Ее взгляд походил на лезвие – тонкий, острый, способный порезать.
— Ну, Андрюша, мы же договаривались, — голос Лидии Аркадьевны звучал как всегда – вроде и мягко, но с той самой, едва уловимой стальной ноткой, которую ее сын научился распознавать еще в детстве.
Андрей молча посмотрел на мать, потом на жену. Кира стояла у окна, демонстративно разглядывая двор пятиэтажки. Ее спина говорила красноречивее любых слов. Напряженные плечи, неестественно прямая осанка, словно проглотила штырь.
— Мам, я помню. Но сейчас просто нет возможности, — Андрей потер переносицу. — У нас ипотека, кредит за машину, еще и коммуналка выросла.
— У тебя зарплата хорошая, — отрезала Лидия Аркадьевна. — А мне на одну пенсию тяжело жить. Будешь мне помогать.
Это даже не было вопросом. Это было утверждение, не предполагающее обсуждения.
Кира у окна едва заметно дернулась, но промолчала. Третий год замужества научил ее сдерживаться. Слишком часто ее слова использовались против нее же.
— Лидия Аркадьевна, — начала Кира, наконец повернувшись. — Мы с Андреем…
— Кируша, милая, — перебила свекровь, улыбаясь одними губами. — Это семейное дело, между мной и сыном. Ты у нас девочка приезжая, многого не понимаешь.
Приезжая. Кира поджала губы. Десять лет в Москве, красный диплом экономфака, должность финансового аналитика – все равно «приезжая». Всего-то из Рязани, не с Марса же.
— Хорошо, — неожиданно даже для себя согласился Андрей. — Я буду помогать. Но только до лета, потом у нас платеж по ипотеке увеличится.
Лидия Аркадьевна победно улыбнулась и поцеловала сына в щеку.
— Вот и молодец. Родительское благословение дорогого стоит.
Когда за свекровью закрылась дверь, Кира наконец-то выдохнула.
— Ты опять согласился. Просто взял и согласился, — она не кричала, говорила почти шепотом, что было гораздо хуже.
— А что мне оставалось делать? — Андрей развел руками. — Она же моя мать.
— У нее пенсия больше, чем зарплата моей тетки в Рязани, — Кира принялась яростно собирать со стола. — И она вполне способна работать, просто не хочет. А мы опять затянем пояса, чтобы оплатить ее новый телефон или отпуск в Крыму.
— Она всю жизнь на меня положила, — привычно начал Андрей.
— Не начинай, — Кира с грохотом поставила чашки в мойку. — Просто не начинай.
— Позвонила вчера, сказала, что ей срочно нужно пятьдесят тысяч, — Кира сидела в кафе с подругой, гоняя чайную ложку по блюдцу. — И знаешь, на что? На абонемент в фитнес-клуб! В семьдесят лет!
Марина хмыкнула.
— И Андрей, конечно, сказал «да»?
— А как иначе? «Мама, ты что, с возрастом располнела, тебе полезно будет». И все, вопрос закрыт, — Кира отпила остывший кофе. — А мы второй год не можем поехать даже в Турцию. Все откладываем на первый взнос за квартиру побольше.
— Так поговори с ней сама, — предложила Марина. — Объясни ситуацию.
Кира невесело рассмеялась.
— Я пробовала. Знаешь, что она мне сказала? «Я Андрюшу растила одна, недоедала, недосыпала. Теперь его очередь заботиться обо мне». И это при том, что у нее были и муж, и приличная работа в НИИ, и квартира от родителей.
— А может, она просто одинокая? — предположила Марина. — Внимания хочет?
— Внимания? — Кира фыркнула. — Да у нее ухажеров больше, чем у меня в студенчестве было! Какой-то полковник в отставке, сосед-вдовец, даже тренер по скандинавской ходьбе. Но деньги она берет только у сына. Принципиально.
Марина внимательно посмотрела на подругу.
— И что ты будешь делать?
Кира неопределенно пожала плечами.
— Не знаю. Иногда мне кажется, что она специально испытывает нас на прочность. Проверяет, сломаюсь я или нет.
Звонок раздался в половине одиннадцатого вечера, когда Кира уже задремала над книгой. Андрей был в командировке, и она наслаждалась редкими днями полного одиночества.
