Всю ночь мать стонала. Дарья меняла ей компрессы, поила с ложечки отваром шиповника с малиной. Бесполезно. Когда настроение, мать все выпивала. Когда плохое — выплевывала на простыню.
— Мамуль, ну потерпи немножко. Завтра будет лучше.
Лучше не становилось. Уже год — как не стало отца. И весь этот год мать таяла прямо на глазах. А еще перед уходом отца были ещё два года его болезни. Как вспомнишь — тоска берёт.
Звонок.
— Игорь, привет.
— Привет, Дашка. Как у нас там?
— Мама плохо спит… Кричит по ночам. Одна я с ней не справляюсь.
— Дашка, я бы приехал, но сама понимаешь, работа. Командировка. Не могу. Пусть бы ты к маме сиделку наняла что ли.
Дарья устало вздохнула. Что толку объяснять брату, что на её зарплату в отделе кадров много не навертишь? Игорь привык — у него крутая работа. Он главный. Он ездит в командировки. Он приезжает с подарками два раза в год.
Советов от него хоть отбавляй — «найми сиделку», «купи эти таблетки, говорят, помогают», «закажи специальный матрас для лежачих» — а вот денег на всё это великолепие почему-то не предлагал. Звонил редко, спрашивал: «Как там мама?» — и ни разу не поинтересовался, как там сестра, не надорвалась ли, хватает ли сил.
— Да нечего нанимать-то. Я справлюсь.
Она положила трубку и посмотрела на свои руки. Припухшие, в пятнах от зелёнки. Маме надо было перекладывать простыни каждый день. Или два раза в день. Лежачим так положено. И дело не в деньгах — дело в том, что Дарья привыкла всё брать на себя.
Так то младший брат Игорь всегда был избалованным. Ему прощали его эгоизм, мол, последний ребенок, любимчик, да ещё и мальчик. А Дарья понимала: она — старшая, значит, она и отвечает за всё.
Мать таяла стремительно. Последние дни почти не выходила из полусонного состояния, бредила, не узнавала Дарью.
— Танюшечка… Танюшенька, девочка моя… — шептала сухими губами.
Танюшей звали её школьную подругу, с которой они не виделись лет тридцать. Дарья выхаживала мать как могла. В шесть утра вставала, наскоро пила кофе, наливала маме воды, сок, кормила жиденькой кашей. Бежала на работу на пол ставки. После работы — аптека, молочка, овощи. Занималась с мамой, пыталась читать вслух воспоминания Нагибина. Ночами сжималась на диване, прислушиваясь к маминым стонам. Повторяла про себя, как мантру: я выдержу, я смогу.
Игорь звонил редко. Когда звонил — Дарья оживала. Ждала братскую поддержку. Но вместо этого слышала:
— Ну, как дела? Всё по-прежнему? А я вот в Казань на неделю, потом сразу в Новосибирск. Открываем новый филиал. Зарплату прибавили!
Конечно, Игорь был молодцом. Выбился в начальство, первая жена его, Вера, — тоже не промах, редактор глянцевого журнала.
А я завела кошку. К сорока буду классической старой девой с пятью кошками, — думала Дарья.
Но сорока еще не было, но Дарья чувствовала себя много старше своих лет.
Через год после отца ушла и мать. Незаметно, среди ночи. Дарья проснулась в шесть, как обычно. Подошла к матери, присела на кровать. Поняла сразу — по выражению лица. Будто восковая маска.
Через двадцать минут — звонок.
— Игорь, мама…
— Как?! Когда?!
— Ночью. Я сейчас скорую вызову, чтобы зафиксировали. Подъедешь?
— Дашка, ты что? Я в Актобе сейчас. Пятичасовая зона! Ну никак не получится. Давай всё сама организуй… Я как только смогу, прилечу. Деньги тебе переведу. Всё сделай как положено.
Дарья не удивилась. Она даже не разозлилась. Только ощутила огромную, почти невесомую пустоту. Будто вышел весь воздух — из комнаты, из груди, из всей квартиры.
Потом были хлопоты. Документы. Похороны. Поминки. Завещание. Отец всё завещал Дарье — ты, мол, с нами была всю жизнь. Тебе и жить в этой квартире. Игорь позвонил по видео с похорон — включил на пять минут, пару слов сказал.
