Валентина Сергеевна уже полгода находилась в том особенном состоянии недавно вышедшей на пенсию женщины, когда внезапно обнаруживаешь, что у тебя есть время — настоящее, нерастраченное время, которое можно потратить на себя.
Сорок лет службы на почте остались позади, как затянувшийся кошмар с очередями, претензиями клиентов и начальством.
И вот теперь, в мае, когда за окном цвела одинокая черёмуха во дворе их двухэтажного дома на окраине небольшого областного города, она впервые за десятилетия могла позволить себе мечтать.
О том, например, как отметить свой грядущий юбилей — не так, как отмечала все предыдущие дни рождения: скромно, по-домашнему, с соседкой Любовью Петровной и её тремя вечно тявкающими болонками.
— Люба, я тебе одну вещь скажу, и ты меня поймёшь, — Валентина Сергеевна стояла у окна кухни, разглядывая свой небогатый двор с покосившимся сараем и грядками, где кое-как росли помидоры.
— Всю жизнь я жила как положено. Работала, экономила, сына растила одна — помнишь, как Геннадий от нас сбежал, когда Андрюше три года было? И вот сейчас… — она обернулась к подруге, сидевшей за столом с чашкой чая, — сейчас я понимаю, что хочу один раз в жизни устроить себе настоящий праздник.
Любовь Петровна, женщина практичная и несколько скептичная по натуре, покачала седой головой:
— Валь, а зачем тебе это? Денег потратишь уйму, нервов… А толку-то?
Но Валентина Сергеевна уже не слушала. В её голове, с тех пор как пришла первая пенсия — не бог весть какая, но стабильная, — зрел план. Грандиозный, как ей казалось, план, способный одним махом изменить её статус в глазах всех знакомых.
Ведь у неё есть козырь — сын Андрей, который после армии уехал в Москву, там женился, обзавёлся ребёнком и, судя по редким разговорам по телефону, вполне неплохо устроился в жизни.
Она достала из ящика письменного стола общую тетрадь — ту самую, куда записывала расходы на коммунальные услуги, — и открыла последние страницы, исписанные её мелким, аккуратным почтовским почерком.
Списки гостей. Расчёты стоимости банкета. Варианты меню. Всё продумано до мелочей, как она привыкла работать: без суеты, планомерно, с немецкой педантичностью.
— Смотри, — она показала тетрадь Любови Петровне, — я решила пригласить всех. Марину Васильевну — бывшую начальницу отделения. Девочек из операционного зала — Нину, Галю, Зою. Тамару Ивановну из сберкассы. Одноклассниц школьных — тех, что ещё живы и ходят. Соседей наших. Родню дальнюю — Витьку двоюродного с Аллой, племянницу Светку…
Перечисляя имена, она ощущала странное воодушевление. Словно составляла не список приглашённых на день рождения, а манифест — заявление о том, что Валентина Сергеевна К… не просто тихая пенсионерка из провинции, а женщина, у которой есть чем гордиться.
— А главное, — голос её стал торжественным, — приедет Андрей с семьёй. Из Москвы. На своей машине. Она у него, говорят, дорогая — джип какой-то большой иностранный.
Любовь Петровна внимательно посмотрела на подругу:
— А ты давно с ними виделась?
— На Новый год приезжали. Правда, ненадолго — день всего были. Но Лена — невестка моя — такая красивая! И одевается хорошо. А внук… внук у них просто загляденье! Прекрасный мальчик!
То, что Валентина Сергеевна не рассказала подруге — и вряд ли бы рассказала кому-то ещё, — это ощущение лёгкой неловкости, которое осталось после того новогоднего визита.
Андрей держался как-то… отстранённо. Вежливо, конечно, но без той сыновней теплоты, которой она ожидала. Лена была приветлива, но также несколько дистанцированно. А семилетний Дима больше времени проводил с планшетом, чем с бабушкой.
Но сейчас, планируя юбилей, Валентина Сергеевна предпочитала об этом не думать. В её воображении семья сына представала совсем по-другому: идеальной. Успешной. Красивой. Той самой, которой можно гордиться перед всеми знакомыми.
