Тусклый свет люстры в гостиной Снежанны Петровны дрожал на хрустальных бокалах.
За столом, уставленным разнообразными деликатесами, собралась семья – повод был важным: первый день нового года.
Воздух был густ от запаха жареного гуся и скрытого напряжения. Светлана сидела рядом с мужем, тихо перебирая пальцами салфетку.
Она знала, что сейчас произойдет. Снежанна Петровна, излучая радушие, встала с коробкой в руках.
— Тимурочка, сынок мой золотой! – голос ее зазвенел, как колокольчик, но Светлана слышала в нем лишь фальшь, знакомую до боли. – Вот тебе от мамы! Портмоне из натуральной кожи!
Тимур, всегда немного смущенный материнской демонстративностью, улыбнулся:
— Спасибо, мам. Очень круто!
Затем Снежанна Петровна повернулась к своей сестре Галине. Улыбнувшись, она проговорила:
— Галочка, а это тебе! Шелковый платок, увидела его и сразу вспомнила твои глаза!
Тетя Галя ахнула от восторга. Потом достался подарок зятю, даже соседке снизу, заглянувшей поздравить женщину.
Снежанна Петровна сунула ей в руки баночку дорогого варенья «своей закрутки».
Ее взгляд скользнул по Светлане, сидевшей напротив, и… прошел мимо. Ни слова, ни коробочки, ни даже открытки.
Только легкая, едва уловимая тень удовлетворения в уголках губ, когда она снова присела на свое место.
Светлана почувствовала, как знакомый комок обиды и унижения подкатил к горлу.
Опять. В третий раз за последний год. «Забыла». Как удобно. Как будто ее, жены единственного сына, просто не существует в этой семейной картине мира Снежанны Петровны.
Раньше Светлана проглатывала обиду и, нервно улыбаясь, даже искала для себя оправдания: «Может, денег нет?», «Может, не знает, что подарить?».
Однако подарки сыну, зятю, тете Гале и даже соседке были всегда дорогими, продуманными.
Только для нее – вечная «забывчивость» и молчаливое: «Ты здесь чужая. Ты не заслуживаешь моего внимания».
Дорога домой прошла в гнетущем молчании. Тимур, наконец, заметил нахмуренный взгляд жены.
— Свет, что случилось? Гусь не удался или тебе не понравились мидии? Мне они как-то не очень…
Светлана устало посмотрела на мужа и досадливо процедила сквозь зубы.
— Тимур, ты заметил, что твоя мама сегодня, как и всегда, вручила подарки абсолютно всем за столом?
Он нахмурился, будто перебирая в памяти всех, кто был на празднике.
— Ну… да, вроде… всем… кроме… — его глаза расширились. — Ох. Тебе? Опять?
— Опять, – подтвердила Светлана холодно. – В третий раз подряд. Это уже не забывчивость, Тимур. Это принцип.
— Может, правда забыла? – попытался он оправдать мать, но голос звучал неубедительно.
— Забыла подарить презент невестке на новый год? Когда всем вокруг вручила? Не верю. Это игнор. Чистой воды.
— Прости. Я поговорю с ней. Это несправедливо, — Тимур вздохнул и погладил ее руку.
— Не надо, – резко сказала Светлана. – Не надо разговоров. Я поняла правила ее игры. Теперь буду играть по ним.
Решение созрело мгновенно, горькое и окончательное. Если Снежанна Петровна считала возможным демонстративно игнорировать ее, то и она ответит тем же.
Повод не заставил себя долго ждать. День рождения самой Снежанны Петровны.
Роскошный ресторан, родственники, друзья. Светлана надела свое лучшее платье, улыбалась, была безупречно вежлива.
Она держала в сумочке изящно упакованную коробочку – дорогой флакон духов, который свекровь как-то себе присмотрела и который хотела получить.
Настал момент вручения подарков. Тимур вручил матери огромную корзину элитного чая и сертификат в СПА.
Тетя Галя – плед ручной работы. Друзья – книги, сувениры. Снежанна Петровна принимала дары с королевской милостью, сияя.
Ее взгляд, полный ожидания, скользнул по Светлане. Невестка встретила этот взгляд спокойно и, улыбнувшись, отвернулась к соседке, завязав оживленный разговор о последней театральной премьере.
