Ветер дул прямо в лицо. Колька шагал по разбитой грунтовке, то и дело поправляя тяжёлую сумку на плече. Полгода вдали от дома. Полгода — в душном вагончике, среди мужиков, от которых несло потом и усталостью. И вот, наконец, родная деревня. Дома ждала Валюшка. Его Валюшка.
— Сюрприз сделаю, — пробормотал Колька, щурясь от яркого заката. — Не предупреждал ведь, что сегодня вернусь.
Он прибавил шагу, представляя, как жена всплеснёт руками, бросится на шею. Может, и поплачет даже. Она такая — чуть что, сразу глаза на мокром месте.
Когда он подошёл к дому, уже смеркалось. Во дворе стояла незнакомая «Нива», потрёпанная, с грязными номерами.
«Кого это принесло?» — насторожился Колька и осторожно открыл калитку.
В доме было темно. Колька прокрался через двор, стараясь не шуметь. И тут услышал их.
Голоса доносились с сеновала. Женский смех — звонкий, заливистый. Валюшкин смех. И мужской — низкий, с хрипотцой.
Колька замер. В висках застучало. Перед глазами поплыли красные пятна. Полгода вкалывал, как проклятый, морозы терпел, грязь месил. А она…
— Не могу больше! — донёсся до него задыхающийся голос жены. — Ой, не могу! Умора!
— А я что говорил? — отозвался мужчина. — Это ещё не самый смешной. Вот слушай дальше…
Колька медленно сжал кулаки. В голове билась только одна мысль: «Убью обоих».
Он рывком распахнул дверь сарая и в три прыжка взлетел по лестнице на сеновал.
— Ах вы!.. — начал он и осёкся.
На сене сидела Валюшка, раскрасневшаяся, с растрёпанными волосами. Рядом — мужик лет сорока в потрёпанной куртке. А между ними лежала корова Зорька, вытянув больную ногу.
— Коля?! — Валюшка вскрикнула и подскочила. — Ты чего… как… почему не предупредил?
— Ты… кто? — Колька перевёл взгляд на мужика.
— Семёныч я, ветеринар районный, — спокойно ответил тот, поднимаясь. — А вы, стало быть, хозяин. Очень кстати. У коровы вашей копыто треснуло, вот супруга и вызвала.
— А что… смеялись-то чего? — Колька почувствовал, как горят уши.
— Дак Семёныч анекдоты травит, пока с Зорькой возится, — Валюшка подбежала к мужу, обняла его. — Коленька, вернулся! А я ждала через неделю только! У меня и борщ не готов, и…
— Сами вы борщ, Валентина Сергеевна, — добродушно хмыкнул ветеринар. — Давайте дело доделаем. А то скоро совсем стемнеет.
Валюшка отстранилась от мужа, виновато улыбнулась:
— Я сейчас, Коль. Ты иди в дом, умойся. Я быстренько, только Зорьке помогу, и сразу… Банька-то не топлена, но я мигом!
— Да погоди ты, — Колька бросил сумку на сено. — Что с Зорькой?
— Трещина глубокая, — пояснил ветеринар. — Корову беречь надо. Месяц минимум на выпас не выгонять.
— А чё ржали-то? — не унимался Колька, всё ещё чувствуя себя глупо.
— Дак анекдот смешной, — Валюшка переглянулась с ветеринаром и снова захихикала. — Про мужика, который с вахты вернулся. Ой, нет, дальше Семёныч сам расскажет, я опять ржать буду…
— Нет уж, — Семёныч замахал руками. — Не при муже такие анекдоты рассказывать. Ещё неправильно поймёт, — он подмигнул Кольке. — Вы, небось, с дороги устали? Идите отдыхайте, а мы тут закончим.
— Ага, ты иди, — Валюшка легонько подтолкнула мужа к лестнице. — Я щас быстро всё…
Колька спустился с сеновала в странных чувствах. С одной стороны, ему было стыдно за свои мысли. С другой — что-то внутри всё равно скребло.
Он вошёл в дом, бросил сумку в углу. В комнате пахло свежевымытыми полами и топлёным молоком. На столе лежал новый вязаный плед — Валюшка наверняка сама связала, она мастерица. Колька тяжело опустился на табуретку и закрыл лицо руками.
«Вот дурак-то… — подумал он. — Чуть дров не наломал».
Через полчаса хлопнула входная дверь, и в дом вбежала Валюшка.
— Коленька! — она бросилась к нему, обняла, прижалась всем телом. — Родненький! Соскучилась-то как!
— И я, Валь, — Колька крепко стиснул жену в объятиях. — Дурак я, Валь.
— С чего это? — она подняла на него удивлённые глаза.
— Да так, — Колька неловко усмехнулся. — Показалось всякое, когда голоса услышал.
Валюшка секунду непонимающе смотрела на него, а потом вдруг рассмеялась — звонко, искренне:
— Ой, Колька! Да ты… ты подумал, что я… что мы с Семёнычем… Ой, не могу! Да у него трое детей и жена в райцентре! И борода эта его лошадиная! Да я бы в жизни…
— Да ладно тебе, — Колька смущённо потёр затылок. — С дороги просто… устал.
— Дурачок ты мой, — Валюшка нежно поцеловала его. — Пойдём на кухню, чаю хоть попьёшь. А я пока баньку растоплю, поздно уже, да и устал ты…
Они сидели на кухне, и Колька, прихлёбывая чай, рассказывал о вахте, о заработках, о том, как скучал. Валюшка смотрела на него влюблёнными глазами, то и дело прикасаясь к его руке, будто проверяя — не приснилось ли.
— А в этом анекдоте… — начал было Колька, но Валюшка прижала палец к его губам.
— Давай про анекдоты потом, — шепнула она. — У нас же полгода не виделись. Полгода, Коль! — И её глаза говорили больше всяких слов.
Позже, когда они лежали рядом, и Валюшка уже засыпала у него на плече, Колька подумал, что все эти долгие месяцы вахты того стоили. Стоили хотя бы ради этого момента — когда ты дома, рядом с той, которая ждёт.
— Слышь, Валь, — шепнул он в темноту. — А всё-таки, что там в анекдоте-то было?
Но жена уже спала, улыбаясь во сне и прижимаясь к нему всем телом. Колька осторожно поцеловал её в макушку и закрыл глаза. Что бы там ни было в том анекдоте, это уже не имело значения.
