Ирина Сергеевна Кулакова стояла у окна своей однокомнатной квартиры на седьмом этаже панельного дома и наблюдала, как внизу во дворе группа подростков гоняет мяч между припаркованными машинами. Сорок три года, фигура еще ничего, лицо хоть и усталое, но без морщин. Волосы русые, чуть тронутые сединой, собраны в хвост. На ней старый махровый халат, который она носила уже лет пять.
— Ира, ну что ты опять в окно пялишься? — донеслось из кухни. — Чай стынет!
Подруга Светка приехала с дачи, привезла огурцы и помидоры. Сидит теперь за столом, курит свои тонкие сигареты и рассказывает про соседей по участку.
— Иду, иду, — отозвалась Ира, но от окна не отошла.
Три месяца назад Олег съехал. Просто собрал вещи и ушел. Двадцать лет брака, как корова языком слизнула. Новая пассия — двадцатипятилетняя продавщица из мебельного салона. Зовут Кристина. Ира даже видела ее — длинноногая, в обтягивающем платье, с наращенными ресницами и губами уточкой.
— Слушай, а чего ты его назад не зовешь? — Светка затянулась поглубже. — Мужики они все одинаковые. Поиграется и придет домой, хвост поджав.
Ира повернулась к подруге:
— Света, да ты что? После всего, что было?
— А что было-то? Обычное дело. Кризис среднего возраста. У всех так.
— Он мне в глаза сказал, что я для него стала как мебель. Что с молодой он чувствует себя живым. А я, значит, мертвая.
Светка фыркнула:
— Ну и дурочка же ты, Ирка. Они всегда такое говорят, когда уходят. Чтобы совесть не мучила.
Ира села напротив подруги, налила себе чай. Руки дрожали слегка — нервы. После развода началась бессонница, давление скачет.
— Знаешь, Светка, а может, он прав? Может, я правда стала как мебель? Работа — дом, дом — работа. Готовка, уборка, стирка. Когда я в последний раз новое платье покупала? Года три назад, не меньше.
— Брось ерунду молоть! — Светка решительно затушила сигарету. — Ты на работе пашешь как лошадь, дома все на тебе висело, а он только газету читал да телевизор смотрел. И что, виновата ты?
Ира работала в отделе кадров на машиностроительном заводе. Место не бог весть какое, но стабильное. Зарплата небольшая, но хватало на жизнь. Олег трудился слесарем в автосервисе, получал чуть больше, но денег в дом приносил через раз. То на инструменты потратит, то с друзьями в баню съездит.
— Ладно, не будем о грустном, — Светка полезла в сумку. — Я тебе тут кое-что принесла.
Достала помятый женский журнал.
— Читай. Там статья есть про то, как после развода новую жизнь начинать. Может, подскажет чего.
Ира покачала головой:
— Я не готова еще к новой жизни. Привыкнуть бы сначала к тому, что старая кончилась.
— А готовиться-то когда? В пятьдесят? В шестьдесят?
После ухода Светки Ира села за стол и открыла журнал. Статья называлась «Вторая молодость после сорока». Автор — некая Марина Воронина, семейный консультант. Советы стандартные: смените имидж, запишитесь на курсы, найдите хобби, не бойтесь знакомиться.
— Легко сказать, — буркнула Ира вслух.
Но что-то в статье зацепило. Может, то, что автор писала простым языком, без заумных слов. А может, история одной женщины, которая в сорок пять лет научилась водить машину и открыла свою мастерскую по ремонту одежды.
На следующий день Ира пошла в парикмахерскую. Впервые за много лет не к привычному мастеру в подвале дома, а в салон красоты в центре города. Денег потратила прилично, но результат того стоил. Волосы подстригли, покрасили в более яркий оттенок, сделали укладку.
— Ого, — сказала коллега Тамара Ивановна, когда Ира появилась на работе. — Ты что, замуж снова собираешься?
— Просто захотелось перемен, — ответила Ира, поправляя прическу.
— Правильно делаешь. А то ходила как… — Тамара Ивановна осеклась, но мысль была понятна.
