— Мам, ну ты же не занята 8 марта, правда? Посидишь с Милашкой? — Света говорила уверенно, как будто вопрос уже был решён.
Марина отложила телефон и посмотрела на дочь с лёгким недоумением. Её слова прозвучали не как просьба, а как констатация факта.
— Вообще-то занята. Мы с подругами ещё давно договорились поехать на дачу, отдохнуть.
Лицо Светы мгновенно вытянулось.
— В смысле? — она нахмурилась, будто не расслышала сказанное. — Ты же обычно с внучкой сидишь!
— Обычно — да. Но в этот раз у меня планы.
Наступила пауза, затем Света фыркнула и скрестила руки на груди.
— Мам, у меня праздник! Восьмое марта, Международный женский день! Я хочу отдохнуть, уже обсудила это со всеми, а ты меня просто подставляешь!
Марина аж опешила.
— То есть ты считаешь, что у тебя праздник, а у меня — нет?
Света растерянно моргнула, но тут же взяла себя в руки.
— Ну ты же не молодая девушка, чтобы отмечать! — выпалила она.
Марина невольно усмехнулась.
— Значит, я уже старая и своё отпраздновала, да? Должна просто сидеть с внучкой, пока ты отдыхаешь?
— Ты раньше не отказывала! — вспыхнула дочь.
— А ты раньше хоть раз спрашивала, удобно ли мне? — Марина говорила спокойно, но в её голосе звенела железная твёрдость. — Или просто ставила перед фактом?
Света закатила глаза и выдохнула, будто мать специально усложняла ей жизнь.
— Мам, я уже всё организовала. Деньги сдала, время назначила. А ты вот так?
Марина посмотрела на дочь и вдруг поняла, насколько та привыкла воспринимать её помощь как нечто само собой разумеющееся. Света не просила, а требовала, ещё и закатывала истерики. Она даже не подумала о том, что у матери может быть своя жизнь, свои планы, свои желания.
— Свет, это не моя проблема. Дочка твоя, ты её мать. Я помогала и буду помогать, но у меня другие планы на этот день.
Глаза дочери наполнились негодованием, губы задрожали от возмущения.
— Я не ожидала такого от тебя, — проговорила она с такой горькой обидой, словно её предали.
Марина внимательно посмотрела на неё.
— А я не ожидала, что ты будешь так себя вести.
Света развернулась и резко схватила куртку.
— Ладно! Отлично! Раз ты теперь живёшь для себя — живи!
Марина не стала останавливать и уговаривать дочь. Она просто сидела и слушала, как хлопнула дверь. Мать понимала, что только что произошло нечто важное. Она впервые чётко обозначила границы. И впервые её решение не основывалось на чьих-то ожиданиях.
Марина так и сидела в кресле, глядя в окно, но вместо улицы перед глазами мелькали воспоминания. Света хлопнула дверью всего час назад, но в сердце матери уже не было ни злости, ни чувства вины. Только усталость и осознание того, что этот разговор давно назревал.
Когда-то она сама оказалась в такой ситуации, только всё было куда хуже. Её муж ушёл, оставив её с младенцем на руках, а родители вместо поддержки обвинили её во всём. Мать не скрывала разочарования, твердя, что «разведёнка с ребёнком никому не нужна». Отец молча соглашался с женой. В их мире виновата была только женщина. Та самая, которая «не смогла сохранить семью».
Контраст был разительным. Её старшую сестру Лиду никто не осуждал, хотя её брак был сущим кoшмаром. Муж пил, гулял, бил её, а она всё терпела, потому что «так положено». Мать только сочувственно качала головой и продолжала помогать, передавая ей сумки с картошкой и банками солений. Марина же получила от ворот поворот: не оправдала ожиданий, не прогнулась, не стерпела.
Она помнила, как в отчаянии искала, где жить, когда стало ясно, что помощи ждать неоткуда. Общежитие, крошечная комната с железной кроватью, соседки — такие же одинокие матери. Там они и стали семьёй друг для друга: нянчили чужих детей, когда кому-то нужно было на подработку, варили суп на троих, чтобы сэкономить. Бывало, она засыпала сидя, вымотанная до предела, но всё равно вставала утром, потому что нужно было растить Свету.
И вот теперь, спустя столько лет, её дочь даже не задумывалась о том, насколько привыкла получать помощь от матери. Она не замечала, что Марина тоже человек, а не бесконечный источник ресурсов. Всё это время мать выкручивалась ради неё, забывая о себе.
