— Зоя Николаевна, я вам сахар в чай кладу, как вы любите — две с половиной ложечки, — Валентина поставила чашку перед мамой, потом взяла вазочку с печеньем. — Сейчас оладушки будут, я тесто уже замесила.
— Ой, Валюш, а почему не три? — голос Галины Петровны прозвучал с кухонного порога. — Зоенька, ты же всегда три любила.
Валентина замерла с чайником в руке. Она уже открыла рот, чтобы ответить, но мать опередила:
— Правда, Галочка! Совсем забыла. Сколько лет три ложки кладу, а дочка не запомнила.
Валентина с грохотом поставила чайник.
— Мам, о чём ты? Ты сама мне говорила — больше двух с половиной не класть, сахар в крови и всё такое.
— Говорила когда-то, да! А последний год я только с тремя и пью. Старость, Валюша, сладенького хочется, — мать покачала головой.
Галина Петровна вплыла в кухню. Её просторный халат колыхался при каждом шаге, руки деловито поправляли причёску.
— Ладно тебе, Валя, не кипятись. Откуда тебе знать, с твоей-то вечной работой. Ты и дома-то бываешь раз в неделю.
— Я у мамы каждые выходные! — Валентина метнула взгляд на подругу матери, но поставила в чашку ещё полложки сахара.
— Да-да, конечно. А кто Зое помогает с уборкой? С магазинами? С врачами? — Галина выразительно вскинула брови. — Я к ней чаще внуков заглядываю.
— Галочка мне очень помогает, — подхватила мать, — без неё я бы пропала.
Валентина молча взялась за венчик, взбивая тесто для оладий с такой силой, что капли разлетались по столу.
— И вообще, Валюш, у меня идея, — Галина Петровна поправила оборку на халате, — давай мы эти оладушки не будем жарить. Зоеньке врач говорил — никакого жареного.
— Правда говорил? — Валентина обернулась к матери.
— Ну… — та замешкалась, — что-то такое говорил. Каждый раз что-то новое. То нельзя, это нельзя.
— Точно тебе говорю, — Галина Петровна выпрямилась, — мы с Зоей сходим в среду к доктору, всё детально узнаем. А пока я лучше чай с лимончиком сделаю.
Она шагнула к плите, бесцеремонно оттеснив Валентину.
— Я сама сделаю чай маме. И оладьи. Она их любит, — Валентина сжала зубы.
— Да ну брось, я знаю, как Зоя любит, — Галина взяла из шкафчика чашку с нарисованными васильками, — эту, с цветочками. Я ей подарила на день рождения.
— Это моя чашка, — голос Валентины прозвенел, — я тоже подарок принесла.
— Вот видишь, Зоя, у нас даже вкусы сходятся! — Галина рассмеялась. — Мы с тобой родственные души, в отличие от некоторых.
— Родственные души? — Валентина отставила миску, поворачиваясь к «гостье». — Ты здесь третий день ночуешь. Чем дольше, тем больше командуешь. Мама, ты не видишь, что происходит?
Зоя Николаевна растерянно заморгала.
— Доченька, ну что ты? Галочка просто помогает.
— Да, дорогая, — Галина с нажимом поставила чашку с васильками перед Зоей Николаевной, — просто помогаю. Кто-то же должен.
— Вот как? — Валентина скрестила руки на груди. — Значит, я не помогаю?
— Что ты, детка, — Галина похлопала её по плечу пухлой рукой. — Конечно, помогаешь. Насколько можешь, с твоей занятостью.
Валентина тряхнула головой, как от пощёчины.
— Я приду завтра, — она повернулась к матери, — и мы поговорим. Без посторонних.
Она вышла из кухни, схватила сумку в прихожей.
— Валечка, ты куда? — окликнула встревоженная мать.
— Домой! Раз у вас всё есть. Родственные души, помощницы…
— Да что с ней такое? — громко спросила Галина у Зои, когда за Валентиной хлопнула дверь. — Нервная она у тебя. Ой, не то, что мы с тобой.
Валентина заварила себе крепкий чай и уставилась в окно. Третий этаж, старые тополя под окнами — в детстве они с братом придумывали, что это великаны. А теперь что? Мама в своей квартире всё реже вспоминает, что у неё двое детей. Зато Галина Петровна — вот она, каждый день рядом, всегда готовая «помочь».
Телефон зазвонил, высветив фото матери. Валентина помедлила, но ответила.
— Валечка, что с тобой? Почему ты так себя ведёшь?
