никита— Мама, ты же сама постоянно говоришь, как тебе надоело жить в городе. Загазованность, шум, вечные пробки под окнами… А тут такая возможность! Представь: свежий воздух, тишина, огород, — Антон расхаживал по кухне, энергично жестикулируя, словно рисовал в воздухе картины идиллической сельской жизни.
Ольга Викторовна молча перебирала салфетки, аккуратно складывая их стопкой. Ее сын уже десять минут расписывал прелести деревенской жизни, но она слышала в его словах совсем другое.
— Тридцать километров от города — это ничто! Я буду приезжать каждые выходные. Да и автобус ходит регулярно, — продолжал Антон, не замечая, как напряглось лицо матери. — Детям там будет раздолье, Кирилл с Софией обожают природу. И тебе спокойнее — никаких хулиганов под окнами.
— И сколько же стоит этот рай на земле? — наконец спросила Ольга Викторовна, поднимая взгляд на сына.
Антон на секунду замялся, присел на край стула.
— Ну, смотри. Твоя квартира сейчас стоит примерно девять миллионов, — он говорил теперь медленнее, словно ступая по тонкому льду. — Два хороших дома в Лесном обойдутся в три с половиной. Один тебе, один нам. Еще миллион на обустройство обоих домов. И…
— И оставшиеся деньги ты хочешь забрать себе, — закончила за него Ольга Викторовна. В кухне повисла тишина.
— Не забрать, мама! — Антон вскочил со стула. — Это инвестиция в наше общее будущее! Магазин на грани, ты же знаешь. Банки вздохнуть не дают, поставщики требуют предоплату. Если сейчас не влить средства, мы прогорим, и что тогда? Я не смогу помогать ни тебе, ни детям.
Ольга Викторовна встала, подошла к окну. Третий этаж, вид на детскую площадку. Столько лет она смотрела в это окно. Здесь выросла она сама, здесь вырос Антон. Каждая трещинка, каждая скрипящая половица были частью ее жизни.
— Получается, ты требуешь, чтобы я продала квартиру и переехала в деревню, а деньги отдала тебе? — медленно произнесла она, не оборачиваясь.
— Мама, какое «требую»? — в голосе Антона зазвучала обида. — Я предлагаю решение, которое поможет всем нам. Ты же сама говорила, что тебе тяжело платить за коммуналку. А там — свой дом, огород, экономия на продуктах.
Ольга Викторовна повернулась к сыну. В свои шестьдесят восемь она сохранила осанку учительницы — прямая спина, чуть приподнятый подбородок. Только морщинки вокруг глаз и седина в каштановых волосах выдавали возраст.
— Антон, я понимаю твои трудности. Но это моя квартира. Здесь каждый уголок напоминает о твоем отце, о твоем детстве, о моих родителях.
— Но мама, да это же просто стены! — Антон встал, подошел ближе. — Ты говоришь о прошлом, а я думаю о будущем. О Кирюхе, о Софии, о том, как нам выбраться из долговой ямы.
Его телефон зазвонил, прерывая разговор. Взглянув на экран, Антон раздраженно выдохнул.
— Это Марина. Мне пора забирать Софию из художественной школы, — он потянулся за курткой. — Просто подумай о моем предложении, хорошо? Не для меня — для внуков.
Когда дверь за сыном закрылась, Ольга Викторовна медленно опустилась на стул. Ее взгляд блуждал по кухне, останавливаясь на семейных фотографиях на холодильнике. Антон в пятилетнем возрасте с огромным мороженым в руках. Антон-выпускник в строгом костюме. Свадебное фото Антона и Марины. Кирилл и София на фоне новогодней елки.
Сколько воспоминаний хранили эти стены, которые сын назвал «просто стенами».
— Оля, он что, с ума сошел? — Нина Петровна от возмущения даже привстала со скамейки. Они сидели во дворе, наблюдая, как соседские дети гоняют мяч. — Квартиру в центре на деревенский дом променять? Да ты там зимой замерзнешь одна!
Ольга Викторовна вздохнула. Ей не хотелось обсуждать семейные проблемы, но мысли переполняли ее, а Нина Петровна была единственной, кому она могла доверить свои тревоги.
— Антон говорит, что проведет отопление, сделает все удобства, — она поправила шарф, хотя апрельский день был теплым. — И что будет приезжать каждые выходные.
— А среди недели? Кто тебе за продуктами сходит, если приболеешь? — Нина Петровна покачала головой. — Ты помнишь мою двоюродную сестру Веру? Ее дочь тоже уговорила продать квартиру в городе, купить домик в деревне. Обещала золотые горы — и сад, и огород, и натуральные продукты… А через год у нее муж работу в другом городе нашел, и уехали они. Осталась Вера одна в деревне, ни транспорта, ни соседей нормальных. Еле ее оттуда забрали потом.
