— Это что за сметана такая у вас? Второй раз беру — и второй раз кислятина! Вы людей за дураков держите? — Галина Петровна грохнула банку на прилавок так, что соседние огурцы подпрыгнули в тазу.
— Женщина, что вы кричите? Нормальная сметана. Вчера только привезли, — продавщица даже не подняла голову от кассы, продолжая пересчитывать мелочь.
— Нормальная? А вы пробовали? Я вчера пельмени сварила, полила этой вашей «нормальной» — чуть зубы не свело! — Галина Петровна открыла банку и протянула продавщице. — На, попробуй сама!
— Уберите, пожалуйста, — продавщица поморщилась. — У нас всё сертифицировано.
Очередь позади Галины Петровны заволновалась — кто-то недовольно засопел, кто-то, наоборот, подался вперёд, чтобы лучше видеть разворачивающуюся сцену.
— Сертифицировано? А совесть у вас тоже сертифицированная? — Галина Петровна повернулась к очереди. — Вы посмотрите! Втридорога берут, а качество хуже некуда!
Полная женщина в вязаной шапке, стоявшая следом, осторожно понюхала открытую банку и скривилась:
— И правда кислая. Я у них творог на прошлой неделе брала — половину выбросила.
— Что вы теперь хотите? — продавщица поджала губы. — Покупали вчера, а пришли сегодня. Может, дома не в холодильник поставили?
— Матушка, — Галина Петровна наклонилась к прилавку и понизила голос, но так, чтобы все слышали, — я сорок лет на молокозаводе проработала. Я эту вашу сметану с закрытыми глазами от хорошей отличу. Эта скисла ещё до того, как в баночку попала!
Мужчина в потёртой куртке, переминавшийся в очереди, хмыкнул:
— Точно! Моя жена тоже жаловалась. Говорит, как будто разбавляют чем-то.
— Может, вы все сговорились? — продавщица всплеснула руками. — У меня другие покупатели не жалуются!
— Да потому что молчат! — Галина Петровна стукнула ладонью по прилавку. — А я вот молчать не буду. Деньги обратно давайте!
— Какие деньги? Вы вчера покупали, чек наверняка выбросили!
— Я чеки, дорогуша, с советских времён храню, — Галина Петровна достала из потрёпанного кошелька аккуратно сложенный чек. — Вот, извольте видеть — вчерашняя дата, сметана, 250 рублей. Теперь давайте-ка мои денежки и новую банку сметаны. И не такой прокисшей.
— Новую банку? — продавщица вскинула брови. — Да вы что? За просто так, значит?
— Не за просто так, а за испорченный продукт и моё настроение! Вы мне все пельмени изгадили.
— Ничего не знаю. Деньги могу вернуть, а новую не дам.
— А ну-ка дайте сюда старшего по рынку! — громко сказала Галина Петровна, и теперь уже вся очередь замерла в ожидании продолжения.
— Вот ещё! Нечего директора по пустякам дёргать, — забеспокоилась продавщица.
— По пустякам? — Галина Петровна повернулась к очереди. — Люди добрые, это пустяки? Нас травят, деньги вытягивают, а нам и слова не скажи?
Очередь отозвалась дружным гулом поддержки.
— Давайте директора! Пусть разберётся!
— И правда! Постоянно так делают!
— Не первый раз уже с их точки испорченные продукты покупаем!
Продавщица, видя, что ситуация накаляется, нервно забегала глазами. Открыла кассу, достала деньги.
— Ладно-ладно, вот ваши 250 рублей. И уходите, не задерживайте очередь!
— Нет уж, — Галина Петровна скрестила руки на груди, не притрагиваясь к деньгам. — Теперь мне ещё и сметана нормальная положена. По закону о защите прав потребителей.
— Какой ещё закон? — продавщица побледнела. — Вы что, юрист?
— Я, милочка, покупатель. И свои права знаю, — Галина Петровна поправила очки. — Статья семнадцать, пункт первый: при продаже товара ненадлежащего качества покупатель вправе потребовать замены на товар этой же марки.
Мужчина в очереди присвистнул:
— Вот это бабуля даёт! Законы наизусть шпарит!
Продавщица беспомощно оглянулась, но помощи ждать было неоткуда. Её напарница отошла к другому прилавку и делала вид, что очень занята раскладкой огурцов.
— Где вы видели, чтобы на рынке продукты обменивали? Это вам не магазин!
— А где вы видели, чтобы на рынке кислой сметаной торговали? — парировала Галина Петровна. — Это вам не помойка!
Очередь откровенно развеселилась. Кто-то даже начал снимать происходящее на телефон.
— Валь, ты бы отдала ей сметану-то, — негромко заметила напарница, не поднимая глаз от огурцов. — А то и правда директора вызовет.
— Да откуда я знаю, может, она её дома на батарею поставила!
