Елена привыкла к тишине. К тому, что вечером в её комнате только шорох бумаг и тихое гудение ноутбука. Иногда – приглушённые звуки телевизора из комнаты бывшего мужа, иногда – музыка из наушников дочери. Но в основном – тишина. Как в офисе, где она методично сводила дебет с кредитом, так и дома, где пыталась свести концы своей разделённой жизни.
Телефон завибрировал неожиданно – в одиннадцатом часу вечера, когда она уже закрыла годовой отчёт и собиралась выключать свет. Уведомление с сайта:
И длинное сообщение:
«Знаешь, я смотрел на твою фотографию весь вечер. Ты удивительная. Именно такую женщину я искал всю жизнь. Умную, красивую, настоящую…»
Она перечитала сообщение трижды. Потом открыла сайт знакомств, где зарегистрировалась неделю назад – после того как дочь в очередной раз хлопнула дверью со словами «Вы оба загубили свою жизнь!». Нашла профиль отправителя: Андрей, 42 года, тренер по рукопашному бою, в прошлом – офицер спецназа.
«Я не умею красиво ухаживать, говорить комплименты. Но я честный. И я уже знаю – ты та, кого я ждал.»
Новое сообщение пришло следом за первым. Потом ещё одно. И ещё. Шквал признаний, комплиментов, обещаний. Елена сидела в своём старом кресле, кутаясь в шерстяной кардиган, и чувствовала, как внутри растёт что-то похожее на тепло. Или тревогу? Она уже не различала.
На его фотографии был крепкий мужчина с военной выправкой. Серые глаза смотрели прямо в камеру, в уголках губ притаилась полуулыбка. Совсем не похож на её бывшего – щуплого очкарика из бухгалтерии, с которым они прожили девятнадцать лет, пока не поняли, что давно живут по инерции.
«Хочу услышать твой голос. Можно позвонить?»
Елена посмотрела на часы – почти полночь. За стеной негромко переговаривались дикторы новостей, в комнате дочери было тихо – наверное, уже спит.
«Да,» – набрала она, чувствуя, как дрожат пальцы.
Его голос оказался низким, с хрипотцой. Он говорил о службе в горячих точках, о том, как учит сейчас мальчишек постоять за себя, о родителях, с которыми живёт после развода. Спрашивал о ней – как она справляется одна, почему до сих пор не устроила свою жизнь, такая красивая женщина.
«Я не одна,» – поправила она. – «Мы живём в одной квартире с бывшим мужем. Так получилось.»
«Понимаю,» – в его голосе не было осуждения. – «Жизнь вообще сложная штука. Главное – найти родную душу. А остальное приложится.»
Они проговорили до двух ночи. Елена рассказала то, о чём молчала годами – как страшно ей было подавать на развод, как тяжело далась реакция дочери, как она боится, что лучшие годы уже позади. Он слушал, иногда вставлял короткие фразы, и ей казалось, что он действительно понимает.
«Ты очень нужная,» – сказал он на прощание. – «Очень важная. Я хочу заботиться о тебе, защищать. Ты заслуживаешь настоящего мужчину рядом.»
Она лежала в темноте, глядя в потолок, на котором плясали тени от фар проезжающих машин. Внутренний голос – тот, что всегда нашёптывал «ты недостаточно хороша», «ты слишком старая», «кому ты нужна» – впервые за долгое время молчал.
Утром она проснулась от звука входящего сообщения. «Доброе утро, моя хорошая. Я не спал, думал о тебе. Когда встретимся?»
На работе цифры путались, отчёты не сходились. В обед она впервые за три года зашла в магазин косметики, купила новую помаду. Продавщица-консультант, девочка лет двадцати, уверяла, что этот оттенок молодит и освежает.
«Давай сегодня?» – написал он в шесть вечера. – «Я снял квартиру в центре. Хочу просто посидеть, поговорить, посмотреть в твои глаза.»
Елена посмотрела на своё отражение в мониторе компьютера. Новая помада, убранные в пучок волосы, морщинки в уголках глаз. Сорок семь лет – разве это возраст для новой жизни?
«Давай,» – ответила она, чувствуя, как сердце пропускает удар.
Съёмная квартира в новостройке пахла свежим ремонтом и чужой жизнью. Светлая студия с панорамными окнами, минималистичная мебель, огромная плазма на стене. Елена замерла у порога, не зная, куда деть сумку – такую неуместную здесь, с потёртыми углами и выцветшей подкладкой.
