Надежда нарезала сыр на разделочной доске. Острый нож вонзался в твёрдую массу, разделяя её на ровные пластинки.
Кухня наполнилась запахом свежего хлеба из тостера. Вечер пятницы. Обычная картина — бутерброды на скорую руку, чтобы не тратить время на серьёзный ужин накануне торжества. День рождения Раисы Ивановны всегда отмечали с размахом в ресторане, как и полагалось — сын полностью оплачивал банкет для матери — единственный и любимый сын, надежда и опора.
Год — срок ничтожный для настоящего узнавания человека. Надежда со своей тринадцатилетней дочерью Катей и Игорь прожили вместе всего двенадцать месяцев. Четыре сезона. Триста шестьдесят пять завтраков, обедов и ужинов. И ни одной встречи с Раисой Ивановной, на которой бы Надежда не чувствовала себя неуютно.
Входная дверь хлопнула так сильно, будто её ударили.
— Надя! — крикнул Игорь из прихожей. — Я торт забрал.
— Уже иду!
Она не успела выйти в коридор, как услышала голос свекрови. Громкий, резкий, без намёка на приветливость.
— Ты всё-таки заехал за мной, хороший мой, а то такси нынче…
Надежда замерла с полотенцем в руках. Ещё один сюрприз, который преподнёс ей Игорь.
В их планах не было совместного ужина накануне праздника. Внезапный визит свекрови в квартиру Надежды — это то, чего категорически не ожидала невестка. Раиса Ивановна обычно избегала этого места, называя его «тесной коробкой», но сегодня почему-то решила нарушить своё правило.
— Проходите, — Надежда вышла в коридор с улыбкой, которую учится натягивать на лицо каждая женщина ещё в детстве.
Раиса Ивановна — грузная, с тяжёлым взглядом из-под густо накрашенных ресниц — неохотно стянула демисезонное пальто и расшнуровала ботинки. Она топталась в проходе, будто не решаясь ступить дальше, словно каждый шаг давался ей с трудом.
— А, Надежда, здравствуй, — бросила она небрежно. — Игорь, ставь торт в холодильник. Я ненадолго, только поговорить.
Даже не взглянув на Надежду, свекровь прошла на кухню.
Игорь развёл руками и виновато улыбнулся. Одними губами без звука он проговорил:
— Она сама напросилась…
— Ну конечно, — Надежда так же без звука ответила и закатила глаза.
Вот уже год он не мог отказать своей матери ни в чём.
На кухне свекровь расположилась на табурете, словно на троне. Под ярким светом лампы её лицо с тяжёлыми веками и мясистым носом казалось ещё суровее.
— Ты уже решила, что наденешь завтра? — спросила она Надежду, внимательно изучая её домашний вид — футболку и джинсы. — Надеюсь, что-то… приличное, — последнее слово она произнесла с таким выражением, будто сомневалась, что в гардеробе невестки может найтись что-то достойное ресторана.
— Да, Раиса Ивановна, не беспокойтесь, — Надежда присела напротив. — У меня есть платье.
— Отлично, — кивнула та, потом бросила взгляд на дверь и не понизила голос:
— Только не вздумай брать её с собой.
— Кого? — Надежда сначала не поняла.
— Ну дочку свою, — свекровь произнесла слово «дочку» с таким отвращением, словно оно было ругательством. — У нас семья, а не приют. Я вообще не понимаю, как Игорь это терпит.
В этот момент в коридоре, за чуть прикрытой дверью кухни, Катя застыла. Она шла за соком — обычная, повседневная потребность, которая привела её к этим словам. «Приют».
Её мать ответила не сразу. И это была самая страшная пауза в жизни Кати.
— Вы это серьёзно сейчас? Моя дочь — часть меня.
— Ну-ну, — усмехнулась Раиса Ивановна. — Видела я твою «часть». Эти её наушники вечно в ушах, чёрные ногти, глаза подведённые. Что это за внешний вид для приличной девочки? Моя племянница Лерочка — кстати, ее же возраста уже…
— При чём тут ваш ЛЕРОЧКА? — перебила Надежда, и её голос звучал всё громче. — У Кати отличные оценки, она занимается музыкой, у неё друзья…
— Какие там друзья, — скривилась свекровь. — Шпана подъездная! Игорь мне всё рассказывает. Он просто слишком добрый, чтобы тебе говорить. А что её отец? Почему он не забирает своё сокровище к себе?
Надежда вскочила с места:
— Раиса Ивановна, вы перешли все границы!
Катя не видела их — только слышала. Но она прекрасно представляла, как её мать сейчас стоит — выпрямившись, с горящими щеками, как всегда, когда нервничает. А напротив — эта женщина с холодными глазами, которая на все семейные праздники присылает Игорю только два подарка: «тебе и твоей… Наде». Кати в этих поздравлениях не существовало никогда.
Но где же сам Игорь? Катя повернула голову и увидела его — стоящего в дверях кухни, с пустыми глазами, с опущенными руками. Слышащего каждое слово и… молчащего.
«Он не защитит, — вдруг поняла Катя. — Ни меня, ни маму».
