никитаВеник из свежей берёзы хлестал по разгорячённому телу Валентина Аркадьевича. Пар окутывал его фигуру, делая похожим на тучного призрака. В бане было жарко, но мужчина не сдавался – подбрасывал на каменку ещё воды, бросал эвкалиптовые масла и кряхтел от удовольствия.
– Ты, Коля, не спеши. Баня – дело тонкое, – прогудел он, поворачиваясь к своему зятю, худощавому светловолосому парню, который недовольно поглядывал на часы. – Сколько лет тебе? Тридцать? А всё никак не научишься получать удовольствие от настоящих мужских дел.
Николай вздохнул. Каждый раз одно и то же. Тесть приезжает на дачу и начинает учить его жизни. То печь он неправильно топит, то доски не так укладывает, а теперь вот и париться не умеет.
– Валентин Аркадьевич, мне через час надо Катю из города забрать. Она с ребёнком приедет, – попытался объяснить Николай, но тесть только отмахнулся.
– Никуда твоя Катька не денется. Подождёт. Сейчас ещё разочек попаримся, потом окунёмся, и поедешь.
Николай подавил в себе желание высказать тестю всё, что думает о его командирских замашках. В конце концов, он приезжает раз в месяц, можно и потерпеть.
Катерина нервно поглядывала на часы и качала коляску с годовалым Мишкой, который, к счастью, сладко спал, несмотря на шум автовокзала. Телефон она забыла дома – выскочила в спешке, боясь опоздать на последний автобус до их дачного посёлка. А теперь стояла уже сорок минут, и Николая всё не было.
– Не встречают? – участливо спросила пожилая женщина, присевшая рядом на скамейку.
– Муж должен был подъехать, – Катя улыбнулась через силу. – Наверное, что-то случилось с машиной.
Женщина кивнула, разглядывая молодую мать. Катерина была красивой – высокая, с тонкой талией и копной светлых вьющихся волос, сейчас небрежно собранных в пучок. Несмотря на усталость, в её зелёных глазах светилась какая-то внутренняя сила.
– А далеко ехать-то? – снова спросила женщина.
– В Ольховку. Это двадцать километров отсюда.
– О, знаю-знаю. У меня там племянница живёт. Анна Степанова, не знакомы?
Катерина покачала головой. У неё не было ни времени, ни желания заводить светские беседы. Она думала о том, куда запропастился Николай и что ей делать, если он вообще не приедет. Денег на такси не хватит – последние рубли потратила на билет.
Когда на стоянку въехала старенькая «девятка» Николая, Катя почувствовала такое облегчение, что чуть не расплакалась.
– Прости, задержался, – Николай выскочил из машины, чмокнул жену в щёку и взялся за коляску. – Твой отец… В общем, баня, сама понимаешь.
Катерина поджала губы. Конечно, она понимала. Её отец приехал, и весь мир должен крутиться вокруг него.
– Он здесь надолго? В прошлый помню как приехал и с порога начала -а ты мне в гостевой постелишь? Или сразу в спальне вашей? – спросила она, усаживаясь на переднее сиденье, пока муж устраивал коляску и ребёнка сзади.
– На неделю, как обычно, – Николай завёл машину. – И ещё… Он не один.
Катерина обернулась так резко, что шея хрустнула.
– В каком смысле?
– С ним женщина. Галина. Кажется, его новая… ну, ты поняла.
Валентин Аркадьевич восседал за дачным столом, как царь на троне. Рядом с ним сидела женщина лет сорока пяти – яркая блондинка с ярко-красной помадой и крупными серьгами. Она звонко смеялась над каждой шуткой Валентина и то и дело прикасалась к его руке своими наманикюренными пальцами.
– А вот и моя принцесса! – воскликнул Валентин, увидев дочь. – Галя, знакомься, это Катерина, моя дочь. А где мой внук?
– Спит, – коротко ответила Катя, оценивающе разглядывая гостью. – Здравствуйте, Галина.
– Ой, можно просто Галя, – женщина подорвалась с места и заключила Катерину в объятия, обдав её волной терпких духов. – Валечка столько рассказывал о тебе! Какая ты красавица, вся в папу!
