никитаВесь посёлок облетела новость: приехала новая медичка, фельдшер, и их фельдшерско-акушерский пункт снова продолжит работу.
Новой фельдшерицей оказалась стройная девушка, выпускница медицинского училища, приехавшая работать по распределению как минимум на два года.
Жители поспешили познакомиться, особенно пенсионерки, и остались довольны. Девушка, а точнее, Ксения Андреевна, была приветливой, внимательной и аккуратной. Она довольно ловко делала инъекции, перевязки на ранах, и осмотр заболевших.
— Ничего, — говорили пожилые женщины, которым она оказывала помощь, — и давление хорошо измеряет, и внимательная, и не отказала с уколами, что врач в городе назначил.
— Хоть бы приработалась она у нас, может и останется, а то плохо нам без медработника, — соглашались и молодые женщины, — столько детей…
Ещё перед приездом Ксении колхозная строительная бригада из трёх мужиков сделала небольшой ремонт в предназначенном для неё небольшом доме, что стоял рядом с медпунктом.
В бригаде работал и Валерка, закончивший в прошлом году школу, и так, как ему ещё не было восемнадцати, он устроился разнорабочим в колхозе, ожидая призыва в армию.
Парень был хоть и не глупым, и учился в школе на твёрдые тройки, а иной раз и на четыре, но дисциплина его всегда «хромала на обе ноги», как говорила его классная руководительница.
— Ох, и измучилась с тобой твоя мать! – ругала парня учительница, — как тебе не стыдно? И сады дачные чистите, и курите за углом, и всякую дрянь алкогольную уже пробуете!
Но Валерка даже не реагировал на замечания учительницы, не чувствуя угрызений совести. Сады? Да это детские шалости… Он уже давно держал всех пацанов посёлка в страхе. Валера был страшный задира и любитель боёв, а если уж кто из ребят провинился, сказав что-то о Валерке непотребное за глаза или в глаза, то и бил он в глаз так, что ходил его обидчик с синяком и опухшим лицом, и все знали, чья это «работа».
Несколько раз Валера угонял из сараев и со дворов оставленные без присмотра мопеды, велосипеды, и даже мотоциклы, чтобы покататься. Конечно, он возвращал потом их на место, подбрасывая в темноте, но без топлива, и довольно грязными, и на то, что владелец места не находил, ища угонщика, Валерка особо не обращал внимания.
Не раз участковый грозил ему судом, и только слёзы матери, и согласие хозяев «взятой на прокат техники» не придавать делу ход, спасали безалаберного парня от судимости.
Когда Валерка увидел новую медичку, то аж прищурился. Такой она ему показалась красивой, словно с телеэкрана сошла…Ксения была старше парня на три года, ей уже исполнилось двадцать лет. Поэтому она не обратила внимания на глазеющего на неё парнишку. На неё весь посёлок приходил глазеть, ведь она новенькая.
А Валерка влюбился с первого взгляда. Он не умел ухаживать за девушками, да и влюблённость эта очень отличалась от прежних его заигрываний с ровесницами.
Как-то он зашёл к ней под конец рабочего дня, а точнее, сидел на ступеньках медпункта, а она вышла и, увидев его, спросила:
— Ты ко мне? Если нет, то я закрываюсь.
— К тебе, вот только не по здоровью, а узнать, как жильё-то? Мы ведь там ремонт делали, да вот торопились… Честно сказать, делали не как для себя, а, чтобы поскорее, как всегда… Может, я посмотрю? Что-то доделать надо? Не дует в рамы? И хотя сейчас лето, а осенью может и задувать… — неуверенно он подбирал слова.
— Да вроде пока ничего переделывать не надо, — задумалась Ксения, — а, впрочем, если что и обнаружится, то я попрошу помочь. Спасибо, Валера…
Она пошла домой, а он шёл рядом.
— Ты сразу ко мне обращайся. И хоть я не самый там главный, а всё же дело быстрее пойдёт. Я-то уж знаю, — он заглядывал в её глаза, — и вообще, если кто обижать, или приставать будет, тоже сразу ко мне. Это уж по моей части. Понимаешь? Я ведь не посмотрю ни на что, и сразу проучу как надо.
Ксения посмотрела на него внимательно, уже начиная догадываться в чём дело.
