Облака плыли низко, почти касаясь верхушек тополей, и Сергей смотрел на них из окна квартиры, думая о том, что всё вокруг, как и его жизнь, подёрнуто серой пеленой. Выходной день тянулся медленно, время текло, как патока — густо и вязко. Отец с матерью должны были прийти с минуты на минуту, и эта мысль не вызывала ничего, кроме глухого раздражения.
— Ира, — позвал он, — родители скоро будут.
Жена выглянула из ванной, вытирая руки полотенцем. Её лицо, обычно приветливое и открытое, сейчас выглядело напряжённым.
— Знаю. Я почти готова.
Они прожили вместе почти шесть лет. Познакомились в строительной компании, где Сергей работал прорабом, а Ирина — бухгалтером. Тихая свадьба, скромный медовый месяц в Крыму, потом — жизнь, которая складывалась, как им казалось, совсем неплохо. Квартира в новом микрорайоне, купленная в ипотеку. Планы на детей — пока только планы, но вполне конкретные. Общие друзья. Семейные ужины по выходным.
А потом что-то надломилось. Сергей не мог точно сказать, когда именно. Может, год назад, может, чуть раньше. Ирина стала задерживаться на работе. Завела новых подруг, о которых говорила скупо и неохотно. Начала ухаживать за собой иначе — будто не для него. И самое главное — её взгляд изменился. Раньше она смотрела на мужа с теплотой, теперь — словно сквозь стекло.
Сергей пытался поговорить с ней, но разговор не клеился. «Всё в порядке», — отвечала Ирина, и это явное несоответствие между словами и реальностью выматывало больше всего.
Звонок в дверь прервал его размышления. Родители — точные, как часы. Они всегда приходили минута в минуту. Отец, Николай Петрович, массивный, с густыми седыми бровями, первым перешагнул порог, неуклюже обнял сына и прошёл в комнату. Мать, Тамара Анатольевна, задержалась в прихожей, цепко оглядывая сына и принюхиваясь, словно пыталась учуять запах неблагополучия.
— Ты похудел, — заметила она. — И осунулся. На работе проблемы?
— Всё нормально, мам.
— Где Ирина?
— Сейчас выйдет.
Тамара Анатольевна поджала губы и прошла на кухню, тут же начав открывать пакеты с гостинцами. Сергей знал эту её манеру — занять чужую территорию, расставить всё по-своему, создать видимость заботы там, где на самом деле чистый контроль.
— Ирина! — крикнула свекровь. — Твои пирожки стынут!
Ирина появилась в дверях кухни, улыбаясь той самой улыбкой, которую приберегала для особых случаев — вежливой и отстранённой одновременно.
— Здравствуйте, Тамара Анатольевна. Здравствуйте, Николай Петрович, — она поцеловала свекровь в щёку и пожала руку свёкру.
— Что-то бледненькая ты, — заметила Тамара Анатольевна. — Не заболела?
— Нет, просто устала немного. На работе аврал.
— Всё на работе да на работе, — протянула свекровь. — А дома-то когда бываешь?
Сергей увидел, как у жены дрогнули губы.
— Давайте чай пить, — предложил он. — Мам, может, ты нам расскажешь, как дела у тёти Веры?
Обеденный стол, накрытый по всем правилам, со скатертью и полным сервизом, который обычно стоял в серванте и доставался только по особым случаям. Тамара Анатольевна разливала чай, продолжая рассказывать о родственниках, соседях, знакомых — обо всех, кто составлял внешний круг их семейной жизни. Николай Петрович молча жевал, иногда кивая в такт словам жены. Ирина отвечала на вопросы вежливо, но немногословно. Сергей наблюдал за этим спектаклем со странным чувством — будто видел его со стороны.
— А Люба Синицына, помнишь её? — обратилась Тамара Анатольевна к сыну. — Так вот, её муж, оказывается, уже второй год как с секретаршей путается. А Люба всё терпит, детей жалеет.
