Олеся швырнула ключи на пол пустой квартиры так, что они звякнули и покатились к стене. Руки дрожали — то ли от злости, то ли оттого, что только сейчас дошло: она действительно это сделала. Ушла.
***
— Опять тратишь семейные деньги?! —возмутилась свекровь. — Снова покупаешь всякую ерунду?
— Людмила Ивановна, но ведь я не из общего же бюджета. Мне же премию дали, — попробовала возражать Олеся. — И мне действительно нужны туфли, потому что в старых ходить невозможно.
— Ах, ей нужны туфли! — Людмила Ивановна всплеснула руками и повернулась к сыну. — Петенька, ты слышишь? Твоя жена считает, что ей нужны туфли за такие деньжищи!
Она снова обернулась к Олесе.
— Вот в мое время женщина понимала, что красота не в дорогих тряпках! Красота в скромности, в умении экономить! Я вот в свое время всю зиму в осенних ботинках проходила, лишь бы мужу хорошие ботинки купить…
Олеся сжала кулаки под столом и медленно выдохнула.
— Я не трачу общие деньги. И не требую от Пети, чтобы он мне что-то покупал, — она повернулась к мужу, надеясь хоть на какую-то поддержку. — Правда ведь, Петь? Я всегда трачу только свои заработанные деньги, ведь так?
Петр поднял глаза от экрана смартфона и неопределенно промычал:
— Ну… в общем-то, да, мам… Олеся вроде как… Ну, она тратит свою зарплату. Пусть и правда купит себе эти туфли, если хочет…
— Петя! — Людмила Ивановна развернулась к сыну, ее глаза сверкнули. — Ну что ты такое говоришь! Ты что, не понимаешь? Когда жена деньги на ветер пускает, то потом все на мужа ложится! Сегодня туфли, завтра сумочка, а послезавтра что? А потом, когда семье что-то действительно понадобится, денег не будет! И что тогда? А я тебе скажу, она тебе это в вину поставит и тебя будет грызть за то, что денег нет.
Петр на это только плечами нервно передернул. Но от него ждали решения, веского слова, и он неохотно пробубнил:
— Если хочет, пусть покупает.
Несмотря на ворчание свекрови, Олеся поехала в магазин и купила себе хорошие туфли.
***
Дома ее встретила недовольная свекровь. Людмила Ивановна стояла в прихожей, словно часовой.
— Ну что, купила? — тон был обманчиво спокойным, но глаза нехорошо блестели. — Дай-ка поглядим, что же такого особенного в этих туфлях…
Олеся достала коробку, открыла.
— Ишь ты! — цокнула языком Людмила Ивановна и посмотрела на ценник. — Ого! Восемь с половиной тысяч!
Она изумленно воззрилась на невестку и после паузы продолжила:
— Олесенька, да ты что… Да как же так можно-то?!
— Людмила Ивановна, мне нужна хорошая обувь, — твердо ответила Олеся. — Какой смысл покупать дешевое на один сезон? И, в конце концов, это мои деньги.
— Твои деньги?! — воскликнула свекровь. — Ты живешь в моей квартире и в семье, Олесечка. Так что никаких «твоих» денег тут быть не может! Есть только общий бюджет!
Вечером, когда Петр пришел с работы, свекровь устроила ему настоящий разнос. Олеся слышала только обрывки разговора, но прекрасно понимала, о чем идет речь. Людмила Ивановна объясняла сыну, как важно «держать жену в ежовых рукавицах».
***
С этих пор прошел почти месяц. Конфликт из-за туфель постепенно забылся, и Олеся носила их с большим удовольствием. А вскоре она получила еще одну премию и, помимо продуктов, купила себе хорошую сумку.
Петра дома еще не было, и женщину встретила свекровь. Она тут же потащила пакеты на кухню и начала их разбирать.
Людмила Ивановна поджала губы, повертела новую сумку в руках и тут увидела ценник.
— Че-е-его-о-о?! — прогудела она. — Двенадцать тысяч рублей! Олесенька, да ты что… С тобой все в порядке?! Двенадцать тысяч за сумку! Это… Это же…
Она схватилась за голову.
— О-о-о!
— Людмила Ивановна, понимаете, в моей работе особое значение имеет внешний вид, — Олеся старалась говорить спокойно. — Клиенты обращают внимание на детали…
— Да что ты говоришь? — иронично отозвалась свекровь. — Ну не королева ты, не министр! Ты просто бумажки целый день перекладываешь в своем офисе. Да на звонки отвечаешь. Мы не миллионеры, чтобы ты такие дорогие сумки себе покупала! Это избалованность, распущенность!
