— Я не виновата! Это всё твоя мать подстроила! Я всё тебе объясню, любимый! — эмоционально оправдывалась Марина.
— Убирайся вон! Чтобы и духу твоего здесь не было! — сказал ей спокойно Геннадий, хотя внутри у него бушевал вулкан. — Пять минут даю тебе. Поторопись.
За неделю до этого…
Ирина Викторовна заходила в подъезд родного дома в приподнятом настроении. Только что закончились две чудесные недели, проведённые в санатории. А сейчас женщину ожидала встреча с любимым сыном Геной и подругами по подъезду Любой и Галей. Ах, как же она по ним соскучилась! И сколько всего ей нужно им рассказать!
Была и ложка дёгтя в этой бочке мёда. Её прекрасное настроение слегка омрачали мысли о снохе Марине. Вот её она как раз видеть и не хотела. Не сложились у них отношения буквально с первого дня их знакомства.
Подойдя к двери своей квартиры, Ирина Викторовна ощутила смутное беспокойство… Что-то было не так. Интуиция просто кричала ей — жди беды! И когда женщина не смогла открыть дверь своим ключом, то всё поняла. Замок был другой.
Сначала Ирина даже не волновалась. По крайней мере, смогла как-то логически объяснить для себя сложившуюся ситуацию.
Звонить в дверь было бесполезно. В это время и сын, и сноха на работе. А замок… Наверное, сломался, и они просто забыли её предупредить о том, что поменяли его на новый.
— Что же делать? — Ирина Викторовна задумалась.
Женщине очень не хотелось отвлекать сына от работы. Он этого не любил, всегда ворчал недовольно, если мать звонила ему в рабочее время. Марине она тем более звонить не станет.
Женщина решила дождаться конца рабочего дня у Гали или у Любы — кто из них дома окажется.
Люба с радостью встретила вернувшуюся подругу и пригласила в гости.
— Ну, рассказывай, как отдохнула, чем тебя там лечили. С кем познакомилась? Да и вообще — понравилось тебе в санатории?
— Да, всё просто отлично! И лечение, и питание, и культурная программа на высоте… Но мне сейчас уже не до воспоминаний как-то… Проблема возникла одна. Хотя, как я теперь понимаю, появилась-то она давно. Не сейчас.
— Да что стряслось? Ты можешь объяснить? — Люба уже переживала за подругу, погрустневшую прямо на глазах.
Ирина Викторовна поделилась с приятельницей своей проблемой.
— Нет, я всё понимаю, могли поменять замок из-за поломки. Но не предупредить меня об этом? Это очень странно, Любочка. Очень странно. Ведь Гена же знал, что я сегодня приезжаю. Да и всё то время, что я была в санатории, он очень редко мне звонил. И разговаривал как-то неохотно: да, нет. Что же я раньше-то не забеспокоилась? Ведь всё было странным.
— Это всё она воду мутит, Маринка его расфуфыреннная. Вот не нравится она мне. Какая-то фальшивая, неискренняя… Ты уж прости меня, Ира, что я так о твоей снохе.
— Да, ладно. Что ты извиняешься. Если бы ты только знала всю правду о ней. Я ради сына терплю, ничего ему не рассказываю. Любит он её. А так — давно уже гнать поганой метлой её надо туда, откуда она пришла.
— Да? А что такое? — заинтересовалась соседка с живостью.
— О, Люба! Об этом даже и говорить-то стыдно. Она ведь изменяет ему. Да, да, не удивляйся! Я однажды стала свидетелем того, как Маринку поздно вечером привёз посторонний мужчина. Она сказала, что на работе задержалась. А я видела с балкона, как они в машине миловались. Гена в командировке как раз был.
Ну, поругались мы с ней тогда сильно. Я ей говорю: «Сама ему всё расскажи, или это сделаю я».
А она мне: «Гена тебе не поверит. Я скажу ему, что ты меня ненавидишь — вот и наговариваешь. Он меня любит. Жить без меня не может. А ночная кукушка дневную всегда перекукует — слышала, надеюсь, поговорку? Так что делай выводы.»