«Проходи, не стесняйся,» – Андрей забрал у неё сумку, небрежно бросил на дизайнерский пуф. Она отметила, как по-хозяйски он двигается в этом пространстве, словно бывал здесь не раз.
«Может, чаю?» – предложила она, пытаясь заполнить неловкую паузу. В сообщениях было так легко – слова лились потоком, за каждым «привет» следовало признание в чувствах. А теперь они стояли друг напротив друга, и все слова куда-то испарились.
«Потом,» – он шагнул ближе, положил руки ей на плечи. Тяжёлые, горячие руки. От него пахло терпким парфюмом и чем-то ещё – то ли возбуждением, то ли нетерпением.
«Подожди,» – она попыталась отстраниться, достать сигареты. – «Давай правда поговорим. Ты рассказывал про свою службу…»
Он не слушал. Его пальцы уже расстёгивали пуговицы на её блузке – торопливо, почти грубо. Один за другим летели на пол: пиджак, туфли, колготки. Она пыталась прикрыться, пошутить, замедлить этот безумный темп. Но он был глух к её словам, к её попыткам превратить это в нечто большее, чем просто… это.
Потом она лежала, глядя в белый потолок. В голове крутились цифры из годового отчёта – как будто мозг пытался зацепиться за что-то привычное, понятное. Он спал рядом, раскинувшись на огромной кровати, похожий на довольного хищника после охоты.
На тумбочке тренькнул его телефон. Елена скосила глаза – высветилось сообщение: «Котик, ты где пропал? Я соскучилась…» Имя отправителя она не успела разглядеть – экран погас.
В ванной она долго рассматривала своё отражение. Новая помада размазалась, тени осыпались под глаза, на шее наливался красным след. «Ты же этого хотела?» – спросил внутренний голос. – «Внимания, страсти, приключений? Вот они – получи, распишись.»
Домой она вернулась за полночь. В квартире пахло жареной картошкой – бывший муж готовил себе поздний ужин. Из-под двери дочери пробивалась полоска света.
«Мам?» – позвала Катя, когда она проходила мимо. – «Ты где была?»
«На работе,» – соврала Елена. – «Годовой отчёт, ты же знаешь.»
«Врёшь,» – дочь вышла в коридор, окинула её внимательным взглядом. – «Ты накрашенная. И платье новое.»
«Тебе показалось.»
«Знаешь,» – Катя поджала губы точь-в-точь как её отец, – «вы оба такие… Думаете, мы с папой не видим, как ты по ночам переписываешься? Как на работу при параде ходишь? Только зачем врать-то?»
«Я не вру,» – голос предательски дрогнул. – «Просто это моя жизнь. Личная.»
«Личная?» – дочь усмехнулась. – «А когда вы с папой разводились – чья это была жизнь? Когда нам всем пришлось здесь остаться, потому что квартиру не поделить – это чья жизнь была?»
Елена молча прошла в свою комнату. Включила ночник, достала сигареты. Телефон молчал – ни одного сообщения с того незнакомого номера. Ни «спокойной ночи», ни «ты прекрасна», ни «я скучаю».
Утром она проснулась разбитой. На работе цифры снова не сходились, коллеги жаловались на ошибки в расчётах. В обед пришло сообщение – короткое, с улыбающимся смайликом в конце: «Вчера было классно!»
Она перечитала их переписку за последние дни. Все эти признания, обещания, планы на будущее. Красивые слова, которые испарились, стоило ему получить то, что хотел. Банальная история – как сводный баланс, где всё просто и предсказуемо.
Телефон снова завибрировал. «Может, повторим?» И смайлик – подмигивающий, игривый, пошлый.
Две недели пролетели как один бесконечный день. Елена жила в каком-то лихорадочном ритме – работа, встречи, снова работа. Андрей писал каждый день, звал к себе, присылал фотографии с тренировок. Она соглашалась, ехала, пыталась разговаривать. Он не слушал. Всё повторялось – та же съёмная квартира, то же нетерпение, та же пустота после.
В пятницу вечером, когда она собиралась уходить с работы, в кабинет заглянула Марина Степановна – главный бухгалтер, её начальница вот уже пятнадцать лет.
«Лен, ты в порядке? Третий раз за неделю ошибки в отчётах. На тебя не похоже.»
«Всё нормально,» – Елена машинально поправила волосы. – «Просто устала немного.»