Вернувшийся с работы Петр неуверенно, но все-таки принял сторону жены.
— Слушай, мам. Олесе ведь реально для работы нужна сумка, — пробормотал он, стараясь не встречаться с матерью взглядом, — и зачем покупать дешевую китайскую ерунду, которая через месяц в половую тряпку превратится, когда можно взять качественную итальянскую вещь, которая прослужит годы?
— Человек не просто смертен, он иногда внезапно смертен! — назидательно подняв палец, процитировала свекровь. — Кто знает, что случится с нами завтра? Вот случится что, а деньги на ветер.
— И что, теперь дошираками питаться и обноски носить? — не удержалась Олеся.
— В первую очередь нужно думать не о своих хотелках, а о других людях, — не меняя тона, продолжила свекровь, — да и о будущем подумать тоже стоит. Откладывать надо, а не расточительствовать. А вдруг сломается что? Плита, например? Или стиралка? Что вы будете делать в таком случае? Кредит побежите оформлять под грабительский процент?
— Спасибо, мы вас услышали, — вдруг неожиданно для себя самой сказала Олеся. — Я понимаю ваше беспокойство. Однако с этой минуты прошу вас перестать вмешиваться в мои финансовые дела. Я взрослый самостоятельный человек, отчитываться перед вами за каждую покупку не намерена.
— Вот! — торжественно воскликнула свекровь. — Вот видишь, Петенька! Вот она, истинная натура полезла-то! Никакого уважения! Никакого понимания, что значит быть женой! Только о себе и думает!
Олеся развернулась и вышла из кухни. Однако она успела услышать, как Людмила Ивановна продолжает втолковывать сыну, что «с такой женой далеко не уедешь».
***
Перед самым отбоем Петр коснулся плеча жены и тихо попросил:
— Олесь, ну не дуйся. Мама просто переживает за нас… Добра нам желает…
Олеся резко повернулась к мужу.
— Петя, мне двадцать шесть лет. Я работаю, зарабатываю, плачу налоги. Коммуналку тоже, между прочим, плачу! И не собираюсь перед каждой покупкой спрашивать разрешения у твоей мамы!
— Да никто тебя об этом не просит… Просто… Может, стоило бы посоветоваться, обсудить… Мы же семья…
Олеся ничего на это не ответила. Она натянула одеяло почти до самых глаз и отвернулась к стене.
***
С каждым днем атмосфера в доме становилась все более и более невыносимой. Людмила Ивановна словно вела необъявленную войну, каждая Олесина покупка становилась поводом для нового сражения.
Как-то молодая женщина купила себе помаду.
— Ну и ну! Опять косметика! — тут же отреагировала свекровь. — Олесенька, да сколько можно на ерундистику всякую тратиться, а?!
Она покачала головой.
— Думаешь, мужчинам важно, какого цвета у тебя губы? Им нужно, чтобы женщина скромная была, хозяйственная!
— Это для работы, — отчеканила Олеся.
— Для работы! —хмыкнула свекровь. — Это все блажь! В мое время женщины и без всякой косметики прекрасно с работой справлялись!
Олеся предпочла промолчать.
За ужином, когда собралась вся семья, свекровь не преминула поднять эту тему снова.
— Петенька, а ты знаешь, сколько твоя жена на косметику тратит? — обратилась она к сыну, который мирно хлебал суп. — Сегодня дорогущую помаду себе купила. Представляешь? Да на эти деньги пять кило мяса купить можно!
Не желая ввязываться в очередной конфликт, Петр что-то промычал.
— И потом, Олесенька, — продолжила Людмила Ивановна, — подумай хорошенько, дорогая. Вот, не дай бог, у вас с Петенькой детки пойдут, а ты у нас транжиришь. Дети же копируют поведение взрослых. Так что…
— Мам, ну хватит уже, — наконец не выдержал Петр. — Олеся работает, зарабатывает, имеет право…
Мать смерила его презрительным взглядом.
— Э-эх! Я ему про Фому, а он про Ерему… Твоя жена меры не знает, вот о чем я говорю. А ты про право имеет. Да тьфу на вас обоих!