Ольга Викторовна молчала. История Веры отозвалась глухой тревогой в душе.
— И дело даже не в этом, — продолжала Нина Петровна. — Посуди сама: если у мальчика дела так плохи, что ему нужны твои деньги, чтобы спасти бизнес, то как он этот бизнес дальше тянуть будет? А если снова прогорит? Опять к тебе придет? А у тебя уже ничего не останется, кроме домика в деревне.
— Он не такой, — тихо возразила Ольга Викторовна, но в голосе не было уверенности. — Просто временные трудности.
— Оля, мы с тобой тридцать лет соседствуем. Я Антона помню еще сопливым мальчишкой. Добрый он, не спорю. Но всегда был… — Нина Петровна замялась, подбирая слова, — легкомысленным. Помнишь, как он институт бросил на третьем курсе? А потом эти его вечные придумки. То компьютерами торговал, то мобильными телефонами…
— Он искал себя, — Ольга Викторовна сама слышала, как неубедительно это звучит.
— Конечно, искал. И сейчас ищет — в твоем кошельке, — Нина Петровна вздохнула, смягчив тон. — Прости, что так прямо. Но я же вижу, как ты последние годы живешь. Половину пенсии ему отдаешь. На себя экономишь. А ему все мало.
Мимо пробежала соседская девочка, очень похожая на маленькую Софию. Ольга Викторовна проводила ее взглядом.
— А внуки? Кирилл и София? Они же скучать будут.
— Внуки вырастут и уедут, как твой Антон вырос и уехал. А ты останешься одна в чужом месте, — Нина Петровна положила руку на плечо подруги. — Подумай хорошенько, Оля. Очень хорошенько подумай.
Звонок раздался, когда Ольга Викторовна проверяла задания учеников. Несмотря на пенсию, она продолжала подрабатывать репетиторством — деньги лишними не были, особенно с учетом того, сколько она отдавала сыну.
Открыв дверь, она застыла на пороге. Антон стоял в компании незнакомого мужчины средних лет с кожаным портфелем.
— Мама, познакомься, это Виктор Степанович, — бодро начал Антон. — Он риэлтор, поможет нам с оформлением документов.
— Каких документов? — Ольга Викторовна почувствовала, как внутри все сжалось.
— На продажу квартиры, конечно, — Антон говорил так, словно все уже было решено. — Виктор Степанович говорит, что сейчас хороший момент для продажи, цены на пике.
— Здравствуйте, Ольга Викторовна, — мужчина протянул руку. — Ваш сын рассказал мне о вашей ситуации. Я думаю, мы сможем найти отличный вариант и в городе, и за городом.
Ольга Викторовна не пожала протянутую руку. Она посмотрела на сына долгим взглядом.
— Антон, я не давала согласия на продажу квартиры, — ее голос звучал тихо, но твердо.
Сын беспечно махнул рукой.
— Мама, мы же просто посмотрим варианты. Виктор Степанович профессионал, он нам все расскажет и покажет. Правда, Виктор Степанович?
— Конечно, — закивал риэлтор. — Мы можем начать с оценки вашей квартиры. Я бы хотел осмотреть помещения, сделать замеры…
— Нет, — Ольга Викторовна крепче вцепилась в дверную ручку. — Я не буду продавать квартиру. И осматривать ее вам не позволю.
Лицо Антона изменилось, улыбка исчезла.
— Мама, ну что ты как маленькая? Мы же договорились…
— Мы ни о чем не договаривались, — она почувствовала, как дрожат руки. — Ты предложил, я сказала, что подумаю. И я подумала. Ответ — нет.
Виктор Степанович переводил взгляд с матери на сына, явно чувствуя себя неловко.
— Простите, возможно, я пришел не вовремя…
— Вы пришли очень вовремя, Виктор Степанович, — перебил Антон. — Мама просто волнуется. Это нормально, такие решения непросто принимать. Мама, может, хотя бы пригласишь нас на чай? Обсудим все спокойно.
Ольга Викторовна посмотрела на сына. В его глазах читалось нетерпение и что-то еще, чего она раньше не замечала. Жадность? Отчаяние? Она не могла понять.
— Антон, я не буду обсуждать продажу моей квартиры с посторонними людьми, — она выпрямилась, снова чувствуя себя учительницей, отчитывающей нерадивого ученика. — Если ты хочешь поговорить — приходи один. А сейчас, извините, Виктор Степанович, но вам лучше уйти.
— Мама! — Антон повысил голос. — Ты ведешь себя неразумно! Мы же для твоего же блага стараемся!