Потом прошёл год. Тихий, пустой, ничем не примечательный. Дарья вздыхала свободно, стала ходить в бассейн. Купила себе крем от морщин. Попробовала записаться на свидание вслепую — не получилось, постеснялась. Игорь звонил раз в месяц, спрашивал: «Ну как ты там?». Дарья исправно отвечала: «Нормально». На том и заканчивался разговор.
Звонок в дверь.
— Кто?
— Это я, Игорь!
Игорь? Так внезапно?
Дарья открыла дверь и охнула. Перед ней стоял Игорь — худой, с небритой щетиной и встрёпанными волосами. За его плечом — крашеная блондинка с ярко-алыми губами. Возле ног — четыре огромных чемодана и две сумки.
— Дашка, мы к тебе! Вот, пришли пожить немножко.
— Что-то случилось?
— А, так всё и сразу! — Игорь неловко переминался в дверях, теребил молнию на куртке. — Дашка, я с Верой развёлся. Познакомься, это Алёна — моя новая жена. Мы теперь вместе.
Дарья растерянно пожала руку Алёне. Кожа у девушки была холодной и чуть влажной.
— Дашка, мы к тебе на пару месяцев. Пока жильё ищем. Пока не определимся где жить хотим — сейчас можно онлайн работать и жить где хочешь хоть в Занзибаре.
Дарья колебалась недолго. Как-никак, родной брат, который оставил её один на один с болезнью мамы и папы. Но ведь — родной.
— Проходите.
Шесть месяцев пронеслись как один день. Но не как счастливый, а как день, проведённый на таблетках от головной боли.
Игорь с Алёной оккупировали большую комнату. Алёна сразу же объявила, что не будет спать на старой кровати («У меня аллергия!») и потребовала новую. Дарья купила. Потом выяснилось, что у Алёны аллергия на бытовую химию — и Дарья стала закупать органические средства для стирки. Потом — что Алёна «не выносит вида кухонной плиты».
— Я веду здоровый образ жизни, — говорила она Дарье подчёркнуто пренебрежительно. — Мы с Игорем едим только полезную пищу, все эти салатики, смузи…
Игорь в это время постоянно ел колбасу и запивал газировкой, но помалкивал.
Деньги от них Дарья не видела. Ни копейки. Пару раз Игорь обещал: «Давай я заплачу за коммуналку». Но каждый раз выяснялось, что деньги ушли на «важную покупку», «новый бизнес-проект» или «медицинское обследование» Алёны.
Дарья выкручивалась сама. Терпела. Закрывала глаза на то, что её продукты постоянно исчезают из холодильника, как по волшебству.
В один из вечеров Дарья спросила у брата:
— Как там твоя работа?
— Да работа эта… Не получается ничего.
— И что теперь?
— Я тут с Алёнкой посоветовался. Мы думаем открыть свой бизнес. Онлайн-магазин биодобавок. Алёна говорит, это сейчас очень модно.
Дарья кивнула. Верилось с трудом. Особенно когда брат с женой целыми днями валялись на диване и смотрели сериалы.
Но что Дарья могла поделать? Это её брат. Это её семья.
День начинался обычно. Дарья заварила себе зелёный чай, поджарила тосты. На кухню вплыла Алёна — в растянутой футболке, сонная, но при макияже.
Вы правы, в этом диалоге есть нелогичность. Давайте переработаем этот эпизод, чтобы он лучше соответствовал ситуации:
— Опять дома сегодня сидишь? — спросила Дарья, намазывая масло на тост.
— А что мне делать-то? — лениво протянула Алёна. — Я ведь творческая личность. Я талант. А таланты не работают, их ищут.
Дарья подавила вздох. Алёна называла себя то блогером, то йога-инструктором, то мастером по маникюру. На деле — не делала ничего. Пару раз в месяц проводила какие-то онлайн-консультации по нумерологии, брала за это несколько тысяч, и всё. Игорь перебивался случайными подработками — то картинки какие-то рисует в ноутбукет, то текст переведёт.
Жили на сбережения, которые таяли с каждым днём. В первый месяц Игорь ещё хвастался: «У меня заначка есть, не переживай». К шестому месяцу от заначки, видимо, остались одни воспоминания. А платить за что-то в доме Дарьи они так и не начали.