Катерина высвободилась из объятий и вопросительно посмотрела на отца. Тот развёл руками:
– Вот, решил тебе сюрприз устроить. Мы с Галочкой вместе уже три месяца. Думал познакомить вас на твой день рождения, но тут такая возможность подвернулась – Галя в отпуске, я в отпуске…
– Очень приятно, – сухо ответила Катя. – Николай, помоги мне с вещами, пожалуйста.
Когда они остались вдвоём в комнате, Катерина прошипела:
– И где они будут спать? У нас только две спальни – наша и детская!
– Твой отец сказал, что они могут лечь в гостиной, на диване, – неуверенно ответил Николай. – Я уже бельё достал…
– Прекрасно, – Катя плюхнулась на кровать. – Просто замечательно. Мало того, что он командует в нашем доме, так ещё и свою… подругу привёз. И даже не предупредил!
– Кать, ну он же твой отец…
– Вот именно! Мой отец, который не звонил мне два месяца! Который пропустил крестины Мишки! А теперь заявляется со своей пассией и ждёт, что мы будем прыгать от радости?
Вечер тянулся мучительно долго. Валентин Аркадьевич рассказывал истории из своей молодости, которые Катя и Николай знали наизусть. Галина восхищённо ахала и бросала на Катерину понимающие взгляды, словно они были заговорщицами.
– А знаешь, – вдруг сказала Галина, когда Валентин отлучился покурить, – твой папа очень переживает, что вы редко видитесь.
Катерина удивлённо подняла брови:
– Неужели? А по нему не скажешь.
– Он такой, да, – Галина понизила голос. – Настоящий мужик старой закалки. Не показывает чувств. Но он очень любит тебя и внука. Всё время фотографии показывает, гордится.
Катя хмыкнула, не зная, что ответить. Было странно слышать такое от женщины, которую она видела впервые в жизни.
– Галь, ты где? – раздался голос Валентина с веранды. – Иди сюда, звёзды какие!
Галина подмигнула Кате и упорхнула к Валентину. Николай, помогавший с посудой, тихо сказал:
– Вроде нормальная женщина. Может, с ней он станет… помягче?
– Не знаю, – покачала головой Катя. – Папа не меняется. Сколько себя помню, он всегда был таким – властным, громким, любящим покомандовать. Мама от этого сбежала, в конце концов.
– Но она не сбегала от него двадцать пять лет, – заметил Николай. – Значит, было что-то, что её держало.
Катя задумалась. Она редко вспоминала о том, какими были отношения родителей до развода. В её памяти остались только ссоры последних лет и мамины слёзы.
Ночью Мишка проснулся и начал плакать. Катя, измученная долгой дорогой и непростым вечером, с трудом поднялась с кровати.
– Лежи, я схожу, – шепнул Николай, но она покачала головой:
– Он есть хочет, всё равно мне вставать.
Проходя мимо гостиной, Катя услышала приглушённые голоса. Отец и Галина не спали.
– …просто дай ей время, – говорила Галина. – Она хорошая девочка, но ей нужно привыкнуть.
– Да знаю я, знаю, – ворчал Валентин. – Думаешь, не вижу, как она на меня смотрит? Как на врага народа. А я ведь только добра ей желаю. И внуку. Вон, игрушек навёз…
– Валь, ей не игрушки нужны. Ей нужно, чтобы ты её слушал. Не командовал, а слушал.
– Да что я, не умею, что ли?
– Прямо сейчас и проверим, – Галина хихикнула. – Слушай меня внимательно: завтра ты позволишь Кате самой решать, что и как делать в её доме. Никаких указаний, понял?
– В этом доме я половину стен сам поставил! И крышу перекрыл!
– Валя, это не твой дом. Это их дом.
Катерина застыла в темноте коридора, прижимая к себе сонного Мишку. Она впервые слышала, чтобы кто-то так разговаривал с её отцом – спокойно, но твёрдо. И что самое удивительное – отец слушал.
Утро началось с запаха блинов. Катя, открыв глаза, не сразу поняла, что происходит. Обычно на даче готовила только она – Николай занимался хозяйством, а отец… отец обычно критиковал их обоих.
Накинув халат, она вышла на кухню и обнаружила там Галину, колдующую над плитой.
– Доброе утро, соня! – улыбнулась та. – Садись, блинчики почти готовы. Мужчины твои уже во дворе – Валя решил показать Николаю, как правильно газон косить.