— До свидания, — Ольга Викторовна начала закрывать дверь.
— Стой! — Антон выставил ногу, не давая закрыть дверь. — Почему ты всегда все усложняешь? Почему не можешь просто помочь собственному сыну? Я что, многого прошу?
— Ты просишь мою квартиру, Антон, — она смотрела прямо в глаза сыну. — Дом, который достался мне от моих родителей. Квартиру, где ты вырос.
— Это просто стены! Просто кирпичи и бетон! — он почти кричал теперь. — А ты готова пожертвовать будущим своих внуков ради этих стен!
Она видела, как на лестничной клетке открываются двери, как соседи выглядывают, привлеченные шумом. Виктор Степанович пятился назад, явно желая оказаться где угодно, только не здесь.
— Уходи, Антон, — тихо сказала Ольга Викторовна. — Уходи и приходи, когда будешь готов разговаривать нормально.
— Отлично! — он резко развернулся. — Тогда и сиди в своих драгоценных стенах! А когда мы окажемся на улице с твоими внуками, не удивляйся!
Ольга Викторовна закрыла дверь и привалилась к ней спиной. Колени подгибались, в висках стучало. Никогда раньше Антон не говорил с ней таким тоном. Никогда не смотрел такими глазами.
Она медленно прошла в комнату, опустилась в кресло. На стене висела фотография: маленький Антон на руках у отца. Оба смеются, солнце путается в их волосах.
«Что с тобой случилось, сынок?» — прошептала Ольга Викторовна, глядя на фотографию. «Когда ты стал таким?»
В следующие дни телефон звонил постоянно. Антон, Марина, даже Кирилл — все пытались дозвониться до Ольги Викторовны. Она не отвечала. Ей нужно было время, чтобы собраться с мыслями, понять, что происходит с ее семьей.
На третий день в дверь позвонили. На пороге стояла Марина с пакетами продуктов.
— Мам Оля, можно войти? — она улыбалась, но глаза были настороженными. — Я штрудель принесла, с яблоками. Тот самый, который вы любите, из пекарни на углу.
Ольга Викторовна молча отступила, пропуская невестку. Они прошли на кухню. Марина принялась раскладывать продукты, непринужденно болтая о мелочах — о школьных успехах Кирилла, о новом платье Софии, о соседской кошке, которая принесла котят.
— Антон знает, что ты здесь? — наконец спросила Ольга Викторовна.
Марина замерла, потом медленно повернулась.
— Нет. Он сейчас на встрече с поставщиками, — она присела за стол напротив свекрови. — Мам Оля, я пришла поговорить.
— О продаже квартиры?
— И об этом тоже, — Марина вздохнула. — Антон рассказал мне о вашей ссоре. Он не должен был приводить риэлтора без вашего согласия. Это было неправильно.
Ольга Викторовна удивленно подняла брови. Она ожидала, что невестка будет защищать мужа.
— Но вы должны понять и его, — продолжала Марина. — Он на грани отчаяния. Банк грозится забрать магазин за долги. Мы уже три месяца не можем заплатить за квартиру. Хозяйка предупредила, что выселит нас.
— Почему вы не сказали мне раньше? — Ольга Викторовна нахмурилась. — Я бы помогла, чем могла.
— Антон не хотел вас беспокоить, — Марина опустила глаза. — Он всегда говорил, что сам должен обеспечивать семью. А потом стало слишком поздно. Слишком много долгов.
За окном пролетела стая голубей. Ольга Викторовна проводила их взглядом.
— И он решил, что выход — продать мою квартиру.
— Не просто продать! — горячо возразила Марина. — Купить два дома рядом, чтобы мы все были вместе. Чтобы дети могли видеть вас каждый день. Чтобы вам не было одиноко.
— Мне не одиноко, Марина, — тихо ответила Ольга Викторовна. — У меня есть друзья, есть ученики, есть соседи, с которыми я знакома тридцать лет.
— А в деревне…
— В деревне у меня никого нет. И что я буду делать зимой, когда выпадет снег по колено? Как буду добираться в поликлинику?
Марина отвела взгляд.
— Ну мы же рядом будем.
— А если у него встреча с поставщиками? — Ольга Викторовна покачала головой. — Марина, я не против помочь вам. Но не такой ценой. Не ценой моего единственного дома.
Марина молчала, разглаживая скатерть кончиками пальцев.
— Что, если… — она запнулась, собираясь с мыслями. — Что, если вы переедете к нам? Мы могли бы снять квартиру побольше. А вашу сдавать. Доход от аренды помог бы Антону расплатиться с кредитами.
Ольга Викторовна вздохнула.