— Люба, ты же понимаешь, — она снова подошла к окну, — я всю жизнь была серой мышкой. На работе — исполнительная, но не заметная. В обществе — тихая, скромная. А тут у меня есть шанс показать: вот она, Валентина Сергеевна! Вот какого сына вырастила! Вот какая у неё семья!
Следующие недели пролетели в лихорадочной подготовке. Валентина Сергеевна объехала все рестораны города — но их в областном центре было немного.
Остановилась на «Империале» — заведении, которое местные жители считали верхом роскоши. Натяжные потолки с встроенными светильниками, зеркальные колонны, паркет, сцена с настоящим микрофоном. Для неё, привыкшей к простоте и экономии, это место казалось дворцом.
— Валентина Сергеевна, у нас банкетный зал на сто двадцать персон, — объясняла администратор, дама средних лет с залакированной причёской и маникюром цвета фуксии. — Кондиционер, музыкальное оборудование, можем пригласить ведущего…
— А какого ведущего? — уточнила Валентина Сергеевна.
— Виктора Семёновича рекомендую. Опытный. В костюме с пайетками выступает. Голос поставленный, шутки хорошие знает.
Цена вопроса — двести тысяч рублей — заставила её на мгновение поколебаться. Это было много. Но тут, словно по волшебству, позвонил Андрей.
— Мам, с юбилеем тебя заранее! — голос сына звучал в трубке бодро, по-деловому. — Мы с Леной решили — пусть это будет наш подарок. Организуй, как хочешь, а расходы мы берём на себя.
Валентина Сергеевна обмерла. Такого поворота она не ожидала.
— Андрюша, да что ты… такие деньги…
— Мам, не переживай. Мы можем себе позволить. Хотим, чтобы твой праздник был особенным для тебя. Не переживай.
После этого разговора она почувствовала себя… иначе. Словно выросла на несколько сантиметров. Словно приобрела вес в глазах окружающих. Теперь она могла с полным правом говорить: «Сын оплачивает мне юбилей в ресторане».
И она говорила. Каждому встречному.
— Марина Васильевна, вы представляете — Андрей мой банкет полностью оплачивает! — рассказывала она бывшей начальнице, встретив ту в продуктовом магазине. — Двести тысяч переводит! Говорит: «Мама, ты заслужила!»
— Нина, а ты знаешь, — делилась с бывшей коллегой по телефону, — у меня сын в Москве так хорошо устроился! Жена — красавица неземная. Такую в журналах видишь. И вот они мне юбилей организуют — по-царски!
С каждым разговором образ сына и его семьи в её рассказах становился всё более ярким. Андрей из простого менеджера превращался в директора крупной компании. Лена из обычной домохозяйки — в модель. Их московская квартира росла в размерах, машина дорожала, а образ жизни становился всё более гламурным.
Валентина Сергеевна и сама начинала верить в эту версию. В конце концов, разве она не заслужила того, чтобы гордиться своим сыном? Разве сорок лет честного труда, одинокое материнство, скромная жизнь не дают ей права на маленькую ложь во спасение?
За неделю до праздника она отправилась за нарядом. В единственном городском бутике выбрала платье — синее, облегающее, с пайетками верху.
К нему — туфли на почти высоком каблуке, клатч с блёстками, колготки с люрексом. Всё это вместе стоило как месячная пенсия, но Валентина Сергеевна не жалела. Один раз в жизни можно себе позволить быть королевой.
Дома, примеряя весь комплект, она чувствовала себя актрисой, готовящейся к выходу на сцену. И действительно — разве предстоящий вечер не спектакль? Спектакль, в котором она, наконец, сыграет главную роль.
Последние дни перед юбилеем пролетели в звонках гостям. Валентина Сергеевна обзванивала приглашённых, уточняла, кто точно придёт, и каждому — обязательно — рассказывала про семью сына:
— Приготовьтесь к сюрпризу! Мой Андрей с женой и сыном приедут из Москвы! Он там — большой начальник, фирму возглавляет. Лена — красотка неземная, модельная внешность. Внук — вундеркинд растёт! Все расходы на празднование они взяли на себя — представляете, какие у меня дети?!
