— Светлана Игоревна, это невозможно! — голос Марии Васильевны дрожал от возмущения. — Я тридцать лет здесь живу, и вдруг какие-то новые правила!
— Ничего не знаю, — отрезала председатель ТСЖ, поправляя очки на тонком носу. — Теперь все решения принимаются коллективно. И большинство жильцов против ваших кустов сирени под окнами. Они затеняют первый этаж.
Мария Васильевна почувствовала, как немеют пальцы. Эти кусты они с мужем сажали ещё в восемьдесят девятом, когда въехали в новую квартиру. Сергей тогда достал саженцы у знакомого ботаника, как сейчас помнит — три часа в очереди за колбасой стоял, но не ушёл, потому что она, беременная, так мечтала о сирени под окном.
— И что же мне теперь делать? — спросила она тихо.
— У вас неделя на то, чтобы убрать кусты. Иначе это сделает управляющая компания, но счёт выставят вам.
Мария Васильевна медленно поднялась по лестнице на свой третий этаж. В последнее время лифтом не пользовалась — больно было смотреть на новую отделку кабины. Раньше все друг друга знали, здоровались. А теперь половина квартир сдаётся каким-то временным жильцам, которые даже не считают нужным кивнуть при встрече.
В прихожей тихо. Сергея уже четыре года как нет, дочь Наташа живёт отдельно с мужем и детьми на другом конце города. Раньше каждые выходные приезжала, а теперь… Говорит, работы много, дети болеют, да и бензин дорогой.
Мария Васильевна подошла к окну. Сирень уже набрала бутоны — через пару недель зацветёт. Каждый год она собирала букеты и носила на работу в школу, где преподавала русский язык и литературу. Теперь букеты стоят только дома — два года как на пенсии.
Телефонный звонок прервал её размышления.
— Мам, ты представляешь, что они творят? — голос Наташи звенел от негодования. — У Лёши на работе сокращение, под удар попал весь отдел. А ипотеку платить ещё пять лет!
— Доченька, может, я помогу? У меня есть немного…
— Мама, перестань! — оборвала её Наташа. — Ты же знаешь, мы справимся. Я вообще по другому поводу. Помнишь Ольгу Никитичну с первого этажа?
— Конечно, — Мария Васильевна невольно посмотрела в окно на злополучные кусты сирени.
— Она мне сейчас звонила. Говорит, ты отказываешься убирать свои заросли. Мам, ну зачем тебе эти проблемы? У людей окна в тени, они цветы на подоконниках держать не могут.
— Наташа, эти кусты…
— Знаю-знаю, вы с папой сажали. Но пойми, времена изменились. Сейчас все хотят, чтобы было красиво, современно. А эти советские посадки… — она замялась.
— Что — советские? — Мария Васильевна почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — Ты же сама под этой сиренью в детстве играла. И в выпускной вечер букет свой здесь фотографировала.
— Мама, я не об этом. Просто может, пора что-то менять? Вот мы с Лёшей думаем квартиру сдавать и перебраться в пригород. Там воздух чище, да и ипотеку платить легче будет.
Мария Васильевна села в старое кресло. Она помнила, как они с Сергеем покупали его в мебельном на Ленина. Продавщица уговаривала взять финское, но оно стоило на триста рублей дороже. Зато это прослужило верой и правдой больше тридцати лет.
— А вы… куда же вы переедете? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Да тут один вариант присмотрели, в Новой Заре. Двадцать минут до города, если без пробок. А летом вообще красота — лес рядом, речка…
— Понятно, — Мария Васильевна помолчала. — А ко мне как добираться будете?
— Ой, мам, ну ты как маленькая! Сейчас же такси недорогое. Да и маршрутки ходят регулярно. В крайнем случае, мы тебя к себе заберём — места хватит.
«Заберём» — это слово больно кольнуло. Как будто она вещь какая-то, которую можно взять и перенести с места на место.
— Спасибо, доченька. Я подумаю насчёт сирени.
— Вот и правильно! А то знаешь, как сейчас — чуть что, и жалобу накатают. Ещё штраф придётся платить. Ладно, мам, я побегу — у Димки тренировка по карате, надо успеть отвезти.