— Марина, я ценю твою заботу. Но я не могу жить с вами. Вы молодая семья, вам нужно свое пространство. Да и я привыкла к независимости.
— Тогда что нам делать? — в голосе Марины послышались слезы. — У нас скоро не будет крыши над головой!
Ольга Викторовна задумалась. Она действительно хотела помочь сыну и его семье. Но было что-то неправильное в том, как Антон подошел к ситуации. Что-то, что заставляло ее насторожиться.
— Вот что, — наконец сказала она. — Я помогу вам с арендой. Буду платить половину, пока Антон не встанет на ноги. И могу дать ему небольшую сумму на первоочередные платежи по кредиту.
Лицо Марины просветлело.
— Правда? Вы это сделаете?
— Да. Но с одним условием, — Ольга Викторовна посмотрела невестке прямо в глаза. — Никаких разговоров о продаже квартиры. Никаких риэлторов. Никакого давления.
Марина прикусила губу.
— Я понимаю. Спасибо, мам. Я поговорю с Антоном.
Ольга Викторовна кивнула. Она чувствовала облегчение от принятого решения. Но где-то глубоко внутри оставался неприятный осадок, словно она что-то упускала. Что-то важное.
— Бабушка, а у нас будет свой огород? — София сидела на диване, болтая ногами. Ее светлые волосы были заплетены в две косички, а на щеке остался след от шоколадной конфеты. — Я буду выращивать клубнику, хорошо?
Ольга Викторовна растерянно посмотрела на внучку, потом перевела взгляд на Антона. Сын приехал с детьми «просто в гости», но разговор снова свернул к теме переезда.
— София, бабушка еще не решила насчет переезда, — сказал Антон, но подмигнул дочери. — Правда, мам?
— Я уже сказала тебе свое решение, Антон, — Ольга Викторовна старалась говорить спокойно, не желая выяснять отношения при детях. — И я не изменю его.
— Но там так здорово! — вмешался Кирилл, оторвавшись от планшета. — Папа показывал нам фотографии. Там есть пруд, где можно купаться. И лес рядом! Представляешь, бабушка?
— И никаких машин под окнами, — поддакнула София. — Папа сказал, что у тебя будет свой домик, и мы будем жить рядышком. И ты сможешь научить меня печь те вкусные булочки с корицей.
Ольга Викторовна с упреком посмотрела на сына. Использовать детей в таком разговоре было нечестно.
— Софа, Кирилл, — мягко сказала она, — я люблю вас очень сильно. И мы обязательно будем печь булочки с корицей и ходить в лес за грибами. Но для этого не обязательно всем переезжать в деревню.
— Но папа сказал… — начала София.
— София, пойди-ка на кухню, посмотри, что там у бабушки в холодильнике, — вмешался Антон. — Может, мороженое есть?
Когда дети ушли на кухню, Антон повернулся к матери.
— Зачем ты так? Дети мечтают о доме в деревне.
— Антон, прекрати, — Ольга Викторовна понизила голос до шепота. — Не впутывай детей в наши разговоры. Не настраивай их против меня.
— Я никого не настраиваю, — он выглядел оскорбленным. — Просто говорю правду. Марина сказала, ты согласилась помочь с арендой?
— Да, я помогу вам. Но о продаже квартиры речи не идет.
Антон откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди.
— Знаешь, мама, я не понимаю тебя. Ты цепляешься за эти стены, как будто в них вся твоя жизнь.
— Не в стенах, Антон. В воспоминаниях, — она показала на стену с фотографиями. — Здесь каждый уголок хранит частичку нашей истории. Твой первый день в школе. Первый зуб Софии. Свадьба твоей сестры.
— Воспоминания можно взять с собой, — упрямо сказал Антон. — Фотографии, вещи — все это можно перевезти.
— Дело не только в этом, — Ольга Викторовна вздохнула. — Антон, посмотри на меня. Я всю жизнь прожила в городе. Как ты думаешь, легко ли мне будет начать новую жизнь в деревне? Заводить новые знакомства? Учиться топить печь?
— Там газовое отопление, мама.
— Ты понял, о чем я, — она покачала головой. — И потом, что если твой бизнес так и не выправится даже с вливанием денег? Что если банк все равно заберет магазин? Что тогда?
Лицо Антона потемнело.
— То есть ты не веришь, что я справлюсь? Отлично, мама. Просто отлично.
— Я не это имела в виду, — Ольга Викторовна поморщилась. — Но нужно быть реалистами. Что если что-то пойдет не так?
— Все будет так, — отрезал Антон. — Я знаю, что делаю.