— Всё-то ты знаешь, голубушка, — усмехнулась Галина Петровна, расстегивая сумку. — У тебя там в подсобке ещё партия такой же кислятины стоит. Думаешь, люди всё скушают?
В сумке у Галины Петровны обнаружилась ещё одна банка — запечатанная и с той же датой на крышке.
— Может, и эту дома на батарею поставила? Давай, открывай при всех!
Лицо продавщицы стало совсем несчастным. Она взяла банку дрожащими руками, открыла и скривилась — запах был явно не первой свежести.
— Ты погляди, а говорила — нормальная сметана! — торжествующе воскликнула Галина Петровна. — Теперь-то все видят, что я не выдумываю!
Пожилая женщина в клетчатом платке, молча наблюдавшая за сценой, подошла ближе:
— А у меня, кстати, от вашего творога внук животом мучился. Я-то думала, может съел что-то не то…
— Товар возврату и обмену не подлежит, — упрямо повторила продавщица, но уже без прежней уверенности. — У нас такие правила.
— Ты мне зубы не заговаривай, — отрезала Галина Петровна. — Я на этом рынке двадцать лет отовариваюсь, все правила знаю. Срок годности на банке — пять дней, а она тухлая с самого начала. Это как называется?
— Ой, да ладно вам! — вмешалась худощавая женщина в дорогой шубе. — Из-за какой-то сметаны столько шума. Дайте уже людям отовариться спокойно!
Галина Петровна резко развернулась:
— А вы, значит, не против, когда вам тухлятину продают? Сегодня промолчим, завтра промолчим, а потом что? Будем есть что дают, да ещё и приговаривать «спасибо»?
Женщина в шубе демонстративно закатила глаза:
— Господи, какие страсти…
— У меня внуки этой сметаной могли отравиться! — Галина Петровна повысила голос. — И не только у меня. А ей, — кивок в сторону продавщицы, — главное, денежки в кассу! Совесть-то есть?
Мужчина в куртке хмыкнул:
— У них совесть вместе со сметаной прокисла.
Продавщица Валя вытерла вспотевший лоб:
— Хорошо, получите новую банку. Только отстаньте уже!
— Не только мне, а всем, кто продукцию у вас брал! — не унималась Галина Петровна. — Люди добрые, кто ещё брал у них молочку в последнюю неделю? Проверяйте все свои покупки!
В толпе возникло движение. Несколько человек начали доставать из сумок недавно купленные продукты.
— Действительно, творог странно пахнет, — заметила женщина в красном пальто, открыв свой пакет.
— Так, я не могу всем менять! — запаниковала продавщица. — У меня столько товара нет!
— Значит, деньги верни, — спокойно сказала Галина Петровна. — По закону положено.
— Какая вы дотошная, ужас просто, — Валя скривилась, но полезла в кассу.
— Не дотошная, а принципиальная, — поправила её Галина Петровна. — И знаете, почему с нами так обращаются? Потому что молчим. Боимся слово сказать, боимся права свои отстоять.
Тем временем к прилавку подошёл крепкий мужчина в сером костюме.
— Что здесь происходит? — строго спросил он.
— Виктор Степанович, эта женщина всех покупателей против нас настраивает! — затараторила Валя. — Говорит, что сметана испорченная, а сама наверняка дома её неправильно хранила.
— Значит так, — Галина Петровна повернулась к нему. — Я вчера здесь купила сметану, она оказалась прокисшей. Принесла обратно, а мне говорят — никакого обмена. По-вашему, это нормально?
Мужчина недовольно поджал губы, взял банку и осторожно понюхал:
— И правда несвежая. Валя, что за товар вы продаёте?
— Сами же вчера привезли… — пробормотала продавщица, но осеклась под его взглядом.
— Откуда привезли? — спросил Виктор Степанович и нахмурился. — Что это за партия?
— Из той новой деревни… — продавщица опустила глаза. — Они дешевле берут.
Галина Петровна фыркнула:
— Вот и весь секрет! Берёте где подешевле, нам впариваете за полную цену. А мы должны молчать в тряпочку?
Директор рынка смерил Валю тяжёлым взглядом.
— Мы же договаривались — никаких левых поставщиков. У нас репутация рынка под угрозой из-за таких фокусов!
— А что? — внезапно вмешалась напарница Вали. — Все так делают! Ты сам сказал – повышайте выручку как хотите.
Виктор Степанович побагровел:
— Я говорил про законные методы! Привлекайте покупателей, устраивайте акции! А не вот это…
— А теперь мне, пожалуйста, компенсируйте и испорченные пельмени, и мои нервы, — вклинилась Галина Петровна. — И думаю, все пострадавшие тоже заслуживают извинений.
— Слышь, не наглей, — буркнула Валя. — Мы и так уже деньги возвращаем.
— А ну-ка повтори! — Галина Петровна выпрямилась во весь рост. — Ты мне тут еще хамить будешь? После того как людей травишь?
В толпе началось оживление.
