Стол был накрыт, как для праздничного ужина, белая скатерть, аккуратно сложенные салфетки, свечи, которые она купила в тот день, когда случайно увидела их на витрине и подумала, что они идеально впишутся в их кухню.
В центре стола стояла запечённая утка с золотистой корочкой, вокруг — гарнир из запечённых овощей, а рядом бутылка дорогого вина, которое он когда-то назвал «приличным». Всё должно было быть идеально.
Виктория привыкла к тому, что если уж она старается, то на совесть. Ей казалось, что уют способен удержать человека, что если создать для него идеальный мир, он не захочет его разрушать.
Роман сидел напротив, безразлично ковыряя в тарелке. Он ел медленно, словно без всякого удовольствия, как будто перед ним лежал не тщательно приготовленный ужин, а что-то совершенно неинтересное. Она наблюдала, как он лениво вертит в руках вилку, затем кладёт её на стол, даже не доев.
В этот момент Виктория почувствовала, что-то неуловимо изменилось. Он даже не смотрел на неё, не произнёс привычного «спасибо» за ужин, не сделал комплимент по поводу хрустящей корочки. Что-то было не так, и это не относилось к еде.
— Я больше так не могу, — неожиданно сказал он.
Её рука застыла на полпути к бокалу. Она медленно опустила её обратно на стол, но не спросила ничего. Просто ждала.
— Ты всё превращаешь в рутину, Вика. Дом, ужины, забота. Это больше не жизнь, это какой-то отель с полным пансионом. Мне это не нужно.
Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. В его тоне не было злости, только равнодушие.
— Я ухожу.
Слова прозвучали так буднично, что Виктория даже не сразу их осознала. Она смотрела на мужа, словно пытаясь понять, шутка ли это. Но он смотрел на неё спокойно, ожидая реакции.
— Но почему?
Роман тяжело вздохнул, покачал головой, словно пытаясь подобрать слова, которые она поймёт.
— Потому что мне нужно что-то другое. Свобода. Лёгкость. Мне не нужна эта забота. Она душит меня.
Она не понимала. Что значит «душит»? Она старалась ради него, она хотела, чтобы ему было хорошо. Ведь именно так должна выглядеть любовь, не так ли?
— У тебя кто-то есть?
Роман отвёл взгляд. Виктория знала этот жест. Она знала его слишком хорошо.
— Ты… с другой?
Он молчал, но по его напряжению она всё поняла.
— Её зовут Олеся, — произнёс он наконец.
Имя прозвучало сухо, почти отстранённо, но оно ударило её, как пощёчина. Виктория прикусила язык, сдерживая эмоции, и только тогда поняла, что пальцы сжимают скатерть так сильно, что ткань помялась.
— Ты хочешь, чтобы я ушла?
— Это моя квартира, — ровно ответил он, как будто объяснял что-то очевидное.
Она не сразу осознала смысл этих слов.
— То есть… ты действительно… ты выгоняешь меня?
Он посмотрел на часы, будто этот разговор отнимал у него слишком много времени.
— Виктория, я не хочу ссор. Просто собери вещи. Я вызову тебе такси.
Она не ответила. Просто встала, медленно развернулась и вышла из кухни, направляясь в спальню.
В спальне было темно. Только слабый свет из коридора освещал вещи, которые она так старательно выбирала для их совместной жизни. Виктория смотрела на шкаф, на полки, на вещи, которые больше не были её. Или, вернее, никогда не были. Этот дом, в который она вкладывала столько сил, больше не принадлежал ей.
Чемодан наполнялся автоматически, одежда, документы, несколько книг. Она брала вещи так, будто собиралась в поездку, на пару дней, но внутри понимала — назад дороги нет.
Роман зашёл, прислонился к дверному косяку.
— Если тебе нужно время…
Она даже не обернулась.
— Время? Ты хочешь, чтобы я ушла. Время здесь ни при чём.
Он пожал плечами.
— Тогда спустись через десять минут. Такси уже едет.
Виктория стояла у подъезда, держа чемодан. Дождь шёл монотонно, стекая по воротнику её пальто. Она не чувствовала холода. Она не чувствовала ничего.