— При чём тут Люба Синицына? — не выдержал Сергей.
— Так, к слову пришлось, — невинно пожала плечами мать. — Я к тому, что нынче верность — товар редкий.
Ирина резко отодвинула чашку, пролив немного чая на скатерть.
— Извините, — пробормотала она, промокая пятно салфеткой.
— Ничего страшного, — сухо ответила свекровь. — Бывает, когда человек нервничает.
После чая Николай Петрович с Сергеем переместились в комнату смотреть футбол. Отец обычно молчал, но сегодня, казалось, был настроен на разговор.
— Как у вас с Ириной? — спросил он, когда по телевизору начался рекламный блок.
— Нормально, — машинально ответил Сергей.
— Не похоже, — отец покачал головой. — Я, конечно, не лезу в чужую жизнь, как твоя мать. Но вижу, что ты сам не свой.
Сергей хотел ответить, но с кухни донеслись громкие голоса. Ирина и Тамара Анатольевна явно спорили о чём-то.
— Я просто говорю, что обеденный сервиз надо хранить по-другому, — донеслось до них.
— Это наш сервиз, и мы храним его так, как нам удобно, — в голосе Ирины звучал металл.
— «Наш, наш»… Да его мы подарили на свадьбу, между прочим!
Сергей поднялся, но отец удержал его за руку:
— Не лезь. Пусть сами разберутся.
Напряжение висело в воздухе весь вечер. Когда родители наконец собрались уходить, Тамара Анатольевна задержала сына в прихожей:
— Ты заходи на днях один. Поговорить надо.
— О чём, мам?
— Придёшь — узнаешь. Важное дело.
Ирина и Сергей молча убирали со стола. Каждый был погружён в свои мысли, и эта тишина, густая, как туман, окутывала их.
— Зачем она приглашала тебя зайти? — наконец спросила Ирина, ставя последнюю тарелку в шкаф.
— Не знаю, — честно ответил Сергей. — Сказала — важное дело.
— Понятно, — Ирина отвернулась к окну. За стеклом сгущались сумерки, и в них таяли очертания домов напротив. — Сергей, нам нужно поговорить.
Эти слова, которых он подсознательно ждал и боялся услышать. Эти слова, после которых обычно рушится привычный мир.
— Давай завтра, — внезапно сказал он. — Я устал.
Ирина долго смотрела на него, потом кивнула и вышла из кухни. Сергей остался один. Он открыл форточку и закурил, хотя бросил пять лет назад, сразу после свадьбы. Сигареты нашлись в старой куртке — забытая пачка, хранившая запах прошлой жизни.
Дым щипал глаза, а может, это были непрошеные слёзы. Сергей смотрел на огоньки в окнах напротив и думал о том, что за каждым из них — чья-то жизнь, чья-то история, свои радости и горести. Интересно, есть ли там, за этими огоньками, счастливые люди? Или все одинаково запутались в своих отношениях, изменах, недомолвках?
К матери он пошёл через три дня. Не мог раньше — навалился срочный проект на работе, да и дома атмосфера была такая, что хотелось сбежать куда подальше. Ирина ночевала в гостиной, сказав, что у неё болит голова и она не хочет его беспокоить. Разговора, который она пыталась начать, так и не случилось.
Родительская квартира встретила его знакомыми запахами — свежей выпечки, лаванды и почему-то нафталина, хотя шкафы давно уже не пересыпали этим средством. Мать суетилась на кухне, расставляя на столе угощение — словно сын пришёл не поговорить, а на званый обед.
— Садись, — сказала она, указывая на стул. — Голодный, небось? У вас-то там кто готовит? Сам, поди?
— Мам, — Сергей устало потёр лоб. — Давай без этого. Ты хотела поговорить о чём-то важном.
Тамара Анатольевна села напротив, расправила несуществующие складки на скатерти и посмотрела сыну прямо в глаза:
— Вот что случилось, сынок, — сказала свекровь торжественно. — Твоя жена тебе изменяет.