Катя машинально опустилась на стул.
– Вы не обязаны готовить…
– Знаю, – подмигнула Галина. – Но люблю. К тому же, ты наверняка устала после вчерашней дороги. Кофе?
Они завтракали вчетвером (не считая Мишки, увлечённо размазывающего кашу по столику своего стульчика). Валентин Аркадьевич был непривычно тих, лишь изредка бросая восхищённые взгляды на Галину.
– Отличные блины, – похвалил Николай. – У вас талант, Галина.
– Да ладно тебе, – отмахнулась она. – Катюша наверняка готовит не хуже. Просто у мамы всегда вкуснее, правда, малыш? – она подмигнула Мишке, и тот неожиданно расплылся в улыбке.
– Предательство, – шепнула Катя мужу, но уголки её губ дрогнули в улыбке.
После завтрака Валентин объявил, что они с Галей собираются в лес за грибами.
– Хотите с нами? – спросил он дочь, но как-то не так, как обычно – не требовательно, а действительно спрашивая.
– Нет, спасибо, – ответила Катя. – У меня стирка, уборка… Да и Мишке лучше дома.
– Тогда до вечера, – кивнул Валентин и, взяв Галину под руку, направился к калитке.
Когда они ушли, Катя повернулась к мужу:
– Ты видел? Папа спросил моего мнения. И принял ответ. Без споров и нравоучений.
– Может, влюбился по-настоящему? – предположил Николай. – Люди меняются, когда влюбляются.
– Мой отец? – Катя скептически хмыкнула. – Не знаю… Но Галя мне нравится. Она… настоящая какая-то.
День пролетел незаметно. Катя управилась с делами быстрее, чем ожидала, и даже успела почитать книгу, пока Мишка спал. Николай возился в гараже со своей машиной – давно хотел заменить какую-то деталь.
Валентин и Галина вернулись к ужину, нагруженные грибами и… цветами.
– Это тебе, – Валентин протянул дочери букет полевых цветов. – Там ромашки, васильки… Галя сказала, что ты в детстве любила такие.
Катя удивлённо взяла букет. Она действительно любила полевые цветы, но откуда Галина могла это знать?
– Мы много говорили с твоим папой, – словно прочитав её мысли, сказала Галина. – Он столько всего о тебе помнит. Как ты в три года сама научилась читать. Как в школе всегда была отличницей. Как плакала, когда разбила коленку на велосипеде…
Катя перевела взгляд на отца. Тот смущённо кашлянул и отвернулся, делая вид, что очень заинтересован грибной корзиной.
Вечером, когда Мишка уснул, а Николай задремал перед телевизором, Катя вышла на веранду и увидела отца, одиноко курящего в темноте.
– Можно? – спросила она, подходя ближе.
– Конечно, – Валентин подвинулся, освобождая место на скамейке. – Хочешь?
Он протянул ей пачку, но Катя покачала головой:
– Бросила, когда забеременела.
– Молодец, – кивнул отец. – А я вот никак не могу. Галя ругается, говорит, здоровье не то…
Они помолчали. Тишину нарушали только стрекот сверчков и далёкий лай собак в посёлке.
– Пап, – наконец решилась Катя. – Можно спросить?
– Валяй.
– Вы с Галей… У вас серьёзно?
Валентин глубоко затянулся и выпустил дым в сторону от дочери.
– Серьёзнее некуда, – ответил он. – Я на ней жениться хочу. Если согласится, конечно.
– А она знает?
– Нет ещё, – Валентин усмехнулся. – Думал, может, здесь и сделаю предложение. На природе, романтично. Как думаешь?
Катя пыталась осмыслить услышанное. Её отец, всегда такой самоуверенный и даже грубоватый, сейчас говорил неуверенно, почти робко. Спрашивал её совета.
– Думаю, ей понравится, – наконец сказала она. – Она кажется… она хорошая. И тебя правда любит.
– А ты? – вдруг спросил Валентин, поворачиваясь к дочери. – Ты как к этому отнесёшься?
Катя помедлила с ответом.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив, пап. И если Галя делает тебя счастливым… то я только за.
Валентин неожиданно обнял дочь одной рукой – неловко, но крепко.
– Спасибо, малышка. Для меня это важно.