Телефон в её руках дрожал.
— Папа… можешь приехать за мной?
Голос дрожал, но не от слёз. От шока.
— Где ты?
— У подъезда. Я… Роман выгнал меня.
Тишина на другом конце длилась несколько секунд.
— Жди. Я буду через двадцать минут.
Такси подъехало, водитель вышел, приподнял брови:
— Вы вызывали?
— Нет, — коротко ответила она.
Такси уехало, оставив её под дождём.
Через двадцать минут подъехал чёрный «Лексус». Дверь открылась. Отец вышел, высокий, собранный, как всегда. Он ничего не сказал, просто накинул ей на плечи своё пальто, забрал чемодан и посадил её в машину.
— Пойдём.
Она не сопротивлялась.
В квартире отца было просторно и светло, но чуждо. Высокие потолки, стеклянные стены, белоснежный кожаный диван, идеально ровные стопки книг. Всё здесь казалось слишком упорядоченным, слишком правильным, без следов чьего-то присутствия.
Отец сел напротив, скрестив руки на груди.
— Теперь расскажи.
Она не могла. Слова не шли.
— Роман выгнал меня. У него другая.
Сергей Владимирович внимательно смотрел на неё. В его глазах не было ни сочувствия, ни жалости. Только холодная аналитика.
— Хорошо, — наконец сказал он.
Она подняла на него глаза.
— Хорошо?
— Да. Потому что теперь ты можешь начать жить по-настоящему.
Она посмотрела в окно. Где-то далеко, в квартире, которая больше не была её домом, Роман, наверное, пил вино с Олесей.
Квартира отца казалась ей временным убежищем, местом, где можно перевести дыхание, но не жить. Здесь всё было слишком правильным, слишком стерильным, мебель в светлых тонах, идеально выровненные стопки книг на полках, гладкие деревянные поверхности без единого следа пыли. Это не был дом, это было пространство, созданное для контроля. Отец всегда любил порядок и не терпел слабостей. Он никогда не спрашивал, как она себя чувствует, и теперь тоже не спросил.
— Я договорился с Натальей Сергеевной. Завтра выходишь к ней в ресторан, — сказал он, входя в гостиную.
Виктория подняла голову.
— В ресторан?
— Да. Координатором мероприятий. Работу искать не будешь, это не обсуждается. Если собираешься здесь жить, то только на своих ногах.
Она понимала, что возражать бесполезно. Он не давал времени на жалость к себе.
Утром она вошла в ресторан через служебный вход. Наталья Сергеевна встретила её в кабинете на втором этаже, за массивным столом, уставленным папками и бумагами. Это была высокая женщина с пронзительными глазами и строгой осанкой.
— Я видела тебя последний раз лет десять назад. Маленькая тихая девочка, прятавшаяся за спину отца, — Наталья смотрела на неё оценивающе. — Теперь вижу перед собой женщину, которую выгнали из дома.
— Да, и я здесь не для того, чтобы обсуждать это.
— Это хорошо, — Наталья кивнула. — У меня нет времени на нытиков.
Она протянула ей планшет.
— Это план зала. Сегодня у нас закрытый ужин на двадцать человек. Политики, бизнесмены, их жёны. Справишься?
— Конечно.
— Посмотрим, — Наталья поднялась. — Вперёд.
Ресторан был огромным. Белоснежные скатерти, сверкающие бокалы, идеально выставленный свет. Виктория быстро поняла, что здесь всё держится на мелочах, на своевременно поданных блюдах, на незаметных сигналах официантам, на умелых паузах между тостами. Это была сцена, где гости играли свои роли, а она стала невидимой кукловодкой, управляющей пространством.
Вечером Наталья наблюдала за ней из угла, а потом, когда последний гость ушёл, коротко сказала.
— Оставайся.
Через две недели Виктория знала ресторан как свои пять пальцев. Она видела, кто за каким столиком сидит, кто за кем наблюдает, кто с кем говорит не так, как следовало бы. Заказчики здесь были не только за едой — они приходили за атмосферой, за встречами, за возможностями.
