— Василисе уже сорок лет стукнуло, а она все по углам мыкается. А вы вон, в масле катаетесь, третью квартиру купили, а сестра в общаге живет, разве это по-людски? — выговаривала золовка Рае, прихлебывая чай из дорогого сервиза.
Рая молча накладывала котлеты на тарелки. Алла Петровна, сестра ее мужа Михаила, приезжала каждые выходные и неизменно поднимала одну и ту же тему. Высокая, костлявая, с острыми коленками и еще более острым языком, она считала своим долгом напоминать о том, что семья Черновых процветает, а Василиса, младшая сестра Михаила, влачит жалкое существование в общежитии медицинского института.
— Михаил Степанович, — обратилась Алла Петровна к брату, когда тот вернулся с дачи, весь в земле, с довольным лицом, — объясни жене своей, что совесть иметь надо. Василиса вчера звонила, у нее опять протекло в комнате, а управляющий говорит — ждите до понедельника.
Михаил Степанович снял резиновые сапоги, вымыл руки и сел за стол. Крепкий мужчина пятидесяти с небольшим лет, с широкими плечами и спокойными серыми глазами, он зарабатывал хорошие деньги на строительстве. Его бригада возводила элитные дома, а сам он умел не только класть кирпич, но и договариваться с заказчиками.
— Алла, не рви душу, — проговорил он устало. — Не твое это дело.
— Как не мое? Василиса — моя сестра тоже, между прочим. И что я скажу людям, когда они спрашивают, где она живет?
— А что люди скажут, если узнают, что у нас три квартиры, а сестра бедствует? — подхватила Рая, ставя на стол салат из свежих огурцов.
Рая была женщиной практичной. Невысокая, плотная, с крепкими руками и решительным подбородком, она всегда точно знала, что правильно, а что нет. Двадцать лет назад она вышла замуж за Михаила не по любви — по расчету. Он был перспективным парнем, а она — хорошей хозяйкой. Сделка оказалась удачной для обеих сторон.
— Мы квартиры покупали не для красоты, — возразил Михаил. — Одну сдаем, с другой доход имеем, в третьей сами живем. Это бизнес.
— Бизнес, бизнес, — передразнила Алла Петровна. — А родная кровь что, не бизнес тоже? Василиса же преподает в институте, умница, кандидат наук, а живет хуже собаки.
— Преподает она, верно, — кивнул Михаил. — Только денег с этого преподавания — кот наплакал. А мы с Раей горбатились, чтобы достичь того, что имеем.
Рая села рядом с мужем и положила руку ему на плечо. Жест был скорее собственнический, чем нежный.
— Мы никого не обязаны содержать, — сказала она тихо, но твердо. — У каждого своя судьба.
Алла Петровна поставила чашку так резко, что чай плеснул на скатерть.
— Своя судьба! У Василисы судьба такая, что в сорок лет детей нет, мужа нет, а есть только комната в общежитии и больные студенты, которых она анатомии учит. Красивая была, умная, а что толку?
— Толк в том, что она свой путь выбрала, — ответил Михаил. — Никто ее не заставлял в медицинский поступать.
Но внутри него что-то неприятно кольнуло. Василиса действительно была красивой в молодости. Высокая, стройная, с умными темными глазами и мягкой улыбкой. Все парни в их районе заглядывались на нее, а она мечтала стать врачом. Поступила в медицинский, но на третьем курсе поняла, что больше тянет к науке, чем к практике. Защитила диссертацию, осталась преподавать. Зарплата копеечная, но она говорила, что счастлива.
— Я помню, как она мне в прошлом году рассказывала, — продолжала Алла Петровна, — что у них в общежитии по ночам крысы бегают. Крысы, Михаил! А ты тут строишь коттеджи для богачей.
— Крысы везде бегают, где грязно, — заметила Рая. — Пусть следит за порядком.
— Рая, ты же понимаешь, — Алла Петровна наклонилась через стол, — если что с Василисой случится, всю жизнь себе не простишь. А если поможем ей сейчас, может, еще не поздно личную жизнь наладить.