— Кирочка, девочка моя, — голос Лидии Аркадьевны звучал непривычно растерянно. — Мне так неловко тебя беспокоить…
Кира мгновенно насторожилась. Свекровь никогда не извинялась.
— Что случилось?
— У меня трубу прорвало, — в голосе звучала неподдельная паника. — Все затопило, я перекрыла воду, но мастера только завтра будут. Можно я у вас переночую?
Кира закрыла глаза. Только не это. Только не сейчас.
— Конечно, Лидия Аркадьевна, — услышала она свой голос. — Приезжайте. Такси вызвать?
— Ой, если тебе не сложно, — обрадовалась свекровь. — А то на метро в такой час страшновато.
Кира вздохнула и полезла в приложение такси. Ее законные три дня свободы только что превратились в круглосуточное дежурство.
— Ой, у вас тут все по-новому, — Лидия Аркадьевна оглядывала квартиру с таким видом, словно зашла в музей современного искусства. — Это что, картина такая? А занавески почему серые? Как в казарме, честное слово.
Кира молча застилала диван.
— Я тебе постелила в гостиной, — сказала она. — Там телевизор, если захотите посмотреть. Только не очень громко, стены тонкие.
— А почему не в кабинете? — удивилась Лидия Аркадьевна. — Там же диван удобнее. Я всегда там сплю, когда прихожу.
— Там я работаю, — отрезала Кира. — У меня завтра два важных совещания по Zoom.
— Ну, можно и подвинуться ради матери мужа, — Лидия Аркадьевна поджала губы. — Но ладно, не буду настаивать. В тесноте, да не в обиде.
В тесноте? В их двухкомнатной квартире, где гостиная была размером с половину однушки Лидии Аркадьевны?
— Чай будете? — спросила Кира, чувствуя, как начинает болеть голова.
— Буду, — кивнула свекровь, располагаясь в кресле. — Только не этот ваш пакетированный. У меня от него изжога. Нет ли у вас листового? И покрепче, пожалуйста.
Кира ушла на кухню, мысленно считая до десяти. Листовой чай, разумеется, был – дорогой улун, который они с Андреем привезли из поездки в Китай. Берегли для особых случаев. Что ж, сегодня определенно был особый случай.
Вернувшись с подносом, она застала свекровь за изучением книжной полки.
— А почему у вас все книги на английском? — недоуменно спросила Лидия Аркадьевна, вертя в руках роман Джулиана Барнса. — Это что, мода такая?
— Я читаю в оригинале, — ответила Кира, расставляя чашки. — Это помогает поддерживать язык.
— Фи, зачем тебе английский? — скривилась свекровь. — Все равно вы никуда не ездите. А в России и по-русски можно всего добиться.
Кира промолчала. Спорить не было сил.
Утро началось с запаха жареного лука. Кира вынырнула из сна, не понимая, что происходит – Андрей никогда не готовил завтрак, тем более с луком, который она терпеть не могла.
А потом вспомнила. Свекровь.
На кухне Лидия Аркадьевна колдовала над сковородой, напевая что-то из репертуара Пугачевой.
— Доброе утро, Кирочка! — радостно воскликнула она. — Я тут решила блинчики пожарить. Андрюша их с детства обожает.
— Андрей в командировке, — напомнила Кира, косясь на батарею использованной посуды в раковине. — Он вернется только в пятницу.
— Ой, совсем забыла, — свекровь всплеснула руками. — Ну, значит, мы с тобой полакомимся. Я уже и сметану достала. У вас там в холодильнике завалялась, срок годности вчера закончился, но это ерунда, я пробовала – нормальная.
Кира сглотнула подступившую тошноту. Сметана была для торта, который она собиралась испечь сегодня вечером.
— У меня совещание через полчаса, — сказала она. — Я обычно не завтракаю.
— И зря! — назидательно произнесла Лидия Аркадьевна, переворачивая очередной блин. — Я в своем возрасте каждое утро завтракаю, и вот результат — энергии хоть отбавляй!
Кира молча прошла в ванную. День обещал быть долгим.
К вечеру она поняла, что еще сутки такого соседства не выдержит. Совещания прошли из рук вон плохо – Лидия Аркадьевна то и дело заглядывала в кабинет с вопросами, предложениями чая и комментариями о том, что «работать дома – это не работать вовсе».