«Слушай,» – Марина присела на край стола, – «я же тебя сто лет знаю. Что-то случилось?»
Елена посмотрела на начальницу – такую же женщину за пятьдесят, с усталыми глазами и морщинками в уголках губ. Может, она поймёт?
«Марин, а вот скажи… Тебе не кажется, что мы как-то неправильно живём? Вот эти цифры, отчёты, дом-работа-дом… А жизнь проходит мимо.»
«А что такое правильно?» – Марина достала сигареты, кивнула в сторону окна. – «Пойдём покурим?»
Они стояли на пожарной лестнице, как когда-то давно, когда Елена только пришла в компанию – молодая, неопытная, с маленькой Катей на руках.
«Знаешь,» – Марина выпустила струйку дыма, – «я в твоём возрасте тоже искала приключений. После развода казалось – вот оно, свобода! Только знаешь, что я поняла? Не бывает свободы без уважения. К себе – в первую очередь.»
Телефон в кармане завибрировал. Андрей: «Детка, я соскучился. Приезжай.»
«А если это последний шанс?» – Елена сама не заметила, как произнесла это вслух. – «Если больше не будет?»
«Лен,» – Марина затушила сигарету, – «последний шанс – это когда ты сама себя похоронила заживо. А ты живая. И красивая. И умная. Не позволяй никому делать из себя половую тряпку.»
В тот вечер она не поехала к нему. Отключила телефон, достала старый альбом с фотографиями. Вот она в школе – худая, угловатая, с косичками. Вот университет – первая влюблённость, первое разочарование. Свадьба с Димой – букет белых роз, счастливые лица. Маленькая Катя – пухлые щёчки, любопытные глазёнки.
Когда она успела поверить, что недостойна большего? Что должна быть благодарна за крохи внимания, за случайные встречи в съёмных квартирах, за пустые обещания?
Утром включила телефон – тридцать пропущенных, десятки сообщений. «Где ты?» «Почему не отвечаешь?» «Я волнуюсь.» И под конец – злое: «Ну и сиди одна, раз такая гордая!»
На кухне гремел посудой бывший муж – готовил свой фирменный субботний завтрак. Запах яичницы с помидорами напомнил их первые выходные вместе – тогда всё казалось таким простым и понятным.
«Будешь?» – он кивнул на сковородку.
«Буду,» – она села за стол, впервые за долгое время посмотрела ему в глаза. – «Дим, скажи… Почему мы тогда не смогли?»
Он пожал плечами, помолчал, переворачивая яичницу.
«Знаешь, я часто думаю об этом. Может, слишком привыкли друг к другу? Как мебель в квартире – вроде и неудобно, но менять лень.»
«А сейчас? Не жалеешь?»
«Жалею,» – он разложил яичницу по тарелкам. – «Но не о разводе. О том, что не сумели остаться друзьями. Что Катька из-за нас такая колючая выросла.»
В дверях появилась дочь – заспанная, с растрёпанными волосами.
«Вы что, завтракаете вместе?» – она недоверчиво посмотрела на родителей. – «Как раньше?»
«Садись,» – Елена подвинула третью тарелку. – «Поговорим?»
Они проговорили до обеда. Впервые за два года – честно, открыто, без обвинений и обид. О разводе, о квартире, о том, как каждый из них пытается склеить осколки своей жизни.
«Мам,» – Катя помогала мыть посуду, – «я вчера слышала, как ты плакала. Из-за этого мужика?»
«Ты знаешь?»
«Я же не слепая. И в твоём телефоне случайно увидела сообщения. Прости. Он… он делает тебе больно?»
Елена обняла дочь – такую похожую на неё в юности, такую ранимую под маской взрослости.
«Нет, солнышко. Это я сама делала себе больно. Но больше не буду.»
Телефон завибрировал – снова он. «Прости меня. Я погорячился. Давай встретимся, поговорим. Я всё объясню.»
Елена посмотрела на экран, на такие знакомые строчки. Всё те же красивые слова, все те же обещания. Палец завис над кнопкой «ответить».
В понедельник Елена пришла на работу пораньше. Достала из сумки новый ежедневник – простой, в коричневой обложке, без глянцевого шика. На первой странице вывела: «Начинаю сначала». Открыла годовой отчёт, который недоделала на прошлой неделе – цифры наконец-то начали складываться, как детали пазла.