В обед Ира зашла в магазин одежды. Давно не покупала себе ничего нового. Походила между вешалками, потрогала ткани. Цены кусались, но она выбрала синее платье — не слишком молодежное, но и не старушечье.
— Вам очень идет, — сказала продавщица. — Фигура у вас хорошая, а цвет освежает лицо.
Дома Ира надела новое платье и покрутилась перед зеркалом. Действительно, выглядела лучше. Не молодой девочкой, конечно, но и не тетей в халате.
Звонок в дверь раздался неожиданно. Ира глянула в глазок — Олег. Стоит, переминается с ноги на ногу, в руках пакет.
— Ты чего пришел? — спросила она, не открывая дверь.
— Ир, открой. Поговорить надо.
— Говорить не о чем. Все уже сказано.
— Да открой ты, не будь как… Ну, открой просто.
Ира вздохнула и открыла дверь. Олег выглядел не лучшим образом — небритый, глаза воспаленные, одежда мятая.
— Проходи, — сказала она нехотя.
Олег вошел, огляделся. Квартира была чистая, уютная. На столе стояла ваза с цветами — Ира купила их вчера, просто так, для настроения.
— Ты… ты хорошо выглядишь, — сказал он неуверенно.
— Спасибо. Чай будешь?
— Буду.
Пока Ира заваривала чай, Олег сидел на кухне и молчал. Потом достал из пакета бутылку коньяка.
— Я думал, может, посидим, поговорим. По-человечески.
— Говори, — Ира поставила на стол чашки.
— Ир, а может, мы зря все это? Может, попробуем еще раз?
— Что попробуем?
— Ну, семью. Вместе жить. Я понимаю, что напортачил. Но мы же столько лет прожили…
Ира села напротив и внимательно посмотрела на бывшего мужа. Олег был на два года старше ее, но выглядел сейчас плохо. Морщины углубились, появились мешки под глазами.
— А твоя Кристина? — спросила она спокойно.
— Да какая она моя… — Олег махнул рукой. — Не сложилось у нас. Она совсем другая, не такая, как я думал.
— А какая она?
— Да пустая. Только о тряпках думает, о деньгах. Каждый день новые требования. То ей машину подавай, то шубу, то еще что-то.
— И что, денег не хватает?
— Откуда им взяться? Я же не миллионер.
Ира кивнула. Олег всегда был человеком простых потребностей. Хватало бы на еду, на одежду, на рыбалку с друзьями — и он был доволен.
— Знаешь, Олег, — сказала она, размешивая сахар в чае. — Когда ты уходил, говорил, что я стала как мебель. Что тебе со мной скучно. Что с молодой ты чувствуешь себя живым.
— Ир, я же не со зла говорил. Просто… не знаю, что на меня нашло.
— А теперь что? Теперь я снова интересная стала?
— Да не в том дело. — Олег налил себе коньяка, выпил. — Просто я понял, что дома лучше. Что с тобой спокойнее.
— Спокойнее?
— Ну да. Ты же меня понимаешь. Знаешь, что мне нужно. А она… она все время чего-то хочет, чего-то требует.
Ира встала и подошла к окну. Во дворе уже зажглись фонари, дети разошлись по домам.
— Олег, а скажи честно — ты по мне скучал или по тому, что я для тебя делала?
— Как это?
— Ну, по мне как по женщине или по тому, что я готовила, стирала, гладила?
Олег замолчал. Потом тихо сказал:
— Я по дому скучал. По уюту. По тому, что приходишь с работы, а дома все готово, все чисто.
— Вот именно, — Ира повернулась к нему. — Ты скучал не по мне, а по удобству. По тому, что я была удобная жена.
— Ир, да что ты говоришь? Я же тебя люблю.
— Любишь? — Ира села обратно за стол. — Когда ты мне в последний раз говорил, что я красивая?
— Ну… — Олег почесал затылок. — Я же не из тех, кто красивые слова говорит.
— А когда ты мне в последний раз цветы дарил?