Прошла минута, две. Снежанна Петровна все еще смотрела на нее с недоумением. Тимур нервно закашлялся и тронул Светлану за локоть:
— Свет, а ты… маме?
Светлана повернулась к нему, ее лицо выражало искреннее, почти театральное удивление.
— А что? Разве сегодня что-то особенное? – спросила она громко и нарочито невинно.
В наступившей внезапной тишине ее слова прозвучали, как хлопок двери. Тимур остолбенел.
Снежанна Петровна резко побледнела, ее щеки залил гневный румянец.
— Как… что особенное? – прошипела она, теряя дар речи. – Сегодня мой день рождения!
— Ой, правда? – Светлана приложила ладонь к щеке в наигранном смущении. – -Боже мой, Снежанна Петровна, простите великодушно! Совсем вылетело из головы! Ну знаете, как бывает… дел много, голова кругом.
Женщина повторила интонацию свекрови, ту самую, фальшиво-сожалеющую.
— Наверное, у меня, как и у вас уже, возраст сказывается, память подводит. Как жаль!
Тишина в зале стала гулкой. Тетя Галя смотрела в тарелку, родственники перешептывались.
Снежанна Петровна задыхалась от ярости и унижения. Ее «забывчивость» была выставлена напоказ, зеркально отражена и брошена ей в лицо.
Она не нашлась что ответить, только ее взгляд, полный ненависти, впился в Светлану.
— Света! – Тимур схватил жену за руку выше локтя. – Что ты делаешь?!
— То же самое, что и твоя мама! – вырвалось у женщины, и вся ее показная невинность исчезла, осталась только накопившаяся горечь. – Только честно! Без притворства!
Она вырвала руку и, не глядя ни на кого, схватила сумочку и вышла из зала. Ей не нужны были ни десерт, ни кофе, ни этот спектакль.
Сердце бешено заколотилось, в глазах появились слезы – не столько от горя, сколько от адреналина и освобождения.
Она сделала это. Ответила ей той же монетой. Выровняла счет. Спустя полчаса домой вернулся муж.
— Ты сошла с ума?! Как ты могла?! При всех! Это же моя мать!
— А я – твоя жена! – парировала Светлана, не отступая. – Твоя мать три года подряд при всех демонстративно показывала мне, что я для нее пустое место! Где ты был тогда, Тимур? Где были твои возмущения? Ты отмахивался: «Она забыла», «Не придавай значения»! А теперь, когда я сыграла по ее же правилам, ты возмущаешься? Почему ее «забывчивость» – норма, а моя – катастрофа?!
— Это мелочь! Подарки! – закричал Тимур.
— Это не мелочь! – голос Светланы сорвался. – Это неуважение, Тимур! Год за годом! Это ощущение, что я – никто! Что мое присутствие ничего не значит! Я устала быть невидимой в твоей семье!
Он замолчал, сжав кулаки. Гнев в его глазах начал медленно сменяться на растерянность и осознание.
— Так… так что же теперь? – глухо спросил Тимур. – Война? До победного?
Светлана устало опустилась на диван. Эйфория прошла, оставив пустоту и горечь.
— Я не знаю, Тимур. Я не хочу войны, но я больше и не могу молчать. Игра в одни ворота закончена. Либо твоя мать научится видеть меня, либо… – она не договорила.
— Либо что? – тихо спросил он.
— Либо наши отношения с ней сведутся к холодному нейтралитету. Без подарков. Без фальшивых улыбок. Без игр. Только минимум вежливости. И тебе придется выбирать – бегать между двух огней или признать, что твоя жена имеет право на уважение…
Она достала из сумочки ту самую коробочку с духами и поставила ее на журнальный столик.
— Я устала, Тимур. Устала от ее игр и от того, что ты их не замечал. Теперь правила изменились. Выбирай.
Тимур молча посмотрел на коробочку, потом — на жену. В его глазах бушевала буря – любовь, злость, вина, растерянность. Он подошел, взял коробочку в руки и повертел.
— Духи, которые она хотела? – спросил хрипло мужчина. — Она их не получит. Никогда?
— Она их не заслужила, – тихо, но твердо сказала Светлана. – Как я не заслуживала ее пренебрежения все эти годы.
Всю ночь Тимур размышлял над тем, как ему поступить. В итоге он признал, что раз возникла такая ситуация, то жене и матери лучше больше не общаться.