В служебном помещении она столкнулась с Ольгой, администратором, женщиной лет сорока, которая знала ресторан изнутри.
— Видела, кто у нас вчера был?
— Нет, — Виктория устало стянула пиджак.
— Артём.
Она не знала это имя.
— Миллионер, девелопер. Строит жильё для элиты, создаёт пространства, где всё рассчитано до мельчайших деталей. Эти дома продаются, потому что люди покупают не квадратные метры, а стиль жизни.
Виктория задумалась.
— И что он здесь делал?
Ольга усмехнулась.
— Договаривался о новом проекте. Я слышала обрывки разговора, ищет человека, который разбирается в высококлассном сервисе.
— Интересно.
Ольга посмотрела на неё внимательно.
— Я заметила, как ты работаешь. Ты не просто подаёшь ужины, ты изучаешь людей. Это редкий талант.
Виктория пожала плечами, но слова застряли в голове.
Через три дня Артём снова появился в ресторане. Он был невысокий, с быстрыми движениями и цепким взглядом. Виктория следила за его столиком, как всегда. После ужина он сам подошёл к ней.
— Вы здесь работаете недавно?
— Да.
— Видно, что у вас глаз наметан. Это врождённое или натренированное?
— И то, и другое.
— Хороший ответ.
Он рассматривал её с интересом.
— Мне нужен человек, который понимает женщин. Человек, который знает, как сделать пространство не просто красивым, а удобным. У меня новый проект — премиальная линейка мебели. Нужен консультант, который поймёт, что нужно клиенту, прежде чем клиент сам это поймёт.
Она подняла брови.
— Почему я?
— Потому что я видел, как вы работаете.
Виктория задумалась. Она умела работать с пространством. Она знала, что именно нужно людям. Она могла предугадывать желания.
— Давайте обсудим детали.
Он усмехнулся.
— Завтра в моём офисе. Посмотрим, насколько вы хороши.
В тот вечер она вернулась домой и впервые за много дней почувствовала что-то вроде предвкушения. Отец сидел на террасе, глядя на огни ночного города.
— Устроилась?
— Да.
Он не повернулся, но кивнул.
— Что дальше?
Она посмотрела на его профиль, резкий в свете фонаря.
— Пока не знаю. Но, кажется, я нашла направление.
Он ничего не сказал, но в воздухе повисло одобрение.
Виктория смотрела на огни мегаполиса и вдруг поняла, что впервые за долгое время не думает о Романе.
Виктория вошла в офис Артёма за десять минут до назначенной встречи. Пространство было просторным, с высокими потолками и стеклянными перегородками, за которыми сновали сотрудники. Здесь всё дышало деловым ритмом, ровный гул переговоров, приглушённый стук клавиатур, звонки, короткие команды. В приёмной её встретила девушка в идеально сидящем костюме.
— Виктория Николаевна? Пройдите, вас ждут.
Она провела её по длинному коридору, где стены были увешаны макетами элитных жилых комплексов, и остановилась перед дверью с надписью «Артём. Основатель».
— Можно войти? — спросила Виктория, толкнув дверь.
— Вы пунктуальны, мне это нравится, — раздался голос из глубины кабинета.
Артём сидел за массивным столом, держа в руках папку с её резюме. В отличие от ресторана, здесь он выглядел иначе, уверенно, но без тени показной роскоши. На его столе не было беспорядка, лишь ноутбук, планшет и несколько образцов тканей.
— Я изучил ваш опыт, — он кивнул на бумаги. — Координатор мероприятий, хорошее понимание клиентского сервиса, работа с VIP-гостями. Интересный набор навыков.
— Это не совсем работа моей мечты, — честно ответила Виктория.
— Я это знаю. Поэтому у меня другое предложение.
Он встал, прошёлся по кабинету, а затем включил экран, на котором появилась презентация.
— Вот наши жилые комплексы. Дорого, красиво, статусно. Но, как показала практика, недостаточно удобно. Люди хотят покупать не просто стены, а ощущение жизни, где всё под них адаптировано. Они не хотят думать о бытовых мелочах. Они хотят, чтобы кто-то сделал это за них.
