— Что это за бред?! — наседала на их семейного юриста мать. — Не может такого быть!
Какая-то же часть имущества должна была остаться мне как супруге.
— Всё не так просто, — он отводил глаза и сыпал юридическими терминами. — Так бывает, и здесь, к сожалению, ничего поделать нельзя.
— Мы ещё посмотрим! — воинственно завила Ульяна Игоревна.
Откуда у её матери такие барские замашки, объяснить не мог никто.
Ульяна приехала в город работать обычной ткачихой на местной фабрике 20 лет назад — ни образованием, ни внешностью не блистала, но как-то смогла окрутить сына местного бизнесмена среднего пошиба.
Злые, да и добрые яз.ыки, шептали, что Иван женился на Ульяше чисто из-за беременности — мол, благородный, ответственный парень.
Свекровь, Антонина Павловна, неприязни к оборотистой девице не скрывала, маленькая Соня сама слышала, как бабушка рассказывала приятельнице, что пыталась поставить на место Ульяну, но та на неё так зыркнула−фыркнула, что разговор тут же пришлось прекратить.
Тем более, что Иван всегда вставал на сторону жены и активно защищал её от нападок окружающих.
Впрочем, у него для этого оставалось всё меньше времени — помогал отцу с бизнесом, а потом и вовсе взял в свои руки бразды правления местной лесопилкой.
Мать же в своей жизни работала ровно полгода на той самой фабрике, пока не вышла замуж.
И всё, с того времени при слове «работа» она только презрительно фыркала.
— Работа — удел у.богих, — просветила Ульяна Игоревна дочь, когда Соне было восемь лет.
— Но папа же работает. Он что, у..богий? — невинно поинтересовалась Соня.
— О господи! — мать демонстративно закатила глаза. — Я говорю о нищебродах, которые пашут за копейки и рады этому.
Нельзя так опускаться, тем более, если ты женщина.
Вот вырастешь — поймёшь, о чём я говорю.
Но Соня явно удалась не в мать. Её всегда удивляло, что Ульяна Игоревна целыми днями может торчать в спа или в магазинах, постоянно прихорашиваться и болтать с приятельницами по телефону.
Домашним хозяйством у них занимались аж две домработницы, а за Соней круглосуточно присматривала няня.
То есть, ребёнком родительница интересовалась только когда приходилось кому-нибудь демонстрировать счастливую семью.
— Может, оно и к лучшему, — вздохнула бабушка, когда Соня пожаловалась ей на отсутствие внимания со стороны матери. — Неизвестно, чему она бы тебя научила, эта верти.хво..стка и нахлебница.
— Не говори так про маму, — нахмурилась Соня. — Мы с папой её очень любим.
— В том-то и проблема, — непонятно ответила Антонина Павловна.
С бабушкой Соне нравилось проводить время. Она была её самым близким человеком после няни Оли.
С папой было тоже интересно и весело, но Иван Сергеевич порой домой приходил только ночевать, и ему явно было не до ребёнка.
Соне было 13 лет, когда Антонина Павловна ум.ерла, а спустя год мать уволила и няню.
Остаться без постоянной опеки со стороны няни Соне хотелось давно, но с учётом всех обстоятельств она ощутила себя немного одинокой.
Чем заполняет пустоту в общении подросток? Правильно — общением с людьми за пределами дома, и далеко не всегда эти люди оказываются примером для подражания.
Вот так и Соня попала в плохую компанию, только не нищебродов (как выразилась бы её мать), а вполне себе обеспеченных дочек и сыночков местной элиты.
Дорогой ал кого ль рекой, тусовки в ресторанах и ночных клубах, ночные гонки по городу (в компании даже у 16-летних были машины), воровство в магазинах на спор.
Мажоры развлекались, как могли.
— Дочь, это не самый лучший способ проявить себя, — Ульяна Игоревна вяло попыталась воздействовать на Соню, снова явившуюся под утро в нетрезвом виде. — Ты же не только внешность свою портишь, но и будущего можешь лишиться.
