Анна вернулась с работы и застыла в прихожей. Знакомые голоса доносились из гостиной — брат Михаила Сергей снова здесь. Вместе с женой и двумя детьми. «На неделю», как он сказал три месяца назад.
— Привет, — тихо поздоровалась она, проходя на кухню.
Михаил готовил ужин на шесть человек. Двухкомнатная квартира трещала по швам.
— Как дела? — спросил муж, не поднимая глаз от сковороды.
— Устала. Михаил, объясни, что это? — и она посмотрела в сторону, где на диване сидел его брат.
— Сергей завтра начинает искать жильё, — быстро ответил он. — Ещё пару дней, и они съедут.
Анна кивнула, хотя слышала эти слова уже десятки раз. Она налила себе воды и прислонилась к холодильнику.
— У меня новость, — сказала она. — Я беременна.
Михаил замер, потом повернулся к ней с широкой улыбкой.
— Правда? Это же замечательно! — он нежно обнял жену и поцеловал в лоб.
— Да. И поэтому нам нужно сделать ремонт в комнате. Ребёнку понадобится своё место.
Автор: Владимир Шорохов © (1375) Иллюстрация ArtMind ©
Лицо мужа помрачнело.
— Конечно, конечно. Мы что-нибудь придумаем.
— Что именно придумаем? — настойчиво спросила Анна. — Я на втором месяце, времени не так много.
— Ну… может быть, переставим мебель… — неуверенно протянул он.
— Переставим? Михаил, в гостиной живут четыре человека! Куда мы её переставим?
Он снова уткнулся взглядом в сковороду.
— Поговорю с Сергеем. Серьёзно поговорю.
***
Через два дня вместо Сергея с семьёй приехали двоюродные сёстры Михаила. «Переночевать после вечеринки». Прошёл месяц — они всё ещё жили в гостиной.
— Этому должен быть конец, — сказала Анна, когда очередная родственница заняла ванную на час.
— Мама считает, что мы должны помогать своим, — пробормотал Михаил.
— Любопытно, а что свекровь считает о том, что у неё скоро будет внук или внучка?
— Она рада, но…
— Но наш ребёнок менее важен, чем удобство твоих родственников?
— Аня, ну не говори так…
— А как мне говорить? Я уже на четвёртом месяце! А мы до сих пор не купили ни кроватку, ни пеленального столика, потому что негде их поставить!
— Тише, услышат, — попросил Михаил, кивая в сторону гостиной.
— Пусть услышат! Может быть, тогда они поймут, что пора сваливать!
Михаил промолчал. Этим он сказал всё.
— Понятно, — холодно сказала Анна. — Значит, мнение жены тебя не интересует.
— Интересует, но ты же знаешь, какая мама… Она считает, что семья должна держаться вместе.
— А я что, не семья? Ребёнок не семья?
***
Свекровь Валентина Петровна появилась на следующий день, как по заказу. Высокая, с холодным взглядом, она вошла в квартиру, словно инспектор на проверку.
— Михаил рассказал о твоих требованиях, — начала она без предисловий.
— Требованиях? — Анна отложила книгу. — Я просто хочу подготовить комнату для ребёнка.
— Это наша семейная квартира, — отрезала Валентина Петровна. — И ты здесь голоса не имеешь. Мы всегда поддерживали друг друга, и не какая-то чужачка будет это менять!
— Я жена вашего сына и мать вашего будущего внука.
— Жена — это одно дело. А командовать в нашем доме — совсем другое! Родственники приезжают ненадолго, ничего с тобой не случится!
Анна посмотрела на Михаила, ожидая поддержки. Тот изучал пол.
— Ненадолго? — переспросила Анна. — Ваш сын Сергей жил у нас три месяца. Двоюродные сёстры — уже месяц. И это я не говорю про других. Это ненадолго?
— Не твоё дело! — резко ответила свекровь. — В нашей семье принято помогать родственникам.
— А в моей семье принято заботиться о детях. О своих детях.
— Мой внук не пропадёт! Мало ли где дети растут!
— Валентина Петровна, это мой дом тоже. И мой ребёнок имеет право на нормальные условия.
— Твой дом? — злобно усмехнулась свекровь. — Квартира записана на меня, если ты вдруг упустила.
— Мам, может быть, не надо… — робко встрял Михаил.
— Молчать! — рявкнула на него Валентина Петровна. — Я тебя воспитала, а не она. И решения в этом доме принимаю я!
— Понятно, — тихо сказала Анна.
Она встала и направилась в спальню. За спиной раздался довольный голос свекрови:
— Вот и правильно. Знай своё место.
***
Сестра Ирина приехала с инструментами в выходные.
— Если муж не помогает, поможет семья, — заявила она, засучивая рукава.