— Обязательно, Валера, договорились. Сразу – к тебе, если что. Спасибо за покровительство. Мне очень приятно, что меня тут так встречают. Словно родные кругом люди…
— Ты запомни мой адрес, или любому мальчишке встречному только скажи, и они мне мигом передадут твою просьбу. Уж меня тут каждая собака знает… Валерий Николаевич я, Степанов, если что…
Ксения уже еле сдерживала улыбку, и когда вошла на крыльцо, Валерка махнул ей рукой, счастливый оттого, что проводил её до самого дома, довольный повернулся, и насвистывая пошёл прочь.
Теперь он частенько встречал её после работы и верным пажом провожал до самого дома. Бывало, что даже не успев зайти домой, в рабочей одежде он бежал к её пункту, чтобы только посмотреть на неё, не опоздать к окончанию её работы.
— Может, ты зря так часто провожаешь меня? – однажды спросила Ксения, — кажется, моей жизни ничего не угрожает. И до дома мне два шага, только обойти кругом рабочее место.
— А разве я провожаю? Я только убедиться, что всё хорошо… — растерялся Валерка, — ну, я ведь не мешаю?
— Не мешаешь, но я не маленькая, чтобы за мной так следить. Всё-таки люди тут добрые, хорошие, и я не нуждаюсь в такой опеке… Спасибо, Валера, — ласково, но твёрдо ответила Ксения.
Валерка не привыкший, чтобы его отваживали девушки, сник. Он был гораздо более высокого о себе мнения, но теперь оказалось, та, о которой он и мечтать боялся, не хочет так часто видеть его…
Дома мать заметила плохое настроение сына.
— Что с тобой? И не ешь ничего, и дома сидишь, никуда носа не показываешь. Даже твои дружки спрашивают о твоём здоровье.
— А ну их… — тихо отозвался сын, — надоели… Не мальчик я уже с ними по заборам лазить в чужие сады. И драться надоело….
— Неужто? А что произошло? – мать села на диван к сыну и погладила его по плечу.
— Ничего… Да ты и сама знаешь. Вот не люблю, когда подкатываешь, и делаешь вид, что ничего не понимаешь…Лучше бы посоветовала что-то… — вид Валеры был жалким и беспомощным.
— Ну, догадываюсь. И скажу, что со всеми это бывает. Не повезло тебе. Держись, и знай своё место, — ответила мать.
— Как это? – вскипел Валера. Не ожидал он от матери такой откровенности. Вместо поддержки и утешения, она указала ему на место.
— А так. Не пара она тебе. Во-первых, девушка серьёзная, и образованная. А ты – пока никто. И младше, и служить уходишь осенью. Местный хулиган, с сомнительной репутацией, — продолжала мать.
Валерка помолчал, опустив голову, а потом спросил:
— И ты бы с таким не стала дружить?
— С таким бы нет, но у каждого человека есть шанс. Всегда. И если его использовать правильно, то всё может быть… — загадочно ответила мама.
— Шанс? Это как же? – Валера поднял голову.
— Во-первых надо учиться, но это уже после армии. Обязательно. Неучем оставаться нельзя. Во-вторых, насильно мил не будешь. Надо завоёвывать сердце девушки. Ухаживать, цветы дарить. А ты и материшься, и пивом баловаться привык, и куришь, как паровоз.
Как это может понравиться нормальной девушке? Исправляй недочёты. Работай надо собой и увидишь, что всё станет на свои места, сынок… Если бы папа был жив, мне бы с тобой не пришлось так говорить, он бы тебе это давно сам объяснил… — мать вздохнула и пошла на кухню, — и надо нормально есть. А то скоро от тебя скелет останется, а тебе служить идти. Начинай заниматься каждый день!
Валерка как бы не относился к матери внешне насмешливо, но совет её в этот раз принял. Он решительно настроился побороть свои недостатки. Валерка мысленно представлял, как удивится Ксения, когда узнает, что он бросил курить и начал заниматься спортом.
Теперь, когда он в магазине слышал от своих же дружков мат среди нормальной лексики, то тут же деловито делал замечание, чем приводил в недоумение парней, и вызывал благодарную улыбку продавщицы Юли, его соседки.
