никита– Лидочка, ты меня прости, но готовить ты не умеешь совершенно! – заявила мне свекровь на первом же застолье, которое организовала я, будучи уже женой Игоря.
– Может, просто у нас вкусы разные… – уклончиво отозвалась тогда я.
В те первые недели замужества я и подумать не могла, что между мной и Инной Игнатьевной развернется настоящий фронт по поводу моих кулинарных способностей.
Ради справедливости стоит сказать, что свекровь моя и правда замечательно пекла.
Есть такие женщины – дано им свыше чувствовать тесто. Пироги у них выходят румяные, легкие, булочки, будто из облаков сделанные, торты такие, что не стыдно на стол царице ставить.
Но остальное, как мне казалось, было вполне рядовым у Инги Игнатьевны. Но она считала иначе. А мы с мужем просто не слишком любили те традиционные блюда, которые мать моего супруга считала оплотом крепкого брака.
– Лида, почему ты никогда не варишь борщ? Ну как же без борща жить можно? Это ведь базовый суп. А дети пойдут, ты их чем кормить станешь, своими новомодными салатами с непонятной зеленью?
– Зелень полезна, и мы с Игорем ее оба любим.
– В борще много овощей!
Ага, а в борще свекрови еще и жира столько, что он, когда суп остывает, застывает ледяными глыбами, которыми потом черпаком, как ледоходом, его ломать приходится – бррр!
– Кто же так жарит пирожки? Это же неправильно, так нельзя! – искренне сокрушалась Инга Игнатьевна.
– Игорю нравится как я готовлю! – уже не так спокойно отвечала я.
Придирки касались всякого блюда – не тот майонез в «Селедку под шубой», не то масло в песочное тесто, не тот сыр в «еврейскую закуску». Все не то и не так! И все это с подчеркнуто унижающей меня, как хозяйку, критикой.
– Чему только мать тебя учила, Лида! Такой окрошкой крупно нарезанной только поросят кормить, но никак не людей!
Я скрипела зубами. Каждый семейный ужин превращался в испытание для моей стойкости.
Я любила принимать гостей – и друзей, и родню.
Мои мама с папой искренне хвалили мои блюда, друзья просили сварить меня мою фирменную «финскую сливочную уху», а вот Инга Игнатьевна портила каждые посиделки своей кислой миной. Она ела приготовленное мною с таким лицом, словно ей щедро отравы лисьей сыпанули.
– Мам, ну, вкусно ведь! – заступался за меня муж.
– По любви все вкусно, сынок. Но любовь пройдет, а вот неумение готовить у твоей жены, кажется, пожизненный приговор. – она сказала это нарочито громким шепотом, чтобы и я могла услышать.
Зачем свекровь это делала, я в толк взять не могла – желала переучить меня? Так я не желала осваивать набор ее блюд. Это не было нужно ни мне, ни Игорю.
– Тебе правда нравится, как я готовлю? – уточняла я у супруга.
– Лид, конечно! Все идеально, мама просто придирается!
Но критика имеет очень гадкое свойство – рушить уверенность. И постепенно я ее теряла, хотя и всячески боролась с негативом, который обращала на меня свекровь в каждый свой визит.
Последней каплей стал юбилей тети моего супруга. Галина Игнатьевна была чудесной женщиной, которая мне искренне нравилась.
Мы собрались приехать к ней на дачу, и, чтобы не нагружать одну именинницу готовкой, распределили кто что готовит.
Мне достались три салата, закуски на мой выбор и одно горячее из рыбы. Рыба была моим коньком – все же в роду северные поморы, так что и мама моя и бабушка из рыбы творили шедевры.
Стремительно приближался день иск, я уже закупила продукты, и собиралась произвести фурор.
Три разных закуски из лаваша – со слабосоленой семгой и творожным сыром, с творогом и зеленью, с беконом и «зеленым омлетом» из шпината смотрелись выше всяких похвал. Нарядно и аппетитно.
Несколько сделала я и вариантов со шпажками – с сырами, грушами, оливками и маслинами, разными колбасками и карбонатами.
– С рыбой не подведи! – чмокнул меня в щеку муж, любующийся, как я «колдую» на кухне.