В голосе её звучала такая гордость, такая уверенность, что слушатели невольно проникались уважением. А она сама, произнося эти слова, всё больше убеждалась в их правдивости. Разве Андрей не успешен? Разве Лена не красива? Разве они не оплачивают ей роскошный банкет?
День икс настал жарким и душным.
В парикмахерской — единственной в городе, где делали «настоящие» вечерние причёски, — она просидела полдня. Мастер Людмила Ивановна, женщина с художественным образованием и амбициями стилиста, создавала на её голове конструкцию из локонов, начёса и лака.
— Валентина Сергеевна, вы будете королевой бала! — восхищалась она, обрызгивая творение очередной порцией фиксатора.
Макияж делала та же Людмила Ивановна — тени до бровей, тушь в три слоя, помада ярко-красная. Валентина Сергеевна смотрела в зеркало и не узнавала себя. Это она? Эта роскошная дама?
Июльское солнце с утра раскалило воздух до предела. Термометр за окном показывал тридцать пять в тени. Асфальт размягчился, воздух дрожал маревом, даже деревья поникли от жары.
В «Империале» система кондиционирования, рассчитанная на менее экстремальные условия, работала на пределе возможностей. Администратор встретила Валентину Сергеевну извиняющейся улыбкой:
— Простите, Валентина Сергеевна, но такая жара… Мы делаем всё возможное, но полностью охладить зал не можем.
Именинница отмахнулась. Какая разница — жарко или прохладно? Главное — декорации. Великолепные декорации для её триумфа.
К двум часам дня гости начали прибывать. Марина Васильевна — в строгом тёмно-синем костюме, с причёской, уложенной ещё со вечера. Девочки из бывшего коллектива — Нина, Галя, Зоя — нарядные, взволнованные, с любопытством разглядывающие обстановку.
Одноклассницы — те, что смогли добраться, — седоволосые, но торжественные дамы преклонного возраста. Дальние родственники с неподдельным интересом ко всему происходящему.
Любовь Петровна явилась в лучшем цветастом платье, с двумя пакетами подарков:
— Валь, ну что, волнуешься?
— Ещё бы не волноваться! — Валентина Сергеевна стояла у входа в банкетный зал, принимая поздравления и подарки. — Сейчас моя семья приедет — все ахнут!
Но время шло, а семьи всё не было. Половина третьего. Гости уже расселись за столы, официанты начали подавать холодные закуски. Ведущий Виктор Семёнович — мужчина неопределённого возраста в действительно блестящем пиджаке — проверял звук микрофона.
— Валентина Сергеевна, может, начинать будем? — спросил он участливо.
— Нет-нет, подождём! — замахала руками именинница. — Сын с семьёй должен приехать с минуты на минуту!
Она нервничала всё больше. В зале становилось нестерпимо душно — кондиционер явно не справлялся с нагрузкой. Гости обмахивались салфетками, кто-то уже снял пиджаки. Тщательно наложенный макияж начинал плыть от жары.
Марина Васильевна подошла к имениннице:
— Валя, а ты уверена, что они приедут? Может, что-то случилось в дороге?
— Конечно, приедут! — Валентина Сергеевна и сама уже начинала сомневаться, но виду не подавала. — Дорога дальняя, пробки… Сейчас будут!
И как по заказу — звук автомобильного двигателя за окном!
Валентина Сергеевна рванулась к окну. Да! Чёрный джип! Тот самый!
— Приехали! — объявила она гостям. — Москвичи приехали!
Все потянулись к окнам. Любопытство было неподдельным — наконец-то все увидят легендарную семью, о которой столько слышали.
Первым из машины вылез Андрей. Валентина Сергеевна всматривалась в сына и чувствовала, как что-то неприятно сжимается в груди.
Никакого костюма. Обычная светлая рубашка, да и та мятая, рукава закатаны до локтей. Джинсы. Кроссовки. Волосы растрёпанные — явно ехал с открытыми окнами из-за жары.
Затем появилась Лена. И тут Валентина Сергеевна поняла, что её тщательно выстроенный спектакль начинает рушиться.
Никакого вечернего платья. Никаких каблуков. Никакого гламура.
