– Мила, мама просит помочь ей на даче. – не отрывая взгляда от учебника, сказал жених.
Я пожала плечами:
– Я планировала на неделю к родителям перед свадьбой, Толь.
– Но мама очень просила. Я бы сам, но мне еще пересдавать.–вздохнул парень.
– Ладно, пара дней ничего не изменят.–тяжело вздохнула я, и снова сунула наушник в ухо, вынутый, чтобы услышать что говорит мне жених.
Мы с Толей познакомились в университете. Учились на параллельных курсах – он на филолога, я на историка. Толя был из семьи потомственных педагогов, обладающих всякими звучными профессорскими степенями из области науки. Но сам парень звезд с неба не хватал, и на филфак попал по просьбе своей бабушки – бывшего декана кафедры отечественной литературы. Толя откровенно не тянул учебу, вечно нахватывал хвостов, которые пересдавал потом все каникулы, и начало нового семестра.
Мы начали встречаться на четвертом курсе. Он был местным, я жила в общежитии, так как приехала из далекого села. Мама с папой остались там, как и младший брат, еще заканчивающий сельскую школу. Я гордилась, что всего добилась сама, уверенно шла на красный диплом и слыла одной из лучших в потоке. С Толей нас свели занятия по смежным дисциплинам – мы не раз сидели рядом в поточной огромной аудитории с высокими окнами, а потом бегали в буфет. Болтали, потихоньку стали встречаться на переменах, после гулять, после ходить в кафе. Несмотря на скверную успеваемость, Толя считался парнем очень видным, и не только благодаря своей легендарной для нашего университета семье.
Он был красивым, он выступал за волейбольную команду ВУЗа и играл в КВН. Был звездой, в общем. А я тихая заучка-зубричка, вечно с хвостиком, вечно с книжками, вечно неприметная. Но парень явно всерьез решил штурмовать мои крепости, и Бастилия в итоге пала. Мы открыто ходили за руку, он дарил мне цветы, провожал до общежития, и уговаривал перебраться к нему.
– Толь, у меня не то воспитание, чтобы до свадьбы жить вместе. Родители мои такого не поймут просто.–отнекивалась я.
– Ну, мы же не в каменном веке, Мила! Я же не тороплю тебя сразу детей заводить, просто съехаться потому, что так удобнее. Ты живешь в общежитии, где тесно, не слишком комфортно. А у меня от деда здоровенная трешка пустует.–уговаривал жених.
Я долго противилась, но в итоге сдалась. На меня давили подруги.
– Мила, ты с ума сошла! Такого парня подцепила и артачишься? Да он пальцами щелкнет, к нему на бабском факультете штабелями под ноги нападают.–твердила мне приятельница Анька.
– Да я и сама это понимаю, но нехорошо.
Потом снова подошла к Толе.
– Толь, давай тогда сразу день свадьбы обозначим.
– Да не вопрос. Закрываем последнюю сессию, защищаем диплом, и двадцатого июля я жду тебя у дверей ЗАГСа, любовь моя! –браво возопил мой жених.
Я улыбнулась:
– Тогда я перееду к тебе в эти выходные. Надо все же попрощаться с девочками, вещи собрать.
– И съездить к моим родителям познакомиться, раз мы решаемся на такой серьезный шаг, и ты официально моя нареченная невеста.
Я снова улыбнулась и кивнула.
***
– А из какого ты, Милочка, села? Я запамятовала.–я повторила, и будущая свекровь, не скрывая презрения, скривила губы. – Да, и имя у тебя соответствующее месту рождения. Что ж, вы еще не женаты. Да и поженитесь, никто не отменял расставаний.
Заявила мне за чаем Нина Ильинична. Она была этаким железом под шелком – прямая, как стрела, с безупречной осанкой, стройной фигурой, безукоризненным вкусом. Темно-каштановые коротко остриженные, уложенные волосок к волоску волосы, строгие кольца с маленькими камнями на пальцах с нюдовым маникюром. Английская леди – не иначе. А на меня смотрела, как на насекомое. Девица из села, захомутавшая ее красавца сына – он ведь и пригож, и спортсмен, и артист! И тут я – бледная немочь с книжками под мышкой. Тююю!