— Лидия Аркадьевна, — решительно начала Кира, когда они сели ужинать. — Как продвигается ремонт у вас?
— Ой, мне только что звонили, — отмахнулась свекровь. — Говорят, что-то там сложное, нужны запчасти. Может, дня три-четыре придется подождать.
Три-четыре дня? Кира почувствовала, как к горлу подступает паника.
— Может, вам к подруге поехать? — осторожно предложила она. — У вас же Вера Павловна недалеко живет?
— У нее ремонт, — отрезала Лидия Аркадьевна. — И вообще, что за разговоры? Неужели тебе жалко приютить мать мужа на пару дней? Я же не навязываюсь, у меня форс-мажор.
Кира вздохнула. Она могла бы поспорить, могла бы напомнить о бесчисленных «форс-мажорах» за последние годы. Но это не имело смысла.
— Конечно, оставайтесь, сколько нужно, — сказала она, чувствуя, как что-то внутри обрывается. — Может, Андрей к тому времени вернется, обрадуется.
Но Андрей не обрадовался. Он вернулся в пятницу вечером, уставший и раздраженный.
— Что значит «мама живет у нас уже третий день»? — переспросил он, бросив сумку в прихожей. — У нее что-то случилось?
— Трубу прорвало, — пояснила Кира. — Ремонтируют до сих пор.
Андрей нахмурился.
— Странно. Я звонил ей вчера, она ничего не сказала.
— Наверное, не хотела тебя беспокоить, — пожала плечами Кира, старательно пряча сарказм.
В этот момент из гостиной выплыла Лидия Аркадьевна в новом шелковом халате.
— Андрюшенька! — воскликнула она, раскрывая объятия. — Наконец-то! А мы тут с Кирочкой подружками стали, да, дорогая?
Кира выдавила улыбку.
— Просто не разлей вода, — подтвердила она. — Я на кухню, надо ужин разогреть.
На кухне она прислонилась лбом к холодильнику, пытаясь собраться с мыслями. Три дня ада. Три дня постоянных замечаний, советов, непрошеной помощи. Свекровь перемыла всю посуду, «потому что у тебя, Кирочка, в шкафу какие-то разводы были». Переставила банки в кладовке, «чтобы удобнее было». Перегладила все белье, «а то лежит мятое, как у неряхи какой-то». И все это с улыбкой, с заботой, с вечным «я же хотела как лучше».
Андрей вошел на кухню, прикрыв за собой дверь.
— Что происходит? — тихо спросил он. — Ты какая-то дерганая.
— Все нормально, — Кира достала тарелки. — Просто устала немного. Работы много.
Андрей прищурился.
— Мама тебя достает?
— Нет, — слишком быстро ответила Кира. — Все в порядке. Она… заботливая.
— Врешь, — констатировал Андрей. — Я же вижу. Что она натворила?
Кира вздохнула.
— Ничего особенного. Просто… она везде. Всё время. Комментирует каждый мой шаг. Перекладывает вещи. Критикует готовку. Включает телевизор на полную громкость, когда у меня совещание.
Андрей потер переносицу.
— Поговорю с ней. Пусть возвращается домой.
— Нет! — испугалась Кира. — Не надо. Она обидится, будет говорить, что я тебя настраиваю против нее. Давай просто подождем, пока закончат ремонт.
— Какой ремонт? — раздался голос Лидии Аркадьевны, и оба вздрогнули. Она стояла в дверях, скрестив руки на груди. — Ты о чем, сынок?
— О твоей трубе, — ответил Андрей, недоуменно глядя на мать. — Которую третий день чинят.
Лидия Аркадьевна рассмеялась.
— Ох, глупости какие! Трубу починили еще в среду утром. Я просто решила погостить у вас подольше, раз уж выдалась такая возможность. Мы с Кирочкой так сблизились за эти дни!
Кира замерла с тарелкой в руках. Что?
— То есть, ты могла вернуться домой еще два дня назад? — медленно произнес Андрей. — И не вернулась?
— А что такого? — Лидия Аркадьевна пожала плечами. — У вас тут просторно, чисто. И мне одной дома скучно. А тут и телевизор побольше, и компания. Я даже не заметила, как время пролетело.
Кира молча поставила тарелки на стол и вышла из кухни. В спальне она тихо закрыла дверь и села на край кровати, сжав кулаки.