По утрам и вечерам висел Валерка на своём стареньком турнике на улице у дома, где и начали собираться его товарищи, устраивая соревнования по подтягиванию, отжиманию, и даже по бегу на длинную дистанцию. Надо было пробежать от дома Валеры до медпункта и обратно…
Однажды Ксения обнаружила у себя на рабочем крыльце цветы, открывая утром фельдшерский пункт. Букет из ромашек она поставила в банку с водой на подоконник, не представляя кто бы мог его принести.
Букеты стали появляться каждый день. То колокольчики полевые, то лилии садовые, а то и розы.
Девушка не успевала менять букеты, и относила уже цветы и домой, на работе не хватало места их ставить.
Как-то раз она пришла на работу пораньше, и увидела мальчика, который клал цветы на крылечко.
— Ты чей? – с удивлением спросила Ксения, — и почему носишь мне цветы?
— Я ничей, я мамин и папин, — улыбнулся мальчик лет семи, — а цветы наши, из палисадника. Валерка заплатил мне на конфеты и велел приносить. Да я и не один ношу. Ещё и Серёжка, мой друг носит, и Алёша…
— Так, значит, Валерка? Спасибо, — кивнула Ксения, — она уже и позабыла своего провожатого, ведь прошёл почти месяц, как он перестал к ней приходить… Лишь изредка они ненароком встречались то в магазине, то на пути к клубу, где показывали кино, или в библиотеке, в которую Ксения сразу записалась.
Цветы приносили Ксении всё лето. Раз или два раза в неделю. Она привыкла к букетам. И лишь, когда осенью Валера отправился служить в армию, цветы носить перестали.
Ксения вздохнула с облегчением. Она не хотела тревожить парня, младше её и не затронувшего её сердца. Через полгода она вышла замуж в городе, откуда и приехала. И весной уже новая женщина с семьёй заселялась в домик работника фельдшерского пункта…
Конечно, Валерка знал о происходящем в его посёлке из писем матери, друзей, и звонков Юли, соседки и продавщицы магазина. С Юлей он дружил с детства, и она была влюблена в него со школы. Валера знал об этом, видел по глазам её особенное внимание, и это ему льстило.
Но после влюблённости в Ксению, и фактически отказ этой строгой и красивой «медички», Валерка словно переродился.
Он понял, что детство прошло, и особенно ощутил это в армии. Письма, которые стала присылать ему Юля, поначалу вызывали только интерес, а потом, когда они иногда чуть задерживались, Валера места себе не находил, так хотелось узнать о новостях посёлка, увидеть красивый почерк девушки, и в конце каждого письма прочитать те необходимые каждому солдату тёплые строки о том, как скучает, и любит…
Валере Юля и мать сообщили о замужестве Ксении и её отъезде из посёлка навсегда. Валера несколько дней думал о ней, и потом даже был рад её отъезду, что не будет она маячить перед глазами такая красивая, серьёзная, а теперь и замужняя.
Вернулся Валера домой похудевшим, но жилистым. Физподготовка дала о себе знать. Парень даже стал выше ростом. Мать повисла на нём, чуть ли не рыдая:
— Ну, теперь ты стал мужчиной, сынок. Побоку все детские драки, и чудачества, и хулиганство. Дай мне слово!
— Конечно, мама, успокойся. Я ведь ещё ничего не сделал, только порог переступил, — рассмеялся сын, — и прошлая блажь осталась только в памяти… А где Юля?
— Ты бы спросил как я себя чувствую, как сама… А ты сразу про Юлю… Да что ей сделается? Любит тебя по-прежнему, и ждёт не дождётся. Небось уже знает, что ты приехал. Но я сперва тебя накормлю, а баньку завтра истопим.
Наскоро поев, обойдя дом и сад, Валера поспешил к Юле. Было раннее утро. В другое бы время куча товарищей встречала его. А пока все спали, Валера шёл по знакомой тропинке к дому девушки. И точно, мать не ошиблась. На крылечке сидела в халатике, прикрывшись курткой, Юлька.
Увидев его, она взвизгнула, вскочила и прыгнула ему на шею, что-то лепеча, шепча и целуя.
— Ну, вот и всё… Вернулся, да тихо ты, не реви… — Валера принимал её ласку, крепко держа девушку в своих объятиях.
— Так и думала, что утренним поездом прикатишь… Сердце почуяло, Валерочка… — Юля не отпускала его.
— И я соскучился, — шептал он ей, целуя в шею, — спасибо тебе за письма, ты очень добрая, и как я раньше не понимал этого? Моя ты, Юлька, моя единственная…