— Твоя сестра может покупать продукты на свои деньги, а не объедать наш холодильник! — голос Ольги дрогнул, а в последнем слове и вовсе сорвался на визг. Она стояла посреди кухни, руки упирались в бока, а взгляд, полный жгучей обиды, был прикован к Игорю, который только что зашел домой с работы.
Игорь, как обычно, разуваясь в прихожей, еще не успел переступить порог кухни, но уже почувствовал ледяной холод, исходящий от жены. Вот она, эта волна, которую он узнавал безошибочно. Приближался шторм.
— Что-то случилось, Оль? — его голос звучал виновато, как у школьника, которого поймали с поличным, хотя он ровным счетом ничего не сделал. Впрочем, Ольга в такие моменты и не нуждалась в доказательствах вины. Ей было достаточно ощущения несправедливости.
— Случилось?! Ты серьезно?! — Ольга взмахнула руками, обводя пространство кухни, как дирижер, указывающий на свои инструменты. — Случилось то, что я опять купила полхолодильника продуктов к выходным, а сегодня после работы обнаружила… пустоту! Нет, не так. Пустоту с тремя сиротливо лежащими яйцами и засохшей коркой сыра! Кто-то, кто не мы, потрудился знатно! И знаешь, кто это? Твоя Светлана!
Игорь устало вздохнул. Светлана. Его младшая сестра, тридцатипятилетняя женщина, которая, казалось, так и не выросла из подросткового возраста. Нет, она не была глупой, но вот какой-то совершенно неприспособленной к жизни – это точно. За последние полгода она превратила их дом в некий перевалочный пункт, при этом всегда почему-то голодный и нуждающийся в срочной дозаправке продуктами. То зайдет «просто так, на чай», а исчезнет половина холодильника. То придет «помочь по дому», а после ее «помощи» приходится устраивать уборку заново, а с собой забрать «ой, это я случайно, Ольга, взяла…» – целая сумка деликатесов.
Раньше Ольга не обращала на это внимания. В самом начале их брака, когда и у них денег было побольше, и Светлана не так часто «захаживала», это казалось милой особенностью золовки, такой себе «семейной чудачкой». Но в последнее время… В последнее время финансовые дела у Игоря и Ольги шли не так гладко. Ольга потеряла работу полгода назад и с трудом находила подработки. Игорь держался за свою должность инженера, но зарплаты едва хватало на покрытие всех обязательных платежей и более-менее сносную жизнь. На отпуск откладывали по крохам, а о новых шторах на кухне, о которых мечтала Ольга, можно было и вовсе забыть. А тут еще Светлана.
— Оль, ну может, она просто забежала, проголодалась… — начал Игорь, пытаясь сгладить острые углы. Он знал, что этот аргумент бесполезен, но по привычке тянул время.
— Проголодалась?! — голос Ольги поднялся на октаву. — Игорь, ты сам видел, сколько я вчера принесла пакетов! Три! Два на плече несла! И яблоки для Андрюшки, и творожок, и мясо на тефтели, и масло… Я на это почти три тысячи оставила, представляешь? Три! И что? А что у нас осталось? Курам на смех! Она же не только съедает, она с собой уносит! Ты не видишь, или просто не хочешь видеть?!
Игорь опустил голову. Он видел. Конечно, видел. И сам не раз замечал, как после Светланиных визитов таинственно исчезают пакеты с молоком, или колбаса, только что купленная, вдруг усыхает в размере вдвое. Ему было стыдно, но что он мог поделать? Светлана была его единственной младшей сестрой. Мать всегда просила: «Игорёк, не бросай Светланку, она у нас такая… ранимая, не приспособленная». Вот и он, как послушный старший брат, вечно «не бросал». И расхлебывал.
— Я поговорю с ней, Оль. Правда, поговорю, — Игорь подошел к Ольге, осторожно положил руки ей на плечи. — Ну что ты так расстраиваешься из-за такой ерунды? Мы же не обеднеем.