— На день рождения дарил.
— Олег, мой день рождения в мае. Сейчас сентябрь. И то тюльпаны с лотка купил, помятые.
— Ир, да при чем тут цветы? Мы же взрослые люди.
— При том, что твоя Кристина цветы получает каждую неделю. Я видела, как ты их покупал в том же магазине, где работаю. Продавщица рассказывала.
Олег покраснел:
— Это другое дело…
— Другое? Чем же?
— Ну, она молодая, ей это нужно. А ты же серьезная женщина.
— Серьезная женщина тоже имеет право на внимание.
— Да конечно имеет. Я же не против.
— Олег, — Ира встала и налила себе чай. — Скажи, что случилось с твоей Кристиной? Почему она тебя бросила?
— Да не бросила она меня. Просто… короче, нашла она себе кого-то постарше. С деньгами.
— Ага. И теперь ты решил ко мне вернуться. Как к запасному варианту.
— При чем тут запасной вариант? Мы же семья были.
— Были. Двадцать лет назад. А теперь что?
— Теперь тоже можем быть.
Ира села напротив Олега и внимательно посмотрела ему в глаза:
— Олег, а что изменилось? Что будет по-другому?
— Как что? Я же понял свою ошибку. Буду ценить то, что есть.
— То есть меня?
— Конечно.
— А что во мне ценить-то будешь?
— Ну… — Олег замялся. — Ты хорошая хозяйка. Умная. Добрая.
— Как собачка, да?
— Какая собачка?
— Хорошая, умная, добрая. Еще и верная, небось.
— Ир, ты чего злишься?
— Я не злюсь. Я думаю. Скажи, а что ты мне можешь дать?
— Как что? Я же муж. Защита, опора.
— От кого защищать-то будешь? От кого я двадцать лет пряталась за твоей спиной?
— Да не в том дело. Просто мужчина в доме должен быть.
— Зачем?
— Как зачем? Мало ли что. Кран починить, полку повесить.
— Олег, я за три месяца научилась и кран чинить, и полку вешать. И лампочки менять. И даже унитаз разобрала, когда он засорился.
— Ну и что?
— А то, что я поняла — все это не так сложно, как казалось. И помощь твоя мне не особо нужна.
— Ир, да что на тебя нашло? Мы же нормально жили.
— Нормально? — Ира встала и прошлась по кухне. — Олег, а вот скажи — что я люблю? Какая моя любимая музыка? Какие фильмы? Какие книги?
— Ну… — Олег нахмурился. — Музыку всякую слушаешь. Фильмы про любовь любишь. Книги… романы какие-то читаешь.
— Неправильно. Я люблю джаз. Фильмы предпочитаю французские. А книги читаю про путешествия. Двадцать лет в браке, а ты этого не знаешь.
— Да какая разница, что ты читаешь?
— Вот именно. Тебе все равно. Я для тебя просто функция. Готовка, уборка, стирка. И в постели, когда захочется.
— Ир, ну зачем так говорить?
— А как надо? Красиво, с розовыми соплями?
Олег допил коньяк и посмотрел на часы:
— Слушай, а может, я останусь сегодня? Завтра на работу из дому удобнее ехать.
— Нет.
— Почему?
— Потому что это уже не твой дом. Ты ушел, помнишь? Сказал, что я мебель.
— Да брось ты! Люди и не такое говорят в сердцах.
— Может, и говорят. Но я запомнила. И поняла, что ты прав был.
— Как это?
— Я действительно была как мебель. Удобная, привычная, но незаметная. А теперь я другая.
— Какая другая?
— Такая, которая сама себе цветы покупает. Которая в театр ходит, а не только сериалы дома смотрит. Которая записалась на курсы английского.
— На курсы? Зачем?
— Хочу в отпуск за границу съездить. Одна.
— Одна? А деньги где взять?
— Накоплю. Я теперь только на себя трачу, экономия большая.
Олег встал и направился к двери:
— Ир, ты подумай. Не торопись. Может, еще передумаешь.
— Не передумаю.