***
Когда немного позже Олеся купила себе блузку, Людмила Ивановна позвала на помощь соседку, и они вдвоем начали во все горло распекать «транжиристую» невестку.
— В наше время женщины поскромнее были! — говорили они, перебивая друг дружку. — Главным что было? Муж, дом, семья. А наряды… А что толку от нарядов, если в доме лада нет?
Олеся чувствовала себя подсудимой. Подумать только, две пожилые женщины осуждали ее за блузку, купленную на собственную зарплату!
— Я понимаю ваши взгляды, — сказала спокойно Олеся, — но у меня несколько другое представление о том, как должна выглядеть работающая женщина.
— Другое представление! — Людмила Ивановна воздела руки к потолку. — Да когда же ты поймешь наконец, что так нельзя? Семья — это корабль, в ней все общее должно быть. А ты своими бездумными тратами этот корабль ко дну тащишь!
***
После этого Олеся стала прятать покупки. Но вскоре она поняла: от бдительного взгляда свекрови ничего не скроешь. Как-то Людмила Ивановна обнаружила недавно приобретенные Олесей серьги. Ну и началось светопреставление.
— Петенька! — закричала она. — Посмотри скорее, до чего твоя жена дошла!
— Что опять? — спросил Петр.
— Она серьги купила! — и свекровь потрясла перед его носом коробочкой. — Дорогущие! Такие деньжищи за безделушки отдала! А в доме стиральную машину пора менять, холодильник барахлит… А ты молчишь! Ну где твой мужской авторитет?
И тут Олеся не выдержала. Выхватив из рук свекрови коробочку с серьгами, она строго сказала:
— Перестаньте! Хватит уже устраивать цирк из-за каждой моей покупки! Нравится вам или нет, я все равно буду тратить деньги так, как считаю нужным, так как хочу!
Свекровь уставилась на нее, широко раскрыв глаза. Но вопреки ожиданию Олеси она не закричала.
— Вот… видишь, Петенька… — прошептала она. — До чего дошло… Она уже на меня кричит… Никакого уважения…
Петр стоял между ними, растерянно переводя взгляд с одной на другую. И Олеся поняла, что он никогда не наберется смелости, чтобы защитить ее. А значит, защищаться придется самой.
***
Вскоре Олеся получила еще одну крупную премию. И решила сделать то, о чем мечтала уже давно, — купить кофемашину.
Когда покупку доставили домой, Людмила Ивановна поморщилась:
— Ну вот, очередная безделушка. А можно узнать, сколько она стоит?
— Тридцать пять тысяч, — спокойно ответила Олеся.
— Тридцать пять тысяч?! — ахнула свекровь. — За кофемашину?!
Она схватилась за сердце.
— Олесенька, да ты…
— Дорого, да. Но зато это качественная техника, которая прослужит годы, — пожала плечами Олеся.
— Да на тридцать пять тысяч можно месяц жить! — воскликнула Людмила Ивановна. — Холодильник новый купить! В отпуск съездить! А она на кофемашину тратится!
Она повернулась к сыну.
— Петенька, ты понимаешь, что твоя жена творит?
— Петя, скажи что-нибудь, — попросила Олеся.
— Олесь, ну согласись, тридцать пять тысяч — это действительно многовато, — сказал муж. — Может, что-то попроще выбрать стоило…
— Попроще! — хмыкнула Людмила Ивановна. — Да вообще можно без кофемашины обойтись! Я, например, всю жизнь кофе в турке варю, и ничего, жива!
Олеся почувствовала, что закипает. Мысленно призвав себя к спокойствию, она сказала:
— Хорошо. Давайте я приготовлю кофе, а вы попробуете. Может, и поймете разницу.
Через полчаса на столе стояли три чашки ароматного эспрессо.
— Попробуйте, — предложила Олеся.
Петр сделал глоток и блаженно зажмурился:
— Ва-а-ау… Вкуснотища какая… Реально, гораздо лучше растворимого.
Людмила Ивановна демонстративно отодвинула чашку.
— Не буду я кофе за тридцать пять тысяч пить! — заявила она. — Принципиально не буду! Пусть Олесенька одна свои деньги пьет!
***
В последующие дни свекровь не упускала возможности прокомментировать каждое использование кофемашины.
— Ого! Опять кофе за тридцать пять тысяч пьем! — говорила она каждое утро.
— Петенька, не пей из этой машины, — то и дело шептала она сыну, — поощрять расточительство нельзя!