— Из-за ерунды?! Игорь, ты меня совсем не слышишь?! — Ольга отстранилась. — Мы уже обеднели, пока твоя сестричка пирует на наши с тобой кровно заработанные! А я не хочу, чтобы мой муж сваливался с ног от усталости, а его деньги… его деньги уходили на непонятно что! Мы в конце концов семья! Мы должны держаться друг за друга, а не вот так!
Ольга почти плакала. Это было уже не столько о продуктах, сколько о невысказанной обиде. Ощущение, что ее труд, ее забота о доме, ее экономия – всё это шло насмарку. Ей казалось, что Светлана намеренно издевается, что она видит в ней невестку, с которой можно не церемониться, а в Игоре – источник постоянного дохода, который можно эксплуатировать. И муж почему-то молчит. Муж не защищает.
— Ладно, ладно, — Игорь поднял руки, словно сдаваясь. — Я поговорю. Вот честное слово. Завтра же позвоню Свете. Приглашу на разговор. Объясню ей… что мы сейчас в таком положении, что… ну, что нам самим непросто.
— Объясни ей, что у нас есть холодильник, а у нее есть кошелек! — отрезала Ольга, но тон ее уже был менее агрессивным. Просто усталым. Она развернулась и пошла в спальню.
На следующий день Игорь, как и обещал, позвонил Светлане. Светлана была на удивление жизнерадостна.
— Ой, Игорёк! Привет-привет! Что-то давно не звонил! Случилось что?
— Привет, Свет. Да нет, просто поговорить хотел. Ты, может, на днях заглянешь к нам? Чайку попьем…
— Ой, Игорёк, знаешь, я так занята! У меня столько дел, столько встреч! — Светлана тараторила, ее голос звенел от энергии. — И вообще, Ольга-то меня, похоже, недолюбливает. Я это чувствую! Так что нет, спасибо, я уж лучше сама как-нибудь.
Игорь почувствовал, как в нем закипает раздражение. Недолюбливает! Конечно, недолюбливает, когда ты полхолодильника выгребаешь! И эти вечные отмазки: то занята, то некогда. А как за продуктами приехать – так она всегда свободна.
— Свет, давай серьезно, — Игорь постарался придать голосу максимум твердости, но получилось, как всегда, неубедительно. — Оля… Оля расстраивается, что ты забираешь у нас продукты. Ну, мы сейчас… не в лучшем положении. Понимаешь?
На другом конце провода повисла тишина. Тяжелая, звенящая тишина. Игорь почувствовал неладное.
— Понимаю? — голос Светланы вдруг стал холодным, как лед. — Конечно, я понимаю! Ты хочешь сказать, что я вас объедаю?! Что я, твоя родная сестра, тебе в тягость?! И это после всего, что… Что мать тебе говорила, чтобы ты меня не бросал! Ты позор! Ты меня опозорил! Ты больше не мой брат!
И Светлана повесила трубку.
Игорь стоял, сжимая телефон. Сердце колотилось. Позор. Он – позор. Неужели он так и не смог поговорить? Неужели всё так плохо? Он же пытался!
Вечером он рассказал Ольге о разговоре. Рассказал витиевато, опуская детали о «позоре», но суть донес.
Ольга слушала, опустив взгляд.
— И что теперь? — спросила она глухо.
— Что теперь? — повторил Игорь. — Светлана обиделась. Сказала, что больше не будет приходить.
— И хорошо, — жестко ответила Ольга. — Значит, теперь у нас будет чем ужинать. А то я уже подумывала на голодную диету садиться.
Ее слова были колкими, но в глазах мелькнула боль. Ольга понимала, что эта ситуация бьет и по Игорю. Он любит свою сестру, и ему тяжело вот так вот обрывать с ней связь, хоть она и непутевая. Но разве ей было легко?
Две недели прошли в каком-то напряженном молчании. Холодильник был полон. У Ольги появилось чуть больше сил, ведь теперь не нужно было думать, как впихнуть в недельный бюджет три дополнительные тысячи на чужие продукты. Но тишина между Игорем и Светланой была тяжелой.
— Ты с мамой говорил? — как-то вечером спросила Ольга.
