Когда Вова и Оксана Бардаковы поженились, они поселились у его матери, Марии Семеновны. Но молодая супруга почти сразу же принялась настаивать на переезде в город.
-А чем тебе здесь не нравится? — спросил супруг. — Все свое, свежий воздух. Ну, чем плохо-то?
— Да всем. Никаких возможностей, никаких перспектив. Все переехали в город, одни мы тут торчим среди старичков.
— Но где мы там будем жить? — недоуменно спросил Владимир.
— А где остальные живут? Ипотеку оформим!
— Ипотеку, — упавшим голосом сказал он.
— Да, ипотеку, — твердо ответила Оксана. — А ты как думал? Я не хочу жить в халупе. Если уж перебираться в город, то только в квартиру, а не в занюханный частный сектор. Между прочим, для молодых семей есть всякие разные программы. Родим ребеночка, да и обстряпаем это дело.
-Ребеночка? Так ведь нет никакого ребеночка.
— Ну нет, так будет. Только вот мне неинтересно, кхм, работать над этим под боком у твоей престарелой маман, — фыркнула Оксана и добавила уже нежно: — Уверена, ты тоже так считаешь.
Что и говорить, умела Оксана чередовать кнут и пряник. Вот и выдрессировала супруга на зависть всем.
Чета Бардаковых перебралась в город. Ведь слово жены для Владимира — закон. Любовь, она такая.
Вова устроился работать на завод, Оксана — в школьную столовую. Руководство завода выделило им комнату в общежитии.
-Наша организация — одна из немногих, кто пока еще предоставляет комнаты иногородним рабочим, — с гордостью сказал директор завода. — Так что, вам повезло. Располагайтесь!
Оксана забеременела и ушла в декрет. А через три года после рождения первенца супруги оформили-таки ипотеку по программе «Все для молодой семьи».
Надо отдать Оксане должное, она с душой начала вить семейное гнездышко. Новая квартира всегда была вылизана до блеска — ни пылинки, ни соринки не наблюдалось даже после застолий. В доме всегда была горячая еда. Но вот эта ее привычка чуть что, так сразу кричать.
Вова смотрел на свою благоверную и думал: «Ну, чего она опять разоряется, как базарная баба?»
Когда-то, семнадцать лет назад, Володя полюбил красивую, смелую и решительную девушку, которая за словом в карман не лезла. Собственно, именно этим Оксана его и привлекла. «С такой женой, — решил он тогда, — хоть в огонь, хоть в воду, хоть в разведку!» Но со временем умение дать отпор и настоять на своем превратилось в самую заурядную склочность.
Сейчас перед Владимиром стояла хабалка, которую хлебом не корми, только дай поорать.
-Оксана, — с досадой сказал Вова. — Ну, что ты кричишь? Я ведь не глухой.
— Да? — ехидно спросила супруга, уперев руки в бока. — А мне кажется, что ты малость оглох. Иначе бы давно услышал, о чем я тебе талдычу битый час!
— И о чем же ты талдычишь? — бестолково переспросил он, поняв, что поддался на провокацию.
— А я что говорила! — торжествующе воскликнула Оксана. — А талдычила я о том, что в зал нужно выбрать красные обои!
— Почему это красные? Тебе не кажется, что это слишком крикливо?
— Колхоз ты, Красный Трактор! Я же не имею в виду ярко-алые обои. Между прочим, оттенков красного великое множество! Не знал?
Не знал. Да и не интересовался. А могла бы, между прочим, просветить, как женщина, спокойно, полюбовно. А то ведь чуть что, сразу кричит, как будто ее режут.
«Колхоз, — с усмешкой подумал Вова. — Сама-то из того же колхоза!»
Скажи он об этом своей громогласной супругу, ему бы не поздоровилось. Для Оксаны существовало только два мнения — ее и неправильное. Колхоз, значит, колхоз.
И так всегда. Сначала Оксана что-то объясняет мужу, а потом унижает. Ну, и разумеется, как она сказала, так и будет.
Все семнадцать лет Владимир был вынужден довольствоваться совещательным голосом. А прислушиваться к детям, 15-летнему Максиму и 13-летней Диане, Оксана и вовсе считала ниже своего достоинства.
Обои красного цвета, который действительно оказался не крикливым, были наклеены, и жизнь потекла своим чередом. Оксана главенствовала, а домочадцы подчинялись.
Все изменилось буквально в одночасье. Владимир пришел с ночной смены и решил перекусить перед сном. Но как только он извлек из микроволновки порцию макарон по-флотски, зазвонил мобильный.
-Здравствуй, Володя, — сказали в трубке. — Это Анна Ивановна, ваша соседка.
— Что-то с мамой? — испугался он.
— Да, Володенька. С сердцем ей плохо стало. «Скорую» вызывали. В районную больничку увезли.
— Да вы что! И что, все серьезно?
— Вова! Это сердце! — с укоризной сказала Анна Ивановна. — Но, конечно, насколько все серьезно, покажет обследование. Только, сам посуди, все-таки не молодка.
— Понял. Спасибо вам, Анна Ивановна.
— Да за что? Сколько времени рядом жили. Вы ж мне, как родные.
У Владимира совершенно пропал аппетит. Да и сон как рукой сняло.
Он дозвонился до районной больницы и узнал, когда он сможет навестить мать.
-С одиннадцати до часу, вечером — с пяти до семи, — бесстрастно ответил приятный женский голос.
— Спасибо большое!
Так, время десять. Ну, и отлично. А выспаться можно и потом.
Мария Семеновна была бледной.
-Как ты себя чувствуешь? — спросил Владимир, взяв руку матери в свою.
— Уже получше, — кивнула она. — Да чего уж там? В моем возрасте полное выздоровление возможно разве что там.