В конце концов, поняв, что ее ворчание не действует ни на сына, ни на невестку, Людмила Ивановна решила покончить с кофемашиной раз и навсегда.
Найдя в интернете объявления о скупке техники, она позвонила по первому попавшемуся номеру, и в этот же день кофемашину увезли. За сделку она получила двадцать две тысячи наличными. Довольная Людмила Ивановна сразу же отправилась в аптеку и закупилась лекарствами.
— Хоть какая-то польза семье, — думала она с удовлетворением.
***
Вернувшись домой с работы, Олеся сразу же обнаружила пропажу.
— Людмила Ивановна! — позвала она. — А где кофемашина?!
Свекровь вошла на кухню с совершенно спокойным видом.
— Я ее продала, — сказала она как ни в чем не бывало.
— Как… продали? — Олесе показалось, что она ослышалась. — Вы… продали… мою кофемашину?
— Не твою, а семейную, — поправила Людмила Ивановна. — Которая стояла на нашей общей кухне и покупалась в ущерб семейному бюджету.
— Людмила Ивановна, это было мое имущество! — голос Олеси дрожал от ярости. — У вас не было права! Это самая настоящая кража!
— Кража?! — возмутилась свекровь. — Да как ты смеешь?! Я эти деньги на лекарства потратила, на пользу для семьи!
— Верните деньги! — потребовала Олеся. — Немедленно верните мне деньги, которые вы получили за нее!
— Я уже потратила их на лекарства, — спокойно повторила свекровь.
Олеся почувствовала, как земля уходит из-под ног. В глазах потемнело, и она почти упала на стул.
— Петя, — обратилась она к мужу, который все это время старательно играл роль мебели, — сделай что-нибудь, а?
— Мам, — неуверенно начал он, — ну вот зачем ты так? Это неправильно… Надо было поговорить сначала…
— Поговорить?! — завопила Людмила Ивановна. — Петенька, да я с ней полгода разговариваю! Объясняю! А она все талдычит свое: «Мои деньги! Имею право!» Да давно уже нужно было принять решительные меры!
Олеся внимательно посмотрела сначала на свекровь, уверенную в своей правоте, затем на мужа, который, боясь матери, ни разу не защитил ее, и вдруг поняла, что больше здесь оставаться не может.
Она молча развернулась и вышла из кухни.
— Не переживай, Петенька, — донесся до нее голос свекрови, — покричит, подуется, да и успокоится.
***
— Нет, не успокоюсь, — подумала Олеся.
Она достала большую сумку и начала складывать туда свои вещи.
— Поеду к маме, а там видно будет, — решила женщина.
В этот момент в спальне появился Петр.
— Олесь… ты чего это делаешь? — растерянно спросил он.
— Собираюсь, — ответила она, не поднимая глаз.
— И куда?
— К маме.
Она подхватила сумку и хотела было выйти, но муж остановил ее.
— Слушай, Олесь… — начал он. — Ну давай успокоимся, а? Мама вернет тебе деньги, и купим новую кофемашину. Ну чего ты шум из ничего устраиваешь?
— Не вернет она мне деньги, — отмахнулась Олеся.
— Ну давай я верну! Сейчас…— Петр достал телефон и начал в нем рыться.
— Не надо, Петя, — остановила его Олеся, — дело далеко не только в кофемашине, если ты не понял.
— А… А в чем еще? — растерянно захлопал ресницами муж.
— В том, что ты позволяешь матери вмешиваться в нашу семью. Ты ни разу не защитил меня перед ней. Ни разу!
— Олесь, погоди! — Петр вскочил и попытался загородить дорогу. — Я сейчас поговорю с мамой! Я попрошу ее… Не уходи, пожалуйста!
Олеся мягко отстранила мужа.
— Поздно пить Боржоми, Петя. Ты за это время сто раз мог поговорить с матерью и расставить точки над «i». Но ты все время делал вид, что ты в домике. Что ж, будь там и дальше. А с меня хватит.
В отличие от мужа, свекровь ее останавливать не пыталась.
— Скатертью дорога, — с плохо скрываемой радостью сказала она.
— Счастливо оставаться, — отозвалась Олеся.
Она поехала к матери и вскоре нашла неплохую съемную квартиру. Петр еще долго звонил и писал ей. Более того, он вернул ей деньги за кофемашину и очень просил не подавать на развод. Но Олеся твердо приняла решение, что с этими людьми ей точно не по пути.