— Нет, — Игорь отмахнулся. — Зачем? Начнет опять: «Света ранимая, Света несчастная». Надоело.
— А я вот думаю, что надо. — Ольга отложила вязание. — Наверное, что-то все-таки случилось. Она же не просто так стала к нам ходить… Я, конечно, злилась, но ведь раньше такого не было. Может, у нее что-то не так?
Игорь усмехнулся.
— Ну да, конечно. Неужели ты в это веришь? Всегда она была такой. Безответственной. А сейчас тем более…
— Игорь, ну позвони маме, — Ольга посмотрела на него серьезно. — Ты же знаешь, мама любит Светлану больше, чем нас всех вместе взятых. Она уж точно всё про нее знает. Может, она и расскажет что-нибудь. Я же вижу, как ты переживаешь.
Игорь подумал и согласился. Через полчаса он вышел из комнаты, где говорил с мамой, бледный, как полотно.
— Что такое? — Ольга испугалась.
— Оль… — Игорь присел на диван рядом с ней, тяжело дыша. — У Светланы… беда.
Ольга нахмурилась.
— Какая беда?
— Мама рассказала… Ее же с работы сократили полгода назад. Когда у меня проблемы были. Она боялась сказать. И в банке у нее просрочка по кредиту. Она пыталась устроиться куда-то, но все… то вакансий нет, то не подходит, то опыта не хватает. И сына ее… Тимофея… надо в санаторий отправлять. У него со здоровьем проблемы, а денег на путевку нет. Она совсем отчаялась. Занимала у соседей, у знакомых. Все заняла, больше не у кого. Она от стыда не говорила никому. А к нам… к нам она приходила, потому что нечего было есть. Понимаешь? Совсем нечего.
Ольга слушала, и ее лицо постепенно менялось. От недоверия к шоку, от шока к какой-то тягучей, жгучей боли. От стыда. Слова Игоря эхом отдавались в голове: «Твоя сестра может покупать продукты на свои деньги, а не объедать наш холодильник!» Господи! А она-то думала, что Светлана наглая, что она циничная, что она просто объедает их ради собственного удовольствия! А оказалось, человек просто отчаялся. Отчаялся до такой степени, что готов был унижаться, брать чужое, лишь бы прокормить себя и сына.
— А почему она нам не сказала? — Ольга еле выдавила из себя. — Почему не попросила помощи?
— Она боится осуждения, Оль. — Игорь тяжело вздохнул. — Ты же знаешь, Света всегда была гордая. И уязвимая. Она стеснялась своей нищеты. А после моего звонка… она решила, что лучше пусть совсем исчезнет из нашей жизни, чем ее будут считать нахлебницей.
На душе у Ольги стало муторно. Зачем она накинулась на Игоря? Зачем не попыталась понять? Ну почему, почему она не подумала, что у человека может быть настоящая, невыносимая беда? Ведь она же умная женщина, она же понимает, как бывает тяжело. Вспомнился ее собственный опыт, когда она теряла работу. Было трудно. Было очень трудно. Но она тогда хоть с мужем, с Игорем, который поддерживал. А Света одна…
На следующий день Ольга не пошла на подработку. Сказала, что плохо себя чувствует. На самом деле она не могла думать ни о чем, кроме Светланы. Она взяла ключи от машины, которая стояла без движения уже несколько дней, и поехала к Светлане. Адрес она знала — однокомнатная квартира в старой «хрущевке» на окраине.
Ольга подъехала к дому. Обшарпанный подъезд, тусклое освещение. Она позвонила в дверь. Долго никто не открывал. Ольга позвонила еще раз, потом еще. Наконец, за дверью послышались шаркающие шаги, и дверь приоткрылась.
На пороге стояла Светлана. Она была бледна, под глазами залегли темные круги. Волосы неухоженно торчали в разные стороны. Одета в старый застиранный халат. Глаза Светланы, обычно полные какой-то наивной радости или, наоборот, обиды, сейчас были потухшими, как две потухшие свечи.
— Оля? — голос Светланы был охрипшим от удивления и, возможно, стыда.