Два дня. Два чертовых дня ада — просто потому, что свекрови было скучно дома.
— Я поговорил с мамой, — сказал Андрей, входя в спальню час спустя. — Она уезжает завтра утром.
Кира молча кивнула, не отрываясь от книги.
— Ты злишься, — констатировал он.
— Нет, — она перевернула страницу. — Я просто устала.
— Она не со зла, — Андрей сел рядом. — Ей действительно одиноко. С тех пор как отец ушел…
— Двадцать лет назад, — напомнила Кира. — И с тех пор она нашла массу способов заполнить пустоту. Кружок вязания, хор ветеранов, группа скандинавской ходьбы. У нее больше друзей, чем у нас с тобой вместе взятых.
— И все равно ей одиноко, — упрямо повторил Андрей. — Ты не понимаешь, каково это — стареть в одиночестве.
Кира закрыла книгу.
— Нет, не понимаю. И надеюсь, что не придется понять. Особенно если наш брак развалится из-за твоей мамы.
Андрей дернулся, словно от удара.
— Что ты такое говоришь?
— Правду, — Кира посмотрела ему в глаза. — Я больше так не могу, Андрей. Мне тридцать два, и последние три года я живу словно под микроскопом. Каждый мой шаг анализируется, каждое решение подвергается сомнению. Я устала защищаться. Устала доказывать, что достойна быть твоей женой.
— Ты преувеличиваешь, — начал Андрей, но Кира перебила его.
— Нет. Я не преувеличиваю. Я констатирую факты. Твоя мама забирает не только наши деньги — она забирает наше время, наше личное пространство, наше душевное спокойствие. И ты позволяешь ей это.
Андрей долго молчал, глядя в пол.
— И что ты предлагаешь? — наконец спросил он. — Отказаться от матери?
— Нет, — Кира покачала головой. — Я предлагаю установить границы. Четкие, понятные границы. Когда она может приходить. Сколько денег мы можем ей давать. Как долго она может оставаться.
— Она не поймет, — вздохнул Андрей. — Для нее это будет предательством.
— А то, что происходит сейчас между нами — это не предательство? — тихо спросила Кира. — Когда ты всегда выбираешь ее сторону, даже если она откровенно неправа?
Андрей встал и подошел к окну.
— Я подумаю, — сказал он, не оборачиваясь. — Дай мне время.
Утром Лидия Аркадьевна уехала. Неожиданно быстро собралась, даже не стала завтракать.
— Кирочка, спасибо за гостеприимство, — сказала она, целуя невестку в щеку. — Ты замечательная хозяйка. Почти как я в молодости.
Кира через силу улыбнулась.
— Всегда пожалуйста, Лидия Аркадьевна.
— Андрюша, проводишь меня? — свекровь повернулась к сыну, и тот кивнул, взяв ее сумку.
Когда за ними закрылась дверь, Кира выдохнула и начала собирать со стола. В голове было пусто, словно выжженная пустыня.
Андрей вернулся через полчаса. Молча прошел на кухню, сел напротив Киры.
— Я все обдумал, — сказал он. — Ты права. Нам нужны границы.
Кира подняла на него глаза, не веря своим ушам.
— Правда?
— Да, — он кивнул. — Я поговорил с мамой. Сказал, что мы больше не сможем помогать ей деньгами, кроме экстренных случаев. И что приходить без предупреждения тоже больше нельзя.
— И как она отреагировала? — осторожно спросила Кира.
— Как ты думаешь? — Андрей невесело усмехнулся. — Обиделась. Сказала, что я неблагодарный сын и что это все твое влияние. Что я выбираю жену вместо матери.
— Прости, — Кира протянула руку и коснулась его ладони. — Я знаю, как тебе тяжело.
— Да, — он сжал ее пальцы. — Но знаешь, что я понял? Что я действительно выбираю тебя. И всегда буду выбирать. Потому что ты — моя семья. Моя настоящая семья, которую я сам создал.
Кира сглотнула комок в горле.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Это много для меня значит.
Они сидели на кухне, держась за руки, и молчали. За окном падал снег, укрывая город белым покрывалом. Начинался новый день — первый день их новой жизни.
Через неделю Лидия Аркадьевна позвонила. Голос звучал непривычно тихо.
— Андрюша, я подумала над твоими словами, — сказала она. — Ты прав, я слишком многого требую. Просто… мне страшно.