— А ты, Дашенька, всё работаешь и работаешь… — протянула Алёна с деланным состраданием. — Не надоело в отделе кадров сидеть? Тебе уже почти под сорок, а личной жизнью так и не обзавелась. Я тебе вот тут статью нашла — как найти мужчину после тридцати восьми лет.
Дарья отвернулась. Проглотила колючий комок в горле. А могла бы ответить. Могла бы сказать — а ты, Алёна, сколько замужем-то? Полгода? Такой срок и медовым месяцем не назовёшь. А Игорь до тебя десять лет прожил с другой. Что-то не особо ты его гнездо семейное сберегла.
Но Дарья промолчала. Не хотелось тратить нервы.
— В общем, знаешь что, Дашка, — продолжала Алёна, бесцеремонно схватив последний тост Дарьи и макая его в джем, — тебе просто повезло, что мы с Игорем у тебя живём. А то вообще бы тут закисла до плесени. Одинокая женщина в тридцать восемь — это ж кошмар какой-то!
А мы как глоток жизни в твоё болото. Глядишь, и от нас научишься чему-нибудь — как выглядеть, как говорить, чтобы мужикам нравиться. А то сидишь в своих серых кофтах, с этой… — она брезгливо кивнула на чашку, — травой вместо нормального кофе. Так и помрёшь, никому не нужная.
Разнообразие. Да уж. Было тихо и спокойно, а стало… как на вокзале.
— Ладно, мне пора, — сказала Дарья и вышла из кухни. Алёна даже не заметила, что съела чужой завтрак.
По дороге с работы Дарья зашла в аптеку. Хотела купить что-нибудь от головной боли — очередь была длинная, а единственный фармацевт копошился с какими-то документами, не обращая внимания на посетителей. Дарья нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, массируя виски.
— Ужасная очередь, правда? — раздалось сбоку.
Дарья обернулась. Высокий мужчина в очках сочувственно смотрел на неё. У него были добрые глаза. Тёплого орехового цвета.
— Да, не повезло, — выдохнула она. — А мне всего лишь нужно от головы что-то.
— Могу поделиться, — он достал из кармана куртки блистер. — У меня всегда с собой. Мигрени замучили.
— Спасибо, — Дарья смутилась.
— Не за что. Я, кстати, кажется, видел вас в нашем подъезде. Вы из шестнадцатой квартиры?
— Да. А вы?
— Я из двадцать первой. Артём. Работаю в ветклинике за углом.
Дарья робко улыбнулась:
— А я Дарья… В отделе кадров на заводе.
Артём кивнул. Они расплатились и вместе вышли из аптеки.
— Может, кофе? — неожиданно предложил Артём. — Тут недалеко хорошая кофейня, если у вас есть время.
Дарья посмотрела на часы. Домой не хотелось. Ну, что я там не видела? Брата с Алёной на диване? Или скандал по поводу мытья посуды?
— Давайте.
С того вечера они стали видеться. Ничего особенного — прогулки, кофе, разговоры. Артём оказался спокойным, внимательным, с хорошим чувством юмора. И с каким-то внутренним достоинством. Он рассказывал о своей работе, о животных, которых лечит, о книгах, которые читает. Дарья никогда не приглашала его к себе.
В один из вечеров Артём принёс букет цветов и коробку конфет. Они сидели на кухне, пили чай. Первый раз за долгое время Дарья чувствовала себя по-настоящему… живой женщиной.
В коридоре раздались шаги. Дверь распахнулась, в проеме возникла Алёна — с влажными после душа волосами, в коротком шёлковом халате.
— Ой, у нас гости! — нарочито громко воскликнула Алёна. — Артём, да? Тот самый. Дашка теперь каждому встречному мужчине рада, особенно когда под сорок — хватается теперь за любого, кто хоть раз улыбнулся!
Из комнаты раздался громкий смех Игоря:
— ДА-ДА. Теперь берёт, что есть. Отчаянные времена — отчаянные меры.
Дарья замерла. Чай в чашке будто превратился в лёд. Артём изменился в лице — не разозлился, но как-то сразу закрылся. Помрачнел.
— Извините, я, пожалуй, пойду, — сказал он тихо.