Она отступила в темноту коридора и беззвучно скользнула в свою комнату. В груди что-то сжималось и разжималось, как кулак. И вдруг стало нечем дышать.
Утром Надежда проснулась с гудящей головой. Вчерашняя перепалка со свекровью закончилась хлопаньем дверей и ледяным молчанием Игоря. Он всегда так реагировал на конфликты — уходил в себя, превращался в каменное изваяние, а потом делал вид, что ничего не произошло.
— Катя! — позвала она, заглянув в комнату дочери. — Вставай, одиннадцатый час!
Кровать была пуста. На подушке — сложенный вчетверо листок.
«Прости. Я не хочу мешать твоему счастью».
Надежда перечитала записку трижды, пытаясь понять, что происходит. Это шутка? Или Катя решила погулять с утра пораньше, оставив такую странную записку?
Нет, куртки не было на вешалке. И рюкзака — того самого, с нашивками и значками, который Катя таскала везде с собой. И дождевика — синего, с капюшоном.
— Игорь! — закричала Надежда в панике. — Игорь, Катя пропала!
Он выскочил из ванной с пеной для бритья на щеке:
— Что значит — пропала?
— Вот, — Надежда протянула ему записку, — она… она ушла.
Он прочитал, и его лицо изменилось.
— Звони её подругам, — сказал он, вытирая щёку полотенцем. — Я посмотрю во дворе.
К двум часам дня стало ясно, что Катя исчезла. Телефон остался дома — лежал под подушкой, выключенный. Никто из друзей её не видел. Никому она ничего не писала и н звонила.
Надежда сидела на диване, сжимая в руках телефон с фотографией дочери — она собиралась писать заявления в полицию.
— Почему? — спрашивала она у Игоря. — Почему она это сделала?
Игорь сидел рядом, глядя в пространство перед собой.
— Мама звонит, — сказал он, показывая экран телефона.
— Не бери, — попросила Надежда. — Пожалуйста, не сейчас.
Он молча отключил звук. Через минуту телефон засветился сообщением:
«Она просто характер показывал — она всего лишь подросток. Не нянькайтесь. Ничего с ней не будет. У меня день рождения, в конце концов. Гости уже собрались — ты где?»
Надежда открыла рот, чтобы сказать что-то, но тут же зазвонил её телефон. На экране высветилось имя: «Сергей».
— Надя, дай Катю, — сразу сказал он, как только она подняла трубку. — Не могу дозвониться с самого утра.
— Серёж… — её голос дрогнул. — Серёжа, она пропала.
Пауза на том конце была такой длинной, что Надежда решила, будто связь прервалась.
— Что значит — пропала? — наконец спросил он.
— Оставила записку… и ушла. Утром. Мы уже всех обзвонили, везде искали. Она не брала телефон.
— Я приеду.
— Не надо, мы справимся, — начала Надежда.
— Я уже в машине, — отрезал он. И сбросил вызов.
В половине пятого звонок в дверь заставил Надежду вздрогнуть. На пороге стоял Сергей — бывший муж, отец Кати. Высокий, с рыжеватой щетиной и красными глазами.
— Что случилось? — спросил он, даже не поздоровавшись.
Надежда впустила его в квартиру.
— Это Игорь, — представила она нынешнего мужа, который вышел в прихожую. — А это Сергей.
Мужчины молча кивнули друг другу.
— Может что-то вчера произошло? — Сергей сразу взял быка за рога. — Катя не убежала бы просто так.
И вот тогда Надежда разрыдалась. Впервые за весь этот тяжелый день. Она рассказывала, глотая слёзы, про вчерашний визит свекрови, про её слова, про свою реакцию. Про то, что Катя, видимо, всё слышала.
Игорь стоял, прислонившись к стене, опустив голову.
— Вы написали заявление в полицию? — спросил Сергей.
— Да, — кивнула Надежда. — Они сказали, что дети часто уходят из дома после конфликтов. Особенно подростки. Советуют ждать до вечера.
В этот момент телефон Игоря снова зазвонил. Он взглянул на экран и скривился:
— Мама опять.
И тут же пришло сообщение:
«Приходи один — зачем Надю тащить — пусть сама ищет».
Он показал экран Надежде и впервые за день посмотрел ей прямо в глаза:
— Это из-за неё. Из-за моей матери.
Сергей молча забрал у него телефон, прочёл сообщение и вернул обратно.
— Она всегда была такой? — спросил он, и в этом вопросе не было агрессии — только искреннее недоумение.
— Да, — тихо ответил Игорь. — Только я думал, что это… не так серьёзно.
После этого они продолжили поиски. Звонили соседям, знакомым, даже школьному охраннику — в выходной. Игорь выехал с Сергеем на машине по маршруту до школы, до музыкалки, до ближайших торговых центров.
Время тянулось бесконечно. Каждый звонок заставлял сердце Надежды замирать, но всё было напрасно. Никаких вестей о Кате.
К вечеру, когда за окном стемнело, Надежда сидела в оцепенении. Самые страшные картины рисовало воображение, и она уже не могла их отгонять.
В начале десятого вечера позвонила мама Надежды.
— Надя, она у меня, — сказала она без предисловий.