Они работали две недели. Клеили обои с мишками, собирали кроватку, развешивали полочки. Михаил изредка заглядывал, бормотал что-то одобрительное и исчезал.
— Получилось уютно, — сказала Ирина, любуясь результатом.
— Да. Жаль только, что делала это почти одна.
— А ты точно хочешь растить ребёнка в такой атмосфере, в этом вечном бедламе? Я бы не вытерпела.
Анна не ответила. Ответ и так был очевиден.
— Знаешь, если что — моя дверь всегда открыта, — добавила Ирина, обнимая сестру. — Не позволяй им себя затоптать.
— Может быть, когда появится ребёнок, всё изменится, — неуверенно проговорила Анна.
— Анечка, милая, дети не меняют людей. Они только усиливают то, что уже есть.
***
Роды прошли легко. Маленькая Софья появилась на свет спокойной и здоровой. Михаил не отходил от жены и дочки, клялся в любви, обещал быть лучшим отцом на свете.
— Поедем домой? — спросил он на третий день.
— Конечно. Я так соскучилась по дому.
— Мам уже приготовила праздничный обед, — сообщил Михаил. — И гостей позвала, чтобы внучку показать.
— Михаил, я только из роддома! Мне нужно отдохнуть, привыкнуть к новому режиму.
— Ну что ты, пару часиков посидим, и всё. Мама так старалась…
По дороге Михаил был необычайно молчалив. Анна списала это на волнение.
Дома её ждал сюрприз. В детской, среди мишек на обоях и рядом с кроваткой, на раскладушке лежал парень лет двадцати с ноутбуком на животе.
— Кто это? — спросила Анна, прижимая к себе дочку.
— Это Денис, племянник, — пробормотал Михаил. — Студент. Ему негде жить во время сессии.
— В детской моего ребёнка?
Денис поднял голову.
— А, вы приехали! Не волнуйтесь, я тихий. Ребёнок может спать и с вами, много места ему не нужно! — бесцеремонно заявил молодой человек и снова уткнулся в ноутбук.
— Денис, — сказала она ровным голосом. — Освободи комнату. Сейчас.
— Ещё чего! — парень хмыкнул. — Я здесь всего неделю живу, сессия через месяц закончится.
— Неделю? — Анна повернулась к мужу. — Пока я рожала твою дочь, ты заселил чужого человека в её комнату?
— Анна, тише, мама услышит…
— Михаил, ты кто в этом доме? Сделаешь что-то или опять в тряпочку будешь молчать?
— Анна, давай не будем устраивать скандал. Потерпи ещё немного, когда гость уедет… Ты же знаешь, квартира мамина, она тут распоряжается, кто будет жить.
В этот момент до Анны дошло: она и её ребёнок для семьи мужа — никто.
— Я понимаю, — произнесла она медленно. — Значит, мнение матери твоего ребёнка не имеет никакого веса.
— Не драматизируй! Подумаешь, месяц потерпеть!
— Месяц? А если сессия продлится? А если найдётся ещё один родственник?
Михаил отвернулся. Из кухни донёсся голос Валентины Петровны:
— Михаил! Гости пришли! Где новорождённая?
***
Неделю Анна пыталась убедить Михаила выставить племянника. Говорила спокойно, потом с раздражением, потом кричала. Михаил кивал, соглашался, обещал — и ничего не делал.
— Мих, я не сплю уже пять дней! — взмолилась она. — Ребёнок нервничает, чувствует напряжение!
— Ещё немного, солнышко. Я поговорю с мамой…
— Ты уже неделю собираешься поговорить!
— Понимаешь, сейчас неудобный момент…
Софья плакала по ночам в их спальне. Денис демонстративно включал музыку в детской, чтобы не слышать плача. Когда Анна попросила его сделать потише, он заявил:
— А что, дети имеют больше прав, чем взрослые? Я тоже человек, между прочим!
Анна не спала совсем. Валентина Петровна при каждой встрече говорила:
— Что-то ты плохо выглядишь. Материнство тебе не идёт. Может, витаминчиков попить?
— Хватит! — сказала она в субботу утром, укладывая вещи в сумку.
— Что ты делаешь? — удивлённо спросил Михаил
— Забираю дочку и ухожу. Когда год исполнится, подам на развод. А если сейчас финансово помогать не будешь — подам в суд на алименты.
— Анна, не надо! Давай всё обсудим!
— Обсуждать поздно. Год назад нужно было обсуждать, неделю назад, даже день назад можно было обсуждать, а теперь всё!
— Но я же люблю тебя! Люблю Софью!
— Любовь проявляется в поступках, Михаил. А твои поступки говорят совсем о другом.
Она взяла дочку и направилась к выходу. На пороге стояла Валентина Петровна.
— Куда это ты собралась? Прекрати драматизировать ситуацию!
