— Плед тебе дарю, замени свой, — заявила мне свекровь Светлана Павловна в день рождения. — И вообще, у тебя, Лена, совершенно нет вкуса.
— У меня аллергия на шерсть, — выпалила я, вручая свекрови ее презент обратно. — Сразу начинаю чесаться.
— Ну, конечно, как хорошая вещь, так у тебя аллергия, — пробурчала моя свекровь и недовольно отвернулась.
Эта командировка свалилась внезапно. Собирались с подругами на выходные в Суздаль, билеты уже купили, забронировали гостиницу… А за три дня мой непосредственный начальник Кирилл Андреевич выдал:
— Лена, ты же у нас самая толковая. Придется ехать в Калининград, контракт подписывать. Дней десять, не больше.
Я вздохнула, покосилась на календарь, прикинула, успею ли провести ревизию на складе до отъезда. Пришлось Машке с Дашкой звонить, просить продать мой билет.
В последний вечер я собирала чемодан, а Игорь смотрел футбол. Эта бессмысленная игра меня раздражала, а муж, приросший к дивану, — еще больше.
— Мог бы и помочь, — буркнула я, закрывая молнию на пухлом чемодане.
— Да я предлагал! — удивился он. — Ты же сказала не трогать ничего.
Я оглядела квартиру. Перед отъездом всегда навожу порядок. Мне так спокойнее. Пустая раковина, ни единой чашки, ровно сложенные пледы. Подушки на диване — те, что «нарядные», в тон шторам. Диванные, повседневные, убрала в шкаф. Проверила счетчики, списала показания, как всегда, раз в неделю.
— Любишь ты порядок, — Игорь улыбнулся. — Как школьница, которая портфель с вечера собирает.
— Я просто люблю, когда все на своих местах, — отозвалась я. — И если что нужно, ты знаешь, первый ящик комода — носки, второй — футболки.
Игорь показательно зевнул, и я замолчала.
— Справишься тут? — спросила я, присаживаясь рядом. — Если что, в холодильнике три контейнера. Гречка с курицей, паста с грибами, тушеная капуста. На крайний случай…
— Лен, я не умру от голода, в конце концов, есть доставка. И пиццерия за углом. И мамины супы, — он приобнял меня. — Не переживай, командир. Я справлюсь.
Почему-то меня кольнуло это «мамины супы». Светлана Павловна, свекровь, была поразительно активной пенсионеркой. Пару лет назад похоронила мужа, отца Игоря, и с тех пор словно с цепи сорвалась. Хор ветеранов, группа скандинавской ходьбы, курсы вышивания. И самое главное — мы.
То есть сын ее драгоценный. Назвать меня невесткой у Светланы Павловны язык не поворачивался. «Игорева жена». Я для нее так, приложение.
— Игорь, ты свитер снял? Простудишься!
— Игорь, ты суп ешь? Тебе с лапшичкой вчера принесла, наваристый, там и куриная шейка, и спинка… Ешь, а то жена твоя все салатики…
Я эти шпильки молча проглатывала. Светлана Павловна меня считала неумехой, белоручкой, хотя я готовила от души и вкусно, если верить мужу.
Домой я вернулась ровно через десять дней, поздно, в начале одиннадцатого. Дорога вымотала. Такси от аэропорта, чемодан на колесиках, лифт… Боже, как хорошо дома!
— Игорь! — я позвала, открывая ключом дверь. — Я вернулась!
В прихожей горел свет, Игорь вышел из кухни с чашкой кофе.
— Ну, наконец-то, заждался уже.
Я прижалась к мужу, и он обнял меня одной рукой, другой держа чашку.
— Как долетела? Как все прошло? Рассказывай.
Устало махнула рукой:
— Завтра все… Сейчас сил нет.
Я прошла в ванную, скинула брюки и блузку, залезла под душ, смывая дорожную пыль и усталость. А потом, завернувшись в махровый халат, направилась в кухню.
— Чайник горячий? — спросила я. — Умираю, как хочу пить.
Игорь, поглощенный телефоном, что-то буркнул. Я потянулась к шкафчику и… Растерянно принялась там копаться. Моя любимая синяя фаянсовая чашка с пузатым боком теперь стояла на нижней полке.
«Я же всегда ставлю ее во второй ряд. За большими фарфоровыми. Неужели Игорь всю неделю пользовался моей чашкой?»
Я автоматически поставила чайник.
«Странно, но, возможно, он просто достал ее и не знал, куда вернуть. Ладно, мелочи».
— Может, поешь? — спросил муж. — Я сам картошки нажарил с луком. И твоего любимого слабосоленого лосося купил.