— Тебе−то откуда знать, — огрызнулась Соня. — Я сама со своей жизнью разберусь.
Отцу некогда было читать дочери лекции, поэтому он просто перекрыл ей «денежный» кислород.
Это, кстати, мало помогло — в их тусовке было полно щедрых парней.
Целых два года Соня жила вот в таком вот постоянном празднике, который только иногда нарушали скан.далы с родителями.
Из гимназии её не отчислили только потому, что она со своими светлыми мозгами, (видимо, временно съехавшими) умудрялась не скатиться на двойки, да и Иван Сергеевич числился в крупных спонсорах этого учреждения.
Мозги у Сони стали на место в одночасье. Один из её приятелей устроил пья.ное ДТП, сбив при этом человека. В результате джип ещё вылетел за пределы дороги и врезался в столб.
Пь.яная компания из него еле вылезла — у некоторых были переломы и рваные раны (то ещё зрелище!), но вот девушке−пешеходу было хуже всех.
Она скончалась, не приходя в сознание, за пару минут до приезда скорой, которую вмиг протрезвевшие пассажиры сразу догадались вызвать.
Вся эта жуть происходила на глазах у Сони и с её участием!
Она, хотя почти не пострадала — так, пара синяков и ссадин, — в гимназию не ходила целый месяц, на тусовки тоже.
Да она даже из комнаты старалась не выходить — только когда мать пригрозила вызвать психиатра, постаралась взять себя в руки.
Смыла жуткую краску с головы, постригла волосы в обычное каре, косметикой почти не пользовалась, яркую, вызывающую одежду заменила на тёмного цвета водолазки и джинсы.
— Ты в монашки, что ли, собралась? — хмыкнула мать. — Или заболела?
— Ни то, ни другое, — спокойно ответила Соня. — Просто одумалась.
Отец на изменения в поведении дочери одобрительно кивнул.
— Слава богу. Молодец, — коротко высказался он.
В юности всё быстро забывается, но Соня к разгульному образу жизни не вернулась.
Окончила 11 классов и поступила в вуз, а на 18-летие отец подарил ей машину, и она сама выучилась и сдала на права.
Этот автомобиль и сыграл в её жизни важную роль.
Как бы она не исправилась, мыть самой автомобиль ей и в голову не приходило. А зачем? Есть же специальные места для этого и специально обученные люди.
Вот только к тому, что среди этих людей окажется симпатичный, жилистый, проворный парень, она готова не была.
20-летний Андрей всегда выполнял свою работу тщательно и со всей серьёзностью, а ей почему-то сразу захотелось узнать, какая у него улыбка.
Но парень радовать её этим не торопился, и тогда Соня сама стала задавать какие-то дурацкие вопросы, шутить, заезжая на мойку не реже двух раз в неделю.
— Вы так не старались, — однажды заявил Андрей на очередную её попытку завести разговор. — Нам с вами явно не по пути.
— Это ещё почему? — прищурилась Соня.
— Сами догадайтесь.
— Можно уже и на ты перейти, — кокетливо улыбнулась она, но мойщик больше ни слова не произнёс. — И вообще, я сама решаю, с кем мне по пути…
Но однажды он всё-таки пригласил её на свидание в какое-то бюджетное кафе, и она с радостью согласилась.
Её попытки заплатить за них обоих и приглашение в более пафосное место Андрей категорически отверг.
Опасаясь, что парень вообще передумает, Соня отступила. Не хватало ещё лишиться даже этой призрачной надежды быть рядом с любимым человеком!
Да-да, она влюбилась, и это было абсолютно очевидно.
Как выяснилось на третьем свидании, Андрей тоже испытывал к ней тёплые чувства, просто не хотел связываться с мажоркой.
Соня была счастлива целых три месяца, пока мать не узнала о её рома..не.
— Ты нормальная вообще?! — бушевала Ульяна Игоревна. — Как ты вообще удумала связаться с этим…
Даже нищебродом его назвать невозможно! Он же просто самое низшее звено в пищевой цепочке!