— А вдруг кто-то другой появится?
— Может, и появится. А может, и не появится. Но это будет мой выбор.
— И что, променяешь двадцать лет совместной жизни на неизвестность?
— Олег, эти двадцать лет были твоими. А теперь будут мои.
— Как это моими?
— А чьими? Я жила твоими интересами, твоими планами. Даже отдых выбирала по твоему вкусу. Помнишь, я хотела на море, а ты — на рыбалку. И мы ездили на рыбалку.
— Ну так компромисс это. В семье всегда так.
— Нет, Олег. Компромисс — это когда один раз на рыбалку, другой раз на море. А у нас было только то, что хотел ты.
— Да ты преувеличиваешь.
— Хорошо, не буду спорить. Просто иди. И больше не приходи.
— Совсем не приходить?
— Совсем. Если что-то важное — звони. Но лучше не звони.
Олег оделся и вышел. Ира заперла за ним дверь и прислонилась к ней спиной. Сердце билось часто, руки дрожали. Но не от страха, а от облегчения.
На следующий день на работе Тамара Ивановна спросила:
— Ир, а что это ты такая бодрая? Выходные хорошо провела?
— Да, неплохо. Кое-что решила для себя.
— Что-то серьезное?
— Очень серьезное. Решила жить.
— Как это?
— А так. Не существовать, а жить. Разница большая.
Тамара Ивановна покачала головой:
— Ты после развода какая-то странная стала.
— Может, и странная. Зато живая.
Вечером Ира достала из шкафа старые альбомы с фотографиями. Листала, вспоминала. Вот она в двадцать лет — молодая, красивая, с мечтами в глазах. Вот свадьба — счастливые лица, белое платье, цветы. Вот первые годы брака — они вместе на даче, в отпуске, на дне рождения у друзей.
А вот последние фотографии — они уже не смотрят друг на друга, не обнимаются. Стоят рядом, но отдельно.
— Когда это началось? — спросила Ира вслух.
Может, лет десять назад. А может, раньше. Постепенно, незаметно они стали чужими людьми, которые просто живут в одной квартире.
Ира закрыла альбом и убрала его в шкаф. Прошлое пусть остается в прошлом.
Через неделю ей позвонила Светка:
— Ир, а что это мне Валька сказала, что твой Олег к тебе приходил?
— Приходил. И что?
— И что было?
— Ничего. Поговорили и разошлись.
— Как разошлись? Он же хотел вернуться?
— Хотел. Но я не хочу.
— С ума сошла? Мужик готов простить все твои выходки, вернуться в семью, а ты отказываешься?
— Светка, какие мои выходки?
— Ну, эти твои обновки, прически. Понятно, что ты его ревность разжигала.
— Я делала это для себя, не для него.
— Да какая разница? Главное, что сработало. Он же вернулся.
— Он вернулся не потому, что понял, какая я замечательная. Он вернулся потому, что его молодая бросила.
— И что с того? Зато он твой.
— Светка, а зачем мне мужик, который приходит только тогда, когда ему больше деваться некуда?
— Ир, да одиночество — это не жизнь. Ты же еще молодая, детей нет. Что будешь делать?
— Буду жить. Как хочу, а не как кто-то другой решит.
— Да что ты понимаешь в жизни? Сорок три года, а наивная как ребенок.
— Может, и наивная. Зато свободная.
После разговора со Светкой Ира задумалась. Может, подруга права? Может, она слишком гордая? Может, стоило дать Олегу шанс?
Но вечером, когда она сидела в кресле с книгой, попивая чай и слушая джаз, поняла — нет, не стоило. Впервые за много лет она чувствовала себя собой. Не женой, не домохозяйкой, не чьей-то половинкой. Просто собой.
Месяц спустя Олег снова позвонил:
— Ир, как дела?
— Нормально. А что?
— Да так, поинтересоваться. Слышал, ты в театр ходишь.
— Хожу. А что?
— Да ничего. Просто не думал, что тебе это интересно.
— Многого ты не знал.