Мария Васильевна ещё долго сидела с телефоном в руках. За окном смеркалось, и сирень превратилась в тёмную массу на фоне жёлтого света из окон первого этажа.
Утром она проснулась рано. Сделала себе крепкий чай, достала с антресолей старую садовую лопату. Сергей всегда говорил — инструмент должен быть в порядке, и она регулярно очищала лопату от ржавчины, смазывала машинным маслом.
Во дворе было пусто — только дворник Равшан подметал дорожки. Увидев её с лопатой, удивлённо поднял брови:
— Мария Васильевна, помочь?
— Спасибо, Равшан, я сама.
Земля была ещё мягкой после вчерашнего дождя. Лопата входила легко, но корни сирени оказались глубокими и крепкими. Как вся её жизнь здесь — глубоко вросла, не выкорчевать.
— Что же вы делаете? — раздался за спиной возмущённый голос.
Мария Васильевна обернулась. Старик с пятого этажа, Семён Аркадьевич, смотрел на неё с укоризной.
— Велели убрать, — пожала она плечами. — Новые правила.
— Какие ещё правила? Кто велел?
— Светлана Игоревна… комиссия… жильцы первого этажа жалуются…
— Да бросьте вы! — махнул рукой Семён Аркадьевич. — Моя Софья Марковна, земля ей пухом, каждую весну этой сиренью любовалась. Говорила — как в старой Одессе, где её детство прошло. А теперь что — всё под корень?
Мария Васильевна воткнула лопату в землю:
— А что делать? Времена меняются. Вон, молодёжь говорит — надо современнее быть.
— Современнее? — Семён Аркадьевич презрительно хмыкнул. — Это значит — всё живое на пластик заменить? У меня внук в Израиле живёт, так там, знаете, какие штрафы за вырубку деревьев? А у нас… — он махнул рукой.
К обеду во дворе собралась целая делегация. Откуда-то появилась полная женщина с первого этажа — та самая, что жаловалась на тень в окнах.
— Я не против сирени! — горячо доказывала она. — Просто надо как-то цивилизованно… Может, обрезать немного?
— Обрезать? — язвительно переспросила баба Зина со второго. — А что ж ты Светке своей не сказала про цивилизованность, когда она всю детскую площадку под парковку отдала?
— При чём тут парковка? — вмешался молодой человек в спортивном костюме. — Людям машины ставить надо где-то.
— А детям играть не надо? — парировала баба Зина. — Вон, песочница была, качели. Я своего внука тут воспитала, и ничего…
Мария Васильевна слушала эти споры, опираясь на лопату. За тридцать лет она впервые видела, чтобы соседи так активно обсуждали что-то общее. Обычно все прятались по своим квартирам, выходили только мусор вынести да в магазин сбегать.
К вечеру во двор пришла сама Светлана Игоревна. Окинула взглядом раскопанную землю вокруг куста, поджала губы:
— Что за самодеятельность? Я же сказала — управляющая компания…
— А у вас разрешение есть? — прервал её Семён Аркадьевич. — На уничтожение зелёных насаждений? По закону положено согласование с жильцами, общее собрание…
— Какое собрание? — возмутилась председатель. — Мы уже всё решили!
— Кто — мы? — подал голос молчавший до этого Равшан. — Я тут десять лет работаю, всё озеленение на мне. Меня не спрашивали.
— И меня! — поддержала его баба Зина.
— И нас! — раздались голоса с разных сторон.
Светлана Игоревна растерянно оглядывалась. Двор наполнился людьми — кто-то выглядывал из окон, кто-то спускался по лестнице, держа в руках телефоны с включёнными камерами.
— Хорошо, — наконец произнесла она. — Будет вам собрание. Через неделю, в среду. Но учтите — это не девяностые, когда каждый что хотел, то и делал…
— Правильно, — неожиданно поддержал её молодой человек в спортивном костюме. — Не девяностые. Сейчас каждый собственник имеет право голоса. По закону.
