— Молодой человек, вы заняли моё место! — Галина Семёновна стояла в проходе вагона, сжимая в руках билет и тяжёлую дорожную сумку.
— А где тут написано, что оно ваше? — Андрей даже не поднял глаз от телефона, развалившись на нижней полке. — Билет есть? Покажите.
— Вот мой билет! Место тридцать четыре, нижнее! — женщина протянула листок, но парень лишь мельком взглянул на него.
— Ну и что? У меня тоже тридцать четыре. Значит, ошибка в системе. Но я сел первый, так что место моё.
Пожилая женщина растерянно оглянулась по сторонам. В купе больше никого не было, только этот наглый юнец, который считал, что может делать всё, что захочет.
— Послушайте, мне шестьдесят семь лет! Я не могу лезть на верхнюю полку! У меня больная спина!
— Это ваши проблемы, бабуля. Жизнь — штука жестокая. Выживает сильнейший.
Галина Семёновна почувствовала, как щёки её залились краской. Сорок лет она проработала учительницей, воспитывала чужих детей, а теперь какой-то сопляк смеет её так унижать!
— Как вы разговариваете! Где ваше воспитание?
— Воспитание? — Андрей хмыкнул, не отрываясь от экрана. — Это когда старушки думают, что им все должны? Нет уж, извините. Мир изменился.
— Неужели вас родители не учили уступать место старшим?
— Мои родители учили меня не быть лохом. А если каждому старперу место уступать, то где справедливость? Я деньги заплатил, как и вы.
Женщина стояла, не зная, что делать. Сумка оттягивала руку, спина ныла, а этот хам даже не собирался пошевелиться.
— Может, проводника позовём? — неуверенно предложила она.
— Валяйте! — Андрей наконец оторвался от телефона и посмотрел на неё с насмешкой. — Только он скажет то же самое. Кто первый сел, тот и прав. Рыночная экономика, понимаете?
— При советской власти такого не было! Люди друг друга уважали!
— Ну так СССР развалился! Теперь каждый сам за себя! — парень снова уткнулся в экран. — А если вам не нравится, садитесь в бизнес-класс. Там вам и уважение, и сервис.
Галина Семёновна опустила сумку на пол. Ноги подкашивались, но сдаваться ей не хотелось. Всю жизнь она боролась с хамством и невоспитанностью. И сейчас не отступит.
— Я требую, чтобы вы уступили мне место! Это элементарная вежливость!
— Требуете? — Андрей усмехнулся. — А если я не хочу? Что тогда? Полицию вызывать будете?
— Если понадобится!
— Ну попробуйте! Скажете, что дядя не хочет с места вставать? Посмеются над вами! — он театрально зевнул. — Лучше идите в соседнее купе, может, там добренькие найдутся.
— Это моё место! И я никуда не пойду!
— Тогда стойте. Долгая дорога впереди, руки отдохнут.
Женщина чувствовала, как внутри неё всё кипит. Неужели она позволит этому наглецу так с собой обращаться? В её возрасте? После всего, что она сделала для общества?
— Знаете что, молодой человек? Вы просто хам! Обыкновенный хам!
— А вы — назойливая старуха! — огрызнулся Андрей. — Вместо того чтобы дома сидеть и внуков нянчить, по поездам ездите, людей достаёте!
— Может, хватит уже скандалить? — в купе заглянул проводник, услышав громкие голоса. — Что случилось?
— Вот, объясните этому… гражданину, что нужно уступать место пожилым людям! — Галина Семёновна показала на Андрея.
Проводник взял билеты, внимательно изучил их и почесал затылок.
— Действительно, оба билета на одно место. Техническая ошибка. Бывает. — он вздохнул. — Но по правилам, кто первый занял, тот и едет. Могу предложить верхнюю полку в соседнем купе.
— Я на верхнюю не залезу! — возмутилась женщина. — У меня гипертония!
— Тогда извините, тётенька. Ничем помочь не могу. — проводник развёл руками. — Свободных нижних мест нет.
— Вот видите? — торжествующе произнёс Андрей. — Я же говорил! Справедливость восторжествовала!
Проводник ушёл, а Галина Семёновна осталась стоять посреди купе. В глазах стояли слёзы обиды и бессилия.
— Ладно, не расстраивайтесь так. — Андрей неожиданно смягчился, увидев, как она тяжело дышит. — Присядьте пока на край. Место-то широкое.
Женщина недоверчиво посмотрела на него.
— Это что, милосердие проснулось?
— Просто не хочу, чтобы вы тут упали в обморок. Мне потом отвечать придётся.
Галина Семёновна неловко присела на самый краешек полки, стараясь не касаться наглеца. Сумку поставила между ног.
— Спасибо и на этом. — проговорила она сухо.
— Вообще-то, бабуль… то есть, извините, как вас зовут?
— Галина Семёновна.
— Галина Семёновна, я не садист какой-нибудь. Просто устал от того, что все старшие считают нас, молодых, обязанными им что-то. Мы не просили нас рожать.