Слова упали, как камни, и от них по жизни Сергея пошли круги — всё дальше и дальше. Он ожидал услышать что угодно — что у отца проблемы со здоровьем, что на даче протекла крыша, что соседи затопили квартиру снизу. Но не это.
— Что? — переспросил он, хотя прекрасно расслышал каждое слово.
— Изменяет, — повторила мать с какой-то странной удовлетворённостью в голосе. — И давно уже. Я ведь чувствовала, что что-то не так. Материнское сердце не обманешь.
— Откуда ты…
— Люда Воронцова её видела. С мужчиной. В кафе на Ленина. Сидели, за руки держались. И не в первый раз уже.
Люда Воронцова была школьной подругой матери, жила на другом конце города и славилась своим длинным языком и способностью раздуть из мухи слона.
— Мам, это всё?
— А тебе мало? — возмутилась Тамара Анатольевна. — Родной сын спрашивает, мало ли ему, что жена по кафе с любовником ходит!
— Люда Воронцова могла и ошибиться.
— Не ошиблась. Она подошла поздороваться. Ирина вся побелела, еле пару слов выдавила. А потом этот… хахаль её… такой весь из себя, в пиджаке дорогом… руку ей на плечо положил. По-хозяйски так.
Сергей встал и подошёл к окну. Внизу был двор его детства — с песочницей, качелями, скамейками, на которых сидели старушки, обсуждая соседей. Ничего не менялось здесь годами. И мать не менялась — всё так же собирала сплетни, всё так же лезла в чужую жизнь, всё так же была уверена, что знает, как правильно.
— Я поговорю с Ирой, — сказал он, не оборачиваясь.
— О чём тут говорить? — всплеснула руками Тамара Анатольевна. — Собирай вещи — и к нам. Комната твоя свободна. А с ней пусть твой отец поговорит. Или я сама. Выложу всё, что думаю о таких…
— Мам, — резко оборвал её Сергей. — Я сам разберусь. Это моя жизнь и моя семья.
— Семья! — фыркнула мать. — Хороша семья, где жена по кафе с мужиками шастает!
Сергей молча взял куртку и направился к выходу.
— Ты куда? — всполошилась Тамара Анатольевна. — А обедать?
— Не хочу, — бросил он и хлопнул дверью.
Вечером, вернувшись домой, Сергей обнаружил, что Ирины нет. На столе лежала записка: «Буду поздно. Не жди. И.»
Он сел на диван и закрыл глаза. Мысли путались, образуя болезненный клубок. Что, если мать права? Что, если Ирина действительно встречается с кем-то? Это бы объяснило её отстранённость, поздние возвращения, нежелание разговаривать. Но кто этот человек? И как давно это происходит?
Сергей достал телефон и набрал номер жены. Длинные гудки, потом автоответчик: «Абонент временно недоступен. Оставьте сообщение после сигнала».
Он не стал оставлять сообщение. Вместо этого открыл холодильник, достал бутылку водки, которую держал для гостей, и налил себе полстакана. Водка обожгла горло, но не принесла облегчения.
Ирина вернулась за полночь. Тихо открыла дверь, сняла туфли и на цыпочках прошла в комнату. Увидев Сергея, сидящего в темноте, вздрогнула:
— Ты не спишь?
— Жду тебя, — ответил он, включая настольную лампу.
Ирина выглядела уставшей, но странно воодушевлённой. Её глаза блестели, а на щеках играл румянец.
— Что-то случилось? — спросила она, снимая пальто.
— Это я у тебя хотел спросить.
Она помедлила, словно решаясь, потом села напротив:
— Я собиралась рассказать тебе завтра. Но, видимо, придётся сегодня.
Сердце Сергея пропустило удар. Вот он, момент истины. Сейчас она скажет, что встретила другого, что уходит, что…
— Я нашла новую работу, — сказала Ирина. — Точнее, открываю своё дело. С партнёром.
— С партнёром? — эхом отозвался Сергей.