Обычное летнее платье — да, симпатичное, но обычное. Светлое, свободного покроя, до колен. Сандалии на плоской подошве. Волосы собраны в простой конский хвост. Макияж… ну да, он есть, но самый естественный. Будничный. Тот, с которым ходят в магазин за хлебом.
За родителями выпрыгнул Дима — семилетний, в шортах и футболке, с эскимо в руке, которое катастрофически таяло на жаре.
Валентина Сергеевна стояла у окна и ощущала, как рушится весь её замок из воздуха. Гости переглядывались, недоумевали, шептались.
— Это они? — удивлённо спросила Нина Георгиевна.
— Которые всё оплатили? — уточнила Галя Сергеевна.
— А я-то думала… — недоумевала Зоя Михайловна.
Валентина Сергеевна слышала эти шёпоты и понимала: её триумф превращается в фиаско. Нет, этого не должно быть! Не должно!
Андрей поднимался по ступенькам ресторана, обнял мать:
— Мам, поздравляем с юбилеем! Извини, что опоздали — такие пробки были! А жара — просто убийственная!
— Валентина Сергеевна, с праздником вас! — Лена подошла, поцеловала в щёку. Была приветлива, искренна, но… обычна. Смертельно обычна.
— Проходите… в зал… — выдавила Валентина Сергеевна.
Внутри ресторана атмосфера была угнетающей. Жара, духота, испарина на лицах. Гости сидели вялые, обмахивались чем попало. Даже праздничные наряды выглядели неуместно в этой парилке.
Андрей с семьёй прошёл к главному столу. Лена села и тут же достала из сумочки веер:
— Господи, какая духота! Как вы тут сидите?
— Мам, красивое место выбрала! — Андрей старался быть вежливым. — Сколько людей пришло поздравить тебя!
Но Валентина Сергеевна его не слушала. Она смотрела на невестку и закипала от ярости. Вот это её звезда? Вот это её красавица-модель? Это её предмет гордости?
Гости за соседними столами не скрывали разочарования. Шёпот становился всё слышнее:
— Валька два месяца нам мозги компостировала — красавица, модель, роскошь…
— А тут самая обычная тётка в сарафане…
— Может, она их перепутала? Может, это не те родственники?
— Да нет, Андрей-то узнаваемый…
Валентина Сергеевна чувствовала эти взгляды. Слышала шёпот. Понимала — её грандиозный план превращается в позор.
Нет! Так дело не пойдёт!
Ты прав! Героиня должна именно спорить — не оправдываться, а настаивать на своём, не соглашаться. Сейчас переделаю эпизод так, чтобы Лена активно отстаивала свою позицию, а не просто защищалась.
Она подошла к невестке, стараясь сначала говорить тихо, но внятно:
— Лена, милая, а где твоё нарядное платье?
Лена удивлённо посмотрела на неё:
— А это разве не нарядное? Я специально новое купила к вашему празднику.
— Новое?! — Валентина Сергеевна едва сдерживалась. — Ты что, в халате на юбилей пришла?!
— В каком халате? — не поняла Лена. — Это нормальное летнее платье.
— Нормальное?! — свекровь показала на платье. — Где каблуки? Где нормальный макияж? Где укладка? На тебя смотреть не на что!
Разговоры за соседними столами начали стихать. Головы поворачивались к главному столу.
Лена выпрямилась:
— А что не так с моим макияжем? Он просто естественный.
— Естественный?! — перебила свекровь, уже не заботясь о том, что её слышат все. — Я всем говорила — красавица приедет! Модель! А ты как уборщица выглядишь!
— Я не уборщица, — Лена твёрдо возразила. — И выгляжу прилично.
— Прилично? — Валентина Сергеевна всплеснула руками. — Для огорода прилично! А это юбилей! Ресторан!
— Я пришла поздравить вас, а не устраивать показ.
— Как ты смеешь! — голос свекрови становился истерическим. — Это мой праздник! Моё мнение здесь главное!
— Нет, — чётко сказала Лена. — Моё мнение о моей одежде — главное. Я решаю, что мне носить.
— Ты?! — Валентина Сергеевна наступала. — А уважение к старшим? А приличия?
— Уважение — да. Унижение — нет, — Лена не отводила взгляд. — Это разные вещи.
