— Да сколько можно!
— Твой оболтус опять деньги просит! На кой черт ему пять тысяч?
Стася стояла у плиты, помешивая макароны. Спина напряглась, но голос остался ровным:
— На проезд. И на еду. Стипендии еще нет.
— На проезд! Пусть работать идет, а не на мамкиной шее сидит!
— Он учится, Вась. На третьем курсе.
— И что? Я в его годы уже пахал как проклятый!
Стася выключила газ. Повернулась к нему — усталая, с темными кругами под глазами.
— Мы это уже сто раз обсуждали. Лёша — мой сын. Я буду ему помогать.
— На мои деньги!
— На мои. Я, между прочим, зарабатываю больше тебя.
Вася побагровел. Ударил кулаком по столу:
— Не тыкай мне своей зарплатой! Это моя квартира!
— Знаю. Ты мне об этом каждый день напоминаешь.
Полгода назад Стася думала, что встретила любовь. Вася был внимательным, заботливым. Цветы дарил, в ресторан водил. А потом она переехала к нему — и все изменилось.
Первая ссора случилась через неделю. Лёша пришел в гости, Вася нахмурился:
— Часто он тут будет шастать?
— Это мой сын, — удивилась тогда Стася.
— Вот пусть у себя и сидит. Нечего взрослому лбу к мамке бегать.
Потом ссоры стали ежедневными. То Лёше деньги нужны, то Стася не так убралась, то кот Барсик нашерстил на диване.
— И этот блохастый достал! — Вася пнул кота, пробегавшего мимо. — Везде его шерсть!
— Не смей трогать Барсика!
— Еще чего! Моя квартира — что хочу, то и делаю!
Стася подхватила испуганного кота на руки. Барсик дрожал, прижимался к ней.
— Знаешь что, Вася? Иди к черту.
— Что?! Ты как со мной разговариваешь?
— Нормально разговариваю. Устала я. От твоих придирок, от скандалов, от того, что ты моего сына ненавидишь.
— Не нравится — вали! Никто не держит!
Стася посмотрела на него. Красное лицо, злые глаза, сжатые кулаки. Куда делся тот мужчина, который полгода назад читал ей стихи?
— Хорошо. Завтра и уйду.
— Да иди хоть сейчас! К своему маменькиному сынку! Посмотрим, как вы там вдвоем проживете!
Стася молча взяла подушку и одеяло из шкафа. Вася преградил дорогу:
— Куда это?
— В ванную. Спать.
— С ума сошла? В моей спальне будешь спать!
— Не буду. Отойди.
— Стася, не дури!
Но она уже закрылась в ванной. Постелила в ванне, легла прямо в одежде. Барсик устроился в ногах, мурлыкал успокаивающе.
За дверью Вася сначала уговаривал, потом ругался, потом стучал кулаком. Стася закрыла уши руками. Хватит. Больше она это терпеть не будет.
Ночь тянулась бесконечно. Спина болела от неудобной позы, но выходить она не собиралась. В голове крутились мысли — как все испортилось? Почему она позволяла ему так с собой обращаться?
Ответ был простой — надеялась. Что Вася изменится, примет Лёшу, перестанет ревновать к её зарплате. Глупая надежда.
Под утро она задремала. Проснулась от того, что Вася барабанил в дверь:
— Открой! Мне на работу надо!
Стася встала, умылась холодной водой. Открыла дверь. Вася влетел внутрь, начал бриться:
— Додумалась? Или еще покапризничаешь?
Она не ответила. Прошла на кухню, включила чайник. Есть не хотелось — в горле стоял ком.
Вася вышел из ванной, одетый, причесанный. Сел за стол:
— Ну что, поговорим?
— Не о чем говорить.
— Стася, ну не дури. Погорячился я вчера. Но ты тоже хороша — вечно своего балбеса защищаешь.
— Это мой сын.
— Знаю. Но пора бы ему и самому о себе позаботиться.
— Вася, давай не будем. Ты уже все сказал вчера.
— И что теперь? Из-за ерунды расстаемся?
Стася посмотрела на него. Уверенный, довольный собой. Думает — побузит и успокоится. Как всегда.
— Это не ерунда. Ты унижаешь меня и моего сына. Каждый день.
— Я просто говорю правду!
— Твою правду. А моя правда — что я больше не хочу это терпеть.
Вася фыркнул:
— Ну и вали. Посмотрим, как ты без меня проживешь. Тридцать пять лет, с сыном-оболтусом на шее. Кому ты нужна?