— Не смей так говорить об Андрее! — вспылила Соня. — Он хороший, добрый, настоящий! Он в техникуме заочно учится и станет отличным автомехаником.
А работать ему приходится, потому что у него родителей нет — погибли при пожаре.
— Так он ещё и сын каких-то ал..кашей! — схватилась мать за голову.
— Да с чего такие выводы?! Они в гостях были и…
— Стоп! Ничего! Ничего не хочу больше знать и слышать об этом… Слов просто нет цензурных!
— Да и не слушай. Это моя жизнь, и я сама решаю, кого мне любить.
— Любить! Боже! О чём ты вообще говоришь?! Что ты об этом знаешь?!
— Достаточно знаю. Не лезь, — твёрдо ответила Соня.
Но Ульяна Игоревна никак не могла успокоиться. Она то грозила дочь запереть, то выгнать из дома.
То собиралась подкупить Андрея, то гневно заявляла, что лишит его работы.
Пробовала привлечь к решению «проблемы» мужа, но тот отмахнулся:
«Не до этого сейчас, полно настоящих проблем».
При этих словах Ульяна Игоревна насторожилась — за все годы брака слово «проблемы» от мужа она не слышала ни разу.
— Что случилось? Что вообще происходит? — пристала она к супругу.
— Уля, ну зачем эти вопросы? Ты что-то понимаешь в бизнесе? — отмахнулся Иван Сергеевич. — Я разберусь.
Соня тоже ничего в бизнесе отца не понимала, но обрадовалась, что отец не читает ей нотации, а мать угомонилась после того разговора с мужем.
А спустя полгода оказалось, что компания отца обанкротилась. Мало того, на отца завели уголовное дело, которое пришлось вскоре прекратить, поскольку Иван Сергеевич погиб.
Но на этом неприятности в семье не закончились. Вскоре выяснилось, что у них нет ничего. Вот совсем.
Ни денег на счетах, ни недвижимости, и даже из родного дома они должны были выехать в кратчайшие сроки.
— Что это за бред?! — наседала на их семейного юриста мать. — Не может такого быть!
Какая-то же часть имущества должна была остаться мне как супруге.
— Всё не так просто, — он отводил глаза и сыпал юридическими терминами. — Так бывает, и здесь, к сожалению, ничего поделать нельзя.
— Мы ещё посмотрим! — воинственно завила Ульяна Игоревна.
Куда, с кем и как она собиралась «смотреть», оставалось загадкой, поскольку им просто даже негде было жить. Отец даже бабушкину квартиру продал, пытаясь спасти бизнес.
— Переезжайте ко мне, — спокойно предложил Андрей. — Да, моя двушка не хоромы, но уж лучше, чем на улице.
— Ты уверен? — вздохнула Соня. — Жить с моей матерью не сахар, а сейчас так тем более.
— Разберёмся, — улыбнулся парень.
Ульяну Игоревну, конечно, чуть удар не хватил при виде запущенной «хрущёвки».
— Я не буду здесь жить! — заявила, брезгливо оглядев обстановку. — Ты бы хоть ремонт сделал.
— На ремонт пока денег нет, но если вам это не подходит, то, пожалуйста, выход там, — спокойно указал он на дверь.
Мать беспомощно оглянулась на Соню, которая молча придвинулась к любимому.
— Ладно, возможно, всё не так плохо, — вздохнула она. — Где моя комната?
Первое время им пришлось жить только на зарплату Андрея, на всём экономить, питаться самой простой едой, что приводило Ульяну Игоревну просто в неистовство.
— Где ты это купил? — морщилась она при виде самых дешёвых макарон и отварной курицы. — Разве это можно есть?
— Есть можно, и даже не отравитесь, — ровным голосом отвечал парень.
— Я не буду, — отодвигала мать тарелку. — У нас что, нет творога или, на худой конец, сыра? Только не надо мне говорить про то у.божество в холодильнике, что называется «колбасным».
Андрей равнодушно пожимал плечами:
— Дело ваше.