Я помотала головой. Выпила чаю и отправилась спать, а проснувшись утром, пошла в ванную… И замерла. Вчера от усталости ничего не замечала. Но сегодня…
На полу лежал коврик. Не наш светло-бежевый. А совершенно другой, плотный, лохматый, с ярко-голубыми полосами. Он ужасно не сочетался с нашей светлой плиткой.
— Игорь! — позвала я.
— Что? — он лежал, закинув руки за голову, и смотрел на меня сонными глазами.
— Откуда коврик в ванной?
— Какой коврик? — он недоуменно сдвинул брови.
— Голубой такой, ужасный.
— А-а-а… — протянул Игорь. — А где этот… Как его… Бежевый?
— Вот и я спрашиваю!
— Не знаю… — он пожал плечами. — Наверное, я просто поменял и не задумался. Этот… Практичнее.
Я подозрительно прищурилась. «Не задумываясь». Когда это Игорь начал быть практичным и что-то менять в квартире?
Ладно, не буду цепляться к мелочам.
У нас было утро воскресенья, долгожданный выходной. Я мечтала о ленивом завтраке и предложила сварить кофе. Мы сидели на нашей уютной кухне с огромным во всю стену окном, и я почти расслабилась. Почти.
Потому что… На диване лежал плед.
Не наш легкий, бежево-серый, с геометрическим рисунком, а старомодный, вязаный, с длинными кистями. Откуда он взялся?
Я вдруг вспомнила, как в прошлом году свекровь притащила нам похожий на мой день рождения. Но мы его вернули, потому что плед был слишком громоздким и не вписывался в интерьер. Я тогда честно сказала Игорю:
— Это же стилистически выбивается из всего нашего интерьера.
А свекрови просто сообщила об аллергии на шерсть.
Открыла холодильник и охнула. Трехлитровая банка соленых огурцов. Вся обклеенная бумажками с надписью: «Июль, 2023». Почерком Светланы Павловны.
— Коврик, плед, огурцы, — перечислила я. — Чашки в шкафу. Это точно не я, а теперь выясняется, что и не ты. Значит…
Я делала паузу.
— Чего ты заводишься, Лен? — Игорь отвел взгляд. — Наверное, ты просто подзабыла. Эти дни утомительные, выматывающие… Вот память и подводит.
«Память меня никогда не подводит», — подумала я. — «Зато это прекрасно делают мой муж и его мать. С которой мы, наконец-то, начали общаться цивилизованно. После того, как я поставила условие. Она не приходит без звонка, предупреждает заранее, не лезет со своими непрошеными советами. Я в ответ не пристаю с нотациями. Мы поддерживаем мир».
Всю оставшуюся неделю после моего возвращения между нами висело едва заметное напряжение. Игорь уходил на работу раньше обычного, а я незаметно проверяла квартиру.
И замечала все новые странности. В шкафу новые вешалки — дешевые, проволочные. В мусорном ведре — рекламные брошюры, какие-то чужие чеки. И самое вопиющее — наволочки на гостевых подушках. Абсолютно другие, светло-бирюзовые, привезенные свекровью еще на прошлый Новый год.
Я ее тогда, конечно, поблагодарила, но сунула в дальний ящик… Даже не помню точно, где они лежали — в шкафу или в комоде? Наволочки были не такими вызывающими, как плед, и я решила их просто не использовать, чтобы лишний раз не обижать свекровь возвратом ее подарков.
Вечером я ждала мужа с работы. Специально приготовила ужин. Его любимую лазанью, салат с руколой. Накрыла стол со свечами. Вино, сыр…
— Ух ты! — Игорь явно не ожидал такого приема. — У нас что, годовщина?
— Нет, просто решила побаловать, — спокойно сказала я, разливая вино. — И заодно поговорить.
— О чем? — он напрягся.
— Игорь, — я посмотрела прямо ему в глаза. — Кто был у нас дома, пока я уезжала?
— Я же сказал… Никто, — он уставился в окно, глотнул вина. — Почему ты спрашиваешь?
— Потому что я вижу и коврик, и плед, и наволочки, и кучу мелочей, которые изменились. Тебе точно неинтересно менять вешалки или двигать мои чашки. Но кому-то очень интересно.
Игорь молчал, вертел вилку в руках.
— Ну… Может, мама заходила, — наконец пробормотал он. — Один раз. В конце концов, она имеет право.
— Один раз — и расставила мои чашки по-своему? — я усмехнулась.
— Лен, ну чего ты завелась? — Игорь даже не пытался делать вид, что ест. — Ну, мама да, была. Решила мне помочь.
— Помочь? Правда? Тебе… С чем?