— Да, с Виктором Андреевичем. Он инвестор. Вкладывает деньги в мой проект.
— Какой ещё проект?
Ирина глубоко вздохнула:
— Я давно хотела открыть свою бухгалтерскую фирму. Ты знаешь, мне всегда было тесно в рамках обычной работы. Хотелось чего-то своего. И вот, полгода назад, я начала разрабатывать бизнес-план. Искала инвесторов. И нашла.
— Виктора Андреевича, — медленно произнёс Сергей.
— Да. Он бизнесмен, владеет сетью магазинов канцтоваров. Мы познакомились на семинаре по налогообложению.
— И с тех пор тайно встречаетесь?
Ирина нахмурилась:
— Не тайно. Я просто не говорила тебе, потому что не была уверена, что всё получится. Не хотела давать пустых надежд. А сегодня мы подписали договор. Я официально директор собственной фирмы.
Она произнесла это с такой гордостью, что Сергей невольно улыбнулся. Потом вспомнил слова матери и улыбка исчезла.
— А почему ты не сказала мне раньше? Я твой муж, Ира. Мы должны делиться такими вещами.
— Я пыталась, — тихо ответила она. — Но ты последние месяцы будто не со мной. Всегда уставший, раздражённый. Я не знала, как подступиться.
— И поэтому решила действовать за моей спиной?
— Не за спиной, — она покачала головой. — Просто самостоятельно. Это разные вещи, Серёж.
— Тебя видели с этим Виктором в кафе. Держались за руки.
Ирина подняла брови:
— Кто видел?
— Люда Воронцова. Мамина подруга.
— Ах, вот оно что, — Ирина горько усмехнулась. — Теперь понятно, откуда ветер дует. Да, мы были в кафе. Обсуждали детали договора. И да, в какой-то момент Виктор Андреевич взял меня за руку — когда поздравлял с успешным стартом проекта. Там же была его жена, между прочим. И двое коллег.
— Жена?
— Да, Елена. Прекрасная женщина, кстати. Она тоже участвует в бизнесе мужа, ведёт социальные сети компании.
Сергей откинулся на спинку дивана. Облегчение и стыд боролись в нём, сменяясь гневом — на мать, на себя, на обстоятельства.
— Почему ты мне не веришь? — спросила Ирина.
— Я… — он запнулся. — Не знаю. Последнее время всё так сложно между нами.
— Потому что ты позволяешь своей матери лезть в нашу жизнь, — твёрдо сказала Ирина. — Она никогда не принимала меня. Всегда считала недостаточно хорошей для тебя. И ты это знаешь.
Сергей знал. Но одно дело — знать, и совсем другое — признать вслух, что твоя мать сознательно разрушает твою семью.
— Я устала бороться с ней, Серёж, — продолжила Ирина. — Устала доказывать, что я хорошая жена. Поэтому и решила сосредоточиться на своей карьере. Хотела добиться чего-то сама, чтобы потом ткнуть ей в лицо — вот, я чего-то стою!
— И не посвятила меня в свои планы.
— Потому что боялась, что ты расскажешь ей. И она всё испортит, как всегда.
В её словах была горькая правда. Сергей часто делился с матерью тем, что происходило в их семье. И она, конечно, использовала эту информацию по-своему.
— Прости, — сказал он. — Я должен был верить тебе, а не ей.
Ирина пожала плечами:
— Я тоже хороша. Надо было сразу всё рассказать. Но я так боялась, что ничего не получится, что снова услышу от твоей матери: «Я же говорила».
Они долго сидели молча, глядя друг на друга через пропасть недоверия, которая незаметно выросла между ними.
— Знаешь, — наконец сказала Ирина, — я ведь правда люблю тебя, Серёж. Всегда любила. Но иногда мне кажется, что в нашем браке нас трое. И третья — твоя мать.
Сергей кивнул. Он знал, что она права. Тамара Анатольевна всегда была рядом — незримо присутствовала в их решениях, планах, ссорах. Её одобрения он искал, её осуждения боялся.
