Мечты пахли свежей краской и уютом. У нас с Игорем была мечта – купить двушку. Просторную, светлую, где можно будет обставить отдельную комнату для будущего ребёнка. Мы долго к этому шли. Копили, отказывали себе во многом. Я работала, Игорь работал. Мы были командой. И наша команда шла к своей цели – к НАШЕЙ двушке.
Вечером Игорь вернулся от своей мамы, Тамары Васильевны. Вид у него был виноватый и какой-то… помятый.
Мама сказала, что нам двушка не нужна, – начал он, не глядя мне в глаза.
Я замерла. Что?
Мама сказала, что нам двушка не нужна. Купим студию и ей на дачу останется, – муж вернулся от свекрови с неожиданными новостями.
Я стояла посреди нашей съёмной однушки и не верила своим ушам. Это была не шутка. Это было решение. Решение, принятое моей свекровью о моей жизни, о наших планах, о наших деньгах. Без нас.
Как… как мама сказала? – переспросила я, чувствуя, как внутри всё холодеет. – А мы что решили? Мы же про двушку говорили!
Ну… мама объяснила, – Игорь поднял на меня свой виноватый взгляд. – Что нам пока двоим двушка великовата. Студии сейчас в цене, это выгодно. А ей на даче ремонт нужен, денег нет… Вот она и предложила… купить студию, а разницу ей отдать.
Ярость. Холодная, выжигающая ярость. Она накрыла меня с головой. Не просто вмешательство. Не просто совет. Это было прямое указание. Распоряжение нашими деньгами. Нашим будущим.
Почему твоя мама решает, как нам жить?! – не выдержала я. – Почему она решает, как тратить НАШИ деньги?! Почему она решает, в какой квартире НАМ жить?!
Ну, Ань… она же из лучших побуждений… – мямлил Игорь, отступая. – Она же для нас старается…
Для нас? Перекроить наши планы. Украсть часть наших денег. Лишить нас комнаты для будущего ребёнка. Это «для нас»?
Разразилась ссора. Тяжёлая, горькая. Я кричала. Не на него. На ситуацию. На его слабость. На его вечное «мама знает лучше».
Ты выбрал маму? – спросила я тихо, когда силы кричать кончились. – Ты выбрал её мнение, а не наши с тобой планы? Не наше будущее?
Он не ответил. И в его молчании было всё. Моя команда дала трещину.
Я поняла, что просто кричать бесполезно. Просто объяснять бесполезно. Его мозг был запрограммирован на «мама права». Нужно было что-то другое. Что-то, что заставит его увидеть абсурдность ситуации своими глазами.
Я перестала давить. Вечером, когда Игорь пришёл с работы, я спокойно села напротив него.
Игорь, – сказала я ровным голосом. – Я подумала. Ты прав. Давай сделаем так, как мама хочет.
Он удивлённо поднял на меня глаза. В них мелькнула надежда.
Правда?
Да. Мы купим студию. А разницу отдадим твоей маме на дачу.
Я сделала паузу. И улыбнулась. Улыбкой, от которой у него по спине поползли мурашки.
Только… ты сам будешь это объяснять. Всем.
Он нахмурился.
В смысле?
В прямом. Вот придём мы завтра в агентство недвижимости. Менеджер покажет нам двушку, расскажет, как выгодно её взять в ипотеку. А ты ему скажешь: «Знаете, нам, в принципе, двушка не нужна, это мама сказала. Мы купим студию, а разницу мама заберёт себе на дачу».
Лицо Игоря начало меняться. Он представил себе эту сцену. Как он, тридцатидвухлетний мужик, будет объяснять постороннему человеку, что он не сам решает, как жить, а по указке мамы.
И когда мы возьмём ипотеку на студию, – продолжила я, не давая ему опомниться. – Ты будешь сам звонить в банк. И когда придёт время ежемесячного платежа, и денег не хватит, ты будешь говорить: «Извините, нам не хватает на ежемесячный платёж, потому что часть денег, которые мы копили, мы отдали маме на дачу».
Игорь смотрел на меня, и ужас в его глазах сменялся прозрением. Он вдруг увидел всю нелепость, всю абсурдность этой ситуации, которую его мать считала «лучшим выходом». Он понял, что она не просто «посоветовала». Она пыталась украсть часть их будущего. И заставить его самого быть соучастником этого фарса.
Он закрыл глаза. Глубоко вдохнул.
Нет, – сказал он. – Я так не смогу. Ты права. Это… это бред.
Он взял телефон. Набрал номер матери.
Мама, – сказал он, и его голос был твёрдым. Твёрже, чем когда-либо. – Мы поговорили с Аней. Мы не будем покупать студию.
В трубке повисла тишина. А потом раздался крик.
Как не будете?! Я же сказала!
Мама, это НАШЕ решение, – спокойно, но непреклонно ответил Игорь. – Мы будем покупать двушку. Которую мы с Аней выбрали. Которую мы с Аней хотим. Которую мы с Аней сами заработали.
Он слушал её крик, её обвинения в неблагодарности, в том, что он «подкаблучник», но больше не чувствовал ни вины, ни страха. Только облегчение. Огромное, всепоглощающее облегчение.
Это наше решение, мама, – повторил он. – И оно окончательное.
Он положил трубку. Повернулся ко мне. В его глазах не было прежней вины. Была решимость. И любовь.
Прости меня, – сказал он. – За мою слепоту. За то, что сразу тебя не поддержал. Я был дураком.
Я обняла его. Крепко. В этот момент я поняла – моя команда снова цела. И она стала только сильнее.
Через полгода мы стояли в нашей новой, просторной двушке. Пахло свежей краской и свободой. Мы сделали это. Сами.
Урок был усвоен. Границы установлены. И наше будущее было под нашей защитой.