— Какой ужас! — женщина покачала головой. — Как можно такое говорить? Если бы не старшее поколение, вас бы сейчас не было!
— Ну да, я должен всю жизнь за это расплачиваться? Место в транспорте уступать, зарплату отдавать на пенсии? Где логика?
— Логика в том, что когда-то и вы состаритесь! И тогда поймёте!
— Может быть. Но пока я молодой, я буду жить для себя.
Галина Семёновна с отвращением посмотрела на самодовольную физиономию парня.
— А меня зовут Андрей, кстати. Андрей Викторович.
— Очень приятно. — процедила она сквозь зубы.
— Слушайте, а что, если мы как-то договоримся? — неожиданно предложил Андрей через полчаса молчания. — Поделим место по времени. Днём я, ночью вы.
Галина Семёновна удивлённо взглянула на него.
— И что вы за это хотите?
— Ничего особенного. Просто… может, расскажете что-нибудь интересное? А то ехать скучно.
— Рассказать? — женщина не поверила своим ушам. — После того, как вы меня обозвали назойливой старухой?
— Ну, я погорячился. Бывает. — Андрей почесал затылок. — Вы же учительница, да? По вам видно.
— Была. Сорок лет в школе отработала. — в голосе послышалась гордость.
— Значит, есть что рассказать. Небось, всяких учеников перевидали.
— Разных. — Галина Семёновна немного оттаяла. — И хороших, и плохих. Таких, как вы, тоже хватало.
— И что с ними стало?
— По-разному. Кто-то исправился, кто-то так и остался… невоспитанным.
Андрей задумался. Что-то в её тоне задело его за живое.
— А почему вы решили, что я невоспитанный? Может, у меня просто другие принципы?
— Принципы? — Галина Семёновна усмехнулась. — Принцип не уступать место больному человеку?
— Принцип не давать себя использовать! — вспылил парень. — Вы же не знаете мою историю! Может, у меня самого проблемы!
— Какие проблемы могут быть у здорового молодого человека?
— А вы как думаете, почему я один в поезде еду? — Андрей неожиданно стал серьёзным. — Потому что родители выгнали из дома. За то, что отказался содержать дедушку.
Женщина растерялась от такой откровенности.
— Выгнали? За что?
— Дед у нас… был. Сейчас уже нет. Лежачий совсем стал. А родители решили, что я должен работу бросить и за ним ухаживать. Типа, долг перед старшими.
— И вы отказались?
— А что, должен был всю молодость потратить на смену памперсов? — в голосе Андрея появились нотки боли. — У меня карьера, планы были!
Галина Семёновна внимательно посмотрела на него. Теперь она увидела не наглого хама, а растерянного молодого человека.
— Понимаете, Андрей Викторович, забота о старших — это не повинность. Это благодарность.
— За что благодарность? За то, что меня родили? Я этого не просил!
— За то, что кто-то когда-то о вас заботился. Кормил, учил, лечил. — женщина говорила мягко, без упрёков. — Когда вы были маленькими, разве родители считали вас обузой?
— Это другое дело! Дети — это инвестиция в будущее!
— А старики — это ваше прошлое. Без которого не было бы настоящего.
Андрей замолчал, переваривая услышанное. За окном мелькали поля и деревни.
— Может, вы и правы. — наконец произнёс он. — Но мне всё равно больно. Они меня как предателя выставили.
— А может, они просто испугались? Остаться одни с больным человеком страшно.
— Испугались? — парень посмотрел на неё с удивлением. — Не думал об этом.
— Знаете, что самое страшное в старости? — Галина Семёновна посмотрела в окно, где начинали зажигаться огни вечернего города. — Не болезни, не немощь. А то, что становишься невидимой.
— Как это невидимой? — Андрей отложил телефон, заинтересовавшись.
— А вот так. Заходишь в автобус — на тебя никто не смотрит. Стоишь в очереди — тебя не замечают. Говоришь что-то — не слышат. — в её голосе звучала такая боль, что Андрей невольно поёжился.
— Но вы же… активная. Куда-то едете.
— К дочери. В Самару. Она родила, внучка появилась. — лицо женщины просветлело. — Первый раз стану бабушкой.
— Поздравляю! — искренне сказал Андрей. — А дочка не могла за вами приехать?
— Могла бы. Но я не хотела быть обузой. — Галина Семёновна грустно улыбнулась. — Видите, как получается? Мы, старики, тоже боимся быть лишними.
— А муж? Он с вами не поехал?
— Мужа нет уже пять лет. — женщина вздохнула. — Инфаркт. А дети выросли, разлетелись. Сын в Америку уехал, дочка в Самаре. Я одна осталась.
Андрей почувствовал неловкость. Он вдруг представил себе эту женщину, сидящую одну в пустой квартире, ждущую редких звонков от детей.
— Простите, что спрашиваю… а вам не страшно одной?