Он щёлкнул пультом, и на экране сменилось изображение — интерьер в мягких, продуманных тонах, где всё было устроено с безупречной логикой.
— Мы собираемся создать первую в России линейку мебели, которая будет не просто красивой, а функциональной. Умной. Адаптированной под образ жизни владельцев.
Виктория внимательно слушала.
— И мне нужен человек, который разберётся, что действительно нужно нашим клиентам. Не дизайнер, не маркетолог, а тот, кто знает женщин, знает их привычки, их слабые места. Мне нужен кто-то, кто чувствует пространство.
Она задумалась. Всё, что он говорил, имело смысл. Она всегда умела видеть, что людям действительно нужно, даже когда они сами этого не осознавали.
— Сколько времени у меня есть, чтобы подумать?
Артём усмехнулся.
— Умные люди не думают слишком долго.
Через две недели она уже работала в его компании. Её первой задачей было изучить рынок. Виктория проводила дни в салонах элитной мебели, анализируя, что продаётся и почему. Она слушала клиентов, задавала вопросы, замечала мелочи, как женщины выбирали кухонные столешницы, почему отклоняли тот или иной вариант.
Она изучала их привычки, обращала внимание на жесты. Через несколько дней она уже знала, что большинство женщин не просто покупали мебель — они пытались купить удобную версию жизни, где всё работало без их участия.
После выставочного зала её следующим пунктом был склад, где находились первые образцы будущей коллекции. Огромное помещение пахло свежей древесиной и лаком. Здесь работали мастера, тестировали прототипы.
— Это будет бестселлер, — сказал один из конструкторов, указывая на кухонный остров с выдвижными секциями. — Мы сделали три версии механизма.
Виктория посмотрела на конструкцию и покачала головой.
— А если женщина хочет поставить сюда высокий блендер или кастрюлю? Всё это займёт больше места, чем предусмотрено вашей моделью. Вы подумали о гибкости хранения?
Мужчина нахмурился, затем кивнул.
— Это разумно. Я доработаю систему.
Она понимала, что делает. Она видела, что этот проект мог сработать.
Они встречались с потенциальными инвесторами в переговорной комнате на двадцатом этаже. Виктория впервые сидела за столом с теми, кто двигал этот город. Мужчины в дорогих костюмах, женщины, привыкшие к власти.
— Нам нужны гарантии, что эта коллекция найдёт отклик, — сказал один из инвесторов, высокий мужчина с резкими чертами лица.
— Вы говорите о гарантиях? — Виктория облокотилась на стол. — Позвольте вам объяснить. Мир меняется. Женщины больше не хотят проводить половину жизни в заботах о доме. Им нужно удобство. И мы дадим им это.
Один из инвесторов усмехнулся.
— Вы уверены, что женщины готовы платить за это?
Она выдержала паузу.
— Женщины всегда готовы платить за то, что делает их жизнь легче.
После встречи Артём догнал её у лифта.
— Ты умеешь быть убедительной.
— Просто я знаю, чего хотят люди.
— Думаешь, этого достаточно?
Она взглянула на него.
— Думаю, этого более чем достаточно.
Они сидели в ресторане, отмечая первую крупную сделку. Артём смотрел на неё с интересом.
— Ты довольна?
— Пока не знаю.
— Почему?
Она задумалась.
— Потому что пока я чувствую, что делаю что-то чужое. Мне нужно больше.
Он усмехнулся.
— Посмотрим, что будет дальше.
Позже вечером, сидя в своей новой квартире, Виктория листала отчёты конкурентов. В какой-то момент она наткнулась на знакомое название — «Роммебель».
Она замерла.
Компания Романа.
Строчка в документе гласила: «На грани банкротства. Потенциальная продажа активов».
Она медленно закрыла ноутбук.
Этот мир был слишком маленьким.
Виктория сидела за столом в своём новом офисе, внимательно изучая документы. Вся информация о компании «Роммебель» была перед ней, отчёты о продажах, долги, судебные иски, недовольство поставщиков. Всё указывало на одно — фирма катится в пропасть. Ещё год назад Роман уверенно правил этой маленькой мебельной империей, но теперь она рушилась у него на глазах.