— Ир, а может, сходим вместе? Я билеты куплю.
— Не надо.
— Почему?
— Олег, мы разведены. Каждый живет своей жизнью.
— Но мы же не враги.
— Нет, не враги. Но и не друзья. Просто два человека, которые когда-то были женаты.
— Жестко ты говоришь.
— Честно говорю.
— А если я изменюсь? Если буду другим?
— Олег, люди в нашем возрасте не меняются. Они просто на время притворяются другими.
— Откуда ты знаешь?
— Опыт. Двадцать лет опыта.
— Ир, а может, встретимся? Просто поговорим. Как люди.
— Олег, мы уже поговорили. Все сказали.
— Не все. Я хочу извиниться.
— За что?
— За все. За то, что не ценил тебя. За то, что ушел. За то, что причинил боль.
— Принимаю извинения. Все, разговор окончен.
— Ир, подожди…
Но Ира уже положила трубку.
В начале декабря случилось неожиданное. Ира шла домой с работы, когда увидела знакомую фигуру у подъезда. Олег стоял возле машины скорой помощи, бледный, растерянный.
— Что случилось? — спросила Ира.
— Ира! — Олег бросился к ней. — Слава богу, ты пришла. У меня инфаркт был. Небольшой, но все же.
— Как инфаркт?
— Да так, на работе прихватило. Думал, просто сердце кольнуло, а оказалось серьезнее.
— И что врачи говорят?
— Говорят, надо беречься. Режим соблюдать, диету, лекарства принимать.
— Ну и соблюдай.
— Ир, а можно мне у тебя пару дней побыть? Пока совсем не оклемаюсь?
— Нет.
— Как нет? Ир, мне плохо. Одному страшно.
— Олег, у тебя есть Кристина.
— Да какая Кристина? Она меня бросила еще два месяца назад.
— Тогда сними квартиру. Или к маме поезжай.
— Мама в деревне, а квартиру на что снимать? Денег нет.
— А на что ты жил эти месяцы?
— У друзей по очереди останавливался. Но теперь надоел всем.
Ира посмотрела на бывшего мужа. Он действительно выглядел плохо — лицо серое, руки трясутся. Но жалость она чувствовала как-то отстраненно, словно смотрела на постороннего человека.
— Олег, я тебе сочувствую. Но это не мои проблемы.
— Как не твои? Мы же двадцать лет прожили вместе.
— Прожили. И что?
— Ну как что? Я же твой… я же был твоим мужем.
— Был. Прошедшее время.
— Ир, ну не будь такой жестокой. Я же болен.
— Тогда иди к врачу. Или в больницу ложись.
— Из больницы выписали. Сказали, дома лечиться.
— Вот и лечись дома. В своем доме.
— Да у меня нет дома!
— Это твои проблемы. Ты сам выбрал такую жизнь.
— Ир, да что с тобой стало? Ты же добрая была.
— Добрая? — Ира усмехнулась. — Олег, я всю жизнь была добрая. И что мне это дало? Ты меня бросил при первой возможности.
— Я же вернуться хотел.
— Хотел. Но не потому, что любил, а потому, что тебе было некуда идти.
— Ир, да при чем тут любовь? Мы же семья были.
— Семья? Семья — это когда друг друга поддерживают. А ты меня поддерживал?
— Как не поддерживал? Деньги приносил.
— Деньги — это не поддержка. Это обязанность.
— Да что ты хочешь от меня?
— Ничего. Абсолютно ничего. Живи как хочешь, но без меня.
— Ир, если не как мужа, то хотя бы как человека пожалей.
— Олег, а ты меня как человека жалел, когда уходил? Думал о том, как мне будет плохо?
— Думал…
— Неправда. Ты думал только о себе. О том, как тебе хочется новых ощущений.
— Ладно, не думал. Но ведь я же вернулся.
— Вернулся не ко мне, а к удобствам. К тому, чтобы кто-то о тебе заботился.
— А что в этом плохого? Жена должна о муже заботиться.
— Должна? А муж о жене должен заботиться?