— Вы получили то, что хотели. Квартира ваша, родственники ваши. Живите как хотите.
— Ты — эгоистка! Разрушаешь семью из-за каких-то капризов! Думаешь только о себе, а не о муже!
— Я думаю о дочери. В отличие от вас.
— Ну надо же, как запела! Я тебе крышу над головой дала, а ты капризничаешь!
— Крышу? — Анна горько усмехнулась. — Вы дали мне место прислуги в собственном доме. Я готовила, убирала, стирала на всю вашу ораву, а взамен получила хамство и полное игнорирование моего мнения.
— Девка!
Михаил стоял рядом и молчал. Опять.
— Скажи хоть что-нибудь, — попросила Анна мужа. — Хоть раз в жизни займи чью-то сторону.
Михаил открыл рот, посмотрел на мать, потом на жену — и снова промолчал.
— До свидания, — сказала Анна и закрыла за собой дверь.
***
Через месяц документы были поданы в суд. Анна не просто требовала алименты — она требовала компенсацию за два года ведения хозяйства для семьи мужа. Фотографии переполненной квартиры, показания соседей о постоянном потоке гостей, чеки на продукты — всё пошло в дело.
— Вы серьёзно рассчитываете на компенсацию за готовку и уборку? — спросил адвокат противной стороны.
— Я рассчитываю на компенсацию за принудительную работу домработницей в течение двух лет, — спокойно ответила Анна. — Плюс компенсацию морального ущерба за то, что новорождённого ребёнка лишили отдельной комнаты в пользу постороннего человека.
— Но племянник — не посторонний!
— Для моей дочери — посторонний. И по закону тоже.
Суд занял три месяца. За это время Михаил звонил каждый день.
— Анна, мама готова пойти на компромисс! Денис съедет!
— Михаил, уже поздно.
— Но почему? Ты же этого хотела!
— Два месяца назад хотела. Сейчас я хочу жить спокойно.
— Я изменюсь!
— На суде изменишься. Посмотрим, как ты будешь менять квитанции об уплате алиментов.
Анна выиграла дело. Суд присудил не только алименты, но и компенсацию за ведение хозяйства, а также моральный ущерб.
После оглашения приговора Валентина Петровна подошла к Анне:
— Ты специально всё это спланировала! Вышла замуж, чтобы отсудить деньги!
— Валентина Петровна, — устало ответила Анна, — если бы вы просто позволили мне жить в собственной семье как человеку, а не как прислуге, мы бы сейчас растили внучку вместе. Но вы выбрали войну. Получите результат.
Михаил звонил каждый день, умолял о встрече, обещал всё изменить. Анна была непреклонна:
— Пока не выплатишь присуждённую судом сумму, к дочери не подпущу.
— Но я же отец! — кричал он в трубку.
— Отцы защищают своих детей. А ты молчал, когда чужой человек занял комнату твоей новорождённой дочери. Да и вообще ты всегда молчал — вот и сейчас заткнись.
— Анна, дай мне шанс!
— Шансов у тебя было два года. Ты их все проспал.
— Я готов съехать от матери!
— Михаил, — Анна говорила очень спокойно, — тебе тридцать два года. То, что ты готов съехать от мамы — это не геройство. Это норма, которая должна была случиться лет десять назад.
— Но…
— Ничего «но». Плати алименты вовремя, и когда Софья подрастёт, сможешь с ней общаться. На нейтральной территории.
Анна повесила трубку и посмотрела на спящую дочку. В детской комнате, которую сестра Ирина помогла обустроить в новой квартире, было тихо и уютно. Никто не врывался без спроса, никто не включал громко музыку, никого не нужно было кормить и обслуживать.
— Мы справимся, малышка, — прошептала она. — Мы обязательно справимся.
***
Деньги выплатили через полгода. Анна разрешила встречи с дочкой — строго по расписанию, в её присутствии и только по часу, не больше.
Михаил приходил каждую субботу, привозил игрушки, сидел на полу и играл с Софьей. Девочка улыбалась ему, но тянулась к маме.
— Анна, прости меня, — говорил он каждый раз. — Давай попробуем снова.
— Нет.
— Но почему? Я же исправился!
— Ты исправился только когда потерял всё. Такой хлюпик мне не нужен.
Анна так же разрешала и свекрови видеться с внучкой, но когда та попросила погулять с внучкой одна, Анна отказала — слишком болезненно было воспоминание. Свекровь понимала, что теряет связь не с Анной, а с единственной внучкой.
— Валентина Петровна, я не могу вам доверить Софью, — объясняла Анна после очередного отказа. — Слишком многое произошло.
— Но я её бабушка…
— Бабушка, которая можно сказать выставила нас на улицу в мороз. Забыли?
Свекровь молчала, не находя оправданий.