— В сорок лет? — усмехнулась Рая. — Что ты, Алла, мужчины в этом возрасте молодых ищут.
— Не все. Есть порядочные люди, которые ценят ум и доброту.
Михаил встал из-за стола и подошел к окну. С пятого этажа был виден весь район — новые дома, старые девятиэтажки, стройка вдали. Он построил уже десятки таких домов, и в каждом жили семьи, которые когда-то мечтали о собственном жилье. А Василиса все еще ютилась в комнате, где протекал потолок.
— Сколько, по-твоему, стоит нормальная однокомнатная квартира? — спросил он, не оборачиваясь.
— В нашем районе миллиона полтора, — ответила Рая быстро. Она всегда знала цены на недвижимость.
— У нас есть такие деньги?
— Есть. На счету лежат. Но мы их откладывали на новую машину и ремонт дачи.
— Машина подождет, — сказал Михаил тихо.
Рая резко повернулась к нему.
— Миша, ты что, серьезно? Из-за этих разговоров?
— Не из-за разговоров. Из-за того, что правду говорят. Нехорошо получается.
Алла Петровна торжествующе посмотрела на невестку.
— Вот видишь, Раечка, Михаил понимает, что к чему.
— Понимаю я многое, — проговорил Михаил, все еще стоя у окна. — И то понимаю, что если сейчас не поможем, то потом будет стыдно. А стыд — это такая штука, которая никуда не девается.
Рая встала и начала убирать со стола. Движения ее были резкими, недовольными.
— Значит, решили без меня? — спросила она. — А то, что я двадцать лет экономила, откладывала, в отпуск не ездила, чтобы эти деньги накопить, это не считается?
— Считается, — ответил Михаил. — Но и то считается, что у меня сестра есть.
— Тогда пусть твоя сестра отчитается, на что тратит свою зарплату, — сказала Рая, стуча тарелками. — Может, она просто транжира?
— Рая, не говори глупости, — вмешалась Алла Петровна. — Василиса на хлеб и масло тратит. У нее стипендиатов полно, она им из своих денег помогает.
— Вот видишь! — воскликнула Рая. — Студентам помогает, а о себе не думает. И мы теперь должны ее финансировать?
Михаил обернулся от окна. Лицо его было спокойным, но в глазах читалась твердость.
— Должны. Потому что мы можем, а она не может.
Несколько дней после этого разговора в доме царила напряженная тишина. Рая готовила, стирала, убиралась, но делала это с таким видом, словно каждое движение давалось ей с огромным трудом. Михаил пытался заговаривать с ней, но получал односложные ответы.
— Рая, ну что ты дуешься как сова? — спросил он в четверг вечером, когда она в очередной раз демонстративно хлопнула дверцей шкафа.
— Не дуюсь. Думаю.
— О чем думаешь?
— О том, что двадцать лет прожили вместе, а ты меня не слышишь.
Михаил сел на диван и похлопал рядом с собой, приглашая жену присесть. Рая постояла немного, потом все-таки села, но держалась прямо, не расслабляясь.
— Я тебя слышу, — сказал он. — И понимаю. Ты боишься, что если мы начнем Василисе помогать, то она сядет нам на шею.
— Именно. Сначала квартиру купим, потом она скажет — мебель нужна. Потом — ремонт. Потом еще что-нибудь придумает. А мы что, всю жизнь будем ее содержать?
— Не будем. Квартиру купим — и все. Дальше пусть сама живет.
— А если заболеет? Если работу потеряет? Опять к нам придет.
Михаил задумался. Рая была права в своих опасениях. Василиса действительно была мягким человеком, не умела постоять за себя, зарабатывать деньги. Если начать ей помогать, это могло стать постоянной статьей расходов.
— Слушай, а что если мы поговорим с ней честно? — предложил он. — Объясним, что готовы помочь с квартирой, но это единственная помощь. Дальше она сама должна справляться.
— Ты думаешь, она согласится?
— Не знаю. Но попробовать стоит.