— Конечно должен.
— Когда ты обо мне заботился? Когда интересовался моими делами, моими желаниями?
— Ир, да не вспоминай старое.
— Не старое, а правду. Олег, иди домой. Где бы этот дом ни был.
— У меня нет дома!
— Значит, найди. Или создай. Только без меня.
Олег постоял еще немного, потом сел в машину и уехал.
Ира поднялась к себе, заварила чай, села в кресло. Руки не дрожали, сердце билось ровно. Она ждала, что накатит жалость, сомнения, но ничего не было. Только спокойствие.
Через час позвонила Светка:
— Ир, ты совсем рехнулась? Мне Валька звонила, говорит, у Олега инфаркт был, а ты его домой не пустила.
— Не пустила.
— Да как так можно? Он же больной!
— Света, а когда мне было плохо после развода, он обо мне думал?
— Да при чем тут это?
— При том, что я не обязана быть пунктом скорой помощи для всех, кто меня бросил.
— Ир, да что с тобой стало? Ты же человек была.
— И остаюсь. Только теперь я думаю о себе, а не только о других.
— Эгоистка.
— Пожалуй. И знаешь что? Мне это нравится.
Светка бросила трубку. Ира даже не расстроилась. Она поняла, что теряет не только мужа, но и тех друзей, которые считают, что женщина должна быть удобной для всех.
Пусть так. Лучше быть одной, чем в окружении людей, которые видят в тебе только функцию.
Новый год Ира встречала одна. Накрыла стол, надела красивое платье, включила музыку. В полночь подняла бокал шампанского и сказала вслух:
— За новую жизнь!
В феврале ей позвонил незнакомый мужчина:
— Ирина Сергеевна? Это участковый врач. По поводу вашего бывшего мужа.
— Что с ним?
— Он умер. Второй инфаркт. Вы записаны у него в документах как контактное лицо.
— Понятно. Что нужно делать?
— Нужно приехать, решить вопросы с погребением.
— Хорошо, приеду.
Ира отложила трубку и села в кресло. Олег умер. Сорок пять лет, а уже умер. Должна бы плакать, переживать, но слез не было. Только усталость и какая-то пустота.
Прощание было скромным. Пришли несколько друзей, коллеги, дальние родственники. Все смотрели на Иру с осуждением — жена должна была горевать, а она стояла у гроба сухими глазами.
— Бездушная, — шепнула кто-то за спиной.
— Довела мужика до инфаркта, — ответил другой голос.
Ира слышала, но не реагировала. Пусть думают что хотят. Она знала правду — Олег умер не от ее жестокости, а от собственной неспособности взять ответственность за свою жизнь.
После прощания она вернулась домой, сняла черное платье, надела джинсы и свитер. Заварила чай, села в кресло с книгой.
Жизнь продолжалась. Ее жизнь. Та, которую она выбрала сама.
В марте к ней зашла соседка — бабушка Зина из соседней квартиры.
— Ирочка, как дела? Как одна-то живешь?
— Нормально живу, Зина Петровна.
— Да что ж это такое? Молодая еще, красивая, а одна маешься.
— Я не маюсь. Я живу.
— Да какая ж это жизнь без мужика? Вот у меня покойный муж был — золотой человек. Сорок лет прожили душа в душу.
— Повезло вам.
— А ты чего не ищешь никого? Может, в интернете объявление дашь?
— Не хочу я никого искать.
— Как не хочешь? Время-то идет. Еще пять лет пройдет, и все — поздно будет.
— Зина Петровна, а зачем мне мужчина?
— Как зачем? Чтобы не одна была. Чтобы было кому стакан воды подать, если заболеешь.
— А если я ему стакан воды подавать не захочу?
— Да что ты говоришь? Женщина должна заботиться о мужчине.
— Должна? А кто это решил?
— Да как кто? Природа решила. Мужчина работает, женщина дом ведет.
— Зина Петровна, я тоже работаю. И дом веду. Сама.
— Ну и что с того? Все равно без мужика плохо. Одиночество — это страшно.