— Что будем делать? — спросил он.
— Не знаю, — честно ответила Ирина. — Но так больше не может продолжаться. Я не могу жить в постоянном напряжении, ожидая очередного удара от твоей матери. И ты не можешь разрываться между нами.
— Я поговорю с ней, — твёрдо сказал Сергей. — Объясню, что она не имеет права вмешиваться в нашу жизнь.
— Ты говорил это уже сто раз, — устало заметила Ирина. — Ничего не меняется.
— На этот раз будет по-другому, — он взял её за руку. — Обещаю.
Тамара Анатольевна открыла дверь и застыла на пороге, увидев сына и невестку.
— Вот это сюрприз, — протянула она. — Проходите, что ж на пороге стоять.
Они прошли в гостиную. Николай Петрович, читавший газету в кресле, поднял голову и кивнул:
— Здравствуйте, молодёжь.
— Папа, мама, — начал Сергей, держа Ирину за руку. — Мы пришли поговорить.
— О чём же? — невинно спросила Тамара Анатольевна, хотя по её лицу было видно, что она прекрасно понимает, о чём пойдёт речь.
— О том, что произошло на днях. О твоих словах, мама.
— А что я такого сказала? — Тамара Анатольевна развела руками. — Только правду. Как она есть.
— Это не правда, — твёрдо произнёс Сергей. — Ирина не изменяет мне. Она открывает своё дело, и тот мужчина, с которым её видела твоя подруга — её бизнес-партнёр. Женатый, кстати, бизнес-партнёр, чья жена тоже была в том кафе.
— Ну-ну, — хмыкнула Тамара Анатольевна. — Так я и поверила. Бизнес она открывает! А муж, значит, в стороне. Даже не в курсе.
— Я не был в курсе, потому что мы с Ирой последнее время отдалились друг от друга. И в этом есть твоя вина, мама.
— Моя? — возмутилась Тамара Анатольевна. — Да как ты смеешь! Я для тебя…
— Тамара, — неожиданно вмешался Николай Петрович. — Помолчи и послушай сына.
Все удивлённо посмотрели на него. Отец редко вмешивался в семейные разборки, предпочитая оставаться в стороне.
— Продолжай, Сергей, — кивнул он.
— Мама, — Сергей посмотрел матери прямо в глаза. — Я люблю тебя. Ты моя мать, и это никогда не изменится. Но Ирина — моя жена. Человек, которого я выбрал, с которым решил прожить жизнь. И я не позволю тебе разрушить нашу семью своими подозрениями и сплетнями.
— Я разрушаю? — Тамара Анатольевна схватилась за сердце. — Да я только добра вам желаю! Открыть глаза хотела!
— На что? — спросил Сергей. — На то, что моя жена талантлива и амбициозна? Что она хочет чего-то добиться в жизни? Что у неё есть свои мечты и планы?
— При чём тут это? — отмахнулась Тамара Анатольевна. — Люда своими глазами видела, как они за ручки держались!
— Людмила Воронцова — известная сплетница, — неожиданно произнёс Николай Петрович. — И всегда ею была. Ещё со школы. Помнишь, Тамара, как она про вас с Витей Савельевым басни рассказывала? Тоже «своими глазами видела».
Тамара Анатольевна покраснела и отвернулась.
— Это другое, — пробормотала она.
— Ничем не другое, — отрезал Николай Петрович. — Слушай, сын. Мать у тебя — женщина хорошая, но характер тяжёлый. Всегда был. Она и в моей-то жизни всё контролировать пыталась, что уж о твоей говорить.
— Коля! — ахнула Тамара Анатольевна.
— Молчи, жена, — спокойно произнёс Николай Петрович. — Дай мне сказать. Я тридцать пять лет молчал, имею право теперь высказаться.