— Мама, — Валентина потёрла висок, — ты правда не понимаешь? Твоя подруга ведёт себя, словно хозяйка. Меня отодвигает, всё время намекает, что я мало тебе помогаю.
— Ну что ты придумываешь! Галочка просто заботливая. Она часто приходит, помогает мне с делами…
— Она не просто приходит! Она живёт у тебя. Контролирует каждый шаг. Это нездорово.
Зоя Николаевна вздохнула с тем особым звуком, который Валентина знала с детства, — мама всегда так вздыхала, когда считала, что дочь капризничает.
— Я не хочу с ней конфликтовать, — продолжила Валентина, — но когда она начинает рассказывать мне, какой ты любишь чай, сколько сахара… Мам, это же я знаю. Я — твоя дочь.
— Милая, Галочка одинокая женщина. Мы дружим с молодости, ещё со швейной фабрики. Она меня тогда выручила, когда отца твоего не стало, помнишь?
Валентина закрыла глаза. Как она могла забыть? Ей было двенадцать, когда отец умер. Мама с головой ушла в работу, а они с братом… Да, Галина Петровна тогда действительно помогала. Носила какие-то кастрюли с супом, водила их на ёлку… Но это было тридцать лет назад.
— Предлагаю компромисс, — сказала она. — Я заберу тебя к нам на дачу в выходные. Проветримся, отдохнём. Там цветы распустились, те, что ты в прошлом году сажала. Ты и Галину можешь позвать, если хочешь.
— Ой, Валечка, как здорово! — в голосе матери появились радостные нотки. — Только у Галочки спина побаливает. Ей трястись два часа на электричке, а потом твои сто ступенек от станции!
— Ясно, — Валентина поджала губы, — так что же, ты тоже не поедешь?
— Нет-нет, я поеду! Обязательно. Только в воскресенье мне надо вернуться — у нас с Галей билеты в театр.
— Прекрасно, — бросила Валентина. — До субботы. Я за тобой заеду.
Дом Валентины гудел от гостей. Они с мужем решили устроить званый ужин — восемнадцатая годовщина свадьбы, круглая дата. Андрей позвал своих коллег из автосалона, Валентина — подруг из бухгалтерии. И конечно, самые важные гости — мама и брат с женой.
Валентина накрывала на стол, когда в дверь позвонили.
— Мамуля! — она обняла Зою Николаевну, целуя её в щёку. — Как доехала? Устала?
— Нормально, Валюш, только… — мать замялась на пороге.
За её спиной показалась знакомая крупная фигура.
— Здравствуй, Валентина! — Галина Петровна протиснулась в дверь, держа в руках плоскую коробку. — А вот и я! Тортик принесла. Знаешь, Зоенька так расстраивалась, что поедет одна. Ну как я могла её бросить?
Валентина застыла в дверях, пытаясь справиться с нахлынувшей волной гнева.
— Мам, мы не договаривались про… гостей.
— Доченька, ну ты чего? — мать недоуменно похлопала ресницами. — Ты же знаешь, что мы с Галочкой везде вместе.
— Да и что такого? — Галина широко улыбнулась, проходя в квартиру. — Лишний человек за праздничным столом — на счастье! Так, куда нести тортик?
Не дожидаясь ответа, она прошагала на кухню. Валентина вздохнула, поймала сочувствующий взгляд мужа и последовала за ними.
На кухне Галина уже командовала:
— Так, вижу, оливье готово. А почему селёдочки нет? Зоенька без неё за стол не садится, верно?
— У меня другая закуска, — Валентина старалась сохранять спокойствие. — Рулетики из баклажанов с орехами. И да, мама их очень любит.
— Ой, не выдумывай, Валя! — Галина засмеялась. — Я Зою тридцать лет знаю, никогда она баклажаны не признавала. А вот селёдочка под шубой — это наше всё!
— У меня нет ни селёдки, ни шубы для неё, — отчеканила Валентина. — И у нас гости ждут.
— Жаль, жаль, — Галина покачала головой. — Ладно, будем есть, что дают.
За столом все оживлённо переговаривались, звенели бокалами. Валентина с мужем принимали поздравления, Андрей рассказывал смешные истории о первых годах их брака. Только Валентина не могла расслабиться — Галина без конца вставляла слово в любой разговор, перебивала, громко смеялась.
— А вы знаете, — вдруг громко сказала она, когда речь зашла о детях Валентины, — что наша Валечка в детстве ужасной неряхой была? Я как-то зашла, а у неё в комнате такое творилось! Игрушки по всему полу!