А для сына, мерзавка, придумала историю о том, что мы поругались в его отсутствие. И что я будто бы ударила её, из дома пыталась выгнать. И постоянно её унижаю и обзываю при всяком удобном случае, пока Гена не слышит. Так что я больше чем уверена, что и сейчас без неё не обошлось.
Вечером Ирина Викторовна, взяв чемодан, подошла к своей квартире и, позвонив в звонок, собралась зайти домой.
Но всё, что произошло дальше, было похоже на страшный неправдоподобный сон.
На звонок вышел Геннадий. Он выглядел злым. И вместо того, чтобы обнять мать, обрадовавшись её возвращению, преградил ей путь.
— Да, мама, такого я от тебя никак не ожидал! Как ты могла? Ведь это же подсудное дело! Какая ты мне после этого мать?
Ирина Викторовна была в таком потрясении, что даже не нашлась, что ответить. Губы задрожали, из глаз брызнули слёзы. Сердце сжала жестокая обида.
— Что случилось, сынок? — только и смогла выдавить из себя женщина, не понимавшая, в чём её обвиняет самый родной человек.
— Что случилось?! Ты ещё спрашиваешь — что случилось? Зачем ты отравила Марину, когда уезжала в санаторий? Что-то подсыпала в её чай травяной. Она два дня лежала в постели, скорую вызывали. Еле оклемалась. Моя жена могла уме.реть! Ты этого добивалась, да?
— Сынок, да ты что? Эта какая-то нелепость…
— Даже слушать тебя не хочу! Всё, ты с нами больше не живёшь. С тобой опасно находиться рядом. Езжай на дачу. Сейчас лето, тепло, там побудешь. А к зиме что-нибудь придумаем.
Ирина не узнавала своего сына. Перед ней сейчас стоял чужой, злой и жестокий человек.
— Я ни в чём не виновата, сынок! Это всё её выдумки, твоей жены, — пыталась вразумить его женщина. — Неужели ты думаешь, что я способна на такое?
— Ничего не хочу слушать. Я всё сказал, — жестокие слова прозвучали как приговор.
Сын удалился, захлопнув дверь перед лицом матери.
Со слезами на глазах Ирина вернулась к Любе и, рыдая, еле смогла объяснить той, что случилось.
Любовь как могла успокоила подругу, дала ей сердечных капель и выпила сама. Потому что очень расстроилась, узнав о подобном коварстве.
— Ты, Ирочка, успокойся. Не расстраивайся так, — подбадривала Люба приятельницу. — Завтра с участковым войдёшь домой. Как это так — не пускать тебя в свою собственную квартиру?
— Нет, она не даст мне там жить! Маринка эта сама мне что-нибудь подсыплет. От неё чего угодно можно ждать, — сокрушалась Ирина.
— Тогда будем с твоей снохой бороться. Объявим ей во*ну. Не ты её начала. Но постоять за себя сможешь, и Марина получит сполна, по заслугам.
— Ой, не знаю, — всхлипывая, проговорила бедная Ирина. — Сын ведь меня и слушать не захотел. Вот как она его обработала, бессовестная. И всё для того, чтобы выгнать меня из моей квартиры. Избавиться насовсем.
— Ничего, не переживай. Сноха же не знает, что ты здесь и не уехала на дачу. А мы с тобой затаимся и будем ждать. Как только Гена отправится в очередную командировку, она опять позволит себе расслабиться. А тут мы с камерой. Ну, как тебе план?
— Не знала, Люба, что в тебе скрыты способности детектива. План хороший. Да и другого всё равно нет, — грустно произнесла Ирина.
Женщинам не пришлось долго ждать. Буквально через три дня во дворе дома поздним вечером они увидели ту же картину, что когда-то наблюдала с балкона Ирина Викторовна.
