никитаВаря устало смотрела на экран ноутбука, в который раз пересчитывая семейный бюджет. Цифры упрямо не сходились. Первый взнос по ипотеке снова приходилось откладывать.
Женщина тяжело вздохнула и захлопнула крышку компьютера.
— Андрей, ты представляешь, даже с твоей подработкой в такси мы не можем накопить нужную сумму, — женщина повернулась к мужу, который сидел в кресле, уткнувшись в телефон.
— А что ты хотела? — супруг устало поднял глаза. — Я пашу как проклятый на двух работах. Несмотря на это, нам нужно время. Много времени. Если ты, конечно, не решишься сделать первый шаг, а? Может тебе стоит поговорить с матерью? Напомню, у нее трешка в центре, живет одна.
— Только не начинай! — Варя резко встала со стула. — Мы уже сто раз это обсуждали.
— Нет, ну а что? — мужчина тоже поднялся. — Десять лет не общаетесь. Десять лет, Варь! Ты хоть понимаешь, как это глупо? Родная мать все-таки.
Варя почувствовала, как внутри закипает злость. Каждый раз, когда заходил разговор о матери, она словно возвращалась в тот день, когда ее выгнали из дома.
— Глупо? — женщина сжала кулаки. — Ты ничего не знаешь! Она… она…
— Так расскажи! — Андрей подошел ближе. — За три года брака ты ни разу толком не объяснила, что между вами произошло. Может пора уже? Поделишься?
— Нет! — отрезала Варя. — И вообще, давай закроем эту тему. Накопим как-нибудь сами.
— Как-нибудь? — язвительно усмехнулся супруг. — Мы второй год не можем в отпуск съездить. Ты последний раз когда на море была? Я уже забыл, как пляж выглядит. А все потому, что ты уперлась и не хочешь даже попытаться помириться с матерью.
— Не смей меня обвинять! — глаза Вари наполнились слезами. — Ты думаешь, мне легко? Думаешь, я не хочу нормальной жизни? Но я лучше всю жизнь буду по съемным квартирам скитаться, без моря жить, чем унижусь перед ней!
— Господи, какая же ты упрямая! — Андрей раздраженно взъерошил волосы. — Ладно, давай, живи дальше со своими обидами. Только потом не жалуйся, что мы не можем позволить себе собственное жилье.
Супруга молча развернулась и пошла на кухню. Она достала из холодильника продукты и начала резать овощи для салата, с силой вонзая нож в огурцы. Слезы капали на разделочную доску.
— Куда ты собрался? — крикнула женщина, услышав, как муж одевается в прихожей.
— На подработку! — донеслось в ответ. — Раз уж нам надо копить самим, пойду людей повожу. Может, хоть на сотню тысяч быстрее накопим.
***
Хлопнула входная дверь.
Варя бросила нож и закрыла лицо руками. Она ненавидела эти ссоры. Ненавидела чувствовать себя виноватой. Но еще больше она ненавидела мысль о том, что придется просить помощи у матери.
«Нет, — подумала она, вытирая слезы. — Ни за что! После всего, что было, я не переступлю порог ее дома!»
За окном начинало темнеть. В однокомнатной съемной квартире было тихо, только на кухне монотонно капала вода из неисправного крана.
Варя механически нарезала овощи, а в голове крутились воспоминания десятилетней давности…
***
…Женщина достала сковородку и включила плиту. Зашипело масло. Вместе с этим звуком в памяти всплыл голос отца:
«Ты что, совсем с ума сошла? Два года коту под хвост?»
Варя поморщилась. Тот вечер она помнила до мельчайших подробностей.
Как же все было хорошо до этого момента: любящие родители, своя комната в трешке, новая одежда. Единственная дочка — папина радость!
А потом бац, и все разрушилось!
Выпускной класс, суета с поступлением. ЕГЭ девушка завалила. Перенервничала. На бюджет в экономический не прошла, поэтому пришлось идти на платную форму обучения.
Родители, конечно, были недовольны, но деньги нашли.
«Учись, доча! — говорил отец. — Без высшего образования сейчас никуда».
Варя бросила в сковородку нарезанное мясо.
Два года она честно пыталась. Зубрила эту чертову экономику, ходила на пары.
А потом случайно познакомилась с Никитой — молодым татуировщиком из соседнего подъезда. Он показал ей свои работы, научил основам рисунка. И она влюбилась. Нет, не в парня — в искусство. Впервые в жизни поняла, чем действительно хочет заниматься.
«Господи, как же орал отец! — Варя помешала мясо деревянной лопаткой. — А ведь я просто хотела быть счастливой!»
Она до сих пор помнила каждое его слово:
«Ты понимаешь, сколько денег мы потратили? Думаешь, они с неба падают? Татуировщица! Да ты себя в зеркале видела? Приличная девочка из хорошей семьи и такая профессия!»
***
Мама тогда молчала. Всегда молчала, когда отец повышал голос. Только потом, тайком, приносила дочери еду и деньги в съемную квартиру, куда Варя переехала после скандала.
