— Опять ты за свое, Наталья! — Ирина Петровна поджала губы и отодвинула тарелку с недоеденным салатом. — Вечно тебе что-то не так! То обои не те купили, то ремонт неправильно делаем…
— Мама, я просто предложила другой вариант! — Наталья старалась говорить спокойно, хотя внутри все кипело. — Это наша квартира, мы с Андреем сами решим…
— Ваша квартира? — Ирина Петровна усмехнулась. — А кто вам на первый взнос по ипотеке дал? Забыла уже? Думаешь, если замуж вышла, так все, можно родителей в сторону?
Наталья почувствовала, как немеют кончики пальцев — верный признак подступающего приступа мигрени. Она встала из-за стола и подошла к окну. Серый ноябрьский день клонился к вечеру, во дворе новостройки горели редкие фонари. Три года назад, когда они с Андреем только въехали в эту квартиру, казалось, что начинается новая жизнь. Своя, независимая.
Как же она ошибалась.
— Мам, давай не будем, — Андрей наконец-то оторвался от телефона. — Наташа права, мы сами…
— Что «сами»? — Ирина Петровна повысила голос. — Ты посмотри, во что превратили квартиру! Обои в детской выцвели, на кухне плитка треснула. А ремонт все откладываете и откладываете. У людей как у людей — помогают друг другу, а вы…
— При чем тут помощь? — Наталья резко обернулась. — Ты же все контролировать хочешь! Каждый наш шаг, каждое решение!
— А что такого? Я мать, я имею право…
— На что? На нашу жизнь?
В прихожей раздался звонок. Андрей вскочил, радуясь возможности сбежать от очередного конфликта.
— Это Марина Викторовна, — он впустил соседку, женщину лет шестидесяти, всегда приветливую и спокойную. — Проходите.
— Здравствуйте всем, — Марина Викторовна остановилась в дверях кухни. — Извините за беспокойство, но у меня трубу прорвало, вода хлещет. Андрей, миленький, поможешь?
— Конечно, сейчас инструменты возьму.
Наталья проводила мужа взглядом. Как всегда — сбежал. Оставил ее один на один с матерью, с этим бесконечным противостоянием.
— Вот видишь, — Ирина Петровна покачала головой, — люди помогают друг другу. А ты все отгородиться хочешь, все сама да сама.
Наталья молчала. Спорить было бесполезно. Мать не слышала и не хотела слышать. Для нее существовала только одна правда — своя собственная.
Вечером, когда Ирина Петровна наконец ушла, а Андрей вернулся от соседки, Наталья сидела в темноте на кухне. Голова раскалывалась.
— Ну что ты киснешь? — муж включил свет. — Подумаешь, мама погорячилась.
— Погорячилась? — Наталья горько усмехнулась. — Она каждый раз «горячится». И ты каждый раз сбегаешь, оставляешь меня одну разбираться.
— Ну а что я могу сделать? Она же мать.
— А я кто? Так, пустое место?
Андрей вздохнул и сел рядом.
— Наташ, ну пойми… Она правда хочет как лучше. И деньги нам дала, и…
— Вот именно! — Наталья встала. — Все про эти деньги! Может, нам лучше было самим накопить? Зато сейчас не пришлось бы выслушивать, какие мы неблагодарные.
— Ну сколько бы мы копили? Лет десять? А так въехали сразу.
— И что толку? Если каждый наш шаг под контролем?
Наталья подошла к окну. В соседних домах горели окна — там жили другие семьи, со своими проблемами и радостями. Интересно, у них тоже так? Тоже приходится выбирать между миром в семье и собственной свободой?
Через неделю все повторилось.
— Я тут присмотрела вам отличные обои, — Ирина Петровна раскладывала на столе каталоги. — И мастера хорошего нашла, знакомый рекомендовал. Будем делать ремонт.
— Мам, мы пока не планировали, — Наталья старалась говорить мягко. — У нас другие траты намечаются…
— Какие еще траты? — Ирина Петровна нахмурилась. — Важнее ремонта что может быть?
— Мы хотим летом на море поехать. Давно не отдыхали…
— На море? — Ирина Петровна всплеснула руками. — В такое время? Когда все дорожает? Нет, я не позволю так транжирить деньги!
