Оля стояла у окна и смотрела, как внизу возле подъезда паркуется знакомая серая «Камри». Николай Петрович вылез из машины, поправил пиджак и направился к багажнику. Людмила Сергеевна тем временем уже шла к подъезду, неся в руках очередные пакеты с продуктами.
— Максим! — крикнула Оля в сторону кухни. — Твои опять едут!
— Какие мои? — откликнулся муж, хотя прекрасно знал, о ком речь.
— Родители твои драгоценные! В третий раз за неделю!
Максим вышел из кухни, вытирая руки полотенцем. Высокий, чуть сутулый, с редеющими волосами и усталыми глазами сорокалетнего мужчины, который давно перестал удивляться жизни.
— Ну и что? Они же не на ночь приехали.
— Максим, — Оля повернулась к мужу, и он увидел в её глазах что-то новое, незнакомое. — Мне нужно с тобой поговорить. Серьезно поговорить.
— Потом поговорим. Они же уже идут.
— Не потом! Сейчас! — В голосе Оли прозвучала сталь. — То, что твои родители подарили нам квартиру, не дает им право постоянно таскаться в гости!
Максим замер. За пять лет брака он никогда не слышал, чтобы жена говорила таким тоном.
Звонок в дверь оборвал их разговор.
— Потом, — пробормотал Максим и пошел открывать.
— Сынок! — Людмила Сергеевна ворвалась в прихожую, как всегда энергичная и шумная. В свои шестьдесят два она выглядела моложе — подтянутая, с аккуратной стрижкой и дорогим макияжем. — Мы тут мимо проезжали, решили заскочить. Тебе рыбы купили, а Лизочке — новое платье.
За ней неторопливо вошел Николай Петрович. Коренастый мужчина с проседью в волосах и тяжелым взглядом. Отставной военный, привык к тому, что его слушаются беспрекословно.
— Оля, красавица! — Людмила Сергеевна чмокнула невестку в щеку. — Что такая грустная? Не заболела?
— Здравствуйте, — сухо ответила Оля.
— А где Лизонька? — Людмила Сергеевна огляделась по сторонам. — Внучка где?
— У подруги ночует, — ответил Максим.
— Опять у подруги? — нахмурился Николай Петрович. — Что она там делает? Дома сидеть должна, уроки учить.
— Папа, сегодня суббота, — мягко заметил Максим.
— И что, что суббота? В мое время дети по субботам дома сидели, родителей слушались.
Оля почувствовала, как внутри закипает привычное раздражение. Каждый раз одно и то же. Каждый визит — одни и те же разговоры, одни и те же претензии.
— Проходите в гостиную, — сказала она, направляясь на кухню. — Чай поставлю.
— Не нужно чая, — остановила её Людмила Сергеевна. — Мы ненадолго. Максим, сынок, нам нужно с тобой поговорить.
— О чем? — настороженно спросил тот.
— О важном. Садись.
Максим сел на диван, родители устроились в креслах напротив. Оля застыла в дверном проеме, чувствуя, что сейчас произойдет что-то значительное.
— Сынок, — начала Людмила Сергеевна, — мы с папой много думали… И решили, что пора менять твою жизнь.
— Как это — менять? — не понял Максим.
— Ты работаешь менеджером по продажам за двадцать пять тысяч в месяц, — вмешался Николай Петрович. — Это не деньги. Это копейки.
— Папа, работа нормальная…
— Нормальная? — фыркнула Людмила Сергеевна. — Нормальная работа — это когда человек себя реализует, деньги хорошие получает. А ты просто место прогреваешь.
Оля почувствовала, как у неё сжимаются кулаки. Снова. Снова они приехали учить их жить.
— У меня есть предложение, — продолжил Николай Петрович. — Мой приятель Семенов открывает новое дело. Строительная компания. Нужен толковый заместитель. Зарплата — пятьдесят тысяч плюс проценты.
— Строительство? — удивился Максим. — Но я же в этом ничего не понимаю.
— Научишься, — отмахнулся отец. — Главное — желание. А ты молодой, здоровый. Семенов уже согласился тебя взять.
— Но я не искал новую работу…
— Потому что ты ничего не хочешь! — взорвалась Людмила Сергеевна. — Тебе тридцать пять лет! А ты живешь как студент! Маленькая зарплата, никаких перспектив!
— Мама, меня всё устраивает…
— А нас не устраивает! — отрезал Николай Петрович. — Мы тебе квартиру подарили, чтобы ты встал на ноги, а не чтобы ты в ней прозябал!