— Что? — Валентина поперхнулась вином. — Галина Петровна, может, не стоит…
— Да ладно тебе, — отмахнулась Галина. — А ещё у Валечки была смешная привычка — она всегда наедалась так, что живот выпирал! Помнишь, Зоя? Как колобок ходила!
Брат Валентины возмущённо кашлянул, а жена его нахмурилась.
— По-моему, мы не об этом говорили, — сухо произнесла Валентина. — Андрей, расскажи лучше, как Сашка поступал…
— Ой, да брось! Я просто вспоминаю, какой ты была. Ничего плохого! — Галина снова засмеялась. — А помнишь, Зоя, как она мальчишку из соседнего подъезда побила? А ты её запирала в ванной за это? Ох, и характер!
Лица гостей вытянулись. Валентина почувствовала, как кровь приливает к щекам.
— Галина Петровна, — ровным тоном сказала она, — я бы попросила не рассказывать мои детские истории за столом.
— Да что ты, Валюш, какие секреты? — Галина Петровна подмигнула брату Валентины. — Ведь так, Сережа? Ты-то всё помнишь!
Мама неловко улыбалась, крутя в руках вилку.
Валентина ощутила, как внутри что-то сжимается. Словно натянутая до предела струна вот-вот лопнет.
— Мам, — она повернулась к Зое Николаевне, — может, сменим тему?
— Ну что вы, что вы! — Галина всплеснула руками. — Зачем так серьёзно? Я же по-доброму! Правда, Зоенька?
Зоя Николаевна смущённо улыбнулась, явно не зная, что ответить.
— Мне кажется, Валюша права, — мягко сказал Андрей. — Давайте лучше…
— Андрюшенька, ну что вы! — перебила его Галина, приобнимая Зою Николаевну. — Вот вам, например, не интересно, как ваша жена в школе стихи рассказывала? Все смеялись, а она плакала потом! Я тогда ей ленточки в косички вплетала, чтобы утешить.
— Не было никаких ленточек, — процедила Валентина. — Это была классная руководительница, а не вы.
— Галочка, может и правда… — начала Зоя Николаевна.
— Зоя! Ты что, стесняешься своей дочки? — Галина поджала губы. — Я же правду говорю. Помнишь, мы с тобой сидели на кухне, когда она с парнем своим первым рассталась? О-о-ой, сколько слёз было! А мы с тобой водочки пили и жизнь обсуждали? Я тебе тогда сказала: не переживай, сваришь борщ повкуснее — вернётся мальчишка!
За столом повисла тяжёлая пауза. Валентина ощутила, как кровь отлила от лица.
— Вообще-то, у нас годовщина, — напомнил Андрей. — Может, выпьем за нас с Валей?
— Конечно, дорогой! — воскликнула Галина. — За вас! Я же помню, как вы познакомились! Валентина мне все уши прожужжала, когда ты ей цветы первый раз принёс.
— Прошу прощения, — Валентина с трудом удерживала голос от дрожи, — но я никогда не рассказывала вам о нашем знакомстве. Никогда.
— Как это? — удивилась Галина. — А кто ещё знал, что он тебе розочки дарил?
— Может, мама вам рассказала? — в голосе Валентины появился металл.
— Ой, не помню, — отмахнулась Галина. — Может, и Зоя. Но вы такая чудесная пара! Андрюша, я помню, как мы с Зоенькой переживали, что Валя никак замуж не выйдет!
— Так, стоп! — Валентина с грохотом поставила бокал. — Хватит. Вы не имеете права копаться в моих воспоминаниях и выставлять меня…
— Валюша, ну что ты! — Галина с фальшивым участием покачала головой. — Я же любя! Это же твоя вторая мама, можно сказать. Правда, Зоя?
Мать пролепетала что-то невнятное.
— Вы мне не мать, — отрезала Валентина. — И мне кажется, пора прекратить этот цирк.
— Валя! — охнула мать.
— Что Валя? Что Валя?! — Валентина почувствовала, как слёзы подступают к горлу. — Твоя подруга третирует меня в моём же доме, на нашем празднике, а ты молчишь!
— Валюша, ты чего? — Галина недоумённо моргала. — Я просто хочу, чтобы всем было весело!
— Не получается, — резко ответила Валентина. — Почему вы вообще здесь? Вас никто не звал!
— Валентина! — повысила голос мать. — Как ты разговариваешь с Галиной?! Она мне как сестра!