Я не подвела. Сделала одну в фольге с розмарином, а вторую – заливное с ягодками клюквы и брусники, со свежими листиками укропа, рукколы и вырезанными в виде цветочков отварными кусочками моркови.
Салаты тоже сделала – один рыбный, очень легкий, но вкусный. А два других – сырный и греческий. Все упаковали в контейнеры, нарядились и отправились к тете на юбилей. До загородного элитного поселка добрались быстро.
– Ты чего такая напряженная? – спросил Игорь.
А меня просто действительно колотило от того, что свекровь сейчас скажет мне тет-а-тет обо всем, что я приготовила. Но не дам себя в обиду! Ни в этот раз, я ведь точно знаю, что все делала просто идеально!
Тетя встречала нас у ворот.
– Лидочка, Игорешка, племянники, ну наконец-то! Мы заждались.
– Все уже приехали? – спросил мой муж.
– Да, только что мой сын вот пожаловал, вы последние. Ну, как раз к сервировке стола!
Я широко улыбнулась. Сервировкой руководила Инга Игнатьевна. Она стояла во главе стола, все подавали ей контейнеры, и она, что получалось, выкладывала на красивую хозяйскую посуду.
Теплый май щебетал веселыми птицами, мы все поздоровались друг с другом. Мой пакет с угощениями остался напоследок, ведь мы приехали позже остальных.
– Гости дорогие, пойдемте я вам покажу участок, баньку, вы ведь так давно не были у меня! – щебетала красивая, благоухающая духами тетя Галя.
– О, покажите теплицы, теть! Вы же новые купили как раз в марте! – поддержал ее Игорь, и вся процессия двинулась обозревать хозяйство.
Я осталась напротив стола одна со свекровью. Та бросила на меня колючий неприязненный взгляд, и сказала, словно выплюнула:
– Давай, что ты там наготовила сюда!
Я, внутренне похолодев, протянула ей большой пакет, в котором стопкой ждали своего часа заветные контейнеры с деликатесами.
Инга Игнатьевна первым открыла тот, что с рыбным салатом. Он был слоеным, его переложить бы не получилось.
Свекровь демонстративно поморщилась, пристроив «лоточек» куда-то рядом с бутербродами со шпротами и копченой сельдью. После переложила греческий в цветастое глубокое блюдо с высокими бортиками, а потом черед дошел и до заливного.
В солнечных лучах поблескивал прозрачный ароматный студень, в котором переливались клюквинки, весело зеленела петрушка, и яркими «цветочками» выглядывали кусочки морковки.
– Господи, что это за…?
Слова подобрать свекровь не смогла.
– Заливное из рыбы. Это очень вку…
Договорить я не успела. Свекровь стремительно метнулась к мусорному бачку, что стоял специально под всякую мелочь недалеко от крыльца, и, с силой тряхнув контейнер, выбросила туда все заливное.
Я даже дышать перестала. Как она посмела? Я столько готовила его! Столько рыбу выбирала, искала хорошие ягоды, старалась!
– Не умеешь готовить, так не берись! – зло бросила мне Инга Игнатьевна. – Твое хрючево даже собаки есть не станут.
Свекровь решила напомнить мне о том, что я не умею готовить как она, но я дала ей хороший отпор.
– Инга Игнатьевна, после того, что вы себе позволили, ноги вашей в моем доме больше не будет. Ради уважения к вашей сестре я промолчу сейчас, а дома расскажу о вашем поступке мужу.
– Он никогда мать не променяет на какую-то неумеху!
– Вот мы и увидим. А если не променяет, пришлю его к вам есть борщи и шанежки.
К нам уже спешила именинница с остальными гостями:
– Лидочка, какие закуски яркие и красивые! На них даже смотреть вкусно, какая ты рукодельница! – искренне сказала тетя Галя.
Я улыбнулась ей. На свекровь старалась не смотреть, боясь сорваться. С каменным лицом я достала еще один контейнер с заливным – специально взяла два, чтобы один для гостей, а один остался юбилярше, демонстративно поставила его на стол.
Заливное пошло первым – все ели и хвалили, Инга Игнатьевна смотрела на меня волком.
Дома я все рассказала мужу, он встал на мою сторону, как я и думала. Отношения со свекровью были испорчены, но я не жалела об этом. Если человек не готов уважать меня, то с чего бы мне терпеть оскорбления от матери мужа?