Ей не нужно было гадать, почему. Роман был хорош в словах, в презентациях, в том, чтобы продать клиенту иллюзию качества. Но он никогда не умел видеть людей, их потребности, детали, которые делали вещь действительно стоящей. Он привык считать, что всё держится на его харизме, а теперь оказалось, что харизма не оплачивает счета.
Она нажала кнопку на телефоне и позвала Артёма.
— Мы покупаем его компанию, — сказала она, когда он вошёл.
— Ты уверена? — Артём скрестил руки, разглядывая её с нескрываемым интересом. — Это не личная вендетта?
— Это бизнес. И это отличная сделка.
Сделка была организована через подставную компанию, чтобы Роман до последнего момента не знал, кто его новый владелец. Виктория знала, что если он узнает раньше времени, то начнёт выкручиваться, искать способы обойти сделку, пытаться спасти хоть что-то. Она не собиралась ему этого позволять.
Переговоры с банком длились две недели. Представители кредиторов были готовы отдать «Роммебель» хоть кому-нибудь, лишь бы избавиться от токсичного актива. Виктория молчала, наблюдала, слушала, подписывала бумаги. Она была спокойна и собрана, хотя где-то внутри всё же ощущала лёгкое волнение.
Последний документ был подписан в кабинете нотариуса. Мужчина лет шестидесяти в очках на цепочке пробежался глазами по бумагам, затем поднял голову и кивнул.
— Сделка закрыта. Компания официально переходит к новому владельцу.
Виктория улыбнулась.
Она вошла в здание, которое раньше было её вторым домом. Годы назад она приходила сюда, принося обеды для Романа, слушая его длинные рассказы о том, как он строит успешный бизнес, как он «чувствует рынок». Теперь здесь царил хаос, нервные сотрудники, пустые коридоры, полупустые кабинеты.
Роман был в своём офисе. Виктория не предупредила его о своём визите, но ей не нужно было разрешение. Это здание теперь принадлежало ей.
Он поднял голову, когда она вошла, и его лицо побледнело.
— Виктория?
— Привет, Роман.
Он моргнул, словно не веря в происходящее.
— Что ты здесь делаешь?
Она прошла к его столу, села напротив, сложив руки на коленях.
— Теперь это моя компания.
Роман замер, не двигаясь.
— Это невозможно.
Она бросила на стол копию договора.
— Всё законно. Я твой новый начальник.
Она видела, как у него дёрнулся глаз, как пальцы сжались на подлокотнике кресла.
— Ты это сделала назло мне, — тихо сказал он.
— Нет, Роман. Это ты сам это сделал. Я просто воспользовалась ситуацией.
Он медленно покачал головой, словно не веря.
— Ты хочешь меня унизить?
Она посмотрела на него, этого человека, который когда-то выставил её за дверь, сказав, что у неё нет ничего. Теперь он сам сидел в своём офисе, который больше ему не принадлежал, без власти, без денег, без контроля.
— Нет, — наконец сказала она. — Просто я больше не хочу жить в мире, где ты выигрываешь.
Через неделю Виктория официально представила свой план по реструктуризации. Она уволила часть старых управленцев, наняла новых людей, привлекла инвесторов. Работы было много, но каждый день она ощущала, что делает что-то важное.
Однажды вечером к ней подошёл Артём.
— Ты изменилась, — сказал он, наблюдая, как она читает отчёт.
— Да?
— Ты стала жестче.
Она задумалась.
— Может быть.
Он усмехнулся.
— Ты довольна?
Она посмотрела на него.
— Я свободна. Это важнее.
Виктория вышла на балкон. Город светился огнями, жизнь кипела. Она стояла там, чувствуя, как ночной ветер развевает волосы, как её сердце бьётся ровно, уверенно.
Она вспомнила тот вечер, когда стояла под дождём с чемоданом в руках, не зная, что делать дальше. Тогда казалось, что мир разрушился. Теперь она понимала, это было началом новой жизни.
Она больше не была женщиной, которую можно выкинуть за дверь без копейки. Теперь она сама решала, кто войдёт в её мир, а кто останется за порогом.