В субботу Михаил поехал к Василисе в общежитие. Здание было старым, мрачным, с облупившейся штукатуркой и грязными подъездами. На четвертом этаже пахло кислой капустой и чем-то неопределенно тухлым. Дверь Василисиной комнаты была обита дерматином, на котором красовались разводы от потеков.
— Миша! — обрадовалась Василиса, открывая дверь. — Какими судьбами?
Она выглядела старше своих сорока лет. Волосы, когда-то густые и блестящие, теперь были тусклыми, с проседью. Лицо осунулось, под глазами залегли темные круги. Но улыбка оставалась прежней — мягкой и доброй.
— Проходи, конечно. Извини за беспорядок, я как раз лекции готовлю.
Комната была крошечной — метров десять, не больше. Узкая кровать, стол, заваленный книгами и тетрадями, старый шкаф, в углу — электрическая плитка. На потолке темнело пятно от протечки.
— Чай будешь? — спросила Василиса, суетясь у плитки.
— Буду.
Михаил сел на единственный стул и оглядел комнату. На стенах висели дипломы, фотографии студентов, карты человеческого тела. Все это выглядело очень бедно, но аккуратно.
— Как дела? — спросил он.
— Да как обычно. Лекции читаю, студентов принимаю. На днях одна девочка защитилась, я так за нее рада.
— А с квартирой как? Алла говорила, опять протекло.
Василиса смутилась и показала на потолок.
— Да, вот. Но обещали на следующей неделе починить. Ничего, потерплю.
— Вась, а ты не думала квартиру купить? Свою?
— Миша, да на что? Зарплата у меня копеечная, а цены на жилье космические. Я подсчитывала — мне лет тридцать копить надо.
— А если не копить, а взять кредит?
— Кредит под мою зарплату никто не даст. Да и выплачивать нечем.
Михаил помолчал, собираясь с мыслями. Потом сказал прямо:
— Мы с Раей хотим тебе помочь. Купить квартиру.
Василиса замерла с чашкой в руках.
— Что ты говоришь?
— То и говорю. У нас есть деньги, ты наша родная кровь. Нехорошо получается, что мы в достатке живем, а ты бедствуешь.
— Миша, я не могу принять такой подарок. Это же огромные деньги.
— Можешь. И примешь. Только я хочу с тобой честно поговорить.
Василиса поставила чашку и внимательно посмотрела на брата.
— Слушаю.
— Мы покупаем тебе квартиру, и на этом наша помощь заканчивается. Дальше ты живешь сама, на свои деньги. Понимаешь?
— Конечно, понимаю. Миша, я же не попрошайка.
— Знаю, что не попрошайка. Но Рая боится, что если мы начнем помогать, то это никогда не кончится.
— Рая права, — тихо сказала Василиса. — Я бы тоже боялась на ее месте.
— Значит, договорились?
— Договорились. Но, Миша, если Рая против…
— Рая не против. Мы уже решили.
Это была неправда. Рая была категорически против, но Михаил надеялся, что со временем она смирится.
Василиса заплакала. Тихо, не всхлипывая, только слезы катились по щекам.
— Спасибо, — прошептала она. — Ты даже не представляешь, как я устала от этой жизни.
— Представляю, — ответил Михаил и обнял сестру.
Через месяц они купили для Василисы однокомнатную квартиру в новом доме. Не в центре, конечно, но в приличном районе, с нормальной инфраструктурой. Квартира была небольшой, но светлой, с хорошим ремонтом и встроенной кухней.
— Боже мой, — шептала Василиса, переступая порог. — Это правда мое?
— Твое, — подтвердил Михаил. — Документы на твое имя оформлены.
Рая молча ходила по комнатам, проверяя краны, включатели, открывая шкафы. Лицо ее было непроницаемым.
— Квартира хорошая, — сказала она наконец. — Жить можно.
— Рая, — Василиса подошла к невестке и взяла ее за руки. — Спасибо тебе. Я знаю, что это было твое решение тоже.
— Было, — коротко ответила Рая и высвободила руки.
Василиса переехала в новую квартиру в конце осени. Михаил помогал ей с переездом, перевозил ее немногочисленные вещи, покупал необходимую мебель. Рая в этих мероприятиях участия не принимала, ссылаясь на занятость.