Тогда я твердо решила доказать будущей свекрови, что внешность обманчива, и я достойная пара Толе. И начались инспекции свекрови в наше теперь уже общее с женихом жилище.
– Боже, Мила, это что, рассольник? Что за плебейское блюдо? Таким ли нужно кормить потомка интеллигентов? – картинно закатывала глаза Нина Ильинична, засовывая тонкий идеально правильный нос в кастрюлю.
– Я приготовлю что-то другое, но и это Толя ест с удовольствием, он сам рассольник попросил.
Или в другой раз, когда мы пришли в гости к Нине Ильиничне.
– Это ситцевое платье? Серьезно?
– Это вискоза, и я купила ее на финальной распродаже в модном магазине.
– О господи, дай мне сил, и вот «это» вот мой сын хочет назвать своей женой!
Барских замашек мать мужа ничуть не скрывала, не упуская колких шпилек в мой адрес всякий раз, когда мы встречались. Во мне было плохо все – моя внешность, моя одежда, даже мое имя.
– Можно вывезти девушку из деревни, но нельзя вывести деревню из девушки, сынок! – говорила она Толе.
– Мама, не лезь, я ее люблю!
***
Я сдала экзамены первой, оставалась защита диплома, до которой было еще полтора месяца. Май цвет сиренью, яблонями, и требовал деятельности. Жених, как всегда, завалил финальную сессию, и теперь клевал носом над учебниками. Я старалась хоть что-то поправить в его дипломе, согласно пометкам дипломного руководителя.
– Толя, ну это же уже финишная прямая, соберись!
– Езжай к маме на дачу, там надо помидоры помочь высадить.–бубнил Толя.
– Я-то поеду, но у нас свадьба на носу, давай уже, получай корочки и в семейную жизнь.
***
Дача у свекрови была в ближайшем поселке для «богатеньких буратин». Так я про себя называла этот застроенный коттеджами и высоченными заборами жилой массив с огромными участками, наемными рабочими, роскошными садами, а у кого-то даже конюшнями и псарнями.
Свекровь сама занималась только цветами. Она любила розы, гортензии, лилии, пионы. Но каждый год, как мне доложили, сажала еще и овощи – просто на стол. Заготовок никогда не делала, а вот поесть в сезон свежих огурцов и помидор, зелени – это Нина Ильинична считала обязательным. Меня позвали потому что занемогла одна из работниц, и мне требовалось заменить ее на несколько дней, помочь с посадками и поливом.
– Явилась! – даже не здороваясь, бросила мне Нина Ильинична. – Проходи.
– Мне бы переодеться… – робко начала я.
– Не стоит, ты, итак, соответствуешь.
Чему именно, свекровь уточнять не стала, окатила меня очередным презрительным взглядом, указала на ящики с рассадой помидор и огурцов. Я отважно взялась за рассаду, а Нина Ильинична стояла, словно нарочно, над душой, глядя, как я выкапываю лунки, сыплю туда удобрения.
– И неплохо было бы, чтобы ты прекратила отношения со своей родней, Мила.
– Это еще почему? – недоуменно уставилась на будущую свекровь я.
– Потому что дочка доярки и… кто там твой папаша?
– Моя мама сельская учительница, а отец агроном и фермер! Я люблю их, они хорошие образованные люди.
Свекровь даже глаза закатила:
– Будь благодарна, раз мы тебя, как волнушку, у пня трухлявого подобрали! Я сказала, прекрати с родней общение, и чтобы на свадьбе ноги их не было, там уважаемые люди будут присутствовать.
Я промолчала, свекровь ушла.
Пошатываясь от усталости, я закончила только на закате, и села на лавочку, утирая лоб грязной панамой.
– Чего расселась? Вставай и работникам ужин готовь немедленно, если хочешь стать частью этой уважаемой семьи, до уровня которой тебе не подняться никогда! – услышала я требовательный голос Нины Васильевны.