Оля не выдержала.
— А может, спросите сначала, что хочет сам Максим? — вмешалась она.
Родители повернулись к ней с таким видом, словно заметили только сейчас.
— Оля, милая, — слащаво заговорила Людмила Сергеевна, — это семейный разговор. Мужской разговор.
— Максим — мой муж. И решения, касающиеся его работы, касаются и меня.
— Ну конечно, — кивнул Николай Петрович. — Тебе же выгодно, чтобы муж больше зарабатывал.
— Мне выгодно, чтобы муж был счастлив, — отрезала Оля.
— Счастлив? — переспросила Людмила Сергеевна. — На двадцать пять тысяч? Да на эти деньги только продукты купить можно!
— Мы справляемся.
— Справляетесь… — презрительно хмыкнул Николай Петрович. — Если бы не наша помощь, вы бы с голоду умерли.
— Какая помощь? — вспыхнула Оля.
— Квартира — не помощь? — удивилась Людмила Сргеевна. — Два миллиона рублей — не помощь?
— Квартира была подарком! — Оля почувствовала, как голос начинает дрожать от гнева. — Подарком к свадьбе!
— Подарком, — согласился Николай Петрович. — Но мы же не чужие люди. Мы семья. И имеем право участвовать в вашей жизни.
— Участвовать — не значит управлять!
— Максим, — Людмила Сергеевна повернулась к сыну, игнорируя невестку, — ты подумай. Хорошее предложение. Семенов — человек серьезный, деньги платит исправно.
— Я подумаю, — неуверенно сказал Максим.
— Что там думать? — нетерпеливо махнул рукой отец. — Завтра же звони Семенову, договаивайся о встрече.
— Завтра воскресенье…
— Тогда в понедельник. Только не тяни. Хорошие места быстро занимают.
Оля смотрела на эту сцену и чувствовала, как внутри неё что-то ломается. Максим даже не пытался возражать. Сидел, слушал и кивал. Как послушный мальчик.
— А если он не хочет? — спросила она.
— Кто не хочет? — не поняла Людмила Сергеевна.
— Максим. А если он не хочет менять работу?
— Почему не хочет? — удивился Николай Петрович. — Любой нормальный человек хочет больше зарабатывать.
— Может быть, ему нравится его работа?
— Что там нравится? — фыркнула Людмила Сергеевна. — Телефоны целый день названивать, людей уговаривать что-то покупать. Это не работа — это…
— Это его выбор! — перебила Оля. — Его жизнь, его выбор!
— Оля, успокойся, — тихо сказал Максим.
— Не успокоюсь! — взорвалась она. — Вы приезжаете сюда каждую неделю и рассказываете нам, как жить! Что покупать, где работать, как воспитывать ребенка!
— Мы желаем добра…
— Вы желаете контроля! — Оля почувствовала, как слезы подступают к глазам. — Вы не можете смириться с тем, что Максим взрослый человек!
Повисла тяжелая тишина. Людмила Сергеевна сжала губы, Николай Петрович потемнел лицом.
— Максим, — медленно сказала свекровь, — поговори с женой. Объясни ей, что старших нужно уважать.
— Мама…
— Нет, серьезно. Мы к сыну приехали, а нас тут поучают. Это нормально?
Максим посмотрел на жену, потом на родителей. И Оля увидела в его глазах то, что надеялась никогда не увидеть — безразличие.
— Оля, ты действительно перегибаешь, — сказал он. — Родители хотят мне помочь.
Мир перевернулся…
Оля не помнила, как родители Максима ушли. Помнила только, что сидела на кухне и смотрела в окно, пока он их провожал. Слышала, как за дверью шуршат голоса, как Людмила Сергеевна что-то втолковывает сыну, как Николай Петрович басом подтверждает слова жены.
Потом дверь хлопнула, и Максим вернулся.
— Ну что? — спросил он, заходя на кухню. — Довольна?
— Чем довольна?
— Устроила скандал. Родители расстроились.
Оля медленно повернулась к мужу.
— Максим, — сказала она. — Ты понимаешь, что происходит?
— Понимаю. Ты не уважаешь моих родителей.
— Я не уважаю? — Оля рассмеялась, но смех получился горький. — Они приехали сюда и стали решать, где тебе работать. Не спросив твоего мнения. Это нормально?
— Они хотят помочь.