— Она на меня обижается, — сказала Василиса, когда они с братом собирали книжные полки.
— Обижается, — согласился Михаил. — Но со временем пройдет.
— А если не пройдет?
— Пройдет. Рая женщина разумная.
Но время шло, а Рая не оттаивала. Более того, она стала еще холоднее относиться к мужу. Готовила, стирала, убиралась, но делала это молча, с каменным лицом. На все попытки Михаила завести разговор отвечала односложно.
— Рая, ну что ты как чужая стала? — спросил он в декабре, когда напряжение стало совсем невыносимым.
— А что, по-твоему, должна быть? Радоваться, что ты без меня решения принимаешь?
— Я не без тебя решал. Мы же говорили.
— Говорили. Только ты уже все решил заранее, а меня поставил перед фактом.
— Может, и так. Но разве я был не прав?
Рая резко повернулась к нему.
— Не знаю, прав ты или не прав. Знаю одно — я больше тебе не жена.
— Что значит — не жена?
— То и значит. Живем в одной квартире, но каждый сам по себе. Ты принимаешь решения сам, я тоже буду сама принимать.
— Рая, что за ребячество?
— Не ребячество, а справедливость. Хочешь быть единоличным хозяином — будь. Только не жди от меня, что я буду играть роль послушной жены.
С этого дня в доме Черновых воцарилась странная атмосфера. Супруги жили как соседи — вежливо, но отстраненно. Михаил пытался наладить отношения, но Рая была неприступна как крепость.
Василиса тем временем расцветала в новой квартире. Она покрасила стены в светлые тона, повесила красивые шторы, купила растения. Квартира стала уютной и теплой. К Новому году Василиса даже устроила небольшую вечеринку для коллег.
— Посмотри, как она помолодела, — сказал Михаил Рае, показывая фотографии с праздника.
— Видела, — коротко ответила Рая.
— Может, съездим к ней в гости?
— Езжай сам. Я не хочу.
— Почему?
— Потому что не хочу видеть результаты твоей щедрости.
Михаил понял, что Рая не собирается прощать. Обида засела в ней глубоко и прочно. Он попробовал поговорить с Аллой Петровной.
— Что мне делать? — спросил он сестру. — Рая меня игнорирует уже три месяца.
— А что ты хотел? — ответила Алла Петровна. — Женщина двадцать лет копила деньги, мечтала о чем-то своем, а ты взял и потратил на чужого человека.
— Как чужого? Василиса — моя сестра.
— Для Раи — чужой. Не забывай, что у Раи своих родственников нет, ты для нее единственная семья. И ты предпочел сестру ей.
— Я никого не предпочитал. Я просто помог человеку в беде.
— Ты помог, а расплачивается за это Рая. Теперь она знает, что ее мнение для тебя ничего не значит.
Михаил задумался над словами сестры. Может быть, он действительно был не прав? Может быть, стоило прислушаться к жене?
Но было уже поздно. Деньги потрачены, квартира куплена, Василиса переехала. Назад дороги не было.
Весной ситуация усложнилась. Василиса заболела — подхватила грипп, который дал осложнения на сердце. Врачи настаивали на операции, но операция была дорогой, а бесплатные места в кардиоцентре нужно было ждать полгода.
— Миша, — позвонила Василиса слабым голосом, — можешь приехать?
Михаил примчался через полчаса. Василиса лежала в постели, бледная, с синими губами.
— Что случилось?
— Врач говорит, операция нужна срочно. А денег у меня нет.
— Сколько стоит?
— Двести тысяч.
Михаил помолчал. Двести тысяч — это была половина их семейных сбережений.
— Не волнуйся, — сказал он. — Найдем деньги.
— Миша, я не могу больше у вас просить.
— Не просишь. Я сам предлагаю.
Дома его ждал трудный разговор. Рая выслушала его молча, потом сказала:
— Нет.
— Как нет?
— Так. Деньги не дам.
— Рая, речь идет о жизни человека.
— О жизни твоей сестры. Не моей.
— Она умрет без операции.