Слова били больно. Но Стася держалась:
— Увидим.
— Точно увидим. Через неделю приползешь обратно.
Он ушел, хлопнув дверью. Стася села на табурет, обхватила голову руками. Барсик терся о ноги, мяукал жалобно.
— Все хорошо, Барсик. Мы уходим.
Она позвонила на работу, взяла отгул. Начала собирать вещи. Немного — за полгода не успела обжиться. Одежда, косметика, документы. Барсика в переноску.
На столе оставила ключи и записку: «Больше не люблю. Не ищи».
Потом заблокировала Васин номер во всех мессенджерах. Хватит. Больше она не будет выслушивать его оскорбления.
Такси довезло до Лёшиной съемной квартиры за полчаса. Стася поднялась на третий этаж, позвонила.
— Мам? — Лёша открыл дверь, удивленный. — Ты чего? Что случилось?
— Можно я у тебя поживу? Ненадолго.
— Конечно! Заходи!
Он подхватил её сумки, занес в квартиру. Однушка, но чистая, уютная. На кухне — горы учебников.
— С Васей поругались? — осторожно спросил Лёша.
— Расстались мы. Насовсем.
— Мам… — он обнял её. — Ну и правильно. Он козел.
Стася рассмеялась сквозь слезы:
— Не говори так.
— А что? Я с первого дня это понял. Как он на меня смотрел — будто я ему денег должен.
— Лёш, прости. Я думала, все наладится.
— Мам, да что ты. Главное — ты здесь. Живи сколько хочешь. Места хватит.
Барсик выбрался из переноски, начал обследовать новую территорию. Лёша погладил его:
— И Барсику рад. Соскучился по пушистому.
— А тебе не помешаем? У тебя же учеба, может, девушка…
— Какая девушка, мам? Сессия на носу. А ты не помешаешь, ты поможешь. Готовить будет кто-то кроме меня!
Стася улыбнулась. Первый раз за долгое время — искренне.
— Что на ужин будем?
— Да я пиццу думал заказать. Денег, правда, в обрез…
— Закажем. Я угощаю.
Вечером они сидели на диване, ели пиццу, смотрели комедию. Барсик устроился между ними, мурлыкал. Лёша смеялся над шутками, комментировал происходящее на экране.
— Мам, а знаешь что?
— Что?
— Я скучал. Когда ты к Васе переехала — скучал. Ты редко приезжала.
— Прости, сынок. Я… я думала, тебе нужно личное пространство.
— Нужно. Но не настолько, чтобы раз в месяц видеться.
Стася прижалась к нему:
— Больше так не будет. Обещаю.
— И не надо больше никаких Вась. Нам и вдвоем хорошо. Ну, втроем, — он погладил Барсика.
— Не надо, — согласилась Стася.
Телефон завибрировал — наверняка Вася пытается дозвониться. Но номер заблокирован. Пусть звонит сколько хочет.
— Мам, не переживай ты так. Все будет хорошо.
— Знаю. Уже хорошо.
И это была правда. Да, тесно. Да, денег мало. Да, неизвестно, что дальше. Но рядом — сын, который её любит. Который не попрекает, не унижает, не считает обузой.
— Лёш, покажи, что ты там учишь? Может, помогу чем?
— Серьезно? Там экономика, твой любимый предмет!
— Вот и славно. Давай тетрадки.
Они сидели до поздней ночи — разбирали формулы, решали задачи. Как в старые времена, когда Лёша был школьником. Только теперь он вырос — серьезный, вдумчивый. Хороший парень вырос. Что бы там Вася ни говорил.
Перед сном Стася устроилась на раскладном диване в комнате. Лёша принес ей плед:
— Мам, если что — буди. Чаю сделаю или просто поговорим.
— Спасибо, сынок. Спи.
— И ты.
Она лежала в темноте, слушала, как за стенкой похрапывает Лёша. Барсик свернулся клубком в ногах. Тихо, спокойно. Никто не кричит, не хлопает дверями, не попрекает куском хлеба.
Да, она начинает жизнь почти с нуля. В тридцать пять лет, с взрослым сыном, в съемной однушке. Но знаете что? Ей спокойно. Впервые за полгода — спокойно.
Потому что она там, где её любят. Где принимают такой, какая есть. Где её сын — не обуза, а радость. Где кот может спать где хочет, не боясь пинков.
Завтра надо будет искать квартиру. Свою, просторную. И работать, копить деньги. Но это — завтра. А сегодня… Сегодня она дома. Настоящем доме. Там, где любят.