Ноги подкосились, и Надежда опустилась на диван.
— Где… как? — только и смогла выдавить она.
— Её привёз таксист. С вокзала. Она ехала одна на электричке… без билета. Запуталась. Плакала на вокзале. ЕЁ заметил таксист — спросил, что случилось. А она не растерялась — сказала, что забыла, как добраться до дома. Назвала мою фамилию и описала дом. Вот они и колесили — искали дом, ориентировались по магазинам.
— Мама… — Надежда разрыдалась с новой силой. — Мамочка, спасибо! Мы сейчас приедем!
Но мать остановила её:
— Не надо, Надя. Она спит. Измотанная вся, наревелась — перепуганная. Вы завтра приезжайте. Она в безопасности.
Надежда положила трубку и подняла взгляд. Игорь и Сергей сидели в напряженном ожидании.
— Она у моей мамы, — выдохнула Надежда. — Добралась сама. На электричке.
Игорь закрыл лицо руками.
— Боже… — прошептал он. — На электричке… одна. тринадцать лет…
— Она ушла… потому что решила, что дома ей нет места, — Надежда смотрела на мужа почти с отчаянием. — Из-за твоей матери.
— И из-за меня, — вдруг сказал Игорь. — Я всё слышал же… и промолчал.
В этот момент телефон Надежды снова зазвонил. «Раиса Ивановна» — высветилось на экране. Первым порывом было сбросить, но что-то щёлкнуло внутри. Хватит.
— Да, — голос её прозвучал неожиданно твёрдо.
— Наконец-то! — раздражённо выпалила свекровь. — Где Игорь? Почему он не берёт трубку? У меня тут двадцать человек сидят, а имениннице приходится объясняться, куда делся её сын!
Надежда глубоко вдохнула. В комнате воцарилась тишина — и Сергей, и Игорь замерли, глядя на неё.
— Раиса Ивановна, моя дочь сегодня убежала из дома.
— И что? — фыркнула свекровь. — Хочет внимания, разыгрывает драму. Это же банально и предсказуемо. Это уже переигрывание. Я не виновата, что дети теперь истерики устраивают. Что она хотела — праздник испортить? Передай Игорю, чтоб ехал сюда немедленно.
— Вы не поняли. Моя тринадцатилетняя дочь убежала из дома, потому что услышала, как вы назвали её обузой и поставили условие, чтобы ее не было на празднике. Она могла попасть под машину, её могли похитить, она могла замёрзнуть на улице — вы понимаете это?
— Не драматизируй, Надежда, — отрезала свекровь. — В моё время дети были крепче и…
— Знаете что, — перебила Надежда, и голос её дрожал от едва сдерживаемой ярости, — моя дочь сегодня могла погибнуть! А вы печётесь о своём празднике? Катя убежала, потому что услышала ваши слова. Потому что решила, что мешает нам. Вы хоть понимаете, что натворили?
Она перевела дыхание и продолжила уже тише, но с такой решимостью, что даже Сергей посмотрел на неё с удивлением:
— Мы с Катей — одно целое. Нас не разделить. И если вы не можете её принять, то между нами никогда не будет нормальных отношений. Никогда! И сегодня — извините, но мы все остаёмся дома.
— Да как ты смеешь! — задохнулась от возмущения Раиса Ивановна. — Игорь никогда…
— Дайте мне трубку, — голос Игоря прозвучал неожиданно близко. Надежда даже не заметила, как он оказался рядом.
Она протянула телефон, и Игорь впервые в жизни перебил мать на полуслове:
— Мама, хватит. Я сегодня не приеду. И завтра тоже. Нам нужно серьёзно поговорить, но не по телефону. И не сегодня.
Он нажал отбой, не дожидаясь ответа, и положил телефон на стол экраном вниз.
Надежда положила телефон на кухонный стол экраном вниз.
— Извини, — она обратилась к Сергею. — Ты проделал такой путь…
— Ради Кати? — он пожал плечами. — Это не обсуждается.
Игорь поднял глаза на бывшего мужа своей жены:
— Спасибо, что приехал.
Сергей только кивнул.
— Я останусь до завтра, — сказал он Надежде. — Хочу её увидеть, поговорить. Завтра заберу её к вам.
— А у меня завтра серьёзный разговор с матерью, — вдруг твёрдо сказал Игорь.
Надежда посмотрела на него с удивлением.
Они сидели на кухне втроём. Три взрослых человека, которые сегодня едва не потеряли самое дорогое.
— Она ведь могла… — начала Надежда и не смогла закончить.
— Но не пропала, — твёрдо сказал Сергей.
— И больше не пропадёт, — добавил Игорь. — Я обещаю.
Надежда смотрела на этих двоих мужчин и вдруг поняла: НАСТОЯЩИЕ взрослые. НАСТОЯЩАЯ семья — вот она, сидит сейчас за этим столом. И неважно, что они не живут вместе, что у них разные фамилии, что их связывает только одно — любовь к девочке, которая сейчас спит на диване у бабушки, укрывшись пледом.
— Спасибо вам, — сказала она. — Обоим.
И впервые за этот бесконечный день улыбнулась.