— Знаешь? — она не удержалась от сарказма. — Как тогда, когда вложил все деньги в крип.това.люту и потерял их? Или как тогда, когда решил торговать автозапчастями без всякого представления об автомобилях?
Она тут же пожалела о своих словах. Лицо Антона исказилось от обиды и гнева.
— Значит, вот как ты думаешь о своем сыне? Что я неудачник, который ничего не может сделать правильно?
— Антон, нет…
— Нет, все ясно, — он встал. — Ты просто не хочешь помогать своей семье. Тебе проще сидеть в своей квартире и осуждать меня, чем реально что-то сделать для собственных внуков.
— Я предложила помощь с арендой, — напомнила Ольга Викторовна.
— Подачки! — фыркнул Антон. — Ты дашь нам десять-пятнадцать тысяч в месяц и будешь чувствовать себя великой благодетельницей. А потом при каждом удобном случае будешь припоминать, как помогла нам.
Ольга Викторовна почувствовала, как к горлу подступает комок.
— Антон, за что ты так со мной? — голос Ольги Викторовны дрогнул. — Я всегда поддерживала тебя. Всегда была рядом. Даже когда ты принимал решения, с которыми я не была согласна.
Антон сжал кулаки, потом медленно разжал их.
— Прости, — сказал он, но в голосе не было искреннего раскаяния. — Я просто устал бороться. Устал каждый день просыпаться в страхе, что сегодня нас выселят из квартиры или закроют магазин. Устал видеть, как Марина экономит на всем, как отказывает детям в простых вещах.
Он подошел к окну, посмотрел вниз на двор, где они с друзьями когда-то гоняли мяч.
— Знаешь, что Кирилл сказал мне на прошлой неделе? «Папа, можно я не пойду на день рождения к Мише? У меня нет денег на подарок.» Двенадцатилетний мальчик переживает о деньгах, мам. Это неправильно.
Ольга Викторовна почувствовала укол вины. Она действительно не знала, насколько все серьезно. Антон редко делился с ней своими настоящими проблемами, предпочитая показывать, что у него все под контролем.
— И все-таки, Антон, продажа квартиры — не выход, — мягко сказала Ольга Викторовна. — Давай подумаем о других решениях. Может быть, стоит обратиться к финансовому консультанту? Или поискать инвесторов для магазина?
Антон хмыкнул.
— Думаешь, я не пытался? Никто не вложится в убыточный бизнес. А консультанты только и твердят, что нужно сокращать расходы, — он вздохнул. — Ладно, не будем сейчас об этом. Дети ждут.
Когда они вернулись на кухню, Кирилл и София уже вовсю уплетали найденное в холодильнике мороженое. Увидев бабушку, София засияла.
— Бабушка, а можно мы с Кириллом останемся у тебя ночевать? Пожалуйста-пожалуйста!
Ольга Викторовна улыбнулась, поправляя выбившуюся прядь волос внучки.
— Конечно, можно. Если папа не против.
— Пап, ну можно? — Кирилл с надеждой посмотрел на отца. — У нас завтра нет школы, выходной.
Антон колебался, но под умоляющими взглядами детей сдался.
— Хорошо, оставайтесь. Только не засиживайтесь допоздна.
Когда Антон ушел, обещав забрать детей завтра вечером, Ольга Викторовна почувствовала облегчение. Внуки всегда действовали на нее как лучшее лекарство от тревог. С ними она словно молодела, забывая о проблемах.
Они смотрели мультфильмы, играли в настольные игры, а потом Ольга Викторовна читала им перед сном, как в те времена, когда они были совсем маленькими. Кирилл, хоть и считал себя уже взрослым, тоже слушал с интересом.
Укладывая детей спать, она заметила, что София что-то прячет под подушкой.
— Что у тебя там, солнышко?
София смутилась, но потом достала сложенный лист бумаги.
— Это я нарисовала. Наши дома в деревне, — она развернула рисунок. — Вот тут твой дом, бабушка. А тут наш. А между ними дорожка, чтобы ходить друг к другу в гости. И огород, где мы будем выращивать клубнику и морковку.
Ольга Викторовна внимательно рассмотрела рисунок. Два одинаковых домика с треугольными крышами, яркое солнце, цветы, деревья. Идиллическая картинка из детских представлений о деревенской жизни.
— Очень красиво, София, — она поцеловала внучку в лоб. — Ты настоящая художница.
— Тебе нравится? — глаза Софии светились надеждой. — Значит, ты переедешь с нами?
Ольга Викторовна вздохнула.
— Софа, это сложно объяснить…
— Бабушка не хочет переезжать, — вмешался Кирилл с соседней кровати. — Она боится.
— Чего боится? — удивилась София.