— Точно! Травят нас, а мы платим!
— Пенсию только получили, а они её вытягивают!
— Во всех ларьках одно и то же — обвешивают, просрочку втюхивают!
Виктор Степанович поднял руки, пытаясь утихомирить разгорячённую толпу:
— Давайте без паники, граждане! Сейчас разберёмся!
— А что тут разбираться? — Галина Петровна покачала головой. — По-моему, всё ясно как день. Людям продают негодный товар, а потом ещё и нахально врут в глаза. И хамят, когда их уличают.
— Валя, быстро всем верните деньги, кто купил у вас молочную продукцию, — приказал директор. — И на сегодня точку закрываем.
— Что? — возмутилась Валя. — А как же план на день? У меня ещё пять коробок товара!
— Надо было раньше думать, — отрезал Виктор Степанович. — Придётся всю партию списать. И штраф с вас — за нарушение правил рынка.
Галина Петровна усмехнулась:
— И правильно! А то, небось, закроетесь на полчаса, а потом снова ту же гниль продавать начнёте.
— Нет, — директор рынка был непреклонен. — Я лично проверю, чтобы всю непроверенную продукцию убрали с прилавков. Более того, завтра будет комиссия. И если что-то найдём — торговать тут больше не будете. Я ясно выражаюсь?
Валя сникла и начала молча раздавать деньги всем, кто подходил к прилавку с претензиями. Напарница так же молча принялась упаковывать товар обратно в коробки.
Женщина в шубе, которая до этого возмущалась задержкой, теперь жадно проверяла свой творог, купленный десять минут назад.
— И правда, какой-то он странный… А вы не могли бы и мне деньги вернуть?
— И мне! — подхватила другая покупательница. — Я вчера сыр брала, он тоже был какой-то не такой!
Галина Петровна стояла, с удовлетворением наблюдая, как выстраивается очередь людей, требующих вернуть деньги за некачественные продукты.
— Вы, — обратился к ней Виктор Степанович, — молодец, что не промолчали. Хотя Валентина права в одном — вы дотошная.
— Дотошность, голубчик, это не порок, а добродетель, — ответила Галина Петровна, пряча возвращённые деньги в кошелёк. — Именно благодаря дотошным людям порядок и держится. А то привыкли уже — старикам можно любую дрянь подсунуть, они и слова не скажут!
— Спасибо вам, — неожиданно произнесла пожилая женщина в платке. — Я бы сама не решилась шум поднимать.
— Ничего, милая, учитесь, — подмигнула ей Галина Петровна. — Пора нам всем перестать бояться свои права отстаивать.
К директору рынка подошёл охранник и что-то зашептал на ухо. Виктор Степанович заметно занервничал.
— Так, я должен сообщить, что к нам едет проверка из СЭС. Кто-то успел позвонить, — он обвёл всех вопросительным взглядом.
Мужчина в потёртой куртке поднял руку с зажатым в ней телефоном:
— Это я позвонил. У меня там знакомая работает, сразу выехали. И я всё заснял.
Валя, услышав про проверку, побледнела и уронила пачку денег на прилавок. Её напарница замерла с коробкой в руках.
— Только не СЭС, — прошептала она. — Нас же закроют…
— Не закроют, если научитесь честно работать, — Галина Петровна аккуратно поправила воротник пальто. — Я, Виктор Степанович, на вашем месте все молочные точки проверила бы. Вряд ли одна Валентина такими делами промышляет.
В толпе послышались одобрительные возгласы. Кто-то даже начал аплодировать.
— Браво, бабуля!
— Вот это по-нашему!
— Не перевелись ещё принципиальные люди!
Галина Петровна смущённо улыбнулась, но было видно, что похвала ей приятна.
— Я пойду, пожалуй, в другое место за продуктами, — сказала она. — Ксении Михайловне на третьем ряду всегда доверяла. У неё всё своё, деревенское.
— Идёмте, я вас провожу, — вызвалась женщина в платке. — Заодно расскажете, как правильно свои права отстаивать.
Они отошли от прилавка, а скандал продолжался. Теперь уже десяток человек предъявлял претензии, и Виктор Степанович был вынужден лично разбираться с каждым случаем.
— Как вас зовут? — спросила попутчица, когда они отошли на несколько шагов.
— Галина Петровна.
— А я Нина Васильевна. Знаете, я вас теперь как образец для подражания буду внукам ставить. Вот, мол, как нужно — не бояться, права свои знать.
Галина Петровна усмехнулась:
— Правильно. На таких, как мы, вся страна держится. А то ведь как думают? Старики — значит, безответные. А мы ещё всем покажем!
На выходе с рынка они оглянулись. У злополучного прилавка уже стояли люди в белых халатах и что-то записывали в блокноты.
— Всё-таки есть справедливость, — с удовлетворением заметила Галина Петровна, поправляя сумку. — Главное — не бояться её добиваться.