— Чего тебе страшно, мам? — спросил Андрей, включив громкую связь, чтобы Кира тоже слышала.
— Стареть, — просто ответила Лидия Аркадьевна. — Становиться ненужной. Забытой. Я вижу, как живут мои подруги — многие в домах престарелых, детей не видят годами. Я боялась, что если не буду постоянно рядом, ты забудешь обо мне.
— Я никогда не забуду о тебе, — твердо сказал Андрей. — Ты моя мама. Я люблю тебя. Но мы с Кирой — семья. У нас своя жизнь, свои планы. И мы хотим, чтобы ты была ее частью, но не центром.
На том конце линии повисло молчание.
— Я поняла, — наконец произнесла Лидия Аркадьевна. — Мне нужно время, чтобы привыкнуть. Но я постараюсь.
— Спасибо, мам, — Андрей улыбнулся, глядя на Киру. — Может, приедешь к нам на ужин в воскресенье? Только на ужин, не на неделю.
Лидия Аркадьевна рассмеялась — искренне, без обычной своей колкости.
— Договорились. На ужин. И я принесу тот самый пирог с черникой, который ты любил в детстве.
— Буду ждать, — сказал Андрей и, попрощавшись, положил трубку.
Кира подошла к нему и обняла за плечи.
— Думаешь, у нас получится? — спросила она. — Создать нормальные отношения?
— Не знаю, — честно ответил Андрей. — Но мы попробуем. Все трое.
Воскресным вечером Лидия Аркадьевна пришла точно в назначенное время. С пирогом, с бутылкой вина, в новом платье.
— Кирочка, — сказала она, протягивая невестке пакет. — Это тебе. Небольшой подарок.
В пакете оказалась книга — роман Джулиана Барнса на английском языке. Того самого, которого свекровь вертела в руках неделю назад.
— Я зашла в книжный, спросила, что сейчас модно читать на английском, — пояснила Лидия Аркадьевна, смущенно улыбаясь. — Продавщица сказала, что этот автор очень хороший. Я подумала… может, мы могли бы как-нибудь обсудить его? Я по-английски, конечно, не читаю, но ты могла бы рассказать, о чем там.
Кира моргнула, чувствуя, как к глазам подступают слезы.
— Конечно, — сказала она, осторожно беря книгу. — С удовольствием.
Это был маленький шаг. Крошечный. Но он значил больше, чем все громкие обещания.
— Проходите, Лидия Аркадьевна, — Кира распахнула дверь шире. — Ужин почти готов.
Свекровь улыбнулась и переступила порог — не как хозяйка, а как гость. Впервые за долгое время.
Весной они все-таки поехали в Турцию — втроем. Не потому, что Лидия Аркадьевна напросилась, а потому, что Кира сама предложила. Андрей смотрел на неё как на сумасшедшую.
— Ты уверена? — спросил он, когда они ложились спать. — Две недели с моей мамой в одном отеле — это испытание даже для меня.
— Уверена, — кивнула Кира. — Она изменилась. И я хочу дать ей шанс.
Правда была сложнее. Лидия Аркадьевна действительно старалась — реже звонила, не заявлялась без предупреждения, даже пыталась обсуждать книги, которые Кира ей пересказывала. Но за этими попытками Кира чувствовала что-то ещё. Что-то неуловимое и тревожное.
В Турции все шло на удивление гладко. Свекровь выбрала себе шезлонг подальше от молодых, завела дружбу с семейством из Тулы, даже записалась на экскурсию, чтобы «не мешать детям наслаждаться отдыхом». Иногда они ужинали втроем, и Лидия Аркадьевна рассказывала байки из своей молодости — без привычного нравоучительного тона, просто как забавные истории.
Кира начала расслабляться, даже подумала, что, возможно, они и правда сумели найти баланс.
А потом, в предпоследний день отпуска, случайно услышала разговор Лидии Аркадьевны с новой приятельницей.
— Да, стараюсь держаться подальше, — говорила свекровь, потягивая коктейль. — Невестка меня на дух не переносит, но я терплю. Ради сына.
— Какая неблагодарная, — поддакнула собеседница. — А вы ведь помогаете им, наверное? Советами, опытом?
Лидия Аркадьевна горько усмехнулась.