— Знаете что страшно? Жить с человеком и чувствовать себя одиноким.
Бабушка Зина покачала головой и ушла. А Ира осталась сидеть на кухне, допивая чай.
Одиночество. Все так боятся этого слова. А она не боится. Она научилась различать одиночество и уединение. Одиночество — это когда тебя никто не понимает, даже если рядом много людей. А уединение — это когда ты наедине с собой и тебе хорошо.
Прошло полгода. Ира съездила в отпуск в Италию. Одна. Ходила по музеям, сидела в кафе, гуляла по улицам. Никто не тянул ее в рыбацкий магазин, никто не ныл, что устал от достопримечательностей.
Вернувшись, она показывала фотографии коллегам на работе.
— Ого, красота какая! — сказала Тамара Ивановна. — А одной не страшно было?
— Нет, не страшно. Интересно было.
— А познакомиться ни с кем не удалось?
— Не пыталась.
— Да почему же? Итальянцы такие темпераментные.
— Тамара Ивановна, а зачем мне итальянец?
— Как зачем? Мужчина же.
— И что с того, что мужчина?
— Ир, да ты что, совсем от мужиков отвернулась?
— Не отвернулась. Просто поняла, что мужчина в жизни не главное.
— А что главное?
— Я сама. Мои интересы, мои планы, мои желания.
— Эгоистка.
— Да, эгоистка. И мне это нравится.
Тамара Ивановна покачала головой, но больше не спрашивала.
Осенью Ира записалась на курсы водителей. Всегда хотела водить машину, но Олег был против — говорил, дорого, опасно, не женское дело.
Теперь она сама решала, что женское дело, а что нет.
Экзамен сдала с первого раза. Купила подержанную машину — небольшую, но надежную. Теперь могла ездить куда захочет, когда захочет.
В декабре позвонила Светка:
— Ир, ну как дела? Может, помиримся?
— Света, мы не ссорились. Просто у нас разные взгляды на жизнь.
— Да ладно тебе! Все мы разные. Главное, что подруги.
— Подруги не осуждают друг друга за выбор.
— Ир, да я не осуждаю. Просто переживаю за тебя. Одна ведь живешь.
— Я не одна. Я с собой. И мне хорошо.
— А если заболеешь?
— Врача вызову.
— А если денег не хватит?
— Подработаю.
— А в старости кто за тобой ухаживать будет?
— Посмотрим. Может, никто. Может, наемная сиделка. А может, вообще не доживу до старости.
— Ир, да что ты говоришь?
— Правду говорю. Света, я устала планировать жизнь на основе страхов. Что будет, если заболею? Что будет, если денег не хватит? Что будет в старости? А что будет, если я проживу всю жизнь в страхе?
— Ну и что?
— А то, что жизнь пройдет мимо. Пока я буду бояться завтрашнего дня, сегодняшний утечет сквозь пальцы.
— Ир, ты стала какая-то странная.
— Может, и странная. Зато живая.
После разговора со Светкой Ира долго сидела у окна, смотрела на зимний вечер. Снег падал крупными хлопьями, во дворе горели фонари. Красиво.
Она поставила чайник, достала из шкафа коробку с фотографиями из Италии. Листала, вспоминала. Венеция, Рим, Флоренция. Сколько еще городов на свете, которые она не видела!
Завтра на работе спросит, можно ли взять отпуск весной. Поедет в Грецию. Или в Испанию. Или вообще в Японию — почему бы нет?
Раньше она планировала отпуск, исходя из желаний Олега. Теперь планирует, исходя из своих желаний. Разница колоссальная.
Чайник засвистел. Ира заварила чай, села в кресло, взяла книгу. Читала про путешествия по Южной Америке. Может, когда-нибудь и туда доберется.
За окном падал снег, в квартире было тепло и уютно. Ира читала, попивала чай, и ей было хорошо. Не счастливо в том смысле, как пишут в романах, а именно хорошо. Спокойно, уверенно, правильно.
Она выбрала себя. И не жалела об этом выборе.