— Тогда пусть идет в бесплатную больницу и ждет своей очереди.
— Полгода ждать! Она может не дождаться.
Рая встала и подошла к окну.
— Михаил, — сказала она, не оборачиваясь, — когда мы женились, я думала, что мы команда. Что будем вместе принимать решения, вместе тратить деньги, вместе строить жизнь. Но оказалось, что ты играешь один, а я просто наблюдаю.
— Это не так.
— Так. Сначала ты без меня решил купить Василисе квартиру. Теперь хочешь без меня решить оплатить ей операцию. А завтра что? Машину ей купишь? Дачу?
— Рая, я понимаю твои чувства…
— Не понимаешь! — резко повернулась она к нему. — Если бы понимал, то спросил бы моего мнения, прежде чем обещать деньги.
— Я и сейчас спрашиваю.
— Слишком поздно. Ты уже пообещал. Теперь я выгляжу ведьмой, которая не дает денег на операцию больному человеку.
Михаил понял, что зашел в тупик. С одной стороны — умирающая сестра, с другой — разрушающийся брак.
— Что мне делать? — спросил он.
— Не знаю, — ответила Рая. — Это твой выбор. Только учти — если ты дашь деньги на операцию, я ухожу.
— Куда уходишь?
— К матери. А потом посмотрим.
Михаил сидел до утра, размышляя. Он любил жену, привык к их размеренной жизни, ценил ее практичность и хозяйственность. Двадцать лет брака — это не шутка. Но и бросить сестру на произвол судьбы он не мог.
Утром он принял решение. Взял деньги со счета и поехал к Василисе.
— На операцию хватит, — сказал он, протягивая ей банковскую карту.
Василиса заплакала.
— Миша, что скажет Рая?
— Рая поймет, — соврал он.
Операция прошла успешно. Василиса быстро пошла на поправку, через две недели ее выписали из больницы. Михаил навещал ее каждый день, помогал с покупками, готовил еду.
Рая тем временем собрала вещи и уехала к матери. Оставила записку: «Деньги ты потратил, решение принял. Теперь живи с последствиями.»
— Где Рая? — спросила Василиса, когда окончательно поправилась.
— У матери гостит, — ответил Михаил.
— Миша, она из-за меня с тобой поссорилась?
— Не из-за тебя. Из-за моей глупости.
— Может, я с ней поговорю?
— Не надо. Только хуже будет.
Месяц Михаил жил один. Дом без Раи казался пустым и неуютным. Он не умел готовить, плохо убирался, вещи валялись где попало. На работе коллеги замечали его подавленное состояние.
— Что с тобой, Михаил Степанович? — спросил прораб. — Как сонная муха стал.
— Проблемы семейные, — ответил Михаил.
— Жена ушла?
— Ушла.
— Вернется. Куда ей деваться?
Но Рая не возвращалась. Более того, она подала на развод. Документы принес курьер — Михаил едва не упал, увидев официальные бумаги.
Он позвонил жене.
— Рая, что это такое?
— То, что ты видишь. Развожусь.
— Из-за денег?
— Не из-за денег. Из-за того, что ты меня предал.
— Я никого не предавал.
— Предал. Выбрал сестру вместо жены. Теперь живи с сестрой.
— Рая, давай встретимся, поговорим…
— Не о чем говорить. Все уже сказано.
Михаил попытался найти посредников. Обратился к Алле Петровне, к общим знакомым, даже к Райиной матери. Но Рая была непреклонна.
— Двадцать лет я была хорошей женой, — говорила она всем. — Дом вела, деньги считала, мужа берегла. А он первой же чужой бабе все наши сбережения отдал.
— Так ведь сестра, не чужая, — возражали знакомые.
— Для меня чужая. У меня своих сестер нет, а его сестру я содержать не обязана.
Развод прошел быстро и тихо. Имущество разделили пополам — по закону. Одну квартиру получил Михаил, другую — Рая. Третью, которую сдавали, продали и деньги разделили.
