никитаЗапомнился тот день до мельчайших подробностей. Как сейчас вижу: Светка, нарядная, будто на праздник, хотя какой уж тут праздник, – развод самый настоящий. Стоит в дверях, руки в боки, и смотрит на меня сверху вниз, будто я ковер под ногами, а она королева.
– Твой сын будет умолять меня вернуться! – цедит сквозь зубы, усмехаясь так, словно самую остроумную шутку сказала. И дверью – хлоп! Аж дом задрожал.
Остался я один. В квартире – гулко, как в пустом колодце. Смотрю на дверь, за которой только что пятнадцать лет жизни ухнуло в никуда. Пятнадцать лет! А казалось, вчера только в ЗАГСе стояли, клялись в вечной любви, глупые. Любовь… Какая там любовь. Привычка, рутина, вечное «ты должен» и «ты обязан». Светка всегда такой была – командир в юбке. Я – мягкий, покладистый, всегда старался угодить, лишний раз не спорить. Думал, семью так сохранишь. Оказалось – ошибался.
Первые дни – как в тумане. Хожу по квартире, как тень, все на автомате. Еда – невкусная, сон – тревожный, на работу – как на каторгу. Дома – четыре стены давят, тишина оглушает. Диме – тяжело, конечно. Он у нас парень чувствительный, все близко к сердцу принимает. Вижу, как он переживает, но молчит, старается не показывать. Маленький еще, двенадцать лет всего, а уже мужиком пытается быть.
Однажды вечером сидим мы с ним на кухне, ужинаем молча. Я – ковыряюсь вилкой в тарелке, он – ест аккуратно, старается не шуметь. И вдруг он так тихо-тихо спрашивает:
– Пап, а мама… совсем не вернется?
Сердце у меня сжалось. Что ему ответить? Правду сказать? Что мать его ушла, хлопнув дверью и забыв про нас? Не могу. Жалко его.
– Не знаю, Дим, – говорю, стараясь голос ровным сделать. – Может, и вернется. Кто знает.
Он смотрит на меня такими взрослыми, понимающими глазами, и вдруг руку мне на плечо кладет. Маленькую еще руку, детскую. И говорит:
– Пап, ты не грусти. Мы вдвоем справимся. Да?
И вот тут меня как током ударило. Справимся! А почему нет? Разве я – тряпка половая, которую все вытирают? Разве я не мужик? Да, Светка меня гнобила, унижала, заставляла плясать под свою дудку. А я терпел, думал – ради семьи. Какая глупость! Семья – это двое, а не один, который вечно виноват и должен извиняться за то, чего не делал.
Димины слова стали для меня как отрезвляющий душ. Справимся! И мы справились. Начал я с малого. Устроился на новую работу. Давно уже хотел сменить ту унылую контору, где просиживал штаны за копейки. Нашел интересное место, пусть и поначалу сложно было, но интересно, жизнь забурлила по-новому. Дома порядок навел. Раньше все Светка командовала, что куда поставить, как убрать. А тут – сам стал хозяином. Потихоньку квартиру преобразил, уют навел, как мне самому хотелось, а не как «положено».
С Димой мы особенно сблизились. Стали вместе готовить ужины, по выходным в кино ходили, в парк гулять. Он мне во всем помогал, поддерживал. И я видел, как он тоже меняется, становится более открытым, уверенным в себе. Как будто груз с плеч у обоих упал.
Время летело быстро. Не заметил, как год прошел. Я и сам не узнавал себя. Стал подтянутым, спортивным – в зал записался, бегать начал по утрам. Одеваться стал стильно, не как раньше – что попало напялил. На работе повышения пошли, деньги зарабатывать стал совсем другие. Друзья старые по-новому на меня смотреть начали, уважать стали больше. И главное – внутри ощущение появилось какое-то спокойствие, уверенность в себе, что ли. Как будто скинул с себя какую-то тяжелую цепь, которая держала меня годами.
И вот, ровно через год, как дверью хлопнула, звонок в дверь. Открываю – на пороге Светка. Стоит, улыбается так самодовольно, будто и не уходила никуда. Вся такая нарядная, при параде. Думает, наверное, что я тут уже на коленях ползаю, молю о прощении.
– Ну что, не настрадался без меня? – спрашивает ехидно, проходя в квартиру, словно хозяйка.
А я смотрю на нее и не чувствую ничего. Ни злости, ни обиды, ни даже какого-то былого тепла. Пустота какая-то внутри. Как будто передо мной стоит чужой человек, которого я когда-то знал, но давно забыл.
– Здравствуй, Светлана, – говорю спокойно, без всяких эмоций.
Она ожидала, видимо, другой реакции. Улыбка с лица сползает, брови ползут вверх.
– Как это «Здравствуй, Светлана»? – передразнивает. – Ты что, не рад меня видеть? Неужели не соскучился?
– Нет, – говорю прямо, глядя ей в глаза. – Не соскучился. И рад видеть… тоже не скажу.
Она стоит ошеломленная, как громом пораженная. Не верит, наверное, что я так могу с ней разговаривать. Привыкла, что я всегда уступаю, молчу, поддакиваю. А тут – совсем другой человек перед ней стоит.
– Ты что это себе позволяешь? – возмущается, голос повышает. – Я твоя жена!
– Бывшая, – поправляю спокойно. – Забыл, что ли? Ты же сама хлопнула дверью, развод подала. Или думала, что я тут год буду сопли на кулак мотать и умолять тебя вернуться?
Светка теряется, видно, не ожидала такого отпора. Оглядывается по сторонам, будто ищет кого-то, кто ей поможет выкрутиться из этой неловкой ситуации.
– А Дима? – вдруг вспоминает про сына. – Где Дима? Он хоть рад маму видеть?
Зову Диму. Он выходит из своей комнаты. Смотрит на мать спокойно, даже как-то отстраненно. Никакой радости, никаких объятий, ничего. Просто смотрит и молчит.
– Дима, сынок, ну скажи маме хоть слово! – Светка пытается обнять его, но он делает шаг назад.
– Здравствуй, мама, – говорит тихо, и в голосе нет ни капли тепла.
Светка смотрит на меня, потом на Диму. В глазах – разочарование, непонимание, злость даже какая-то. Понимает, наверное, что просчиталась, что план ее провалился с треском. Сын не умоляет, муж не страдает. Жизнь без нее не остановилась, а наоборот, наладилась и стала лучше. И она в этой новой жизни – лишняя.
– Значит, ты меня не ждешь? – спрашивает обреченно, глядя на меня с надеждой в глазах. Хочет, наверное, чтобы я сейчас сказал что-то такое, что перевернет все с ног на голову, что признался, что все это время страдал и мечтал о ее возвращении.
– Ты ошиблась, Светлана, – говорю твердо, глядя ей прямо в глаза. – Оказывается, без тебя жизнь только началась. У нас с Димой все хорошо. И мы не хотим ничего менять.
В глазах у нее – слезы блестят. Губы дрожат. Вижу, что поняла она все. Поняла, что потеряла семью навсегда. Поняла, что ее уверенность в своей незаменимости обернулась пшиком. И теперь уже ничего не вернуть.
Она молча разворачивается и уходит. И на этот раз дверью не хлопает. Просто закрывает тихонько и исчезает из нашей жизни окончательно. А мы с Димой остаемся вдвоем. Сильные, свободные, и по-настоящему счастливые. И я благодарен ей даже за этот уход. Кто знает, каким бы был я сейчас, если бы она не хлопнула тогда дверью. Может, так и остался бы тряпкой половой, который все вытирают. А теперь – нет. Теперь я – хозяин своей жизни. И это – главное.