Вечером Мария Васильевна долго не могла уснуть. События дня прокручивались в голове, как кадры старого фильма. Она вспомнила, как они с Сергеем только въехали в эту квартиру. Он тогда работал на заводе, она — в школе. Денег особо не было, зато было столько планов, надежд…
Телефонный звонок застал её в воспоминаниях.
— Мам, ты как? — голос Наташи звучал обеспокоенно. — Мне сейчас Ольга Никитична звонила, рассказала про ваш бунт во дворе.
— Какой же это бунт, доченька? Просто люди…
— Мама, я же о тебе беспокоюсь! Зачем тебе эти проблемы? Мы вот с Лёшей подумали — может, правда к нам переедешь? Квартиру сдадим, деньги тебе будут…
— Наташенька, — мягко прервала её Мария Васильевна. — Ты завтра сможешь приехать?
— Завтра? — в голосе дочери послышалось замешательство. — Ну… У Димки соревнования, у Машки английский…
— А в воскресенье?
— В воскресенье мы на дачу к Лёшиным родителям собирались…
— Понятно, — Мария Васильевна помолчала. — Знаешь, что я тебе скажу? Я никуда не перееду.
— Но мам…
— И сирень не уберу. Приезжай, когда зацветёт. Помнишь, как в детстве — ты всегда первая замечала, на какой ветке бутоны появились…
Ночью ей приснился Сергей. Он стоял под сиренью, молодой, в той самой клетчатой рубашке, которую она выбросила только в прошлом году — совсем истрепалась. Улыбался и говорил что-то про корни, про то, как важно держаться за своё место. «Не место красит человека, а человек — место», — его любимая поговорка.
Проснулась Мария Васильевна рано, с каким-то новым чувством. Словно за эту ночь что-то прояснилось, встало на свои места.
На общее собрание жильцов пришли даже те, кого она никогда раньше не видела. Молодая пара с четвёртого этажа принесла самодельные плакаты в защиту зелёных насаждений. Дворник Равшан подготовил целый доклад о пользе растений для городской среды.
— Вы понимаете, что благоустройство территории требует системного подхода? — Светлана Игоревна говорила строго, как учительница с нерадивыми учениками. — У нас есть план развития…
— А у нас есть право на комфортную среду! — перебила её женщина с первого этажа, та самая, что жаловалась на тень. — И знаете, что? Я теперь понимаю — эта сирень создаёт такую среду. Летом в квартире прохладнее, пыли меньше…
— И птицы прилетают, — добавил кто-то из задних рядов.
— И детям есть где прятаться, — поддержала молодая мама с коляской.
Мария Васильевна слушала их и чувствовала, как к глазам подступают слёзы. Она-то думала, что одна такая — старомодная, цепляющаяся за прошлое. А выходит, не только ей дорога эта сирень, этот двор, эта жизнь, которая кажется такой простой и неприметной, но держится на таких крепких корнях.
Когда дошло до голосования, Светлана Игоревна сдалась:
— Хорошо, оставляем как есть. Но за состоянием кустов следить обязательно! И обрезать вовремя…
— Я прослежу, — вызвался Равшан. — У меня отец садовником был, я в этом понимаю.
Вечером позвонила Наташа:
— Мам, ты представляешь, у нас с домом в пригороде не складывается. Там какие-то проблемы с документами… В общем, мы пока остаёмся в городе.
— Вот и хорошо, — спокойно ответила Мария Васильевна. — Приезжайте в воскресенье, сирень как раз зацветёт.
— Правда? — в голосе дочери послышалось то самое, детское оживление. — Знаешь, я тут подумала… Может, мне на балконе тоже сирень посадить? Машка так любит цветы…
Мария Васильевна улыбнулась. За окном покачивались тяжёлые кисти сирени, готовые вот-вот раскрыться. Тридцать лет назад они с Сергеем не просто кусты посадили — они пустили здесь корни. И теперь эти корни держат не только сирень, но и всех, кто живёт рядом.
Двор постепенно менялся. Молодёжь с четвёртого этажа организовала группу в соцсетях «Наш зелёный дом». Равшан с гордостью показывал фотографии новых саженцев. Даже Светлана Игоревна смягчилась и предложила разбить клумбы вдоль дорожек.