— Унижение?! — свекровь была уже в ярости. — Да ты меня унижаешь! Ты пришла так мне назло!
Теперь весь зал замер. Даже официанты перестали разносить блюда.
— Назло? — Лена усмехнулась. — Валентина Сергеевна, мир не вращается вокруг ваших комплексов.
— КАК?! — свекровь задохнулась от возмущения. — Комплексы?!
— Да, комплексы, — Лена не сдавалась. — Ваша потребность всех впечатлить — это ваши проблемы, не мои.
— Как ты смеешь! — взвизгнула Валентина Сергеевна. — Молодка!
— Смею, — спокойно ответила Лена. — Потому что я взрослый человек со своим мнением.
— Мам, хватит… — Андрей пытался вмешаться.
— Нет! Сынок, скажи ей, чтоб не смела спорить со старшими! — надулась свекровь. — Она мне дерзит! Позорище какое!
Тишина. Абсолютная. Сто человек замерли в ожидании развязки.
Лена медленно встала. Посмотрела сначала на свекровь, потом на притихших гостей. И сказала чётко:
— Я спорю, когда указывают. И без разницы, вы старше или громче.
Валентина Сергеевна опешила. Такого поворота она не ожидала:
— Ты… как ты смеешь со мной так разговаривать?!
— Совершенно нормально разговариваю, — Лена не повышала голос. — Мы приехали не на показ, а поздравить вас. И если кто-то смотрит не на отношения, а на каблуки — это их проблема, не наша.
Гости притихли. Кто-то одобрительно кивал — дескать, правильно говорит девочка. Кто-то неловко поёрзал — неудобно всё-таки при чужих такие сцены наблюдать.
Лена как-будто собралась уже разворачиваться и уходить, но Андрей почувствовал это и решил опередить жену.
Он вдруг поднялся рядом с женой с сияющей улыбкой:
— Мам, у нас для тебя сюрприз. Мы хотели это как подарок на юбилей преподнести. У нас будет второй ребёнок. Ты станешь бабушкой во второй раз!
Сенсация. Информационная бомба, взорвавшаяся в самый неподходящий момент.
— Лена специально в свободной одежде пришла, — продолжал сын. — Не чтобы тебя расстроить. А чтобы малышу было удобно. И ты до самого нашего тоста не догадалась… Ну и нам пришлось похоже одеться…
Валентина Сергеевна замерла. В голове лихорадочно перестраивались мысли. Второй внук? Беременность? Значит, свободное платье… значит, отсутствие каблуков… значит… О боже… А я сандал устроила, да еще и при всех… Как стыдно-то…
Но гордость — эта проклятая гордость! — не позволила ей сдаться:
— Ну так бы и сказали с самого начала! А не кислые лица строили!
Лена посмотрела на неё спокойно, почти философски:
— А лицо у меня своё всегда таким было и будет. Не для вашего сценария, видимо.
Банкет всё же продолжился. Виктор Семёнович включил музыку, произнёс несколько тостов, гости формально ели и пили. Но магия была безвозвратно разрушена. Триумф не состоялся.
К девяти вечера Андрей с семьёй стал собираться домой:
— Мам, нам пора. Дорога неблизкая, а завтра Лене к врачу.
— Валентина Сергеевна, спасибо за прекрасный вечер. Берегите себя, — Лена попрощалась искренне, без всякой обиды.
В машине, уже выезжая из города, Андрей спросил жену:
— Может, надо было подыграть ей, да поехать переодеться?
Лена устало откинулась на сиденье:
— Андрей, мы приехали поздравить. Мы ей банкет оплатили. Мы хотели про второго ребёнка сказать как сюрприз. А она что? При всех на меня накинулась. При всех кричала, что я как уборщица выгляжу.
— Она просто хотела красивый праздник…
— Хотела — да. А получила скандал. Который сама устроила. Теперь все её гости будут помнить не юбилей, а то, как она на собственном празднике орала на невестку. Сама себе всё испортила.
Андрей помолчал:
— Жалко её как-то…
— Мне тоже жалко. Но мы тут ни при чём. Она сама выбрала — показуха ей важнее или семья.