— Они хотят управлять! — Оля встала и подошла к мужу. — Максим, послушай себя! Ты говоришь как ребенок! «Родители хотят помочь», «родители знают лучше»! Тебе тридцать пять лет!
— И что?
— Ты взрослый мужчина! У тебя жена, дочка! Ты сам должен принимать решения!
Максим отвернулся.
— Мне нравится моя работа, — тихо сказал он.
— Тогда почему ты им не сказал?
— Потому что… — он замолчал.
— Почему, Максим?
— Потому что не хочу их расстраивать.
Оля почувствовала, как внутри что-то обрывается.
— Ты не хочешь расстраивать их, — повторила она. — А меня расстраивать не боишься?
— Это другое…
— Чем другое?
— Ты же понимаешь… Они мне квартиру подарили…
— И что? — Оля почувствовала, как голос становится опасно тихим. — И что, Максим?
— Ну… я им должен…
— Должен что?
— Быть благодарным…
— Быть благодарным или быть послушным?
Максим не ответил.
— Максим, — Оля подошла к нему ближе. — Ты меня слышишь? Ты понимаешь, что они из нас сделали?
— Что сделали?
— Нас купили. Квартирой купили.
— Не говори глупости…
— Какие глупости? — Оля почувствовала, как внутри начинает подниматься ярость. — Мы не можем принять ни одного решения без их одобрения! Мы спрашиваем их разрешения, куда поехать отдыхать! Мы отчитываемся перед ними за каждую покупку!
— Мы их уважаем…
— Мы их боимся!
Максим вздрогнул.
— Боимся? — переспросил он.
— Да! Боимся! Боимся, что они обидятся! Боимся, что они перестанут нас любить! Боимся, что они… — Оля замолчала.
— Что они что?
— Что они заберут квартиру.
Повисла тишина.
— Они не могут её забрать, — неуверенно сказал Максим. — Там же дарственная…
— Могут, — тихо сказала Оля. — Если докажут, что дарственная была подписана под принуждением. Или что ты был не в себе. Или что я тебя принудила…
— Откуда ты это знаешь?
— Я юрист, Максим. Забыл? — Оля горько усмехнулась. — Правда, я уже три года не работаю. По настоянию твоих родителей. Потому что «женщина должна сидеть дома с ребенком».
— Это было твое решение…
— Мое? — Оля рассмеялась. — Мое решение? Максим, ты помнишь, как это было? Твоя мать каждый день приходила и говорила, что Лиза предоставлена сама себе! Что я плохая мать! Что карьера важнее ребенка!
— Но ты же сама согласилась…
— Я согласилась, потому что устала бороться! — крикнула Оля. — Устала каждый день выслушивать претензии! Устала оправдываться!
Максим сел на стул и опустил голову.
— Я думал, тебе нравится сидеть дома, — тихо сказал он.
— Мне нравилось первые полгода. Потом я начала скучать. По работе, по коллегам, по делам. Но каждый раз, когда я заговаривала о возвращении на работу, твоя мать устраивала истерику.
— Мама переживает за Лизу…
— Мама переживает за свой контроль! — Оля села напротив мужа. — Максим, ты не понимаешь? Пока я сижу дома, я зависима от тебя. А ты зависим от родителей. Получается красивая цепочка.
— Какая цепочка?
— Твои родители контролируют тебя через чувство вины за квартиру. Ты контролируешь меня через финансовую зависимость. А я не могу ничего поделать, потому что у меня нет своих денег.
Максим поднял голову и посмотрел на жену.
— Ты думаешь, я тебя контролирую?
— Не думаю. Знаю.
— Как?
— А кто решает, на что тратить деньги?
— Мы вместе решаем…
— Неправда. Решаешь ты. И каждый раз советуешься с родителями.
— Я не советуюсь…
— Максим, когда мы покупали холодильник, ты три раза звонил маме! Спрашивал, какую марку лучше выбрать!
— Она разбирается в технике…
— Она разбирается в управлении людьми! — Оля встала и начала ходить по кухне. — Максим, неужели ты не видишь? Мы живем не своей жизнью! Мы живем так, как хотят твои родители!
— А что в этом плохого? Они опытные, мудрые…
— Они собственники! — Оля остановилась и посмотрела на мужа. — Они считают, что раз подарили нам квартиру, то купили нас!
— Не покупали они нас…
— Покупали! И самое страшное, что ты согласился на эту сделку!
Максим молчал.
— Скажи честно, — продолжила Оля. — Ты хочешь работать в строительной компании?