Он повернулся к Сергею и Ирине:
— Живите своей жизнью, дети. Не позволяйте никому — даже родителям — вмешиваться. Я вот позволил, и что вышло? Всю жизнь как на привязи. Решения не свои, а её, — он кивнул на жену. — Отпуск там, где она хочет. Дача, которую я ненавижу, но копаюсь на ней каждые выходные. Рубашки, которые она выбирает. Друзья, которых она одобряет.
— Ничего себе! — Тамара Анатольевна всплеснула руками. — Тридцать пять лет молчал, а теперь решил высказаться? При детях? Да как ты…
— Вот именно это я и имею в виду, — Николай Петрович тяжело поднялся с кресла. — Даже сейчас не даёшь слово сказать. Всё, Тамара. Хватит.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Сергей переводил взгляд с отца на мать, не веря тому, что происходит. За тридцать лет своей жизни он ни разу не видел, чтобы отец перечил матери. И вот теперь…
— Мы, пожалуй, пойдём, — наконец сказал он, сжимая руку Ирины. — Думаю, вам надо поговорить.
— Никуда вы не пойдёте! — Тамара Анатольевна преградила им путь. — Мы не закончили. Я хочу знать правду. Ирина, посмотри мне в глаза и скажи, что не изменяешь моему сыну!
Ирина медленно подняла голову и посмотрела на свекровь таким взглядом, что та невольно отступила:
— Знаете, Тамара Анатольевна, я шесть лет пыталась заслужить ваше одобрение. Готовила по вашим рецептам. Слушала ваши советы. Терпела ваши бесконечные замечания. И всё равно для вас осталась «этой девицей, которую подцепил наш Серёженька». Так вот, больше я ничего доказывать не собираюсь. Ни вам, ни кому-либо ещё.
Она повернулась к мужу:
— Я ухожу, Серёж. Не от тебя — от этого всего, — она обвела рукой комнату. — От этой удушающей атмосферы. От необходимости постоянно оправдываться. Мне нужно пространство. Время подумать.
— Ира, — Сергей схватил её за плечи. — Не надо. Мы справимся.
— Я тоже так думала, — горько усмехнулась она. — Шесть лет думала. Но я устала, Серёж. По-настоящему устала.
— Вот! — торжествующе воскликнула Тамара Анатольевна. — Я же говорила! Бросает тебя! Сбегает к своему хахалю!
— Замолчи! — рявкнул Сергей с такой силой, что мать отшатнулась. — Просто замолчи, мама. Ты всё испортила. Всё.
Он повернулся к жене:
— Прошу тебя, Ира. Давай поговорим дома. Только ты и я.
Ирина покачала головой:
— Я сниму комнату на первое время. Мне правда нужно побыть одной.
— А как же твой бизнес? — вмешался Николай Петрович. — Ты ведь только начала.
— Бизнес никуда не денется, — слабо улыбнулась Ирина. — Может, это даже к лучшему. Сосредоточусь на работе.
Она направилась к выходу. Сергей бросился за ней:
— Ира, подожди! Я с тобой!
В прихожей он схватил её за руку:
— Не уходи. Пожалуйста.
— Мне нужно время, Серёж, — она мягко высвободила руку. — Подумать. Решить, чего я хочу на самом деле.
— Я люблю тебя, — сказал он отчаянно.
— Я знаю, — кивнула она. — И я тебя. Но иногда любви недостаточно.
Дверь закрылась за ней с тихим щелчком. Сергей стоял в прихожей, не в силах пошевелиться. Из комнаты доносились голоса родителей — они спорили, но слов было не разобрать.
Он медленно опустился на пуфик и закрыл лицо руками.
Прошло три месяца. Сергей сидел в кафе на Ленина — том самом, где Люда Воронцова видела Ирину с её бизнес-партнёром. Он пришёл сюда не случайно. Сегодня у Ирины открытие офиса её фирмы, и она пригласила его на небольшой фуршет.