— Перемен, — Кирилл говорил рассудительно, словно взрослый. — Взрослые часто боятся перемен. Папа говорил.
— Я не боюсь перемен, Кирилл, — мягко возразила Ольга Викторовна. — Просто не уверена, что это будет лучшим решением для всех нас.
— Папа сказал, что если ты не согласишься, мы можем оказаться на улице, — вдруг сказал Кирилл, глядя на бабушку серьезными глазами. — Это правда?
Ольга Викторовна похолодела. Она не могла поверить, что Антон сказал такое детям.
— Нет, конечно, нет, — она присела на край кровати внука. — Никто не окажется на улице. Я обещаю вам это.
— Но папа сказал…
— Папа просто волнуется о своем магазине, — Ольга Викторовна старалась говорить спокойно, хотя внутри все кипело от возмущения. — Но мы обязательно найдем решение, которое устроит всех. А теперь спите, уже поздно.
Когда дети наконец уснули, Ольга Викторовна вышла на балкон. Ночной воздух был прохладным, но она не замечала холода. В голове крутились тревожные мысли.
Антон использовал детей, чтобы давить на нее. Это было низко и нечестно. Но что еще больше беспокоило — он, похоже, всерьез рассчитывал на деньги от продажи квартиры. Что, если его финансовое положение действительно настолько отчаянное, как он говорит?
Ольга Викторовна вспомнила, как год назад давала Антону деньги на новый товар для магазина. Тридцать тысяч — все ее сбережения на тот момент. Он обещал вернуть через месяц, но так и не вернул. А потом были еще «займы» — на ремонт машины, на оплату поставщиков, на школьную форму для детей.
Она никогда не отказывала, даже если это означало, что ей самой придется экономить на всем. Но сейчас речь шла о ее единственном доме.
Звонок телефона вырвал ее из размышлений.
На экране высветилось имя Дарьи — бывшей ученицы, которая сейчас жила в Праге.
— Ольга Викторовна, здравствуйте! Не разбудила? — голос Дарьи звучал бодро, несмотря на поздний час.
— Нет, Дашенька, я не сплю, — Ольга Викторовна была рада отвлечься от тяжелых мыслей. — Как ты? Как Прага?
— Все замечательно! У меня потрясающие новости, — в голосе Дарьи звучало едва сдерживаемое возбуждение. — Помните, я рассказывала вам о своей подруге Елене? Она вышла замуж за чеха, у них своя компания.
— Помню, конечно.
— Так вот, они ищут… — Дарья запнулась, словно подбирая слова. — Нет, не так. Ольга Викторовна, вы когда-нибудь думали о работе за границей?
Ольга Викторовна удивленно приподняла брови.
— За границей? Даша, да куда мне в моем-то возрасте? Какая заграница?
— Самая что ни на есть подходящая! — воскликнула Дарья. — Елена и Мартин ищут гувернантку для своих детей. Точнее, даже не совсем гувернантку, а… наставницу. Человека, который будет заниматься с детьми русским языком, литературой, историей. У них двое детей — мальчик восьми лет и девочка десяти. Они хотят, чтобы дети свободно говорили по-русски, знали культуру.
— Даш, я не понимаю…
— Ольга Викторовна, — перебила Дарья, — я сразу подумала о вас! Вы же лучший учитель русского и литературы из всех, кого я знаю. Дети от вас в восторге. Вы терпеливая, добрая, но умеете быть строгой, когда нужно.
— Даша, милая, — Ольга Викторовна не могла сдержать улыбку, — это очень лестно, но я не могу уехать из России. У меня здесь сын, внуки…
— Но это не навсегда! — горячо возразила Дарья. — Контракт на год, с возможностью продления. Проживание в отдельной комнате в их доме, питание, медицинская страховка — все включено. Плюс очень хорошая зарплата. И главное — вы сможете путешествовать по Европе! Они часто ездят семьей в разные страны и, конечно, брали бы вас с собой.
Ольга Викторовна молчала, ошеломленная неожиданным предложением.
— Я понимаю, это звучит фантастически, — продолжала Дарья. — Но я знаю Елену и Мартина. Они замечательные люди. И они действительно ищут именно такого человека, как вы. Опытного педагога, который станет для детей не просто учителем, а… почти членом семьи.
— Даша, я даже не знаю, что сказать…
— Не отвечайте сейчас, — Дарья словно почувствовала ее замешательство. — Подумайте. Я могу организовать видеозвонок с Еленой, чтобы вы познакомились, задали все вопросы. А пока я отправлю вам электронное письмо со всеми деталями. Хорошо?
— Хорошо, — медленно ответила Ольга Викторовна, все еще не веря в реальность происходящего.