— Не знаю…
— Не знаешь или боишься сказать?
— Боюсь, — тихо признался он.
— Чего боишься?
— Что они обидятся. Что скажут, будто я неблагодарный.
— И что?
— Как «и что»?
— Ну и что, что скажут? — Оля села рядом с мужем. — Максим, ты их сын. Они тебя любят. Они не перестанут тебя любить из-за того, что ты не хочешь менять работу.
— А если перестанут?
— Тогда они тебя и не любили. — Оля взяла мужа за руку. — Любовь — это не торговля. Нельзя любить за что-то. Любят просто так.
— Но они же столько для нас сделали…
— Сделали или вложили? — Оля почувствовала, как внутри снова поднимается гнев. — Максим, подумай! Они подарили нам квартиру не из любви! Они подарили её, чтобы привязать нас к себе!
— Ты слишком всё усложняешь…
— Я не усложняю! Я просто вижу правду! — Оля встала. — Максим, я больше не могу так жить.
— Что значит «не можешь»?
— Я не могу жить в чужой квартире, на чужие деньги, по чужим правилам.
— Это наша квартира…
— Нет! — крикнула Оля. — Это их квартира! Они нам её одолжили! Временно! До тех пор, пока мы будем себя хорошо вести!
Максим встал и подошел к окну.
— Что ты предлагаешь? — спросил он, не оборачиваясь.
— Съехать.
— Куда?
— Снять квартиру. Маленькую, но нашу.
— На какие деньги? На мою зарплату? Да мы через месяц начнем занимать!
— Тогда я выйду на работу.
— А Лиза?
— Лиза будет ходить в продленку. Как все нормальные дети.
Максим повернулся к жене.
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
— А родители?
— А что родители?
— Они будут против…
— Пусть будут против, — спокойно сказала Оля. — Это наша жизнь.
Максим долго молчал.
— Я не могу, — наконец сказал он.
— Почему?
— Потому что не могу их расстроить.
Оля почувствовала, как внутри что-то окончательно обрывается.
— Понятно, — тихо сказала она.
— Что понятно?
— То, что ты выбрал.
— Что я выбрал?
— Их. Ты выбрал их, а не меня.
— Оля, не говори ерунды…
— Какая ерунда? — Оля посмотрела на мужа. — Максим, я прошу тебя о самом простом — жить своей жизнью. А ты говоришь, что не можешь, потому что расстроишь родителей. Это выбор.
— Это не выбор. Это…
— Это выбор, — твердо повторила Оля. — И ты сделал его.
Она пошла к двери.
— Куда ты идешь? — спросил Максим.
— Лизу забирать. Потом домой.
— Это и есть твой дом.
— Нет, — сказала Оля, не оборачиваясь. — Это дом твоих родителей. А мой дом — там, где меня любят больше, чем квартиру…
Лиза сидела в своей комнате и старательно делала вид, что читает. На самом деле она прислушивалась к голосам из гостиной. Мама и папа снова ругались. Уже третий день подряд.
Девочке было восемь лет, но она давно поняла, что в их семье что-то не так. Другие родители ругались из-за денег или работы. А её родители ругались из-за бабушки и дедушки.
Лиза не понимала, почему нельзя просто сказать бабушке, чтобы она не приходила каждый день. Ей самой бабушка не нравилась. Людмила Сергеевна всегда находила, к чему придраться — то осанка плохая, то оценки не те, то одежда неподходящая.
— Лиза! — позвала мама. — Иди сюда!
Девочка отложила книгу и пошла в гостиную. Родители сидели на диване, и у обоих были очень серьезные лица.
— Садись, — сказала мама.
Лиза села в кресло напротив.
— Солнышко, — начал папа, — нам нужно с тобой поговорить.
— О чем?
— О нашей семье, — сказала мама. — Лиза, ты же понимаешь, что мы с папой… не очень хорошо ладим в последнее время?
Девочка кивнула.
— Мы решили… — папа замолчал, подбирая слова. — Мы решили, что будем жить отдельно.
— Разводитесь? — спросила Лиза.
— Не разводимся, — быстро сказала мама. — Просто… мне нужно время подумать.
— О чем подумать?
— О том, как нам дальше жить.
Лиза посмотрела на родителей. Мама была бледная, с красными глазами. Папа сидел, опустив голову.
— Из-за бабушки? — спросила девочка.
Родители переглянулись.