Через пару месяцев случилось страшное. Звонок среди ночи:
«Доченька, папа умер. Инфаркт».
Варя сжала рукоятку лопатки до побелевших костяшек.
Она не поехала. Не смогла. Обида была сильнее.
«Как ты можешь? — кричала тогда мать. — Он же твой отец! Да, он был неправ, но он любил тебя!»
А она не приехала. Ни на похороны, ни на девять дней. И этого мать ей не простила.
«Такая дочь мне не нужна! — эти слова матери до сих пор звенели в ушах. — Уходи и больше не приходи. Ты не дочь мне после такого!»
***
Варя вытерла выступившие слезы рукавом. С тех пор прошло десять лет.
Она стала востребованным тату-мастером, вышла замуж. На свадьбе не было никого из родных — только друзья да коллеги Андрея.
Мясо в сковородке начало подгорать. Женщина спохватилась и убавила огонь.
В последнее время она все чаще думала о матери. Может Андрей прав? Может действительно пора перешагнуть через гордость?
Варя достала телефон и открыла контакты. Номер матери все еще был там. Несмотря ни на что, она не решилась его удалить.
«А ведь квартирный вопрос можно было бы решить, — промелькнула предательская мысль. — В конце концов, я все-таки единственная дочь…»
Женщина нервно тряхнула головой, прогоняя эти мысли. Но через секунду снова взяла телефон.
— Была не была! — прошептала она и нажала кнопку вызова…
***
В кондитерской Варя долго выбирала торт.
«Наполеон» — мамин любимый. Раньше они часто пили чай с этим тортом по выходным. Интересно, мама до сих пор его любит?
Подъезд был все тот же: обшарпанный, с исписанными стенами. Только домофон новый поставили.
Женщина поднялась на четвертый этаж и замерла перед знакомой дверью. Сердце колотилось как сумасшедшее.
«Соберись, — приказала она себе. — Ты взрослая женщина. Просто протяни руку и позвони».
Звонок разрезал тишину подъезда. За дверью послышались шаги.
— Кто там? — голос матери почти не изменился за эти годы.
— Мам, это я… Варя.
Пауза. Долгая, мучительная. Наконец, щелкнул замок.
***
На пороге стояла седая женщина в домашнем халате. Дочь едва узнала мать. Та постарела, осунулась. В уголках глаз появились глубокие морщины.
— Здравствуй, — сухо произнесла пожилая женщина, отступая в сторону. — Проходи.
В квартире все было по-прежнему: старая мебель, знакомые обои, бабушкин сервиз за стеклом серванта. Только фотографий Вари нигде не было — ни на стенах, ни на полках.
— Я торт принесла. «Наполеон», — Варя протянула коробку, стараясь улыбнуться.
— Спасибо, — мать быстро взяла угощение. — Проходи на кухню, чай поставлю.
Они сидели друг напротив друга, как чужие люди. Мать разливала чай по чашкам, Варя рассматривала новые занавески на окне.
— Как живешь? — спросила женщина, нарушая тишину.
— Нормально. Замуж вышла три года назад.
— Знаю. Соседка видела тебя с мужчиной, рассказала.
Снова повисло напряженное молчание.
— Я рада, что ты устроила свою жизнь, — произнесла Елена Викторовна, старательно глядя в чашку. — Надеюсь, образумилась наконец. Нашла нормальную работу?
Варя почувствовала, как внутри все сжалось. Значит, тату-студию мать по-прежнему не считает нормальной работой.
— У работаю в хорошем салоне, мам. Я — востребованный мастер, ко мне очередь на месяцы вперед.
— Ясно, — мать поджала губы. — Что ж, главное, что замужем. Муж-то хоть приличный человек?
— Да, очень. Работает в Центре культуры, — Варя замялась. — Делает все для меня и нашей семьи. Планируем квартиру купить. Копим на первый взнос.
Дочь не договорила, так как в дверь неожиданно позвонили. Пожилая женщина быстро встала:
— Это, наверное, Леночка. Я ее жду.
***
В прихожей раздался звонкий молодой голос:
— Елена Викторовна, я вам супчик принесла! Грибной, как вы любите.
В кухню вошла девушка лет двадцати пяти — светловолосая, улыбчивая, в цветастом фартуке. В руках она держала кастрюльку.
— Ой, извините, я не знала, что у вас гости, — смутилась девушка.
— Проходи, Леночка, — впервые за весь разговор мать по-настоящему улыбнулась. — Знакомься, это Варя… моя дочь.
— Дочь? — в голосе девушки прозвучало искреннее удивление. — А я и не знала, что у вас есть дочь! Очень приятно!
Варя кивнула, разглядывая незнакомку. Затем уверенно прошла к плите, поставив там кастрюлю с супом.
— Я вчера много наварила, решила с вами поделиться. И хлеб свежий купила, знаю, что вы любите «Бородинский».
