов.
— Тётя Зина, а можно я к вам иногда в гости буду приходить? — спросил Димка.
— Конечно можно! Только предупреждай заранее — напеку тебе твоих любимых пряников.
— А мы с бабулей можем вас на дачу летом пригласить?
— Обязательно поедем! — вмешалась Галина. — Будем вместе огород полоть!
— И варенье варить! — добавила Зинаида.
— И на речку ходить! — не отставал Димка.
Они строили планы на лето, и Галина думала: как же хорошо, что всё образовалось. Что Зинаида оказалась мудрее обиды. Что дружба оказалась крепче глупых недоразумений.
А в солонке на подоконнике снова появилась соль — белая, как первый снег, как чистый лист, как новое начало их давней дружбы.