После разговора с Дарьей она еще долго стояла на балконе, глядя на ночной город. Предложение было абсурдным. Уехать в Прагу в ее возрасте? Оставить сына, внуков, привычную жизнь?
И все же… Что-то в этой идее заставляло ее сердце биться чаще. Что-то, похожее на давно забытое чувство свободы и возможностей.
— Мама, ты в своем уме? Прага? Гувернантка? — Антон смотрел на нее так, словно она объявила о решении полететь на Луну. — Тебе сколько лет то уже!
Они сидели в маленьком кафе недалеко от дома Ольги Викторовны. Она не хотела говорить о предложении Дарьи дома, опасаясь новой ссоры при детях.
— Именно поэтому я и рассматриваю это предложение, Антон, — спокойно ответила она. — В моем возрасте такие возможности выпадают редко.
— Какие возможности? Работать нянькой у чужих детей? — он покачал головой. — А как же мы? Как же Кирилл и София? Они будут скучать по тебе.
— Это всего на год, Антон. И сейчас есть видеозвонки, интернет. Мы сможем общаться каждый день.
Антон смотрел на нее с недоверием.
— Ты серьезно думаешь об этом из-за нашей ссоры? Из-за квартиры?
Ольга Викторовна вздохнула.
— Не только из-за этого. Хотя, не буду скрывать, твое давление по поводу продажи квартиры заставило меня задуматься о многом.
— О чем, например? — Антон скрестил руки.
— О том, что я всегда жила для других, — она впервые произносила эти мысли вслух. — Сначала для родителей, потом для твоего отца, потом для тебя и Марины. Я никогда не думала о себе, о своих желаниях. А сейчас… — она помолчала, подбирая слова. — Сейчас я хочу что-то сделать для себя. Увидеть мир, попробовать что-то новое, пока еще есть силы и здоровье.
— И оставить нас разбираться со всем самостоятельно? — в голосе Антона звучала обида. — Прекрасно, мама. Очень по-семейному.
— Антон, я предложила помощь с арендой. Я готова дать тебе деньги на первоочередные платежи, — Ольга Викторовна старалась говорить мягко. — Но я не продам квартиру. И если ты продолжишь давить на меня, я действительно уеду в Прагу.
Она не собиралась шантажировать сына, но слова вырвались сами собой. И, произнеся их, она вдруг поняла, что действительно готова уехать. Не из-за обиды или желания наказать Антона, а потому что впервые за много лет почувствовала: у нее есть выбор. Есть другой путь, кроме бесконечной самоотверженности и жертвенности.
Антон смотрел на нее долгим взглядом, словно видел впервые.
— Ты изменилась, мама, — наконец сказал он. — Раньше ты никогда не думала о себе.
— Может быть, в этом и была моя ошибка, — тихо ответила Ольга Викторовна.
Они помолчали. За соседним столиком молодая пара с ребенком заказывала мороженое. Малыш радостно хлопал в ладоши, предвкушая угощение.
— Ладно, — вдруг сказал Антон. — Я понял. Никакой продажи квартиры. Но обещай, что не уедешь в эту Прагу. По крайней мере, не сейчас. Дай нам шанс все наладить.
Ольга Викторовна внимательно посмотрела на сына. В его глазах было что-то новое — признание ее права на собственные решения.
— Хорошо, — кивнула она. — Я не буду принимать поспешных решений. Но и ты пообещай, что больше не будешь манипулировать мной или использовать детей, чтобы давить на меня.
Антон опустил глаза.
— Обещаю. И… прости меня, мама. Я был неправ.
Это были самые важные слова, которые Ольга Викторовна услышала от сына за долгое время. Слова, которые давали надежду на то, что их отношения еще можно спасти.
Прошло три месяца. Жизнь постепенно входила в новое русло. Антон нашел инвестора для своего магазина — бывшего одноклассника, который недавно вернулся из-за границы и искал, куда вложить деньги. Дела медленно, но верно налаживались.
Ольга Викторовна сдала одну комнату в своей квартире студентке педагогического университета, милой девушке по имени Ксения. Дополнительные деньги позволяли ей чувствовать себя более уверенно, да и одиночество больше не тяготило так сильно.
Она продолжала переписываться с Дарьей и даже несколько раз общалась по видеосвязи с Еленой и ее детьми. Мысль о Праге не оставляла ее, но превратилась из срочного побега в возможное будущее приключение, которое можно было планировать без спешки.
В один из теплых летних вечеров Ольга Викторовна сидела на балконе, наслаждаясь закатом. Звонок в дверь прервал ее размышления.
На пороге стояла Марина с большой корзиной фруктов.
— Можно войти? — спросила она с улыбкой.