Устав быть безропотной Золушкой при обнаглевшей свекрови, я приняла решение.
– А знаете что? Я не хочу подниматься до вашего уровня, до уверенности, что вы чем-то лучше других людей. Вы возомнили себя центром вселенной? Огорчу, это совсем не так. И уж точно не для меня. Я вам не прислуга, чтобы вы ноги в своих дорогущих туфлях кожаных об меня вытирали! – выпалила в стремительно вытягивающееся лицо будущей свекрови, развернулась, и бросилась прочь.
Быстро поймала попутку, и поехала к Толе. Тот позвонил мне еще в дороге.
– Как ты смела так разговаривать с моей матерью? – на фоне повышенного голоса жениха звучала громкая музыка явно танцевальных ритмов.
– Легко смела. Она меня первая оскорбляла. А ты где вообще? Что за музыка? Тебе экзамен через четыре дня пересдавать!
– Я в клубе с ребятами, скоро вернусь. И мы поговорим о твоем недопустимом поведении.
– Не поговорим, Толя. И свадьбы не будет. Все.
Я сбросила звонок, глядя в окно. Темнеющий город проносился за окном, и вежливый пожилой водитель довез меня до нужной остановке, пожелав удачи. Я попыталась предложить деньги.
– Да что ты, дочка, я же просто так тебя подхватил. Благодарности и улыбки мне хватит на мой век. Беги, стрекоза, да будь счастлива! – водитель помахал мне вслед.
Я вошла в пустую темную квартиру Толи. Быстро собрала свои вещи, вызвала такси, и приехала на автовокзал.
– Вот ваш билет, девушка.–приветливая продавщица протянула мне длинный яркий билетик, вложенный в паспорт.
– Спасибо огромное! А во сколько отправление?
– Двадцать минут, так что совсем скоро.
Еще раз поблагодарила, поправила сумку на плече, и поспешила купить пирожков и минералки в дорогу. Меня ждал дом – мама, папа, брат, и долгая, больше суток, дорога с пересадками до родного села.
Здесь все также, как раньше было. Добралась я только к вечеру, встречал меня братиш с нашим псом Велюром. Мама с отцом ждали у ворот. Мать плакала, отец обнимал ее за плечо. Я бросилась к ним, и тоже разревелась как маленькая.
– Наша умница, дай нагляжусь на тебя! Ты ведь и невеста теперь. Как хорошо, что перед свадебкой про нас не забыла! – мама гладила меня по лицу, торопливо целовала, тараторила, словно я вот-вот могу взять да и исчезнуть.
– Ты знаешь, мам. Я решила. Диплом защищаю и возвращаюсь сюда. В нашей школе буду историю преподавать. А со свадьбой… Расскажу потом, только не тревожьтесь, не будет свадьбы.
Мы пошли в дом, долго говорили, и я все без утайки рассказала самым близким на свете людям.
Жаль было потерянного на Толю и его семейку времени. Но я начинала новую жизнь не с нуля, с опыта.
Диплом я получила красный, блестяще защитившись. Устроилась в сельскую школу, пока жила с родителями.
Как-то, возвращаясь домой с работы, встретила Генку. Мы жили на соседних улицах, вместе выросли – босоногие загорелые деревенские ребятишки, которые учились в одном классе. Только я потом в город на истфак махнула, в Генка на агронома в училище пошел. Оказалось, уже успел хозяйство небольшое развернуть, дедов дом отремонтировать, жил отдельно и был при неплохих деньгах. Родителей его я тоже отлично знала – Инна Моисеевна, продавец в нашем магазине, милейшая женщина. Когда я уезжала, он так и сказала: «А я-то думала, ты с моим оболтусом сладишь семью, да внучков мне принесешь». Улыбнулась, вспомнив тот эпизод.
– Так что, в кино в ДК пойдешь со мной? – Гена явно повторял свой вопрос уже второй раз.
– А? Да, конечно, почему бы и нет! – улыбнулась я. – Завтра в шесть?
Молодой человек кивнул, лучась улыбкой. Кто знает, может это и есть моя судьба?