На следующее утро Катерина проснулась от звонкого детского смеха. Выглянув в окно, она увидела удивительную картину: её отец, стоя на четвереньках на лужайке, возил на спине хохочущего Мишку, а Галина снимала это на телефон.
– Я встал пораньше и забрал малого, чтобы вы поспали, – объяснил Валентин, когда Катя вышла во двор. – Он проснулся и не капризничал, так что мы решили погулять. Не против?
– Нет, – улыбнулась Катя. – Не против.
День прошёл на удивление мирно. Они вместе готовили обед, потом купали Мишку, а вечером Валентин достал бутылку хорошего вина и предложил тост за семью. Николай с удивлением заметил, что ни разу за день тесть не сделал ему замечания и не попытался научить жизни.
Когда все собрались ложиться спать, Валентин вдруг откашлялся и сказал:
– Кать, Коль, можно с вами поговорить наедине? На минутку.
Галина тактично улыбнулась:
– Я пока пойду соберу вещи на завтра.
Когда Галина вышла, Валентин заговорил тише:
– Я хочу сделать Гале предложение. Завтра. Здесь. И хочу, чтобы вы были рядом.
Катерина замерла, переводя взгляд с отца на закрывшуюся дверь и обратно.
– Ты серьёзно?
– Более чем, – кивнул Валентин. В его глазах читалось непривычное волнение. – Я всё продумал. Купил кольцо ещё месяц назад. И хочу, чтобы моя семья была со мной в этот момент.
– Это… неожиданно, – выдохнула Катя, но уголки её губ дрогнули в улыбке. – Но мне нравится эта идея.
Позже, когда Катя зашла в гостевую комнату предложить дополнительное одеяло, Галина выглядела по-настоящему счастливой и одновременно смущённой.
– Знаешь, – прошептала она Кате, – он ведь даже не догадывается, что я всё знаю. Я случайно нашла кольцо, когда собирала чемодан. Но, пожалуйста, не выдавай меня. Хочу увидеть его лицо, когда он будет делать предложение.
Прошло три дня с того момента, как Галина сказала «да» на предложение Валентина Аркадьевича. Они сидели за столом на веранде – Катя, Николай, Валентин и его теперь уже невеста. Мишка спал в коляске рядом, убаюканный вечерним ветерком.
– Знаешь, – сказала Катя, глядя на отца, – я никогда не видела тебя таким… счастливым.
– Потому что я никогда таким и не был, – просто ответил Валентин. – После развода с твоей мамой я как-то… закостенел. Решил, что больше никого в жизнь не пущу. А потом появилась Галя.
Он нежно сжал руку невесты.
– И ещё кое-что, – добавил Валентин, становясь серьёзным. – Я хочу извиниться перед вами обоими. Я вёл себя как… настоящий диктатор. Всё учил вас, командовал. Думал, что знаю лучше. А на самом деле просто боялся стать ненужным. Боялся, что если не буду полезным – своими советами, своей помощью – то вы… отвернётесь от меня.
Катя почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
– Пап, ты никогда не станешь ненужным. Ты мой отец. И дедушка Мишки. Мы любим тебя. Просто… иногда нам нужно пространство, чтобы самим принимать решения. Даже если эти решения будут ошибочными.
Валентин кивнул, глядя куда-то вдаль.
– Знаешь, чему меня научила Галя за эти три месяца? Что любовь – это не контроль. Это свобода. Свобода быть собой и позволять другому быть собой.
Он улыбнулся и поднял бокал:
– За свободу быть собой. И за семью, которая эту свободу даёт.
Они чокнулись, и в этот момент Катя поняла, что что-то изменилось – не только в её отце, но и в ней самой. Как будто стена, стоявшая между ними много лет, начала потихоньку разрушаться. И за этой стеной ждала не пустота, как она боялась, а новые возможности – для понимания, для близости, для любви.
А Мишка, словно почувствовав этот момент, открыл глаза и улыбнулся – беззубой улыбкой, полной абсолютного, безусловного доверия к миру. Миру, в котором его дедушка больше не будет командиром, а станет просто любящим дедушкой. Миру, в котором его мама наконец-то сможет простить своего отца. Миру, в котором любовь действительно даёт свободу – быть собой и позволять другим быть собой…