Валентина с утра хлопотала по дому: то цветы польёт, то полотенца развесит, то чайник поставит. Настроение было бодрое, несмотря на то, что муж с утра бурчал про цены на стоматологию. Она уже собиралась выйти в магазин, когда зазвонил телефон. На экране высветилось: «Аня».
Валентина вздохнула. Разговоры с невесткой всегда оставляли после себя осадок – вроде и нормально поговорили, а всё равно что-то не то.
– Валентина Сергеевна, здравствуйте, – раздался в трубке голос Ани, – Мы тут с Игорем хотели бы с вами посоветоваться, если можно.
– Конечно, – ответила Валентина. – Кран, что ли, снова течёт?
– Нет, с краном всё в порядке, про другое, – Аня заметно нервничала. – Можно мы к вам вечером зайдём?
– Заходите, – вздохнула женщина.
Положив трубку, Валентина задумалась. За три года совместной жизни Игоря и Ани она уже привыкла к их визитам: то стиральная машина барахлит, то кран течёт, то ещё что-нибудь. Но сегодня в голосе невестки было что-то особенное – тревожное.
Вечером молодые пришли вдвоём, принесли конфеты к чаю. Валентина сразу поняла – дело серьёзное. Аня села на краешек дивана, Игорь теребил ключи в руках, как школьник перед контрольной.
– Мама, мы тут подумали, – начал Игорь, – Нам бы квартиру побольше. Всё-таки студия тесная, а мы о ребёнке думаем.
– Вот как, – Валентина подняла брови. – А что, двадцать три квадрата уже не устраивают? Когда мы с отцом её покупали, ты, Игорёк, радовался, как будто тебе особняк подарили.
Аня сжала губы, но всё же сказала:
– Мы очень благодарны, что у нас есть своё жильё. Просто для семьи этого мало. Мы бы хотели продать студию, добавить денег, взять ипотеку и купить двушку.
Валентина посмотрела на мужа, который сидел с газетой и делал вид, что не слышит. Потом снова на молодых.
– Ага, – сказала она. – Значит, студия, которую мы с отцом купили за наши кровные, теперь уже мала. А если продадите и купите новую, она уже на двоих оформится, да? Очень удобно.
Игорь попытался возразить:
– Мама, мы ведь семья. Всё равно всё общее.
– Общее, – усмехнулась Валентина. – Только у кого-то своё уже есть, а у кого-то ни кола, ни двора. Аня, ты же из села приехала, у тебя ничего нет. А теперь ты хочешь, чтобы всё было пополам?
Аня покраснела:
– Я не за себя прошу. Просто хочу, чтобы у ребёнка было место. В студии и кроватку поставить некуда.
– А раньше ты об этом не думала? – Валентина прищурилась. – Когда замуж выходила, не знала, что квартира маленькая?
– Я думала, что мы как-то решим, – тихо ответила Аня.
– Вот и решайте, – Валентина развела руками. – Только мы с отцом против продажи. Квартира куплена до свадьбы, на Игоря оформлена, это его имущество. Мы не хотим, чтобы потом пришлось делить. А то мало ли что.
Игорь нахмурился:
– Мама, ну что ты говоришь? Мы же не враги.
– А я и не враг, – женщина пожала плечами. – Просто жизнь научила: доверяй, но проверяй.
Аня с трудом сдерживала слёзы:
– То есть вы не дадите нам возможности расшириться? Даже если мы сами будем платить ипотеку?
– Нет, – твёрдо сказала Валентина. – Мы с отцом не для того копили всю жизнь, чтобы потом сын остался у разбитого корыта. Пусть сначала у Ани что-нибудь появится, а потом уже будем говорить о равных правах.
Игорь встал:
– Спасибо, мама. Всё понятно.
Они ушли, а Валентина долго ещё ворчала мужу:
– Вот ведь, ни кола, ни двора, а уже претензии. Мы им жильё, а им мало. В наше время и за угол бы спасибо сказали.
***
Аня и Игорь вернулись в свою студию. Квартира действительно была тесной: кровать, стол, шкаф, кухонный уголок – всё рядом. Аня молча убрала куртку, села на кровать.
– Ну и что будем делать? – спросила она.
Игорь сел рядом:
– Прости. Я не думал, что мама так отреагирует.
– Я знала, – вздохнула Аня. – Я ей всегда чужая буду. У меня ничего нет, значит, и права голоса нет.
– Не говори так, – попытался обнять её Игорь. – Мы что-нибудь придумаем.
– Конечно, – усмехнулась Аня, – разместим кроватку в ванной, больше негде.