— Конечно, страшно! — Галина Семёновна даже не попыталась скрыть правду. — Особенно ночью. Или когда плохо становится. Лежишь и думаешь: а вдруг никто не найдёт?
— Чёрт… то есть, извините. — Андрей провёл рукой по волосам. — Я как-то не думал об этом.
— А сейчас вот в поезде сижу и представляю: увижу внучку, подержу на руках. А потом что? Опять домой, к пустым стенам.
— Может, переедете к дочери?
— Не хочу мешать молодой семье. У них своя жизнь, свои планы. — женщина покачала головой. — А я что, буду вечно в углу сидеть, чаю попивать?
Андрей молчал. Впервые в жизни он услышал, как звучит настоящее одиночество. И это было страшнее любых его юношеских проблем.
— Галина Семёновна, а может… может, не всё так плохо? — неуверенно начал он. — Может, дочка будет рада, если вы останетесь? Помогать с ребёнком?
— Думаете? — в глазах женщины мелькнула надежда. — А вдруг я буду мешать? Вдруг зять против?
— А вы спросите! Прямо скажите, что хотите быть нужной. Что хотите помогать, а не сидеть в сторонке.
— Боюсь…
— А я вот своих родителей боялся подвести. — Андрей неожиданно для себя признался. — Думал, если дедушка умрёт у меня на руках, то это будет моя вина. Лучше уж пусть они сами…
— И как? Легче стало?
— Нет. Стало хуже. Потому что теперь я думаю: а вдруг он звал меня перед смертью? А вдруг хотел что-то сказать?
Галина Семёновна протянула руку и неожиданно накрыла его ладонь своей.
— Андрей, а ведь ещё не поздно всё исправить.
— Как? Дедушки уже нет.
— Но родители есть. Им тоже больно. Они тоже, наверное, жалеют, что так получилось.
Парень посмотрел на её добрые, усталые глаза и вдруг понял: вот она, та мудрость, которую дают годы. Не знания, не опыт, а понимание того, что важно, а что нет.
— А знаете что? — вдруг сказал он, вставая с места. — Вставайте!
— Куда? — удивилась женщина.
— На своё место. Нижнее. А я на верхнее залезу.
— Но вы же говорили…
— Говорил глупости. — Андрей взял её сумку. — Простите меня, Галина Семёновна. За хамство, за грубость. Вы правы были.
— Андрюша, что же вы делаете? — Галина Семёновна растерянно смотрела, как молодой человек стелет ей постель на нижней полке. — Я же привыкла уже…
— Привыкли терпеть, да? — он аккуратно взбил подушку. — А теперь не надо. Ложитесь спокойно.
— Спасибо вам. — женщина не могла сдержать слёз. — Вы оказались хорошим человеком.
— Не знаю пока. — Андрей забрался на верхнюю полку. — Но попробую быть лучше.
Поезд мерно стучал колёсами, убаюкивая пассажиров. В купе установилась удивительная тишина — не напряжённая, а спокойная, доверительная.
— Андрей Викторович, а вы действительно позвоните родителям? — тихо спросила Галина Семёновна.
— Позвоню. Завтра же. — голос сверху звучал твёрдо. — Скажу, что был дураком. Что хочу домой.
— А если не простят?
— Тогда буду проситься до тех пор, пока не простят. Вы правы, семья — это святое.
Женщина улыбнулась в темноте. Какой же он всё-таки мальчишка. Заносчивый, колючий, но в глубине души добрый.
— Галина Семёновна, а вы тоже поговорите с дочерью? Честно скажете, что хотите остаться?
— Попробую. — она натянула одеяло до подбородка. — Может, и правда нужна им буду. С ребёнком всегда много хлопот.
— Ещё как нужна! Бабушки — это же сокровище! Они и накормят, и спать уложат, и сказку расскажут.
— Откуда вы знаете?
— У меня была такая бабушка. — Андрей помолчал. — Жалко, что я это понял только сейчас.
Утром поезд прибыл в Самару. Галина Семёновна собирала вещи, а Андрей помогал ей снести сумку.
— Увидимся ещё когда-нибудь? — спросил он на перроне.
— А почему бы и нет? — женщина записала ему свой телефон. — Будете в Самаре — обязательно звоните. Познакомлю с внучкой.
— Обязательно позвоню! — пообещал Андрей. — И вы мне тоже звоните. Расскажете, как дочка отреагировала.
Они обнялись как старые друзья. А ведь ещё вчера готовы были друг друга съесть.
— Знаете, что самое удивительное? — сказала Галина Семёновна на прощание. — Иногда нужно встретить чужого человека, чтобы понять себя.
— Вы для меня уже не чужая. — Андрей искренне улыбнулся. — Вы теперь моя самарская бабушка.
Поезд медленно тронулся. В окне мелькнуло лицо пожилой женщины — счастливое, помолодевшее. А Андрей стоял на перроне и набирал номер родителей.
— Мама? Это я, Андрей. Можно домой приехать? Есть что обсудить…
