Октябрьский ветер швырял в окна пригоршни жёлтых листьев. Валентина Петровна в третий раз переставила чашки на столе, поправила кружевную салфетку и снова взглянула на часы. Половина двенадцатого. В вазе остывал заваренный час назад чай, а невестка всё не появлялась.
— Господи, дай мне терпения, — пробормотала она, берясь за телефон.
Пальцы дрожали, когда она набирала сообщение: «Аллочка, ты придёшь?»
Ответ пришёл почти мгновенно: «Извините, сегодня не смогу. Голова болит».
Валентина Петровна решительно нажала кнопку вызова. Гудки тянулись бесконечно долго, словно время застыло в янтаре осеннего утра.
— Алло? — голос невестки звучал непривычно звонко и радостно.
— Как твоя голова, девочка? — В трубке отчётливо слышался звон посуды и чей-то приглушённый смех.
— А, это… — Алла запнулась. — Болит немного. Прилягу, может, пройдёт.
— Странно, — Валентина Петровна подошла к окну, вглядываясь в дом напротив. — По голосу и не скажешь, что болит. Может, зайти? У меня травяной сбор чудодейственный…
— Нет! — в голосе невестки мелькнула паника. — То есть… не надо, правда. Я сама справлюсь.
На заднем плане раздался мужской голос, слов было не разобрать, но интонация звучала вопросительно.
— У тебя гости? — спросила Валентина Петровна, чувствуя, как холодеет спина.
— Что вы, — быстро ответила Алла. — Телевизор просто включен.
— С головной болью? — В голосе свекрови зазвенел металл. — И давно ты лечишься телевизором?
Повисла тяжёлая пауза, прерываемая только шорохом листьев за окном.
— Валентина Петровна, — голос Аллы стал официальным, — я очень ценю вашу заботу. Но мне правда нехорошо. Давайте встретимся в следующее воскресенье?
— Конечно, деточка, — медленно произнесла свекровь. — Выздоравливай.
Она опустила трубку на стол и замерла у окна. Внизу, у подъезда дома напротив, остановилась машина доставки. Курьер в ярко-красной куртке достал роскошный букет алых роз.
— Тридцать лет прошло, а всё как вчера, — прошептала Валентина Петровна, машинально потирая безымянный палец, где когда-то было обручальное кольцо.
Старая фарфоровая чашка – подарок невестки – едва не выскользнула из дрожащих рук. Валентина Петровна осторожно поставила её на полку рядом со свадебной фотографией. Три года назад… Алла в белом платье, счастливый Дима, она сама – гордая своим сыном и новой дочкой.
— Мама, ты как там? — раздался голос из планшета. Валентина Петровна вздрогнула – забыла, что оставила включённой видеосвязь с сыном.
— Всё хорошо, Димочка, — она постаралась улыбнуться. — Просто задумалась.
— А где Алла? Вы же сегодня должны были встретиться.
— У неё… — Валентина Петровна запнулась, — голова разболелась.
— Опять? — В голосе сына мелькнуло беспокойство. — Третий раз за месяц. Может, ей к врачу сходить?
— Может, и сходить, — эхом отозвалась свекровь. — Я присмотрю за ней, не волнуйся.
— Спасибо, мам. Ты у меня самая лучшая! Ладно, мне пора на смену. Люблю вас обеих!
Экран погас. Валентина Петровна медленно опустилась в кресло и открыла социальную сеть. В списке контактов мелькнуло имя Аллы – «онлайн». И новый статус: «Жизнь прекрасна! ❤️»
Сердце болезненно сжалось. Это чувство она помнила слишком хорошо – предчувствие беды. Когда-то оно не обмануло её. И сейчас…
***
Ноябрьская изморось превращала город в размытую акварель. Валентина Петровна сидела перед монитором, листая страницу невестки. Новые фотографии появлялись почти каждый день: вот Алла в модном кафе, вот на выставке, вот в парке – улыбающаяся, словно светящаяся изнутри. И ни одного упоминания о Диме, который уже третий месяц работал на Севере.
Телефон зазвонил неожиданно – сын.
— Мам, ты какая-то странная в последнее время, — голос Димы звучал обеспокоенно. — Что-то случилось?
— Всё нормально, — она старалась говорить спокойно. — Просто погода давит.
— А как там Алла? Я ей третий день не могу дозвониться.
Валентина Петровна сжала телефон: — Занята, наверное. Работает много.
— Да? — В голосе сына мелькнуло напряжение. — А мне показалось, она в последнее время какая-то другая стала. Может, устала просто?
— Может быть, — эхом отозвалась свекровь.