Хоть Света и стала старше, она всё ещё ожидает того же.
Марина провела рукой по лицу, выдыхая. Нет, она не повторит судьбу своей бабушки, которая жила ради других, пока от неё самой ничего не осталось. Она не станет своей измученной жизнью сестрой, гордящейся тем, что она «не сломалась». Она будет жить для себя, потому что уже разобралась со всеми долгами.
Если для этого нужно пережить недовольство дочери, то так тому и быть.
— Ну что? Ты не передумала? — предприняла Света попытку на другой день. — Или хочешь просто бросить меня?
Марина спокойно посмотрела на дочь. Она ждала этого разговора. Ждала, что Света остынет и осознает, что перегнула палку. Но, похоже, надежды не оправдались.
— В каком смысле бросить? — Марина раздражённо скрестила руки на груди. — Ты взрослая женщина, мать. У тебя своя семья, свои обязанности. Разве твоя дочь — это моя ответственность?
Света вздрогнула так, словно мать только что ударила её по лицу.
— Ну конечно, теперь у тебя своя жизнь! Подружки, поездки, развлечения! А на меня и внучку тебе плевать!
Марина ненадолго закрыла глаза, стараясь не реагировать на этот упрёк.
— Свет, ты утрируешь. Помогать — это не значит жертвовать собой. Я имею право на свою жизнь.
— И ты ставишь этих своих подружек выше родной внучки? — дочь презрительно фыркнула.
— Я ставлю себя выше чьих-то эгоистичных ожиданий.
Света зло выдохнула, будто мать говорила полную чушь.
— Это просто возмутительно… Я рассчитывала на тебя, а ты…
— А я рассчитывала, что ты будешь уважать мой выбор, но, похоже, это работает только в одну сторону, — Марина посмотрела на дочь спокойно, без злобы.
Света сжала губы, отвернулась к окну, явно пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями.
— Ладно. Делай как хочешь. Но не рассчитывай, что я к тебе ещё хоть раз обращусь за помощью!
Марина молчала, едва сдерживая снисходительную улыбку. Ещё неясно, кому будет хуже от этого решения. Ей было больно видеть происходящее, больно ощущать такое отношение к себе, но дочь… Она была готова лишить себя столь важной в её ситуации поддержки из-за глупости и упрямства.
…Прошло несколько дней. Света сидела на кухне, угрюмо перемешивая ложкой остывший кофе. В гостиной играла дочка, весело что-то напевая, но сама Света была не в духе. Она до последнего надеялась, что мама передумает, но восьмого марта Марина не позвонила и не предложила посидеть с ребёнком.
Даже не поздравила.
Пришлось отменять поездку, объясняться с друзьями и слушать ехидные замечания о том, что «дети — это ответственность».
После этого Света демонстративно молчала, не звонила и не писала. Ей было обидно и непривычно, что мама не бросилась решать её проблемы, как раньше. Но чем больше она думала и обсуждала произошедшее с подругами, тем отчётливее осознавала: а ведь Марина ничего плохого не сделала.
Она не отказалась от внучки навсегда, не отвернулась, не вычеркнула их из своей жизни. Просто сказала, что имеет право на свои планы. Почему же это так разозлило Свету?
Тем временем Марина наслаждалась праздником с подругами. Они собрались на даче, накрыли стол, открыли шампанское, смеялись и делились воспоминаниями. В какой-то момент Марина поймала себя на приятной мысли о том, что не чувствует себя обязанной кому-то что-то доказывать, угождать. Здесь её никто не упрекал, не требовал жертв, не ожидал, что она поставит чужие желания выше своих.
Это было удивительное ощущение свободы. Пожалуй, впервые за долгие годы Международный женский день действительно стал для Марины праздником.
Спустя несколько дней Света всё же сдалась и позвонила. Возможно, что-то поняла. А может, просто не справлялась в одиночку. В голосе дочери больше не было обиды, только лёгкая неловкость.
— Мам… Ты права была, — призналась она. — Я просто привыкла, что ты всегда рядом.
Марина улыбнулась, услышав в тоне дочери не раздражение, а осознание. Вспыхнуло желание пойти навстречу.
— Света, это не значит, что я перестала помогать вам. Просто теперь я делаю это не в ущерб себе.
— Я знаю, — Света вздохнула. — Спасибо, что всегда была рядом.
В груди разлилось тепло. Это был не триумф и не победа в споре. Это был момент, когда её дочь наконец начала взрослеть.