— Привет, Света, — Ольга постаралась улыбнуться, но уголки губ дрогнули. Она оглядела Светлану. Перед ней стояла не «нахлебница», не «стерва», не «объедала». Перед ней стоял измученный, сломленный человек. — Можно войти?
Светлана отошла в сторону, молча пропуская ее. Квартира была скромной. Старая мебель, заклеенные скотчем обои, легкий запах сырости. На маленьком столике в углу лежали старые учебники и тонкая тетрадь. Заметив, куда Ольга смотрит, Светлана произнесла:
— Тимофей… Уроки делает. Он… он дома. Сегодня плохо себя чувствует.
Ольга прошла на кухню. Там было чисто, но откровенно пусто. На плите стоял один-единственный чайник. В маленьком холодильнике — пустые полки. Она увидела заветную баночку, из которой она часто «обнаруживала» отсутствие того или иного продукта. Сейчас она стояла сиротливо, в ней пусто. Ни крошки, ни намека на еду.
Сердце Ольги сжалось. Ей стало не просто стыдно, ей стало физически больно от собственной слепоты. Она вспоминала свои гневные выпады, свои слова о «паразитке» и «нахлебнице». Господи, какая же она была дура! Ненависть сменилась щемящей жалостью.
— Света, почему ты молчала? Почему ничего не сказала? — Ольга подошла к ней, в голосе не было ни капли прежнего раздражения, только искренняя боль.
Светлана отвернулась, опустив голову. Ее плечи задрожали.
— Стыдно, Оля. Очень стыдно. Я пыталась, правда. Везде… А не получается. Денег нет даже на еду. С работы уволили… Совсем недавно… А кредит висит. Тимофей болеет часто, а на лекарства нет ничего. Я брала, Оль… брала у вас, потому что… потому что нечем было накормить сына. Понимаешь? Совсем нечем! Я плакала, когда уходила от вас с полными сумками, — и в этот момент она всхлипнула. — Я просто… я не знала, что делать. Я так боялась, что вы меня выгоните. Что Игорь отвернется. Мне казалось, что он меня… что вы меня уже ненавидите…
Ольга обняла ее. Крепко-крепко. Светлана не сразу ответила на объятие, но потом прижалась к ней, и ее худые плечи затряслись от беззвучных рыданий. Это был крик души, который наконец вырвался наружу.
— Ну что ты, Светуль, что ты! Мы же семья! Ну как мы можем тебя выгнать! — Ольга гладила ее по голове, а сама едва сдерживала слезы. Ее собственный внутренний мир перевернулся с ног на голову.
Они проговорили несколько часов. Светлана рассказала все подробно: о сокращении, о тщетных поисках работы, о том, как пришлось занимать у микрофинансовых организаций, чтобы хоть как-то покрыть долги, а это привело к еще большим проблемам. Она показала последние платежки – там были неимоверные пени за просрочки. Она показала рецепты для сына, дорогие лекарства, которые ей было не по карману. Ольга слушала, кивала, время от времени всхлипывая.
К вечеру, когда Игорь вернулся домой, его ждал сюрприз. Ольга сидела на кухне с покрасневшими глазами, а рядом с ней — Светлана, тоже явно после слез, но уже с каким-то облегченным выражением лица.
— Игорь, — начала Ольга, ее голос был мягким, но твердым. — Мы со Светланой поговорили.
Игорь нервно сглотнул, ожидая худшего.
— Да, я все знаю, — он виновато посмотрел на Светлану. — Прости, Света, я вчера не все… не смог всего тебе сказать.
— И я не смогла, Игорёк, — Светлана шмыгнула носом. — А Оля… Оля всё поняла.
Ольга протянула мужу платежки Светланы и стопку медицинских справок Тимофея.
— Игорь, надо ей помочь. Не просто так, а серьезно.
Игорь взял бумаги, просмотрел их. Лицо его побледнело еще больше. Масштабы бедствия были гораздо серьезнее, чем он думал.