— Спасибо, милая, — пожилая женщина засуетилась, доставая тарелку. — Садись с нами, у нас тут торт.
— Ой, нет-нет, не буду мешать! — Лена махнула рукой. — У вас семейная встреча. Я завтра забегу, полы помою, хорошо? А то у вас спина болела.
Варя наблюдала за их общением, чувствуя, как внутри растет что-то похожее на детскую обиду. Мать словно помолодела, глаза заблестели, движения стали живее.
— Лена живет в соседней квартире, — пояснила пожилая женщина дочери. — Снимает комнату у Петровых. Замечательная девочка, помогает мне по хозяйству.
— Да что вы, Елена Викторовна! — Лена снова улыбнулась. — Вы же мне как вторая мама. Я же из Саратова, одна тут в Москве. Вы меня и подкармливаете, и советы даете.
Варя почувствовала, как к горлу подступает комок. «Как вторая мама»… А она, родная дочь, сидит тут чужая, неприкаянная.
— Ну, я побегу! — Лена направилась к выходу. — Очень приятно было познакомиться, Варя!
Когда за девушкой закрылась дверь, в кухне повисла тяжелая тишина. Мать собирала чашки, а Варя смотрела в окно, пытаясь справиться с непрошеными слезами.
«Вот значит как, — думала она. — У меня теперь есть… замена!»
***
На кухне было тихо. Варя собиралась с духом, чтобы поговорить с матерью начистоту.
«Была не была, — подумала женщина. — Нужно спросить прямо».
— Мам, — ее голос дрогнул. — Я хотела поговорить… про квартиру.
Мать замерла у раковины, всё ещё держа в руках мокрую чашку.
— Вот оно что, — медленно произнесла Елена Викторовна, не оборачиваясь. — Значит, не просто так пришла. А я-то, глупая, думала…
— Нет, не так! — перебила Варя. — То есть… не только поэтому.
— А как? — женщина резко повернулась. Варя увидела в её глазах столько горечи, что на секунду у нее перехватило дыхание. — Десять лет молчания, и вдруг… из-за квартиры?
— Я просто подумала… — Варя замялась. — Ты же одна живешь. А мы с Андреем…
— Эгоистка! Какая же ты эгоистка! — вдруг усмехнулась мать. — Ты не знаешь, что значит любить. Не умеешь. Даже родителей! Даже эта девочка, которая только что здесь была… Знаешь, она каждый день заходит. Спрашивает, как здоровье, помогает по дому. Когда я болела в прошлом году, сидела со мной ночами. И ни разу, слышишь, ни разу не попросила ничего взамен!
— Она тебе чужая! — вскочила Варя. — Я твоя дочь!
— Дочь? — мать горько рассмеялась. — А где ты была, когда я с сердечным приступом в больнице лежала? Где ты была, когда отца хоронили? А, дочь?
— Ты же сама меня выгнала! — закричала Варя. — Сама сказала, что больше меня знать не хочешь!
— После того, как ты не пришла на похороны отца! Он любил тебя больше жизни. Да, был строг, да, ошибался. Но он хотел тебе лучшей жизни! А ты даже проститься не пришла.
Варя почувствовала, как по щекам непроизвольно текут слезы.
— Раз уж ты пришла, хочу, чтобы ты знала о моем решении! — твердо заявила мать. — Квартиру я завещаю Лене.
— Что?! — Варя задохнулась от возмущения. — Какой-то квартирантке? Нет! Ты обязана переписать квартиру на меня! У тебя нет выбора!
— Не квартирантке! Девочке, которая стала мне ближе родной дочери, — строго отрезала Елена Викторовна. — Которая приходит не ради наследства, а по велению сердца.
— Ты просто мстишь мне! — Варя схватила сумку. — Ненавижу! И тебя, и эту твою Лену! Подавитесь своей квартирой!
— Вот теперь я вижу твое истинное лицо, — тихо сказала мать. — Ты не изменилась, Варя. Всё та же обиженная девочка, которая думает только о себе.
***
Варя вылетела из квартиры, хлопнув дверью. Сбежала по лестнице, глотая слезы. На улице дул холодный ветер, но она его не замечала.
В сумке завибрировал телефон, звонил Андрей. Наверное, вернулся с работы, волнуется. Но Варя не взяла трубку.
Женщина медленно шла по тротуару и понимала, что сегодня окончательно потеряла мать. В этот раз навсегда.
В памяти почему-то всплыл тот самый «Наполеон», который они когда-то ели вместе по выходным. Интересно, угостит ли мама им свою новую «дочь»?
Варя горько усмехнулась и ускорила шаг, оставляя позади дом своего детства, свои несбывшиеся надежды и последний шанс на примирение.
А в окне четвертого этажа долго горел свет. Елена Викторовна сидела на кухне, глядя на нетронутый торт и плакала. Плакала о том, что из-за гордости и обид потеряла самое дорогое — родную дочь. И что теперь уже ничего не исправить.