— Артём, не обращайте внимания…
— Нет-нет, мне в любом случае пора. Завтра рано вставать. Спасибо за чай.
Он ушёл. Больше не писал. Не звонил. Дарья встретила его в подъезде через неделю — он вежливо кивнул и прошёл мимо.
Ночью она лежала без сна. В голове крутилось: «Дашка ж уже почти под сорок»… «Отчаянные времена — отчаянные меры»… Противный, издевательский тон Алёны. И Игорь… Это было словно предательство. Родной брат.
После этого Дарья стала замечать, что Игорь и Алёна становились всё наглее. Они уже не просто не платили — они начали предъявлять требования.
В один из вечеров Дарья вернулась с работы как обычно усталой. В квартире было непривычно тихо. Игорь с Алёной лежали на диване и смотрели какой-то громкий фильм. На журнальном столике валялись обертки от йогуртов, остатки колбасы и сыра — продуктов, которые она планировала съесть на завтрак.
— Привет, — сказала Дарья, проходя мимо. — Вкусно поели?
Игорь только махнул рукой, не отрываясь от экрана.
— Нормально, — Алёна лениво потянулась, не отрываясь от экрана.
Дарья открыла холодильник и замерла. Полки были почти пусты. Не было ни маринованного мяса, которое она готовила на завтра, ни других продуктов, которые она покупала вчера.
— Игорь, вы съели моё мясо? То, которое я готовила на завтра?
Алёна наконец повернулась к ней с деланным безразличием:
— А что, оно было подписано твоим именем? — она хмыкнула. — В общем доме общая еда. Было вкусно, кстати. Купи ещё, а?
Дарья почувствовала, как внутри закипает раздражение:
— Игорь, может, вы всё-таки будете покупать свою еду?
Брат неожиданно рассердился. Сел на диване, взъерошенный, с красными от телевизора глазами:
— А что такого? Ты же работаешь. Ты же одна. Тебе что, жалко?
— Я не миллионерша, — тихо от неожиданности сказала Дарья.
— Послушай, — Игорь театрально развёл руками, развалившись на диване рядом с женой, — ты обязана нас содержать. По-человечески. Ты же оттяпала себе квартиру — квартира всё-таки и моя тоже. Родительская. Ты просто успела оформить документы.
— Игорь, папа оставил завещание…
— Да плевать! — перебил он. — Я тебе говорю, ты должна нас кормить. И вообще, когда у тебя зарплата? Нам нужно прикупить микроволновку, наконец!
Дарья смотрела на брата и его жену, нагло развалившихся на её диване, требующих её денег, и понимала — это уже перешло все границы. Они не просто жили за её счёт. Они считали, что имеют на это полное право.
Она молча повернулась и вышла из комнаты. Всю ночь она не спала. А утром решила: пора заканчивать этот цирк.
На следующее утро она начала искать информацию. Она нашла на юридическом форуме точный алгоритм выселения родственников и даже скачала образец уведомления. На обеденном перерыве распечатала два экземпляра прямо на работе.
По пути домой забежала в районное отделение полиции. Коротко объяснила ситуацию дежурному участковому. Тот подтвердил, что действует она правильно — сначала письменное уведомление, потом, если не съедут, обращение в суд.
— А если не подпишут? — спросила Дарья.
— Отправьте заказным письмом с уведомлением. Или при свидетелях вручите, — ответил участковый. — С документами на квартиру проблем нет?
— Никаких. Все на меня оформлены.
— Тогда суд будет на вашей стороне.
Утром Дарья села за стол напротив Игоря, который притащился зачем-то в кухню в такую для него рань — как вовремя! Алёна ещё спала.
— Игорь, давай честно. Ты собираешься работать?
— Я ищу варианты.
— Ты собираешься платить?
Игорь фыркнул:
— А ты не мелочись, Дашка. Ты же видишь, какая сейчас ситуация. Найду работу — может, и буду платить. Хотя… зачем вообще платить родной сестре? Это как-то странно, не находишь? Родителям ведь мы не платили за то, что жили у них.
Дарья смотрела на него. Это был не её брат. Это был чужой человек, который просто использовал родственные связи как повод сесть ей на шею.