Они прошли на кухню. Марина принялась раскладывать фрукты в вазу, непринужденно рассказывая о последних новостях. О том, как Кирилл занял второе место на городской олимпиаде по математике. О том, как София решила, что хочет стать художницей, и теперь все стены в их квартире увешаны ее рисунками.
— Он не знает, что я здесь, — вдруг сказала Марина, прерывая свой рассказ. — Антон, я имею в виду. Он сейчас с детьми в кино.
Ольга Викторовна удивленно приподняла брови.
— Почему ты не сказала ему?
Марина замялась, перебирая виноградины в вазе.
— Я хотела поговорить с вами наедине. Поблагодарить, — она подняла взгляд на свекровь. — За все, что вы для нас сделали. И извиниться за… за то давление. За квартиру, за деньги. Это было неправильно.
— Марина…
— Нет, дайте мне договорить, пожалуйста, — Марина глубоко вздохнула. — Когда вы отказались продавать квартиру, я злилась на вас. Думала, что вы не понимаете, в каком отчаянном положении мы находимся. Но потом… потом я поняла, что вы были правы.
Она помолчала, собираясь с мыслями.
— Антон — замечательный человек. Любящий, заботливый. Но он… он всегда ищет легкие пути. Всегда надеется на чудо или на помощь извне, вместо того чтобы решать проблемы самостоятельно. Если бы вы продали квартиру и дали ему деньги, это решило бы наши проблемы на время. Но потом все началось бы заново.
Ольга Викторовна удивленно смотрела на невестку. Она не ожидала таких слов.
— Когда вы отказали, он был вынужден действительно что-то предпринять, — продолжала Марина. — Искать инвесторов, пересматривать стратегию магазина, даже начал учиться по вечерам — проходит онлайн-курсы по предпринимательству.
— Я не знала, — тихо сказала Ольга Викторовна.
— Он не говорит об этом. Гордость не позволяет, — Марина слабо улыбнулась. — Но я вижу, как он меняется. Становится более ответственным, более… взрослым. И это благодаря вам. Благодаря тому, что вы не пошли по легкому пути.
Они помолчали. За окном постепенно сгущались сумерки, город зажигал огни.
— Марина, я никогда не хотела создавать проблемы для вашей семьи, — наконец сказала Ольга Викторовна. — Я просто не могла отдать то единственное, что у меня есть.
— Я понимаю это теперь, — кивнула Марина. — И… есть кое-что еще, что я хотела бы вам сказать.
Она достала из сумки конверт и положила на стол.
— Что это? — спросила Ольга Викторовна.
— Деньги, которые Антон брал у вас в долг последние два года, — Марина слегка покраснела. — Я настояла, чтобы мы начали возвращать. Это первая часть. Остальное вернем постепенно.
Ольга Викторовна была тронута до глубины души.
— Марина, я никогда не требовала…
— Я знаю, — перебила Марина. — Именно поэтому мы обязаны вернуть. Потому что вы никогда не требовали.
Они допили чай, говоря уже о более легких вещах — о предстоящем учебном годе, о том, что София хочет записаться в художественную школу, о новом рецепте пирога, который Марина нашла в интернете.
Когда Марина собралась уходить, Ольга Викторовна проводила ее до двери.
— Кстати, насчет Праги, — вдруг сказала Марина, останавливаясь в дверях. — Если вы все-таки решите поехать… мы поймем. Правда. Вы столько всего сделали для нас. Может быть, пришло время сделать что-то для себя.
Ольга Викторовна обняла невестку.
— Спасибо, Марина. Но знаешь… Я начинаю думать, что мое место все-таки здесь. Рядом с вами, с внуками. По крайней мере, сейчас.
Когда дверь за Мариной закрылась, Ольга Викторовна вернулась на балкон. Город внизу жил своей обычной вечерней жизнью — люди возвращались с работы, дети играли на площадке, молодежь собиралась компаниями на лавочках.
Ее город. Ее дом. Ее жизнь.
Телефон пискнул, оповещая о новом сообщении. Дарья писала из Праги, спрашивала, как продвигаются размышления о работе гувернанткой.
Ольга Викторовна улыбнулась, глядя на экран. Она знала, что теперь у нее есть выбор. Настоящий выбор, основанный не на страхе или вынужденном решении, а на свободной воле.
Квартира осталась ее домом. Но дом перестал быть клеткой, превратившись в крепость, из которой можно было выходить и куда всегда можно было вернуться.
«Спасибо за предложение, Даша, — набрала она ответ. — Но я пока остаюсь в Москве. Впрочем, если предложение еще будет актуально через год — кто знает? Жизнь полна сюрпризов, и я только начинаю это понимать».