— Почему ты так думаешь? — удивилась мама.
— Потому что вы всегда ругаетесь из-за неё. Я слышу.
— Дело не только в бабушке, — осторожно сказал папа.
— А в чем еще?
— Во многом, солнышко. Взрослые отношения — это сложно.
— А где мы будем жить? — спросила Лиза.
— Ты будешь жить со мной, — сказала мама. — У моей подруги Светы. Помнишь тетю Свету?
Лиза кивнула. Тетя Света была маминой подругой по институту. Жила одна в двухкомнатной квартире.
— А папа?
— Папа останется здесь.
— А бабушка с дедушкой?
— Что бабушка с дедушкой?
— Они будут приходить к папе каждый день?
Папа поморщился.
— Наверное, — честно ответил он.
— Тогда я лучше с мамой, — решительно сказала Лиза.
— Почему? — удивилась мама.
— Потому что бабушка злая. Она всегда ругается и всё время говорит, что я делаю не так.
— Лиза, — мягко сказал папа, — бабушка тебя любит.
— Нет, — покачала головой девочка. — Она любит командовать. А любить — это другое.
Родители снова переглянулись.
— Откуда ты это знаешь? — спросила мама.
— Моя учительница Марина Александровна говорила. Она сказала, что любить — это когда человек важнее, чем твои желания. А бабушка считает, что её желания важнее меня.
Мама вдруг заплакала.
— Мам, не плачь, — испугалась Лиза. — Я что-то не то сказала?
— Нет, солнышко. Ты сказала очень правильно.
Вечером, когда Лиза заснула, Оля сидела на кухне и пила чай. Максим ушел к родителям — «поговорить». Оля знала, о чем будет этот разговор. Людмила Сергеевна будет убеждать сына, что во всем виновата «эта ненормальная жена». Николай Петрович будет советовать «поставить бабу на место». А Максим будет слушать и кивать.
Телефон зазвонил в половине одиннадцатого.
— Оля? — голос Светы был встревоженным. — Ты как?
— Нормально. Собираемся.
— Серьезно решила уйти?
— Серьезно.
— А Максим?
— А что Максим? Он сделал свой выбор.
— Может, он еще передумает?
— Не передумает, — устало сказала Оля. — Он боится их больше, чем любит меня.
— Не говори так…
— Света, это правда. И знаешь что самое страшное? Я думала, что он мужчина. А он — мальчик. Большой, сорокалетний мальчик, который боится маму расстроить.
— Оля…
— Всё, Света. Решено. Завтра переезжаем к тебе.
Через час вернулся Максим. Лицо у него было каменное.
— Ну что? — спросила Оля. — Поговорил с родителями?
— Поговорил.
— И?
— Они считают, что ты больная. Маме посоветовали показать тебя врачу.
— Психиатру?
— Психиатру.
Оля рассмеялась. Коротко и зло.
— Конечно. Я больная, потому что хочу жить своей жизнью.
— Оля, может, мы зря…
— Максим, — перебила его Оля. — У меня к тебе один вопрос. Последний.
— Какой?
— Если бы завтра твои родители сказали, что я им не нравлюсь и ты должен выбирать между мной и ими — кого бы ты выбрал?
Максим молчал долго. Очень долго.
— Я не знаю, — наконец сказал он.
— Я знаю, — спокойно сказала Оля. — Ты бы выбрал их. Как сегодня. Как всегда.
Она встала и пошла в спальню собирать вещи.
— Оля! — окликнул её Максим. — Мы же можем договориться! Найти компромисс!
— Какой компромисс? — остановилась Оля. — Я буду молчать, когда твоя мать будет меня унижать? Буду улыбаться, когда она будет решать, чем кормить мою дочь? Буду благодарить, когда она будет выбирать мне одежду?
— Ты преувеличиваешь…
— Я устала преувеличивать, — сказала Оля и пошла дальше.
Утром она ушла с Лизой и двумя чемоданами. Максим стоял у окна и смотрел, как они садятся в такси.
Телефон зазвонил, едва дверь захлопнулась.
— Максим? — голос матери был торжествующим. — Ну что, ушла наконец эта…
— Да, мама, — устало сказал он. — Ушла.
— И слава богу! Теперь заживешь нормально!
Максим посмотрел на пустую квартиру. На игрушки Лизы в углу. На Олину чашку, которую она забыла на столе.
— Да, — повторил он. — Нормально.
И впервые в жизни это слово показалось ему самым страшным на свете.