— Мне надоело, что вы живёте за мой счёт и считаете это нормальным.
Она вытащила из сумки бумаги. Положила перед братом:
— Официальное требование съехать в течение тридцати дней. Я всё изучила, сама посоветовалась с участковым. У тебя ровно месяц. Потом — суд.
Игорь рассмеялся:
— Ты не посмеешь. Я не позволю.
— Уже позволил. Когда начал меня презирать и унижать в собственном МОЕМ доме.
После этого разговора жизнь в квартире превратилась в холодную войну. Дарья уходила рано утром и возвращалась поздно вечером. Старалась не пересекаться с братом и его женой. Обедала в столовой возле работы, завтракала в кафе. Даже в выходные придумывала себе дела вне дома.
Игорь с Алёной делали вид, что ничего не происходит. Они демонстративно устраивали вечеринки, громко включали музыку, оставляли грязную посуду в раковине. Дарья обнаружила, что Алёна даже взяла её одежду. На замечание та ответила: «Ой, да нужны мне твои тряпки. И так и не призналась».
Но хуже всего стали вечера — Игорь пару раз возвращался шатающимся и агрессивным. Злость, обида, отчаяние. Однажды в коридоре он схватил ее за руку так сильно, что остались синяки:
— Ты серьезно думаешь, что выкинешь нас на улицу?
Этим же вечером она позвонила Артему.
— Прости, что беспокою, но мне нужна помощь.
Она коротко объяснила ситуацию. Артем выслушал и без лишних вопросов ответил:
— Приходи. У меня есть диван в гостиной.
Днем — работа, вечером — к нему. Они почти не говорили о ее ситуации, больше о книгах, фильмах, о его работе в ветклинике. Иногда молчали вместе — и в этом молчании не было неловкости. Дарья удивлялась, как легко ей снова стало дышать в его присутствии.
На двадцать восьмой день она спросила:
— Вы нашли жильё?
— Да пошла ты! — взорвалась Алёна. — Мы никуда не съедем!
Игорь молчал и упорно делал вид, что это игра.
На тридцать первый день Дарья подала заявление в суд. Игорь получил повестку, но на заседание не явился. Алёна тоже проигнорировала суд, заявив, что «это всё блеф».
Судебное заседание длилось меньше часа. Судья изучила документы, подтвердила права Дарьи на квартиру и вынесла решение о выселении. Через две недели пристав вручил Игорю постановление о принудительном выселении.
Дарья не стала ждать приставов. Она вызвала участкового, который был в курсе ситуации.
— У меня на руках решение суда. Они должны съехать, но отказываются, — объяснила она.
Участковый просмотрел документы и поднялся в квартиру вместе с Дарьей. Разговор с Игорем и Алёной был коротким.
— Либо вы добровольно покидаете помещение в течение 24 часов, либо завтра придут судебные приставы и вам придётся съехать под конвоем, — сказал участковый. — Решение суда не обсуждается.
Выселение произошло на следующий день. Алёна кричала, проклинала, обещала вернуться и отомстить. Игорь молчал, только бросал на сестру тяжёлые взгляды. Вечером того же дня он написал сообщение: «Надеюсь, ты счастлива. Потому что одна ты точно и сдохнешь».
Дарья не ответила. Она стояла посреди опустевшей квартиры и чувствовала себя странно. Не то чтобы счастливой. Но спокойной.
Вечером раздался звонок.
— Это Артем. Все в порядке?
— Да. Они съехали.
— Хорошо. Я… могу зайти? Принесу пиццу.
Дарья улыбнулась. В пустой квартире ее голос звучал звонче, свободнее.
— Приходи.
Они сидели на кухне, пили чай, ели пиццу. На этот раз никто не мог их прервать, никто не мог высмеять их разговор.
— Знаешь, — сказал Артем, — там у нас на работе есть собака. Алабай, огромный как медведь. Его бросили хозяева, а новых не нашлось.
— И что с ним будет?
— Я подумал, может, ты захочешь взять. Одной в большой квартире… А с ним и охрана, и компания.
— Я подумаю.
Она знала, что согласится. Как знала и то, что вскоре пригласит Артема на настоящее свидание. Жизнь, которая долгое время казалась застывшей в вечном служении другим, вдруг обрела новый смысл и возможности.