— Один раз она у нас пожила пару дней, — сдался он. — Ну… Просто… У них в доме трубы ремонтировали. Грохот, пыль, все такое. А тебя не было, я сказал, чтоб пришла. А что такого? Квартира была свободна.
«Ага, конечно, свободна. Не было меня — и квартира пустовала?»
Я молчала.
— Ты что? — вдруг вскинулся Игорь. — Ты счетчики проверяла, что ли? Блин, Лен, это уже совсем… Ты и так на них помешана, я лишний раз боюсь воду открыть.
— Да, я проверила, как всегда, — отрезала я. — Странно вышло, воды и электричества на треть больше обычного. Хотя говоришь, только ты тут был.
— Ну помылась, белье постирала… Что тут такого? Лен, ну ты знаешь, какая она. Сразу давление подскакивает, когда я отказываю.
«Это она тебе сказала так ответить?» — подумала я. — «Эта ваша вечная мамина школа уклончивых ответов?»
— А еще она что-то пекла, да? — вдруг вспомнила я. — В нашей духовке? Маковый пирог, который я терпеть не могу? Сколько, восемь часов, десять, сутками? Игорь, там за электричество намотало, как будто вы всему дому его раздавали.
— Ну пару раз пекла, это же мой любимый пирог. Ты его просто не пробовала нормально! Мама испекла, и я попросил оставить. Чего ты так уж…
— Сколько дней твоя мама жила здесь? — прямо спросила я.
— Не помню… Может, четыре?
Он потер подбородок с таким несчастным видом, что мне стало жалко… Нет, не его, себя. Вот этой вот глупой веры, что все у нас хорошо, что муж ценит наш покой, доверие, правила…
За все шесть лет мы столько раз говорили о его маме. О границах. О том, что мы — отдельная семья, что пригласить ее без согласования со мной — это неуважение. И он всегда кивал. И отлично все «понимал».
А потом, стоило мне отвернуться, опять двадцать пять.
Я молча встала из-за стола, прошла в спальню и достала коробку. Большую. Постепенно собрала туда все, что поменяла свекровь, плед с кистями, уродливый коврик, наволочки, банку с огурцами… Игорь смотрел на меня круглыми от ужаса глазами.
— Лен…
— Отнеси это маме, — твердо сказала я. — И передай ей, что я не потерплю, когда она приходит в мое отсутствие и перекраивает квартиру по своему вкусу. В следующий раз…
Я сделала паузу.
— Твоя мама сможет пожить у нас, если будет разрешение от обоих хозяев этого дома. А не только от тебя, сыночка.
— Лена, ты перегибаешь палку.
— Нет. Она зашла в мой дом, когда меня не было. И не как гость, а как хозяйка.
— Ну и что такого?! — огрызнулся Игорь. — Подумаешь, приехала! Ты же в командировке была! А она тебе ничего не сломала, не выбросила…
— Мои чувства она сломала. Комфорт — выбросила. Ты не чувствуешь, но я, вернувшись домой, гостем себя ощутила. Словно кто-то…
Я помолчала, подбирая слова.
— Просочился и оставил следы повсюду, как слизняк. И я теперь не уверена, где вообще здесь я. А где она.
С утра, едва Игорь ушел на работу, я поехала в сервисный центр и заказала новый кодовый замок. Вечером муж не смог открыть дверь своим ключом и стоял, как потерянный щенок.
— Что случилось? — глухо спросил он.
— Я сменила замок.
— Но… Зачем? Лен, ты… — он растерянно тряс дверную ручку.
Я набрала код и впустила мужа.
— Лен, ты с ума сошла? — он рассердился. — Ты хоть запомнила код? Себя-то не запрешь?
— Код я запомнила. А это все, чтобы твоя мама не шастала сюда в наше отсутствие, пока хозяйка в командировке… У меня все работает.
Через неделю завтраков, проходивших в безмолвном противостоянии, и таких же ужинов муж подошел ко мне:
— Давай маму на время к нам пустим?
— Зачем? — я подняла глаза. — Опять трубы?
— Она обиделась, — сказал он.
— Ясно. А ты решил пригласить. Меня не спросив.
— Лен, ну я же сейчас спрашиваю. Что ты заводишься опять? — у него было беспомощное лицо человека, которого дергают за ниточки.
— Хорошо, если для вас мое мнение ничего не значит… Она может жить тут сколько угодно, Игорь. А я переезжаю в съемную квартиру, — сказала я, глядя ему в глаза. — Пока ты не определишься, кто твоя семья.
Игорь молчал. Я тоже молчала. Потом он опустил глаза и ушел на кухню. Я молча собрала сумку с вещами, заказала такси. И впервые за долгие годы сделала то, что хотела сама, а не то, чего от меня ждал муж, свекровь или еще кто-то.