И Мария Семеновна выразительно посмотрела наверх.
-А вот это ты брось!
Они посидели еще минут двадцать, а потом Владимир разговаривал с врачом.
-Вашей матери требуется стентирование, — сказал доктор.
— Это, наверное, какая-то сложная и дорогостоящая операция? — испуганно спросил Владимир.
— Да нет, — улыбнулся врач. — Операция несложная, и при том совершенно бесплатная. Ваша мать как раз подпала под программу для пенсионеров. Ну, а после операции покой и хороший уход.
И Владимир принял решение забрать мать к себе.
-Об этом не может быть и речи! — голосила Оксана. — Ты что же, думаешь, здесь дом престарелых? Нет, это не дом престарелых!
— Оксан, но маме же трудно будет в деревне, — пытался Владимир вразумить жену. — Врач сказал, что ей нужен покой и хороший уход.
— Вот и прекрасно! Отдай свою мамашу в дом престарелых, и пусть там за ней ухаживают!
— Мама, — подал голос Максим. — А вот теперь представь. Я женился, ты заболела, и моя жена скажет: «Отдай свою мать в дом престарелых». Как тебе такое?
— Это что еще за бунт на корабле? — взвизгнула мать. — Перечить мне вздумали?
— Я тоже не хочу, чтобы бабушка жила в доме престарелых, — решительно сказала Диана.
— Яйца курицу не учат! — отрезала Оксана.
— Оксанка, ну, прислушайся ты хоть раз к кому-нибудь, кроме себя! — воскликнул Владимир. — Ну, сколько можно, в конце-то концов?
— Да я вас всех…
Оксана не успела договорить. Она вдруг болезненно поморщилась, схватилась за голову и рухнула в кресло. Правая сторона лица была странно перекошена.
-Мамочка, что с тобой? — испугалась Диана.
— Оксана, ты меня слышишь?
Но женщина смотрела на мужа невидящим взглядом. Она попыталась что-то сказать, но язык ее не слушался. Со стороны казалось, что Оксана находится в состоянии алкогольного опьянения.
-Да что вы застыли? — рявкнул Владимир на детей. — Вызывайте «Скорую»!
-Инсульт, — констатировал врач.
«Боже, ну и денек! — подумал Владимир. — Поспал, называется!»
Эти две недели выдались суматошными. Мария Семеновна и Оксана лежали в разных больницах, и Владимиру с детьми пришлось несладко. Больницы находились в разных районах.
Марии Семеновне установили стент, и теперь ее жизни ничто не угрожало. Цвет ее лица улучшился, в глазах появился блеск. А вот Оксана…
Женщина никого не узнавала и безучастно смотрела в потолок.
-Но какие прогнозы? — спрашивал Владимир. — Вы что-нибудь можете сказать?
— Выкарабкивались люди и более старшего возраста, — уклончиво сказал врач. — А вашей жене всего сорок. Девчонка еще! Так что, надежда есть. Это вопрос времени.
Когда Марию Семеновну выписали из больницы, она ходила в церковь и молилась о здоровье невестки.
-Мама, ты бы себя поберегла после операции-то, — сказал Владимир. — Ну как Оксане помогут твои молитвы, если врачи пока не делают точных прогнозов?
— Не гневи Бога, — строго сказала мать. — Не стоит недооценивать силу молитвы.
«Моя мать — святая, — качал головой мужчина. — Оксана хотела спровадить ее в дом престарелых, а она…»
Через несколько дней Оксана смотрела уже более осмысленным взглядом. Первым человеком, которого она увидела, была свекровь.
-Ма-ри-я, — пыталась сказать Оксана, но, казалось, ей что-то мешает.
— Все будет хорошо, Оксаночка, — тихо сказала Мария Семеновна и погладила невестку по руке. — Мы все с тобой.
В глазах Оксаны стояли слезы.
С этого дня она пошла на поправку. После выписки Оксана передвигалась по дому в инвалидном кресле, ее речь была замедленной. Но врачи уверяли, что динамика хорошая, и скоро речь и способность передвигаться восстановятся.
Когда сын был на работе, а внуки в школе, Мария Семеновна ухаживала за невесткой. Старушка кормила ее с ложечки, выносила за ней судно, а когда Оксана спала, то молилась.
-Мария Семеновна, — сказала однажды Оксана.
Ее голос пока звучал неуверенно.
-Да, милая?
— Мне… так… стыдно. Я…
— Молчи, родная моя, — прошептала свекровь, погладив ее по щеке. — Ничего не говори. Все хорошо.
Оксана прижалась к руке Марии Семеновны и облегченно вздохнула.
Новогодний стол ломился от разнообразной снеди. Спасибо Марии Семеновне и Диане. Елка весело искрилась разноцветными огнями и навевала на мысли, что уж теперь-то все будет хорошо.
-Как ты? — заботливо спросил супруг Оксану. — Не устала? Нового года-то дождешься?
— От чего уставать? — улыбнулась она. — В кои-то веки удалось побездельничать перед Новым годом. Это мне-то, повару! Но, надеюсь, это было в последний раз.
— Мы тоже на это надеемся! — сказал сын.
Часы пробили полночь, ознаменовав наступление нового года, глава государства поздравил своих подданных, и за окнами послышались звуки салютов и крики: «С Новым годом!»
А у Владимира созрел тост.
-Дорогие мои, — сказал он. — Этот год выдался для всех нас нелегким, но мы все преодолели. И это здорово! Так вот, я хочу сказать: давайте ценить и уважать друг друга. Жизнь-то короткая и хрупкая, и если она однажды дала шанс, это не значит, что так будет всегда. С Новым годом вас, мои родные!
— Ура! — закричали дети.