За эти месяцы многое изменилось. Ирина жила отдельно — сняла небольшую квартиру недалеко от работы. Они виделись раз в неделю, говорили обо всём — о работе, о планах, о погоде. Обо всём, кроме их будущего. Это была странная пауза в их отношениях — не разрыв, но и не совсем вместе.
С родителями Сергей тоже виделся, но реже. Отец неожиданно подал на развод — тихо, без скандала, просто собрал вещи и уехал к брату в соседний город. Тамара Анатольевна словно потухла — исчезли её напористость, уверенность в своей правоте. Она стала мягче, тише, иногда звонила сыну просто поговорить, ни о чём не спрашивая и не давая советов.
— Привет, — голос Ирины вырвал его из размышлений. — Спасибо, что пришёл.
Она выглядела иначе — увереннее, спокойнее. Волосы короче, новый костюм, какая-то внутренняя сила, которой раньше не было.
— Как твои дела? — спросил Сергей, поднимаясь.
— Хорошо, — она улыбнулась. — Правда хорошо. Работа идёт отлично, уже есть постоянные клиенты. И я… я многое поняла за это время.
— Я тоже, — кивнул он.
Они смотрели друг на друга, и между ними было что-то новое — не прежняя близость, но и не отчуждение. Уважение, может быть. Понимание.
— Ира, — Сергей глубоко вздохнул. — Я хочу, чтобы ты вернулась. Но не так, как было раньше. По-другому.
— По-другому — это как? — спросила она.
— Без моей матери, влезающей в каждое решение. Без моей зависимости от её мнения. Без твоей необходимости постоянно соответствовать чьим-то ожиданиям. Просто ты и я, строящие жизнь так, как хотим мы.
Ирина задумчиво покрутила чашку с кофе:
— Знаешь, я ведь готова была уйти насовсем. Даже документы на развод подготовила. А потом поняла, что бегу не от тебя, а от ситуации, которую мы сами создали. И подумала — может, стоит попробовать создать новую?
— Что ты предлагаешь?
— Давай начнём с чистого листа, — сказала она. — Не будем жить прошлыми обидами. Построим что-то своё. Только наше.
— Переедем? — спросил он. — В другой город?
— Необязательно так кардинально, — улыбнулась Ирина. — Достаточно научиться ставить границы. Жить своим умом. Поддерживать друг друга.
Сергей накрыл её руку своей:
— Я скучал по тебе, Ира. Очень.
— Я тоже, — призналась она. — Но это время врозь было нужно нам обоим. Чтобы понять, чего мы действительно хотим.
Их прервал телефонный звонок. Ирина посмотрела на экран и нахмурилась:
— Это твоя мать.
Сергей взял телефон, помедлил секунду и сбросил вызов.
— Потом перезвоню, — сказал он. — Сейчас важнее ты и я.
Ирина улыбнулась — впервые за долгое время открыто, без тени напряжения:
— Пойдём на открытие? Там будут Виктор с Еленой, познакомишься наконец.
— Пойдём, — Сергей встал и протянул ей руку. — Хочу увидеть, что ты создала.
Они вышли из кафе и пошли по улице — не касаясь друг друга, но и не отдаляясь. Два человека, которые прошли через кризис и вышли из него другими. Не вместе, но и не врозь. Пока — на распутье, с возможностью выбрать любой путь.
Впереди была неизвестность — пугающая и манящая одновременно. Но главное, что теперь они смотрели в будущее, а не оглядывались на прошлое.
— Кстати, — сказал Сергей, останавливаясь у светофора, — я тоже кое-что начал. Свой проект.
— Правда? — удивилась Ирина. — Какой?
— Расскажу за ужином, — он улыбнулся. — Если ты, конечно, согласишься поужинать со мной. После фуршета.
— Посмотрим на твоё поведение, — шутливо ответила она, но в глазах промелькнуло что-то тёплое, знакомое. — Возможно, и соглашусь.
Светофор переключился на зелёный, и они перешли дорогу — каждый со своими мыслями, каждый со своими планами, но почему-то казалось, что идут они в одном направлении.