— Мам, — Дима помолчал. — Ты же присмотришь за ней? Я знаю, ей тяжело одной.
— Конечно, сынок.
После разговора она долго стояла у окна. Память услужливо подбрасывала картинки из прошлого: вокзал двадцать пять лет назад, муж уезжает на вахту, обещания писать и звонить. Тогда не было ни интернета, ни смартфонов – только редкие письма и телефонные звонки по талонам. Она продержалась год, а потом…
Звонок в дверь вырвал её из воспоминаний. На пороге стояла Алла – непривычно нарядная для обычного вторника.
— Валентина Петровна? — невестка явно не ожидала её увидеть. — А я думала, вы на даче…
— Решила заехать, проведать тебя, — Валентина Петровна шагнула в квартиру. — Дима волнуется, говорит, не может до тебя дозвониться.
— Да? — Алла отвела глаза. — Наверное, когда звонил, я была занята.
— В спа-салоне? Или в том новом ресторане на набережной?
Алла вздрогнула: — Вы следите за мной?
— За твоей страницей в интернете следить не нужно – она открыта для всех. И для Димы тоже, кстати.
— Вы не имеете права! — Алла повысила голос. — Это моя личная жизнь!
— А Дима? — тихо спросила свекровь. — Он часть этой личной жизни или уже нет?
— Не смейте! — Алла отшатнулась. — Вы ничего не понимаете! Восемь месяцев в году я одна. Совсем одна! Знаете, каково это – когда единственный родной человек существует только в телефоне? Когда просыпаешься в пустой постели? Когда разговариваешь с собственным отражением, потому что больше не с кем?
Она осеклась, увидев выражение лица свекрови.
— Знаю, — Валентина Петровна медленно достала из сумки конверт. — Лучше, чем ты думаешь. И знаешь, что я ещё знаю? Его зовут Александр, правда?
Алла побледнела: — Откуда…
— «Ты прекрасна!» – с горечью процитировала Валентина Петровна. — Под каждой твоей фотографией. А на последней – ты в синем платье, подарке Димы, между прочим. И размытый мужской силуэт напротив.
— Это… это просто друг, — голос Аллы дрогнул.
— Друг? — Валентина Петровна положила на стол пожелтевший конверт. — У меня тоже был такой «друг». Двадцать пять лет назад. Думаешь, почему я одна?
Повисла тяжёлая тишина, только ходики на стене отсчитывали секунды.
— Это последнее письмо от твоего свёкра, — наконец произнесла Валентина Петровна. — Я получила его через пятнадцать лет после развода. За месяц до его смерти.
Декабрьский снег падал крупными хлопьями, укутывая город в белое безмолвие. В квартире Аллы густо пахло корицей и свежесваренным кофе – она всегда пекла булочки, когда нервничала. На столе дымились две чашки, словно невестка кого-то ждала.
— Я всё знаю про Александра, — Валентина Петровна произнесла это имя тихо, но оно прозвучало как выстрел.
Алла вздрогнула, едва не расплескав кофе: — Что… что вы знаете?
— Достаточно. — Свекровь положила на стол распечатки переписки. — «Ты – моё солнце», «Не могу дождаться нашей встречи», «Ты создана для любви, а не для одиночества»… Продолжать?
— Вы не имели права! — Алла вскочила, лицо пошло красными пятнами. — Это личное!
— Личное? — Валентина Петровна тоже поднялась. — А Дима? Он тоже часть твоего «личного» или уже нет?
— Не смейте меня судить! — голос Аллы сорвался. — Вы хоть представляете, каково это – месяцами жить в пустой квартире? Когда муж существует только в телефоне, когда все праздники одна, когда даже поговорить не с кем!
— Представляю, — в голосе свекрови зазвенела сталь. — Лучше, чем ты думаешь. Я через это прошла. И знаешь, что я поняла? Одиночество – это не пустая квартира. Одиночество – это когда ты предаёшь самого близкого человека.
— Я не предаю! — Алла разрыдалась. — Я люблю Диму! Александр… он просто…
— Он просто рядом? — горько усмехнулась Валентина Петровна. — Он просто пишет красивые слова? Дарит цветы? Заполняет пустоту?
— Да! — выкрикнула Алла. — Да, он рядом! Он видит во мне женщину, а не просто жену вахтовика! Он…
— Он женат, — тихо сказала Валентина Петровна.
Алла застыла с открытым ртом: — Что?..
— Думаешь, только ты умеешь пользоваться интернетом? — Свекровь протянула ещё одну распечатку. — Александр Сергеевич Воронцов, 42 года, женат, двое детей. Жена сейчас в декрете с младшим. А он развлекается в сети с одинокими женщинами.