Из подъехавшей машины вышла Марина в обнимку с неизвестным мужчиной. На этот раз им никто не мешал подняться в квартиру.
Две подруги, как заправские сыщики, засняли всё на видео. А Любовь ещё и в подъезд успела выйти, якобы за почтой. Она сумела зафиксировать со спины Марину вместе с её люб.овни.чком, поднимающихся в квартиру.
Через два дня Люба, увидев в подъезде Геннадия, попросила его зайти к ней, якобы помочь передвинуть тяжёлый шкаф. Молодой человек неохотно, но согласился.
Увидев в квартире соседки свою мать, Геннадий сначала хотел уйти.
— Ты разве не на даче? Чего по соседям-то прячешься? — спросил он недовольно.
И тогда Ирина Викторовна, проигнорировав вопросы сына, сказала ему так:
— Я прощаю тебя, сынок. Не ведаешь ты, что творишь. Задурила голову, окрутила тебя эта мерзавка, а сама тебе изменяет.
— Что? Ты опять? — попытался было возмутиться Геннадий.
— Вот, полюбуйся, что мы засняли с Любой на видео, пока тебя не было дома.
Геннадий нехотя взял у матери телефон и стал смотреть очень интересное видео. Мужчина был был в ш*ке, когда увидел неопровержимые доказательства похождений его любимой жены.
— Как она могла?! — только и смог промолвить он тихо, отключив видео в телефоне.
А он сам… Как он мог так ошибаться? Почему поверил всем наговорам Марины? Зачем так жестоко обидел самого близкого человека — свою маму?
— Так, всё. Хватит этого позора. Идём, мам, домой. Нечего тебе тут, по чужим углам, отсиживаться.
В подъезде потрясённый сын проговорил, обращаясь к Ирине Викторовне:
— Прости меня, мам. Я тебя так обидел. Но я даже представить себе не мог, что она такая… Вот, оказывается, для чего нужно было этой твари тебя из дома выгнать. Ну, я ей сейчас устрою!
Когда Геннадий вместе с матерью вернулись домой, негодованию Марины не было предела.
— Ты что? Очумел? Зачем пустил эту отравительницу в нашу квартиру? Ты хочешь, чтобы она окончательно меня погубила? Ну, Гена, ты что? — жена попыталась использовать своё обаяние. — Тебе совсем меня не жалко? Вышвырни её, пусть катится отсюда.
— Конечно, вышвырну, — побелевшими губами произнёс Геннадий. — Обязательно вышвырну и прямо сейчас. Только не маму, а тебя! Пошла вон отсюда! Чтобы и духу твоего через пять минут здесь не было!
Марина пыталась оправдываться. Но что были эти оправдания по сравнению с неопровержимыми доказательствами её неверности. А ещё той обиды, которую нанёс Гена своей матери.
Марина стояла в темноте улицы с чемоданами и пыталась дозвониться до своего шефа Владимира. Именно с ним у неё в последние три месяца была довольно бурная интрижка. Телефон долго не отвечал, но она не отступала. Снова и снова посылала вызов своему лю.бовни.ку.
— Ну что тебе? — грубо спросил он наконец. — Просил же тебя не звонить мне вечером и в выходные. Я с семьёй, а ты лезешь!
— Володя, меня муж выгнал. Мне некуда идти, — плаксивым голосом произнесла она.
— А я здесь при чём? Я не благотворительная организация. Езжай в гостиницу. И вообще, хотел тебе сказать — ты в моей фирме больше не работаешь. Мне ещё с семьёй проблем не хватало из-за тебя. Всё, давай. Счастья тебе в личной жизни!
Владимир отключился и заблокировал номер Марины.
А ей пришлось провести ночь в дешёвой гостинице. А с утра ехать к родителям в село, расположенное в Ярославской области, откуда она и приехала в Москву два года назад. Теперь у неё не было здесь ни мужа, ни работы, ни жилья.
Отдохнёт Марина у родителей пару месяцев и всё начнёт сначала.