Рая устроилась работать в торговую фирму, купила себе маленькую машину, сделала в квартире евроремонт. Жила одна и, судя по всему, была довольна. Когда общие знакомые спрашивали, не жалеет ли о разводе, отвечала коротко:
— О чем жалеть? Наконец-то деньги трачу на себя, а не на чужих людей.
Михаил первое время пытался наладить с ней отношения. Звонил по праздникам, предлагал встретиться, поговорить. Рая была вежлива, но холодна как айсберг.
— Михаил Степанович, мы все уже обсудили, — говорила она. — Живите спокойно, и я буду жить спокойно.
Через полгода после развода Василиса пришла к брату с новостью.
— Миша, я выхожу замуж.
— За кого? — удивился он.
— За Анатолия Семеновича. Он кардиохирург, оперировал меня. Вдовец, детей взрослых двое.
Анатолий Семенович оказался мужчиной пятидесяти пяти лет, солидным, обеспеченным. У него была трехкомнатная квартира в центре, дача, хорошая машина. Он искренне любил Василису и готов был окружить ее заботой.
— Как познакомились? — спросил Михаил.
— Во время реабилитации. Он каждый день приходил проведать, как дела. Сначала как врач, потом… по-другому.
— И что, будешь квартиру продавать?
— Не знаю. Анатолий Семенович говорит — оставить, сдавать. Доход будет.
На свадьбе Василисы Михаил был единственным представителем ее семьи. Алла Петровна заболела, а Рая, разумеется, не пришла. Василиса выглядела счастливой — в белом костюме, с цветами в руках, помолодевшая лет на десять.
— Спасибо тебе, Миша, — сказала она, обнимая брата. — Если бы не ты, я бы так и осталась в той комнате и никогда не встретила бы Толю.
— Ну что ты, — ответил Михаил. — Главное, что все хорошо закончилось.
После свадьбы он поехал домой один. Квартира встретила его тишиной и пустотой. На столе лежали документы на новый объект — очередной коттедж для богатых клиентов. Михаил налил себе водки, выпил и задумался.
Получается, что он все сделал правильно. Василиса вышла замуж за хорошего человека, живет счастливо, больше не нуждается в помощи. Квартира, которую он ей купил, теперь приносит доход. Операция спасла ей жизнь и позволила встретить любовь.
Но цена этой правоты оказалась высокой. Двадцать лет брака рухнули. Рая больше не звонила, не интересовалась его делами. При случайных встречах здоровалась вежливо, но отчужденно.
Через год Михаил узнал, что Рая встречается с мужчиной. Владельцем небольшой строительной фирмы, ровесником, тоже разведенным. Знакомые говорили, что они хорошо подходят друг другу — оба практичные, расчетливые, знающие цену деньгам.
— А может, и лучше так, — сказал себе Михаил, читая очередное сообщение от Василисы о том, как хорошо ей живется с мужем.
Он продолжал работать, зарабатывать деньги, но тератить их было не на кого и не на что. Деньги копились на счету, росли, но радости не приносили. Дом он держал в идеальном порядке — научился готовить, стирать, убираться. Только вот смысла в этом порядке было мало.
Иногда он думал: а что, если бы поступил по-другому? Не стал помогать Василисе, послушался жены? Сестра, возможно, умерла бы от сердечного приступа или прожила бы еще лет десять в нищете. Зато семья сохранилась бы.
Но потом вспоминал Василисины слезы благодарности, ее счастливое лицо на свадьбе, письма о том, как хорошо ей живется с новым мужем. И понимал — не смог бы иначе. Не смог бы смотреть, как родная сестра мучается, имея возможность помочь.
— Характер у меня такой, — говорил он себе. — Ничего не поделаешь.
А характер у Раи тоже был такой — она не могла простить предательства. Для нее семья была святым, а он разрушил эту святость, поставив чужого человека выше жены.
Каждый остался при своем. Василиса — при муже и благополучии. Рая — при своей правде и новой любви. Михаил — при чистой совести и пустом доме.
— Справедливо, — сказал он однажды вечером, сидя на кухне за чаем. — Всем досталось то, что хотели.
Только вот хотел ли он сам того, что получил, понять не мог.