Они сели втроем за стол. Долгая ночь была впереди. Ольга, забыв о своей прежней злости, включилась в обсуждение с головой.
— Так, Света, во-первых, прекращаешь эти… хождения. Мы будем привозить продукты. Но не просто так, а составим список. Это будет временно.
Светлана молчала, кивая. Ее глаза были полны благодарности.
— Во-вторых, — продолжила Ольга, — тебе срочно нужна работа. Какая угодно. Хоть уборщицей, хоть продавцом. Пусть это будет не на твоем уровне, но это будет хоть что-то. А мы подключим знакомых, посмотрим, может, где-то есть что-то постоянное.
— В-третьих, — добавил Игорь. — Кредит. Надо разобраться, что там можно реструктуризировать. Возможно, можно взять у меня… я возьму в банке, а ты мне потом будешь потихоньку отдавать. Без этих сумасшедших процентов. А Тимофея… мы найдем способ отправить его в санаторий. Это важно.
Разговор затянулся до полуночи. Ольга, Игорь и Светлана составили детальный план. Они решили, что Ольга будет помогать Светлане составлять резюме и рассылать его, Игорь — займется вопросами кредита и поиском временной работы. Они даже нашли контакты санатория, куда можно было бы отправить Тимофея, и стали продумывать, как собрать деньги на путевку.
Наконец, Светлана поднялась. Она подошла к Ольге, глаза ее были влажными, но в них уже промелькнул слабый огонек надежды.
— Оля… Я не знаю, как тебя благодарить. Я думала, ты меня…
— Ну что ты, Светуль, — Ольга перебила ее, обнимая. — Мы семья. А семья – это когда все вместе, и в горе, и в радости. Мы же не можем бросить тебя в беде, правда? Просто надо было поговорить. Просто надо было сказать.
Светлана ушла с одухотворенным лицом, словно скинув с себя тяжелый груз. А Ольга и Игорь еще долго сидели на кухне.
— Ты молодец, Оля, — Игорь обнял жену. — Я так рад, что вы поговорили. Я даже не знаю, как я мог быть таким слепым. И каким был… ну… тормозом.
— И я тоже виновата, Игорь, — Ольга прижалась к нему. — Я так злилась, так негодовала. А надо было просто оглянуться и посмотреть, что происходит вокруг. Что-то же изменилось, я же чувствовала это, а не хотела признавать. А иногда за злостью и обидой… скрывается боль. И не всегда твоя.
Прошло несколько месяцев. Светлана устроилась продавцом в небольшой магазинчик. Зарплата была скромной, но она работала с невиданным рвением. Она старалась отдать долг Игорю, хоть и небольшими суммами. Тимофей съездил в санаторий, благодаря общим усилиям Игоря, Ольги и даже родителей, которых они тоже посвятили в суть проблемы. Мать сначала ругалась, почему они ей не сказали раньше, а потом подключилась к помощи внуку.
Холодильник в квартире Ольги и Игоря всегда был полон. Теперь Светлана не приходила «просто так», она приходила в гости. Приносила к чаю скромный тортик, или булочки. Не забирала, а приносила. И разговаривала. Не увиливала от ответов, а делилась своими успехами, спрашивала совета. Между Ольгой и Светланой возникли по-настоящему теплые, доверительные отношения. Они стали звонить друг другу просто так, поболтать, а не только по делу.
Ольга часто вспоминала тот вечер, когда ее голос сорвался на визг: «Твоя сестра может покупать продукты на свои деньги, а не объедать наш холодильник!» Сколько же в этом было высокомерия и несправедливости! И как важно вовремя остановиться, понять, что мир не делится только на черное и белое. Что за видимой наглостью или раздражающим поведением может скрываться целая бездна горя и отчаяния. И только протянутая рука, искреннее сочувствие могут изменить всё. Да, ей пришлось пройти через гнев и разочарование, но в конце концов она нашла не только мир в своей семье, но и нового, настоящего друга в лице той, кого когда-то считала своим врагом. И теперь ее сердце, вместо прежней колючей обиды, было полно тепла и спокойствия. И это было дороже любых денег.