— Куда там! Всё, что я ни скажу — не так. Даже деньги перестали давать, представляешь? А у меня пенсия — курам на смех. Но я виду не подаю, улыбаюсь. Пусть думают, что победили.
Кира замерла за колонной, не зная, уйти или выйти и высказать всё, что накипело.
— Сын-то хоть на твоей стороне? — спросила приятельница.
— Сынок у меня мягкий, — вздохнула Лидия Аркадьевна. — Всегда таким был. Она им крутит как хочет. Но ничего, я своё возьму. Время на моей стороне.
— В каком смысле? — не поняла собеседница.
— В прямом, — Лидия Аркадьевна понизила голос, и Кира едва разобрала слова. — Детей у них нет до сих пор. А я намекаю Андрюше, что пора бы и о наследниках подумать. Родит она — прилипнет ко мне намертво. Кто ещё с внуком сидеть будет? Муженёк на работе пропадает, а в сад не сдашь — я такой скандал закачу! Вот тогда и посмотрим, кто в доме хозяин.
Обе женщины рассмеялись, а Кира тихо отступила в тень и пошла к лифту. Внутри всё словно заледенело.
Домой летели молча. Андрей списал напряжение на усталость от отпуска, а Лидия Аркадьевна, казалось, пребывала в прекрасном настроении, листая журнал и обсуждая с соседкой по креслу достоинства турецких отелей.
Кира смотрела в иллюминатор и думала. Свекровь не изменилась — она просто сменила тактику. И теперь уже нацелилась не просто на их деньги или время, а на их будущего ребенка. На их будущее.
В аэропорту они разъехались по домам. Лидия Аркадьевна расцеловала обоих, пообещала «не беспокоить первое время, пока отдохнёте с дороги», и укатила на такси.
— О чём задумалась? — спросил Андрей, когда они ехали домой. — Всю дорогу молчишь.
— О работе, — соврала Кира. — Завтра важная презентация.
Правда была в том, что она думала о выборе. О том самом выборе, который Андрей сделал несколько месяцев назад, когда сказал матери о границах. Тогда ей казалось, что битва выиграна. Теперь она понимала — это была лишь первая стычка в долгой войне.
Вечером, разбирая чемоданы, она наконец решилась.
— Андрей, — позвала она, присаживаясь на край кровати. — Нам нужно поговорить.
Он оторвался от ноутбука, где проверял рабочую почту.
— Что-то случилось?
— Я слышала разговор твоей мамы в отеле, — Кира глубоко вдохнула. — Она говорила, что всё это — притворство. Что она просто выжидает момент.
Андрей нахмурился.
— Какой момент?
— Когда у нас появится ребёнок, — Кира посмотрела ему в глаза. — Она планирует взять реванш тогда. Стать незаменимой, манипулировать через внука.
Андрей долго молчал, потом потёр виски.
— Ты уверена, что правильно поняла? Может, она просто…
— Я не идиотка, Андрей, — перебила Кира. — Я слышала каждое слово. Она назвала меня неблагодарной, сказала, что я тебя окрутила, и что время на её стороне.
Андрей вздохнул.
— Хорошо. Допустим. И что ты предлагаешь?
— Я не знаю, — честно призналась Кира. — Но я не хочу, чтобы наш ребёнок стал пешкой в её играх. И я устала от этой холодной войны.
— Может, нам стоит переехать? — неожиданно предложил Андрей. — В другой район или даже город? Начать с чистого листа?
Кира покачала головой.
— Это не решит проблему. Она последует за нами. Или будет ещё хуже — начнёт играть на твоём чувстве вины, говорить, что мы бросили старуху умирать в одиночестве.
— Тогда что? — Андрей развёл руками. — Нельзя же просто перестать общаться с ней. Она всё-таки моя мать.
— Я знаю, — Кира сжала его ладонь. — И я не прошу тебя выбирать между нами. Но я хочу, чтобы ты понял: это не закончится. Никогда. Если мы не примем решение сейчас.
— Какое решение? — устало спросил Андрей.
Кира долго смотрела на него, потом вздохнула.
— Знаешь, я всегда мечтала о большой семье. О детях, о доме, полном смеха. Но сейчас… сейчас я понимаю, что не могу подвергнуть ребёнка этому. Постоянным манипуляциям, борьбе за влияние, токсичной атмосфере.