***
Звонок в дверь раздался в воскресное утро. На пороге стояла Валентина Петровна — постаревшая.
— Можно войти?
Анна пропустила её, не говоря ни слова.
— Извини, что так получилось. Я оформила дарственную на квартиру, — сказала свекровь, протягивая документы. — На Софью. Она моя внучка, и она заслуживает дом.
Анна не поверила сказанному, взяла бумаги и внимательно их изучила, но и после этого на её лице не появилось улыбки.
— Почему?
— Потому что я теряю её. Она растёт, а я даже не знаю, какие у неё любимые игрушки.
— Это не означает, что я прощу вас или Михаила.
— Знаю. Но, может быть, ты вернёшься? Ради неё?
Анна посмотрела на дочку, которая делала первые неуверенные шаги между диваном и креслом.
— Хорошо. Но квартира теперь Софьи. А значит, правила устанавливаю я.
***
Переезд обратно занял один день. Анна поставила условия сразу:
— Никаких гостей без разрешения. Никаких родственников на ночёвку. Детская — неприкосновенна. И самое главное — любое неуважение ко мне, и мы уезжаем навсегда.
Валентина Петровна кивала, соглашалась со всем.
Михаил снял однокомнатную квартиру неподалёку. Анна не разрешила ему вернуться.
— Но мы же семья, — сказал он, стоя в дверях.
— Семьёй ты меня не считал, когда нужно было защитить. Поздно вспоминать об этом сейчас.
— Но дочка… она нуждается в отце.
— В отце — да. В тебе — посмотрим. Пока ты можешь видеться с ней только здесь и в моём присутствии.
— Ты хочешь меня наказать?
— Я хочу защитить дочь от повторения моих ошибок. Доверие нужно заслужить заново.
***
Первая проверка случилась через неделю. Двоюродный брат Михаил приехал «на пару дней». Анна встретила его в прихожей.
— Разворачивайся и езжай обратно.
— Ты что, с ума сошла?! Я же родственник!
— Квартира принадлежит моей дочери. И я не потерплю в своём доме посторонних.
— Валентина Петровна! — закричал он. — Скажите своей невестке!
Свекровь выслушала спокойно и ответила:
— Анна права. Это её дом. Она предупреждала о правилах.
— Да вы все спятили! Это что же получается, какая-то девчонка мне указывает?!
— Эта девчонка — мать моей внучки и хозяйка в доме. А ты — гость, причём незваный.
Родственник, ругаясь буквально на всех, ушёл.
— Спасибо, — сказала Анна, когда дверь закрылась.
— Я дала слово. И намерена его держать.
***
Михаил приходил каждые выходные. Играл с дочкой, читал ей сказки, учил ходить. Софья привыкла к нему, радовалась его появлению.
— Она похожа на тебя, — сказал он однажды, глядя, как девочка сосредоточенно складывает кубики.
— Да. Упрямая.
— Анна… Я понимаю, что всё испортил. Но, может быть, со временем…
— Нет, Михаил. Ты сделал свой выбор. А теперь мой выбор, и признаюсь честно — в моей спальне для тебя места нет.
— Я изменился. Хожу к психологу, работаю над собой…
— Это хорошо. Для Софьи. Но между нами всё кончено.
— Навсегда?
— Навсегда.
Он ушёл тихо, как всегда. Но в следующие выходные пришёл снова — ради дочери.
***
Вечером Анна сидела на полу в детской, собирая разбросанные игрушки. Софья спала в кроватке, мирно посапывая.
Валентина Петровна, которая почти каждый день была рядом, заглянула в комнату.
— Спасибо, — тихо сказала она.
— За что?
— За то, что дала мне шанс исправиться. За то, что позволила остаться в жизни внучки.
Анна кивнула.
— Она заслуживает знать свою бабушку. Настоящую бабушку, которая её защитит.
— Я не подведу тебя больше.
— Посмотрим. Но пока всё идёт хорошо.
— Аня… можно я её завтра в парк отведу? Ненадолго, до обеда.
Анна задумалась. Три месяца совместной жизни показали, что свекровь действительно изменилась.
— Хорошо. Но только до двенадцати. И если что-то случится…
— Ничего не случится. Обещаю.
***
Софья сделала первые самостоятельные шаги в субботу, когда Михаил читал ей книжку. Она встала, покачалась и пошла к маме через всю комнату.
— Какая молодец! — восхищался Михаил. — Анна, ты видела?
— Видела. Наша умница растёт.
— Наша… — повторил он с надеждой в голосе.
— Софья — наша. А мы с тобой — уже нет.
Михаил кивнул, понимая, что это окончательно. Но продолжал играть с дочкой, радуясь каждому её достижению. Он потерял жену, но не хотел потерять право быть отцом.