— Вы лжёте, — прошептала Алла, но руки, схватившие распечатку, предательски дрожали.
— Я тоже думала, что мой «спаситель от одиночества» особенный, — Валентина Петровна достала из сумки пожелтевший конверт. — Потом выяснилось, что таких «особенных» у него было пять. По одной в каждом подъезде.
Она протянула конверт невестке: — Последнее письмо от твоего свёкра. Написал за месяц до смерти, через пятнадцать лет после развода.
Алла дрожащими руками развернула листок: — «Валя, родная, прости меня, если сможешь…» — она запнулась, поднимая полные слёз глаза. — «Каждый день я жалею, что не боролся за наше счастье сильнее. Что позволил работе разрушить семью…»
— Дочитай до конца, — тихо попросила Валентина Петровна.
— «Я так и не создал новую семью. Потому что понял – настоящая любовь бывает только раз. И я её потерял. А ты вышла замуж через год после развода. За того самого соседа. Как он там? Всё так же очаровывает одиноких женщин?»
Телефон на столе звякнул. Сообщение от Александра: «Я соскучился, солнышко. Встретимся сегодня? Жена с детьми уехала к маме».
Алла медленно подняла глаза на свадебную фотографию, где они с Димой были такими счастливыми. Потом перевела взгляд на телефон. И наконец посмотрела на свекровь.
Новогодняя ночь выдалась морозной и звёздной. На кухне у Валентины Петровны шипела и булькала праздничная утка, мерцала огоньками ёлка, а в хрустальных бокалах искрилось шампанское – она накрывала стол, то и дело поглядывая на часы.
Звонок в дверь прозвенел ровно без пятнадцати двенадцать.
— С наступающим, мама! — Дима, загорелый и похудевший, с огромной сумкой и пакетом подарков, шагнул через порог. Остановился, принюхиваясь: — Как же я соскучился по твоей стряпне! А где…
— Я здесь, — раздался тихий голос из кухни. Алла вышла в коридор, вытирая руки полотенцем. На щеках играл румянец – она весь вечер помогала свекрови с готовкой.
— Любимая… — Дима шагнул к жене, но вдруг остановился, заметив что-то в её глазах.
— Нам нужно поговорить, — Алла взяла его за руку. — Только сначала присядь.
Валентина Петровна тихо вышла на балкон, оставив их наедине. Внизу мигали разноцветные гирлянды, где-то вдалеке уже взрывались первые фейерверки. Она достала телефон – новое сообщение от Аллы:
«Спасибо, что не дали мне совершить самую большую ошибку в жизни. Я рассказала Диме всё. О своём одиночестве, о переписке, о том, как чуть не разрушила нашу семью. Он сказал, что подаст заявление на перевод в городской филиал. Меньше денег, но мы будем вместе. И знаете что? Я впервые за долгое время чувствую себя по-настоящему счастливой. Больше никаких виртуальных романов – только реальная жизнь. С её трудностями и радостями. Мы справимся вместе.»
Валентина Петровна смахнула непрошеную слезу и взглянула в окно. В комнате Дима обнимал Аллу, что-то тихо говоря ей на ухо. Она уткнулась ему в плечо, и её плечи чуть подрагивали. На столе дымились три чашки с глинтвейном – старый рецепт, который когда-то научил её делать муж. «От всех бед и тревог», – говорил он.
На верхней полке старого серванта, среди новогодних игрушек, лежал тот самый пожелтевший конверт. Валентина Петровна достала его и медленно разорвала на мелкие кусочки. В этом доме больше не будет призраков прошлого. Только будущее – светлое и теплое, как огоньки на ёлке, как смех в соседней комнате, как искры бенгальских огней за окном.
Куранты начали отбивать полночь. Дима с Аллой вышли на балкон, держась за руки.
— С Новым годом, мама, — Алла крепко обняла свекровь. — Спасибо, что спасли нашу семью.
— С Новым годом, родные мои, — Валентина Петровна посмотрела в звёздное небо. — Берегите друг друга. Месяц за месяцем, день за днём. Потому что настоящая любовь – это не красивые слова в интернете. Это умение ждать, верить и прощать.
В небе расцвёл огромный букет салюта, рассыпаясь золотыми искрами. Где-то в толпе внизу рассмеялся ребёнок, залаяла собака, и весь мир наполнился тем особенным новогодним волшебством, когда кажется, что всё плохое осталось позади, а впереди – только счастье.
Валентина Петровна посмотрела на своих детей и улыбнулась. Жизнь продолжалась. И она была прекрасна.