Телефон она отключила ещё вчера вечером, после того как Андрей начал звонить с разных номеров. Сообщения приходили одно за другим: «Я изменился», «Давай всё исправим», «Ты нужна мне». Знакомые слова, от которых теперь веяло фальшью.
«Елена Сергеевна,» – в дверь заглянула новенькая практикантка Вика, – «там курьер из налоговой, просит расписаться.»
«Сейчас подойду,» – Елена поправила воротник блузки, мельком глянула в зеркальце. Новая стрижка – короткая, практичная – неожиданно молодила. Вчера парикмахер Люда, стряхивая с пеньюара тёмные пряди, сказала: «Когда женщина меняет причёску, она меняет жизнь».
В коридоре столкнулась с Мариной Степановной.
«О, какие перемены!» – начальница окинула её внимательным взглядом. – «Тебе идёт. И глаза блестят.»
«Марин,» – Елена замялась, – «помнишь, ты говорила про курсы повышения квалификации? По международным стандартам финансовой отчётности?»
«Помню. Хочешь записаться?»
«Если можно. Давно пора расти профессионально.»
«Наконец-то!» – Марина улыбнулась. – «А то я уже думала, совсем ты у нас закисла. После работы зайди, обсудим.»
День пролетел незаметно. Елена составляла отчёты, консультировала коллег, даже помогла Вике разобраться с налоговыми декларациями. В шесть вечера, собирая сумку, обнаружила на столе конверт – Дима просунул под дверь, пока она была на обеде.
«Лен, я тут подумал. Может, пора решить вопрос с квартирой? Я посмотрел варианты – можно разменять на двушку и однушку в соседних домах. Катька будет рядом с обоими. Поговорим?»
Она сложила записку и убрала в ежедневник. Действительно, пора. Хватит цепляться за прошлое, прикрываясь удобными отговорками.
Дома Катя сидела за компьютером – готовилась к поступлению на экономический. Увидев мать, присвистнула:
«Вау, мам! Ты как будто на десять лет помолодела.»
«Правда?» – Елена провела рукой по коротким волосам. – «А я думала, наоборот – строго очень.»
«Нет, круто. Знаешь, я тут подумала… Может, сходим куда-нибудь вместе? В театр там или на выставку? Как раньше.»
«Конечно,» – она обняла дочь, вдохнула родной запах шампуня. – «Только давай в эти выходные? А сегодня мне нужно кое-что сделать.»
В своей комнате она наконец включила телефон. Двадцать три пропущенных вызова, тридцать семь сообщений. Последнее пришло час назад: «Я под твоим домом. Выйди, поговорим.»
Елена подошла к окну. Андрей действительно был там – стоял у подъезда, прислонившись к своей машине. Увидев её силуэт в окне, помахал рукой, достал телефон.
Новое сообщение: «Я знаю, что был неправ. Дай мне шанс всё исправить. Я привёз цветы.»
Она смотрела на него сверху – такого уверенного в своей неотразимости, привыкшего получать что хочет. Наверное, другие женщины велись на эту уверенность, на красивые слова, на обещание защиты и заботы. Наверное, она тоже могла бы – ещё неделю назад точно могла бы.
Достала телефон, открыла его контакт. Пальцы дрожали, но уже не от волнения – от решимости.
«Прощай, Андрей. Я больше не удобная женщина.»
Нажала «заблокировать». Потом открыла список контактов, нашла «Марина Степановна».
«Марин, насчёт курсов – когда они начинаются? Я готова.»
За окном хлопнула дверца машины. Звук мотора, шорох шин по асфальту – и тишина. Привычная, уютная тишина её квартиры.
«Мам,» – Катя заглянула в комнату. – «Помоги с задачей по экономике? А то я совсем запуталась в этих активах и пассивах.»
«Конечно,» – Елена улыбнулась. – «Сейчас приду. Только чай заварю.»
На кухне она достала старую жестяную коробку с чаем, которую когда-то привёз Дима из командировки. Засыпала в чайник листья, залила кипятком. В окно было видно, как загораются окна в соседних домах – чужие жизни, чужие истории, чужие решения.
Свою историю она решила начать с чистого листа. Без чужих ожиданий, без удобных компромиссов, без страха одиночества. Просто жить – с уважением к себе, с любовью к дочери, с благодарностью за каждый новый день.
Из комнаты донёсся голос Кати: «Мам, ты где там?»
«Иду,» – ответила Елена. – «Уже иду.»