Соню восхищало спокойствие любимого. На все претензии со стороны Ульяны Игоревны он просто отвечал:
«Мы живём в рамках нашего бюджета», и пытавшуюся резко ответить матери Соню всегда останавливал.
Но однажды она всё-таки не выдержала. Когда мать начала проклинать погибшего отца, оставившего их без средств к существованию, высказала родительнице всё.
— Да ты за всю жизнь пальцем не пошевелила! Сидела на шее у отца, а сейчас на шею к Андрею пристроилась, хоть и поливала его грязью! — заорала Соня.
— Женщина не должна…
— Да знаю я эту твою установку! Но настоящая женщина идёт работать, когда появляются проблемы в семье! А ты только претензии предъявляешь!
Хоть бы подумала, куда пойдёшь, если терпение Андрея лопнет!
— А что же ты работать не идёшь, раз у нас трудности? — насмешливо спросила мать.
— Меня всё устраивает, — буркнула Соня. — Я, по крайней мере, нервы Андрею не треплю.
На самом деле, она сразу же высказала желание взять академический отпуск в вузе и пойти работать, но любимый даже слушать её не стал.
— Хватит одного неуча в семье, — заявил он. — Ты должна получить высшее образование, а потом будем решать.
— Но…
— Никаких «но», — отрезал Андрей. — Через полгода я получу диплом, и мне пообещали хорошее место.
Нужно только продержаться до этого времени, а потом будет полегче.
Мы же продержимся?
— С тобой — да, — уверенно ответила она.
Но после того скандала с матерью Соня всё же устроилась диспетчером в такси, заверив Андрея, что несколько рабочих часов в день никак не отразятся на её учёбе.
Они жили все вместе уже полгода, когда Ульяна Игоревна вдруг стала себя странно вести.
Во-первых, у неё появлялись новые вещи и дорогая косметика, во-вторых, она часто стала отказываться от еды, мотивируя это тем, что совсем не голодна, в-третьих, стала куда-то уходить из дома по вечерам.
— Ты на работу, что ли, устроилась? — однажды поинтересовалась у неё Соня.
— С ума сошла? — мать удивлённо на неё уставилась. — Нет, конечно. Жду, когда твой сожитель начнёт нас обеспечивать нормально.
И всё же мать явно тратила какие-то деньги. Соне не давало это покоя, и она решила проследить за ней.
Всё оказалось настолько просто, что аж не верилось — мать потихоньку таскала в ломбард свои украшения.
Потом довольная направлялась в путешествие по торговому центру, заходя в кафе и бутики.
Да, они были гораздо скромнее, чем те, что мать посещала раньше, но сам факт…
— То есть пока мой парень надрывается на работе, чтобы нас всех прокормить, ты наслаждаешься жизнью? — Соня решила не церемониться, подсела за столик к матери в кафе и задала прямой вопрос.
— Прокормить! — фыркнула Ульяна Игоревна. — Да чем он кормит…
— Не смей! — Соня хлопнула по столу ладонью. — Как у тебя только совести хватает!
Ты вообще, оказывается, сидишь на деньгах и ещё что-то предъявляешь!
— Это мои украшения. Личные. Собственные, — прошипела мать. — И нечего на них рот разевать.
— Значит так, мамочка, — Соня заговорила таким голосом, что Ульяна Игоревна невольно сжалась. — Ты завтра же съезжаешь от нас.
Я знаю, сколько всего дарил тебе отец, так что снять квартиру и не умереть с голоду в ближайшие пять лет тебе хватит точно.
Если, конечно, будешь вести себя скромнее.
— Ты с ума сошла?
— Нет, мама, я как раз пришла в себя, — твёрдо заявила Соня. — И не думай, что я шучу.
Она шла домой и вспоминала, как мать заливалась слезами, рассказывая, что драгоценности тоже куда-то пропали из банковской ячейки, а они, мол, память о Ванечке…
Соне даже думать об этом было противно, и если мать всё-таки думает, что она пошутила — она жестоко ошибается.