Игорь промолчал. Он понимал, что мама права по-своему: квартира действительно куплена на его имя, до брака. Но и Аню было жалко – ей и так тяжело в чужом городе, а тут ещё эти намёки про «ни кола, ни двора».
Вечером Аня позвонила своей матери:
– Мам, привет. У нас тут всё по-старому. Нет, расширяться не получится. Да, его родители против. Нет, не ругались, просто сказала, что я тут никто.
Мать что-то говорила, Аня кивала, вытирая слёзы.
***
Прошло полгода. В студии стало как будто ещё теснее: Аня с работы возвращалась уставшая и раздражённая. Игорь стал задерживаться на работе, чтобы меньше бывать дома. Разговоры пары всё чаще заканчивались ссорами.
– Сколько можно жить в этой коробке? – однажды не выдержала Аня. – Невозможно ни гостей позвать, ни вещи разобрать. Всё время как в гостях.
– Я понимаю, – устало сказал Игорь, – Но что я могу сделать? Родители против, не хотелось бы идти им наперекор.
Валентина иногда звонила сыну:
– Ну как вы там? Всё хорошо?
– Всё, нормально, мама – отвечал Игорь. – Но так же тесно.
– Радуйтесь, что вообще есть, где жить, – ворчала Валентина. – В наше время люди в общежитиях по пятеро ютились.
***
В какой-то момент Аня решила попробовать уговорить свекровь ещё раз. Она испекла шарлотку и пригласила Валентину Сергеевну к ним в гости – пусть сама посмотрит, как они живут. Квартира встретила свекровь запахом выпечки и теснотой: у входа стояли сапоги, тут же недалеко остывал пирог в кухонной зоне, около окна сушились постиранные вещи на сушилке, в углу громоздились коробки с вещами, которые некуда было деть.
– Вот, Валентина Сергеевна, посмотрите сами, – сказала Аня, – Мы не капризничаем. Просто тут и правда негде развернуться.
Женщина огляделась, покачала головой:
– Ну, не дворец, конечно, но жить можно. Мы с Николаем Петровичем в молодости и не в таких условиях жили. Главное – чтобы любовь была.
Аня сжала губы:
– Любовь – это хорошо. Но когда даже шкаф поставить некуда, никакая любовь не спасёт.
В этот момент Игорь заварил чай, попытался разрядить обстановку:
– Мама, ну правда, мы не просим у вас денег. Просто если бы вы согласились на продажу, мы бы сами всё оформили, сами платили бы ипотеку.
– А потом, если что, как делить будете, – не унималась Валентина. – Не хочу я, чтобы чужие люди в нашей квартире долю имели.
– Я вам не чужая, – не выдержала Аня. – И ваш внук, если появится, тоже будет не чужой.
Валентина промолчала. Вечером она вернулась домой и долго обсуждала с мужем:
– Вот ведь, Коля, она сама бесприданница, а командовать лезет. Мы им всё на блюдечке, а им мало.
– Может, и правда им тесно, – осторожно заметил Николай. – Молодые сейчас другие.
– Другие, да, – передразнила Валентина. – Хотят на всё готовенькое.
***
Прошло ещё несколько месяцев. Аня с Игорем жили как на пороховой бочке. Аня всё чаще говорила о переезде, Игорь всё чаще молчал. Однажды Аня показала мужу объявление: в соседнем доме сдаётся однокомнатная квартира, просторная, с балконом, с отдельной кухней.
– Давай снимем, – предложила она. – Хоть какое-то пространство будет.
– Я не хочу жить в чужой квартире, когда своя есть, – сразу отказался Игорь.
Обида росла с каждым днём, как снежный ком. Аня перестала звонить свекрови, Игорь стал реже навещать родителей. Валентина Сергеевна не понимала, что происходит, и всё чаще жаловалась подругам:
– Вот ведь, мы так старались, а им всё мало.
***
Однажды Аня пришла с работы раньше обычного и застала Игоря за разговором с матерью по телефону.
– Мама, я не знаю, что делать, – говорил он. – Аня устала, я устал. Может, зря мы вообще поженились.
Аня не сказала ни слова, просто развернулась и ушла в ванную. В тот вечер они не разговаривали.
***
Через полгода Аня собрала вещи, уволилась, и уехала к матери в село. Игорь остался один в своей студии. Валентина всё равно была уверена, что поступила правильно: нельзя разбрасываться тем, что нажито большим трудом. Пусть теперь Аня поймёт, каково это – быть без своего угла.
Но по вечерам, когда она смотрела на фотографии сына и вспоминала, каким счастливым он был на свадьбе, ей становилось тоскливо. Квартира у сына осталась, а вот семьи, кажется, не стало.