— Не позволишь? — Наталья почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — А ты тут при чем? Мы сами решаем, как нам жить!
— Ах вот как? — Ирина Петровна поджала губы. — Ну хорошо. Тогда верните мне деньги. Все, что я вам дала на первый взнос.
— Что? — Наталья растерялась.
— То самое! Раз вы такие самостоятельные, верните деньги. А я найду, кому помочь. Кто ценить будет.
Андрей, до этого молчавший, вскинулся:
— Мам, ну зачем ты так? Мы же…
— Что «мы»? — Ирина Петровна встала. — Я вам всю жизнь отдала. Все для вас. А вы…
Она заплакала. Андрей бросился ее успокаивать. А Наталья стояла, чувствуя, как рушится все, что она пыталась построить. Свой дом, свою жизнь, свое счастье.
Вечером она не выдержала:
— Надо что-то делать, Андрей. Так больше нельзя.
— А что ты предлагаешь? — он устало потер глаза. — Маму не переделаешь.
— Значит, будем жить по ее указке? До старости?
— Ну не до старости… — он замялся. — Просто сейчас надо потерпеть. Пока не расплатимся с ипотекой.
— А потом что? — Наталья горько усмехнулась. — Потом она найдет другой повод. Всегда найдет.
Андрей молчал. Что он мог сказать? Он любил мать. И жену любил. Но выбирать между ними не хотел. Не умел.
В выходные Наталья пошла в магазин. На лестничной клетке столкнулась с Мариной Викторовной.
— Что-то ты невеселая, соседка, — участливо сказала та. — Проблемы?
Наталья хотела отмахнуться, но вдруг почувствовала, что больше не может держать все в себе.
— Да так… Семейное.
— Свекровь? — понимающе кивнула Марина Викторовна. — Знакомая история.
Они присели на лавочку у подъезда. И Наталья рассказала все. Про деньги на ипотеку, про постоянный контроль, про мужа, который не может противостоять матери.
— Знаешь, — задумчиво сказала Марина Викторовна, — у меня похожая история была. Тоже свекровь все контролировать хотела. Я терпела-терпела, а потом решилась.
— На что?
— На разговор. Честный, открытый. Без обид и претензий. Просто сказала: или мы учимся уважать границы друг друга, или… придется разъехаться.
— И что?
— Сначала скандал был, конечно. Но потом… — Марина Викторовна улыбнулась. — Потом она поняла. Что может потерять сына. По-настоящему потерять. И изменилась.
Наталья задумалась. Может, и правда? Может, нужно просто набраться смелости и поговорить? Не кричать, не обвинять, а просто объяснить?
Она вернулась домой другим человеком. С планом действий.
— Андрей, нам надо поговорить.
Муж оторвался от телевизора:
— О чем?
— О нас. О нашей жизни. Я больше так не могу.
— Опять про маму? — он нахмурился.
— Нет. Не про маму. Про нас с тобой. Я хочу, чтобы у нас была своя семья. Не придаток к твоей маме, а своя, настоящая семья.
— У нас и так…
— Нет, — перебила она. — Не так. Мы живем как будто под колпаком. Каждое решение, каждый шаг — все с оглядкой на маму. Это неправильно, Андрей.
Он молчал. Долго молчал. Потом тихо спросил:
— И что ты предлагаешь?
— Поговорить. Всем вместе. Честно. О том, что мы чувствуем, чего хотим. И о границах.
— Мама не поймет.
— А мы попробуем объяснить. Спокойно, без криков. Просто расскажем, как нам важно иметь свое пространство. Свою жизнь.
Андрей смотрел в окно. За стеклом падал снег — первый в этом году. Белые хлопья кружились в свете фонарей, укрывая землю чистым, нетронутым покрывалом.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Давай попробуем.
Разговор состоялся через два дня. Они пригласили Ирину Петровну на ужин. Наталья приготовила ее любимый пирог с капустой.
— Мама, — начал Андрей, когда все сели за стол. — Мы хотим поговорить.
Ирина Петровна насторожилась:
— О чем?
— О нас. О том, как мы живем.