— Сестра? — Валентина горько усмехнулась. — А я тогда кто? Я твоя дочь, но ты всегда на её стороне! Она постоянно указывает, что я делаю не так, и ты соглашаешься!
Андрей нервно поправил галстук.
— Может, мы отложим этот разговор? — предложил он, обводя глазами притихших гостей.
— Нет, — отрезала Валентина. — Хватит. Я устала притворяться, что всё нормально. Мам, эта женщина портит нашу жизнь, а ты ничего не замечаешь!
— Валентина! — лицо матери исказилось от гнева и стыда. — Прекрати сейчас же! Ты ведёшь себя как невоспитанная…
— Я? — Валентина вскочила на ноги. — А как ты себя ведёшь? Позволяешь своей подруге вытеснять меня из твоей жизни! Захватывать твой дом, твоё время, твоё внимание!
— Да как ты смеешь! — взвилась Галина. — Ты брось эти обвинения! Я просто забочусь о Зое, в отличие от тебя!
— В чём отличие? — парировала Валентина. — В том, что вы живёте у неё дома и командуете, как распоряжаться её жизнью? Это не забота, а контроль!
— Валентина! — мать тоже поднялась, лицо её раскраснелось. — Немедленно извинись перед Галиной Петровной!
Валентина застыла, ощущая, как краска заливает лицо. Это что же, получается? Все эти годы она старалась, заботилась, приезжала по первому звонку… А тут вдруг появляется эта женщина, и мать вот так запросто становится на её сторону?
— Понятно, — хрипло сказала она. — Всё понятно.
Валентина медленно обвела взглядом притихших гостей. Брат смотрел в пол, его жена нервно теребила салфетку. Коллеги Андрея старательно изучали содержимое своих тарелок.
— Вы все это видите? — тихо спросила Валентина. — Видите, что происходит?
— Валюша, — Андрей положил руку ей на плечо, — может быть…
— Нет, — она аккуратно сняла его руку. — Я хочу понять. Мама, за все эти годы, когда я приезжала к тебе каждые выходные, водила по врачам, готовила еду на неделю вперёд, выбивала квоту на лекарства — что из этого я делала неправильно?
— Прекрати, — Зоя Николаевна поджала губы. — Ты меня позоришь.
— Я тебя позорю? — Валентина горько усмехнулась. — А когда твоя подруга раскладывает моё грязное бельё перед гостями — это не позор?
— Это просто воспоминания, — вставила Галина. — Детские шалости, не более.
— Шалости? — Валентина повернулась к ней. — Вы рассказали всем, сидящим за этим столом, что я была толстой неряхой, которую мать запирала в ванной! Это не шалости, это… унижение.
Галина вздохнула с видом мученицы.
— Зоя, видишь, какая она? Нельзя ей даже слово сказать.
— Вы оскорбили мою жену в её доме, — неожиданно твёрдо произнёс Андрей. — Думаю, пора закончить этот вечер.
— Да, — Валентина выпрямилась. — Всем спасибо. Праздник окончен.
— Ну и ладно, пусть будет по-твоему! — выпалила мать. — Пойдём, Галя. В такой атмосфере находиться невозможно!
Они поднялись, под гробовое молчание вышли в прихожую. Мать, не прощаясь, ушла первой, а Галина задержалась в дверях.
— Знаешь, — сказала она негромко, — твоя мать всегда считала, что у неё был бы другой дом, другая жизнь, если бы не ты. А со мной ей легко.
Валентина покачнулась, словно от удара.
— Уходите, — только и смогла выдавить она.
Когда за ними закрылась дверь, в квартире повисла гнетущая тишина. Гости поспешили разойтись, бормоча неловкие извинения. Брат подошёл к Валентине, обнял её.
— Она одумается, — сказал он. — Ты же знаешь маму.
Валентина кивнула, не доверяя своему голосу. Когда все разошлись, Андрей обнял её за плечи.
— Ты в порядке?
— Нет, — честно ответила она. — Но буду.
Той ночью Валентина не могла уснуть. Утром поставила чайник, потом заметила на подоконнике подаренное вчера кашпо — пустое, ожидающее цветка. Внезапно она поняла: больше месяца у неё в душе была такая же пустота — место для матери, которая выбрала кого-то другого.
Горько, страшно, но, возможно, есть в этом и что-то освобождающее.
Телефон пискнул сообщением от мамы: «Не звони мне больше».
Валентина отложила телефон и налила себе чай. В васильковую чашку, которую привезла из родительского дома.