— Ты хочешь отложить рождение детей? — нахмурился Андрей.
— Я хочу, чтобы ты решил, какую семью ты хочешь создать, — твёрдо сказала Кира. — С кем ты хочешь строить будущее. Потому что я больше не могу жить на поле боя.
Месяц спустя Кира сидела в кабинете финансового консультанта, изучая бумаги.
— Всё верно, — кивнула она. — Оформляем раздельный счёт. И я хочу, чтобы была отдельная графа накоплений — на первый взнос за дом.
— Андрей знает? — спросила Марина, глядя на подругу через стол. Она работала в том же банке, куда пришла Кира, и вызвалась помочь с оформлением.
— Знает, — Кира поставила подпись. — Это его идея.
Идея действительно принадлежала Андрею. После того разговора он молчал два дня, а потом пришёл с готовым планом.
— Мы не будем бегать или прятаться, — сказал он. — Но мы защитим себя и своё будущее. Юридически и финансово.
Они открыли раздельные счета, переоформили документы на квартиру, добавив пункты о невозможности вселения третьих лиц без согласия обоих супругов. Андрей даже составил завещание — «на всякий случай», как он сказал, хотя Кира знала, что он просто не хочет, чтобы в случае чего его доля автоматически перешла матери.
С Лидией Аркадьевной он разговаривал дважды. Первый раз — один, вернувшись домой с покрасневшими глазами и стиснутыми зубами. Второй — вместе с Кирой.
— Мама, — сказал он тогда, глядя матери в глаза. — Я люблю тебя. Ты дала мне жизнь, вырастила меня. Но моя семья — это Кира. И наши будущие дети — если они появятся. Я не позволю использовать их как орудие в твоей игре.
— Какой игре? — возмутилась Лидия Аркадьевна. — Опять эта твоя… — она осеклась, видимо вспомнив, что обещала не критиковать невестку.
— Я слышала твой разговор в Турции, — спокойно сказала Кира. — Про то, как вы планируете использовать нашего будущего ребёнка, чтобы вернуть контроль.
Лидия Аркадьевна побледнела, потом покраснела.
— Вы всё не так поняли! Я просто… это была шутка! Этой женщине просто нечем было заняться, вот я и…
— Мама, — перебил Андрей. — Хватит. Мы всё решили. Либо ты принимаешь наши условия, либо…
— Либо что? — прищурилась Лидия Аркадьевна. — Откажешься от родной матери?
— Либо мы сами откажемся от тебя, — тихо сказал Андрей. — Я не хочу этого. Но если придётся выбирать между спокойствием моей жены и твоими играми — я выберу её. Всегда.
Год спустя Кира стояла у окна их нового дома в пригороде, положив руку на едва заметно округлившийся живот. На горизонте собирались тучи — синоптики обещали грозу.
Они всё-таки решились на ребёнка. Не сразу, не спонтанно — после долгих разговоров, после консультаций с семейным психологом, после того, как убедились, что их отношения достаточно крепки.
Лидия Аркадьевна приняла новые правила игры. Не сразу, конечно — были и слёзы, и обвинения, и демонстративное игнорирование. Но постепенно, видя твёрдость сына, она отступила.
Теперь она приезжала раз в месяц, на воскресный обед. Звонила по пятницам, в оговоренное время. Ни словом не упоминала деньги. И когда узнала о беременности Киры, впервые искренне обняла невестку, без показной театральности.
— Я буду бабушкой, — сказала она тогда, и в её глазах Кира увидела страх. Настоящий, неподдельный страх одинокой стареющей женщины, которая боится окончательно потерять связь с единственным сыном.
Гроза приближалась. Кира смотрела на свинцовое небо и думала о том, что их хрупкий мир всё ещё балансирует на острие ножа. Что Лидия Аркадьевна, возможно, не изменилась, а просто затаилась. Что впереди ещё много битв — за методы воспитания, за правила, за внимание. Что идеальных отношений не бывает.
Но они будут бороться. Вместе. За свою семью, за своё будущее, за право быть счастливыми на своих условиях.
Первые капли дождя застучали по стеклу. Кира обернулась на звук шагов — Андрей вернулся с работы, стряхивая с куртки влагу.
— Началось, — сказал он, кивая на окно. — Обещают сильный ливень.
— Ничего, — Кира улыбнулась. — Мы готовы…