И они говорили. Долго, трудно, иногда со слезами. О любви и благодарности. О страхе потерять друг друга. О желании быть самостоятельными. О том, как важно уметь отпускать.
— Я же как лучше хочу, — плакала Ирина Петровна. — Вы молодые еще, неопытные…
— Мам, — тихо сказал Андрей, — мы должны сами набираться опыта. Даже если будем ошибаться. Это наша жизнь.
— А я? Что же мне, в стороне стоять?
— Нет, — Наталья взяла ее за руку. — Не в стороне. Просто… рядом. Когда мы сами попросим совета или помощи.
Ирина Петровна долго молчала. Потом вытерла слезы:
— Я подумаю. Обещаю, что подумаю.
Это была маленькая победа. Первый шаг к чему-то новому.
Прошел месяц. Ирина Петровна стала приходить реже. Когда приходила — старалась не командовать, хотя иногда срывалась. Но теперь Наталья научилась спокойно говорить «нет». А Андрей научился поддерживать жену.
В их жизни появилось больше воздуха. Больше свободы. Они стали сами решать, какие обои клеить и куда ехать отдыхать.
*Конечно, не все было гладко. Бывали срывы, возвращения к старым обидам. Но они справлялись. Потому что наконец-то стали настоящей семьей. Не просто мужем и женой, живущими под одной крышей, а настоящей семьей. Со своими правилами, своими традициями, своей жизнью.
Весной они все-таки сделали ремонт. Сами выбрали обои, сами нашли мастеров. Ирина Петровна приходила смотреть, качала головой, но молчала. Только один раз не выдержала:
— Ну и зачем в спальне такие темные обои? Комната же маленькая!
— Мам, — Андрей обнял ее за плечи, — нам нравится. Правда.
Она вздохнула и больше не спорила.
В июне они поехали на море — впервые за три года. Без оглядки, без чувства вины. Просто купили путевки и поехали.
— Знаешь, — сказала как-то Наталья, глядя на закат над морем, — я только сейчас поняла: главное было не победить в этой войне с твоей мамой. Главное было перестать воевать.
Андрей молча сжал ее руку. Он понимал.
А осенью Ирина Петровна заболела. Серьезно — инсульт. Наталья сама предложила забрать ее к себе на время реабилитации.
— Ты уверена? — спросил Андрей. — Мы можем нанять сиделку…
— Уверена, — она улыбнулась. — Она же твоя мама. И… знаешь, она изменилась. Мы все изменились.
Два месяца они жили втроем. Было непросто, но уже по-другому. Без противостояния, без борьбы за власть. Просто три человека, которые учились принимать друг друга.
А потом случилось неожиданное.
Ирина Петровна, едва встав на ноги, объявила, что продает свою квартиру.
— Зачем? — испугался Андрей.
— Хочу помочь вам закрыть ипотеку, — она впервые за долгое время улыбнулась по-настоящему. — Только… без условий. Просто помочь. Вы уж простите меня, старую…
Наталья расплакалась и обняла свекровь. Андрей смотрел на них и думал, что иногда нужно просто набраться смелости. Смелости говорить правду, смелости слушать друг друга, смелости меняться.
Теперь Ирина Петровна живет в соседнем доме — в небольшой однокомнатной квартире. Приходит в гости по воскресеньям. Иногда срывается на старые привычки, но быстро спохватывается. А Наталья научилась принимать ее любовь такой, какая она есть — иногда неуклюжую, иногда навязчивую, но настоящую.
Недавно Марина Викторовна, встретив Наталью у подъезда, спросила:
— Ну как, соседка, справились?
— Да, — Наталья улыбнулась. — Знаете, я поняла одну вещь: иногда, чтобы получить свободу, нужно не рвать цепи, а просто научиться слышать друг друга.
— А еще?
— А еще… иногда самые важные перемены начинаются с самой простой вещи — с разговора по душам. Просто нужно набраться смелости начать этот разговор.
В тот вечер, поднимаясь к себе домой, Наталья думала о том, как странно устроена жизнь. Иногда мы тратим годы на борьбу, когда достаточно просто остановиться и поговорить. По-настоящему поговорить. И услышать друг друга.
